Фотовспышка

Из правил семьи Д'Авор было одно основополагающее: если ты входил в семью, ты был обязан взять фамилию вне зависимости от гендерной принадлежности. Кафи отказалась делать это, когда Миколай спросил, хотела бы она в будущем стать его женой. Тогда он пообещал взять и себе другую фамилию – одну на двоих, быть счастливыми вне семей, к которым оба принадлежали. Она в ответ пообещала, что сделает всё, чтобы они смогли обойти запрет её отца на их отношения.

Миколай любил свою семью за строгое соблюдение собственных правил с совершенно равнодушным отношением ко всему, что пытались навязать другие: именно на территории его дома Кафи и Миколай встречались как влюблённые, краснея от подначиваний Жеми, которой доставляло удовольствие учиться на них, познавать теорию любви в стиле Ромео и Джульетты, подтверждать собственные гипотезы. Корте это никогда не нравилось.

Знакомая с ним с ещё более ранних лет, чем Кафи с Миколаем, Жеми знала Корте как облупленного и позволяла ему узнавать себя. Кроме членов дома: брата и родителей – и него никто не знал об её особенном восприятии и понимании мира. Её тяга к знаниям позволяла ей анализировать и примерять на себе те же чувства, что испытывали другие, выражать их живой мимикой и жестами так яростно, что первое время удивляла и даже пугала своим стремлением не отличаться от других людей.

Корте и в детстве был очень неглуп, а ещё был старше Жеми на три года, поэтому развязать ей язык труда не составило. Он с лёгкостью подтвердил все свои догадки, а Жеми взяла с него слово никогда и никому не распространяться об этом.

Выходило так, что с возрастом для Жеми открывались некоторые эмоции и чувства, она начинала не только понимать их, но и воспринимать по-настоящему. К двадцати годами их было уже восемь: страх, гнев, чувство вины, недовольство, смех, удовольствие от еды, секса и удивление. Они появлялись сами по себе, ничем не вызываемые, лежали на своём месте, будто всегда там и были – внутри. Были и те, что она не ощущала, но понимала и привыкла выражать: поддержка, забота, волнение, детские капризы, раздражение и любовь. Но их она постоянно либо переигрывала, либо не доигрывала. И Корте поддерживал её в каждом начинании, объяснял непонятные ей, новые чувства, и только не одобрял все попытки понять любовь. Любовь, которую так неистово надеялся вызвать у неё сам, чтобы она почувствовала, не поняла, а сама сумела проникнуться всеми оттенками любви. Но год за годом она оставалась глухой стеной, через которую он устал пробиваться.

- Ты выйдешь за меня? – он стоял на коленях перед ней на лестнице в холле, когда в доме собрались все гости, приглашённые на День рождения Жеми. Это была последняя попытка, после провала которой он обещал себе смириться. Их непонятная около-ответная любовь должна была закончиться, или наконец расцвести. Корте надеялся, что спустя долгие десять лет ожидания в Жеми проснётся настоящее чувство к нему.

Ему удалось. Он пробудил в ней способность испытывать горе от утраты.

╔═╗╔═╗╔═╗

- Да ты просто невозможен, Лени! Всё, я не собираюсь говорить с тобой, пока ты не слушаешь меня... Что? Значит, расстанемся, - соседка по комнате в Академии ругалась со своим парнем в два раза чаще, чем сама Жеми – с Корте. Вернее, ссорился с ней он, а у Амели с её Лени обвинения были вполне обоюдные. На этой почве Жеми и подружилась с ней.

Это произошло в одну из первых недель первого года обучения в Академии. Жеми потерялась в общежитиях, и Амели помогла ей найти комнату, когда оказалось, что они живут вместе. Шумная и громкая со своим парнем она становилась очень покладистой и тихой в отношениях с друзьями. Первое время Жеми часто ей говорила, что Лени влияет на неё слишком сильно.

Амели ввела её в свой круг общения, и у Жеми появились первые друзья за пределами её дома, где она обучалась у частных репетиторов. Лени стал одним из них: ещё более шебутной, громкоголосый и активный, вместе с Амели они были праздником в их компании. Спокойной, но такой же весёлой была тогда ещё второкурсница и лучшая подруга Амели – Шуми. Спустя некоторое время в их небольшую компанию влился ещё один человек, к которому Корте ревновал Жеми даже после того, как их отношения практически сошли на нет.

Венир приехал во Францию из Италии в тринадцать лет, когда его тётю-опекуншу вписали в семейный реестр Д'Авор. Младше Жеми на три года, он стал в их компании главным развлечением. Венир вёл себя очень непредсказуемо, настроение его менялось каждую секунду, а сам он ни на шаг не отходил от Жеми во время учёбы в академии, чем вызывал очевидные подколы от друзей. Личный телохранитель, личный дворецкий и личный фанат, с восхищением смотрящий на каждую работу, которую представляла Жеми на уроках. Жеми училась новому проявлению любви у него, и Венир охотно демонстрировал ей все чувства, которые мог показать, ничего не требуя в ответ, благодарный за внимание с её стороны. В ответ она учила его фотографии, помогала с обработкой и несколько раз соглашалась позировать. Венир любил в ней живые эмоции, которые она без труда дарила на каждом фото. Они никогда не говорили об их отношениях, о том, почему Жеми не может любить его в ответ, но ещё мальчишкой он всё знал, понял в тот момент, когда увидел её, со слезами на глазах отвечающей «да» на предложение Корте.

Жеми любила мир, любила жизнь, любила людей, не умея делать этого, не испытывая ничего напрямую, она просто делала то, что умела – фотографировала. А Венир делал то, что любил, – пытался увидеть её мир через талант, через искусство. Он закрывал глаза и чувствовал Жеми в каждом кадре, в каждом оттенке, который она использовала в обработке.

- Ты очень забавно морщишь нос, когда тебе что-то не нравится, - они сидели в комнате Жеми, обрабатывая новые фото, пока сама Амели убежала на свидание с Лени – первое после их долгой ссоры. – Есть что предложить?

- Резкость задника слишком сильная. Это же макросъемка была, нет?

- Макро, - соглашается Жеми. Она обрабатывала фото, но мысли её уносили всё больше к отношениям Амели. Отложив мышь, девушка повернулась к Вениру. – Вот объясни мне, почему они ссорятся так часто, всё время разбегаются, на следующий день ведут себя как лучшие друзья, а ещё через день идут в кино в честь воссоединения?

Парень откинулся на спинку, складывая руки на груди.

- Это же нормально, нет? Они не пытаются понять конфликт, который у них произошёл, принимают, как есть, пытаются оставаться друзьями, но у них каждый раз не выходит, и они снова мирятся. Честно говоря, я сам не вижу логики в таких качелях, но кто я такой, чтобы судить других? – он всегда был честен с Жеми и знал, что их отношения тоже мало чем похожи на нормальные, потому и не спешил давать советы.

- Это НЕнормально. Разве любовь может быть периодической? Сегодня люблю, завтра я обижу своими словами, послезавтра опять люблю? Никогда не понимала такие отношения. Ладно я могу сказать что-то, но я же... - девушка замолчала, не зная, как продолжить. – Неважно.

- Нет, важно, скажи.

Жеми хотелось показать, что Венир входит в число тех, кому можно доверять, хотелось поблагодарить его, но не знала, как.

- Грацие, Венир. Спасибо, что помогаешь мне с моей проблемой. Знаешь, Корте когда-то тоже был, как ты, - Жеми встала из-за стола и села на кровать по-турецки. – Он мне объяснял все чувства, с которыми я встречалась и которые не могла понять самостоятельно, кроме любви... Так что ты делаешь для меня очень много.

Она встала, обхватила его лицо и оставила мягкий поцелуй на лбу. По-взрослому, отвечая ребёнку на его старания. Венир, морща нос, ответил:

- А ты очень умело проводишь границу между нами. Грациозно, - он промычал что-то, соглашаясь сам с собой, и, не дав Жеми опомниться, исчез из комнаты. На экране компьютера висело фото – сцепленные руки Корте и его первой Хельги, о которой узнала Жеми. Она чувствовала вину, не зная, за что.