Тяжкий путь
Белая ночь опустилась, как облако; небесный купол тягостно навис над бренной землей. Напряженная обстановка в фамильном доме Эммы, лениво перебирая черные струны, исполняла траурную мелодию, не осязаемую простыми людьми , безнадежно погрязшими в мирской суете и рутине.
Стрелка часов неспешно ползла к полуночи. Старший сын семейства — он же, по совместительству, заведующий документами в штабе и брат Эммы — перебирал паспорта, просматривая все необходимые штампы. Лицо его не могло скрыть гордости за отвоеванный штамп для младшего члена рода.
"Ей всего восемь лет, а она получила уже второй гербовый штамп", — пронеслось у него в голове.
Свой второй штамп он никогда получить не сможет, два одинаковых штампа попросту не ставят.
"Забавно Эмма получила свой второй штамп когда ей было 12"
Тот лишь смиренно улыбнулся. Если бы не известность его отца, он бы никогда и не получил ни должности, ни образования. Со всеми почестями он и его семья были бы сосланы в трущобы за такой проступок.
Сложив все бумаги в сейф, он направился в выделенную для него комнату, которую он некогда мог бы назвать своим домом. Сейчас это лишь временный ночлег для тела — душой он всегда живёт в маленькой комнате на окраине, которую вся семья шутливо, но с особой язвительностью называют "Чулан", "Каморка" и еще тысячей эпитетов скромной степени обольстительности, коими изобилует словарный запас "Настоящих аристократов" — хотя, на самом деле, настоящих аристократ и не осталось. Не по-аристократически заниматься домашними хлопотами или марать руки в трущобах.
Хотя Эмма так не думает. Иначе стала бы она сейчас сидеть возле неизвестного науке плода и обнимать его наполненную горячей жижей полость? Но всё-таки это лучше, чем умереть от холода посреди снежной пустоши. Рубаха не может согреть от такой напасти, как вихри острых, как лезвия, розовых снежинок.
Прогрев своё промозглое до костей тело, она решила продолжить путь, пока не поймает сигнал обратной связи телепорта. Буря глушила сигнал и ввергала в отчаяние.
Эмма продолжила свой путь. Она бы с радостью унесла плод с собой, если бы не неудачная попытка полтора километра назад. Ей не хотелось снова почувствовать обжигающий поцелуй кипятка, а после брести ещё несколько километров, будучи промокшей до нитки.
Запах спирта преследовал Эмму весь её нелёгкий путь, беспощадно выжигая её носоглотку, несмотря на то что он уже кажется привычным и родным, но складывалась ощущение что даже для луны он был отвратен, в трущобы совсем не проходил лунный свет, отчего обстановка казалась ещё более без выходной.
Злобное молчание трущоб оборвал надвигающийся звук опасности.
Звуки мотора, хлопков, и скрежет металла не предвещали ничего хорошего.
Эмма упала на живот, пытаясь скрыть своё присутствие во тьме, что так жадно пожирала трущобы.
"Всех, кто забрёл на территорию анархистов, ждёт смерть, сдавайтесь, и мы обещаем вам двухразовое питание и не более 14 часов работ в день!" - прохрипел громкоговоритель.
Не самый радужный расклад. Хотя многим жителям трущоб такие меры покажутся отпуском, но Эмму этот расклад не устраивал, и она уверенно ползла к спасению. Хотя заброшенное здание, обнесенное колючей проволокой, не тянет на безопасное место, а уж тем более не спасение.
"МАМЗЕЛЬ, ВЫ ТУТ НАСЛЕДИЛИ, ВАС НЕ ПОДВЕЗТИ?" — проорал над ухом Эммы рупор. Обещания, щедро брошенные группой из четырех существ чрезвычайно скромной комплекции, не снискали должного доверия даже у старой машины на металлических колесах, в салоне которой они сейчас ехали.
Нервный смешок выскользнул из горла Эммы
"Поймали, поймали, у меня же еще есть шансы сдаться?" - сказала она, поднявшись и невысоко приподняв руки.
Существо, окинув Эмму взглядов, моментально подметило её формы.
"Не сцы, кобылка ты что надо, даже не на шахты пойдешь" — сказало существо, потирая свои руки в перчатках до локтя. Его улыбка состоящая из нескольких рядов металлических зубов, поблескивала на снегу от ламп чудовищного транспорта.
Несмотря на всю кажущуюся глупость Эммы, она заставила его погрузиться в свои мысли. Чем она не преминула воспользоваться. Два филигранных движения — и обрубок меча обрел пристанище в мягкой плоти неосмотрительного оппонента.
Искры и механические запчасти осыпали локоны её запутывающихся волос. Вся команда двинулась ему на помощь, отчего машину знатно тряхнуло ,и раненый выпал из машины.
Полсотни метров марш-броском по стеклянным сугробам показалось ей вовсе не расстоянием. Конечно, никто не хотел становиться роженицей для генетических уродов.
Машина издала гул. За Эммой выехали. Теперь даже о такой участи, как смерть, не стоит мечтать.
Только в темноте можно было разглядеть их светодиоды вместо глаз. Большая часть их тела была механизирована и модернизирована, а голубые костюмы, что вовсе не подходили им по размеру, пестрили гербами соседнего государства, хотя Эмма не знала об этом — обычным смертным не рассказывали о внешнем мире от слова совсем.
И вот уже забор был в паре десятков метре, но тут раздалось:
"П#зда тебе лохматая".
Тот, кого ранила Эмма, держал пушку, а вся команда уже была в противошумовых в наушниках.
В ствол засыпали марганца и серы и кинули подожженную спичку.
Звук был слышен по всей округе. Мощный хлопок оглушил эмму.
"Добавь газу, придурок"
Один из анархистов зачерпнул в ржавое ведро розового снега и добавил в топку. Из труб рвануло пламя.
Эмма вяло поплелась за забором. Её щеки обдало горячей кровью из ушей. Громкий писк в ушах и плавающие пейзажи здания были последним, что она видела, прежде чем свалиться лицом в розовый снег.
Жизнь — Нет такого заклинания, что могло бы вернуть полноценную жизнь. Многие бы отдали за него всё, что копили, оказались бы на улице лицом к лицу с разбитым асфальтом.
Белый Бог был жесток и не позволял вдохнуть жизнь в бренное тело. Контроль и подчинение, власть и справедливость, безоговорочность и безгрешность — в этом была вся суть белого бога, именно таким его восславили и почитали.
Но все мы знаем: непреложную истину на иконах не увидишь, Она лишь формируется в устах тех, кто увяз в грязи обыденности, лишь на кухнях, между собой полушепотом сквернословили кухарки.
Тиран, тунеядец, детоубийца — и это лишь небольшая горстка из телеги грехов Белого Бога. Несмотря на всю правдивость их слов,кухарки редко встречали старость. Эшафот не щадит никого.
Чёрный бог не был добр, вопреки всеобщему мнению, никаких четких правил и требований, никаких запретов на мнение, полная свобода слова была, и ещё многое другое, на что люди под предводительством Белой церкви смотрели с особой завистью, жадно облизывая губы, было дано из-за простого человеческого порока, которыми изобиловал Чёрный бог. Простая лень и нежелание разбираться в человеческих отношениях подарили возможность людям обманывать смерть. "Не смерть", "Прибудь и дыши" и ещё десятки заклинаний что затерялись в пучине времени, хотя даже так рабочие будучи по локоть в мазуте не восхваляли своего бога, для них он всегда останется "Лентяем" и "Безвольным", ничего не боясь рабочие подняли восстание, несмотря на свое могущество Чёрный бог даже не удосужился пошевелить рукой, этого бы с лихвой хватило чтобы подчинить всех недовольных.
И тогда Белый Бог, то ли от обиды, то ли от страха разделить участь своего брата, изгнал недовольных в места столь злачные, что даже сам Он был не властен в тех краях.
Люди были недовольны, участь эшафота стала уже казаться милостыней свыше, и народ Белого Бога восстал, и милостиво одарил мелкого Божка этой же милостыней.
В глаза ударил яркий силуэт костра. Назойливый запах спирта сменился на приятный аромат пищи, глаза слипались, а руки неистово тряслись. Эмма сидела на ветхом стволе дерева неизвестной породы. Она бы ещё долго клевала носом, всматриваясь в неугасающие языки пламени, если бы её безмятежное состояние не прервал голос, исходящий от рядом стоящей твари.
Огромный горб, мелкая серая шерсть, пробившийся сквозь обвисшую кожу ребра, и неестественно маленькая ротовая полость, хотя у существа сидевшего рядом явно относящиеся к этому же семейству ротовая полость была внушительных размеров с красивыми торчащими наружу клыками напоминающие бивни, да и в целом кожа не казалось такой обвислой, а и так
не маленькая мускулатура была ещё более внушительной.
— Гость проснулся, можно начинать питаться-Скрежет казана и перестукивания ложек звенели словно гром среди ясного неба.
Металлическая миска, которую протянули Эмме, быстро нагревалась и не обладала какими-либо удобствами или лишними ухищрениями, но сам факт того, что некто, кого она даже под страхом смерти не назвала бы человеком, протягивает ей руку помощи, в корне рушило все ее мировоззрение и понимание о трущобах. Может, даже не всё потеряно?
— Спасибо, — кратко пролепетала Эмма, взяв миску с похлебкой и ложку, что некогда были простым металлическим мусором.
В чане плавали грибы с сетчатой шляпкой, непонятно откуда взявшаяся трава и кусочки мяса неизвестного происхождения, но Эмма старалась не думать об этом. Белое мясо нежно таяло во рту, отдавая все сладкие соки, словно в него добавили щепотку сахара, хотя всем было очевидно, что сахара никогда в трущобах не было.
Спустя небольшой промежуток времени молчаливой трапезы обнажилосьдно металлического сосуда.
— Надеюсь, тебе понравилась наше блюдо? - спросило существо, сложив свою скромную тарелку к обгоревшему казану.
Эмма только успела открыть свой рот, так тут же, без долгих предисловий, вышли рвотные массы, вперемешку со всем обедом. Кто же знал, что эти грибы используют чужой обед для собственного роста?