Гостеприимство
Ни одна из известных нам на данный момент религий не поощряет воровства. Напротив, каждая из них предусматривает меры наказания разной степени изощренности: от мелкого выговора до казни. Хотя наибольший интерес, по самому популярному мнению, представляет искупление своего греха. Данная практика получила широкое распространение среди магов огня, чей пылкий нрав был известен далеко за пределами их территории.
Хотя уверовании "Грации" или, как их часто бранили, "Кошатники" относятся к воровству как к части религии, но, к невыразимому облегчению наших прохудившихся карманов, их уже не видели добрый десяток лет; участники секты "Горькая правда", поклоняющейся "Чёрному ворону", тоже не являли себя миру уже достаточно давно — около пятнадцати лет.
Имеет ли это, впрочем, значение, если нам достоверно известно, что это наглая и неприкрытая ложь?
Есть основания думать, что человек, угодивший в передрягу, не обнаружит в себе должного интереса к тому, на сколько наглыми стали СМИ — его жизнь, как-никак, висит на волоске.
— Посторонись! — Эмма, как и подобает отважному рыцарю и не очень грамотному стратегу, с особой, кошачьей грацией минуя всю пустоголовую мертвячину, ринулась в бой.
Щелчок телескопической дубины и резкое повышение электричества в организме в один миг остановили храброго бойца. И только тогда, выронив меч из рук, словно мертвяк точильный камень, она оглянулась вверх.
— Против кого же я воюю?
Существо, которое нельзя было сравнить с человеком даже с самой гуманной точки зрения — толстое тело, небольшой отросток, напоминающий густой кисель, растекшийся по тарелке, вместо головы служили очень наглядным доказательством этого суждения. Из брюха этого существа пытались пробить путь наружу души, мерзкие лица и костлявые руки отчетливо виднелись сквозь прохудившуюся, но всё еще крепкую плоть, и это далеко не полный список уродств, которыми было продиктовано отвращение Эммы.
— Почему ты напала на меня? Ты считаешь, что я недостоин жить? — решительно вопросило существо, приставив телескопическую дубину к виску Эммы.
— Возможно, если бы не экзоскелет, — её голос дрожал не то от страха, не то от раскаяния, — я бы выполнила свой долг.
Стоя на коленях, она напоминала самурая в смиренном ожидании расправы.
— Отец бы наверняка гордился мной, — скупая слеза дерзко омрачила образ доблестного рыцаря, принявшего свою смерть.
Одна, две, три. Промозглый пол, впервый соприкоснувшийся с влагой, встречал каждую упавшую слезинку сочувствующим треском.
Мрачное хрипение мертвяков наносило дополнительный штрих на это зловещее полотно. Они, словно труппа похоронного агентства, медленно завывали под стать бушующему сквозняку, что так же протяжно ныл, будто дополняя похоронную симфонию.
— Вспышка! — прокричала Веста.
Оглушительный крик приковал к себе внимание сотни невольных слушателей, главным из которых, конечно же, была Эмма. Сделав неудачный кувырок влево, хотя такое даже стыдно было назвать кувырком, — это отдаленно напоминало движение тюленя, лениво перекатывающегося с бока на бок, — ее смертное тело перевернулось, словно в стиральной машине, не оставив и тени намека на грациозность.
Внятное и лаконичное слово "Лови", прозвучавшее от Весты, недвусмысленно дало понять, что нечто летит в твою сторону, несмотря на то, что это была Эмма, всё-таки даже она смогла сложить это простейший пазл из двух частей, и уже это была не "Баба-дура", чуть ли не похоронившая всю операцию, едва ее начав, а самый настоящий "Рыцарь — гений тактики" который всё так и планировал с самого начала.
— Бей по глазам! — прокричала Веста, хотя это и противоречит кодексу честной войны, которому неукоснительно следуют все рыцари и паладины.
Смачный удар по подобию головы — и все внутренности киселя перемешались, точно сухофрукты в компоте ассорти, что подают в столовой при штабе.
Беспомощно маша руками, существо позвало на помощь, хотя носителями местного жаргона этот жест мог быть истолкован куда менее прозаично:
"Гандоны штопанные, чё лупите? Разберитесь с ними".
Из плотных рядов безмозглых трупов вырывается та самая мертвечина в белой каске. Несмотря на общий запрет огнестрельного оружия, помимо газового ключа с баллоном, прикрученным к нему, на поясе у местного "Прораба" был импровизированный гвоздострел.
Веста поняла, что от такого резвого противника с протезом вместо ноги ей не убежать.
Эмма не успевает.
Последний козырь в рукаве Весты — пистолет, что ей был так любезно дарован. Шесть выстрелов хоть и на миг затормозили мертвяка, но не принесли нужного эффекта: по миниатюрным и нежным женским ручкам пришелся удар тяжелым газовым ключом, что возымело на Весту мгновенный эффект, отбросив её назад. Веста приземлилась так, будто упала вовсе не случайно, а вальяжно приземлилась на мягкую прослойку из жира для ключицы.
Несколько несвоевременно, но помощь в виде Эммы всё-таки подоспела.
— Вначале я, потом она, — сказала Эмма, пытаясь отгородить столь надоедливый труп.
— Твои доспехи пойдут на металл, — криво, с проступающими нотками омерзения, улыбнулось мертвое тело ей в ответ.
Чудовище взяло Весту за шкирку — со стороны это выглядело, как забота, проявленная со стороны кошки-матери к новорожденным котятам. Но так уж устроен мозг, что никаких хороших исходов Веста не предвидела. И отнюдь не обманулась в ожиданиях.
— Подумай над своим поведением, ты обрекла себя и свою подругу на мучительную смерть, — лёгким движением руки существо прижало ее к своему животу. Руки, что когда- то давно были человеческими душами, пробили себе путь наружу, открыв множество ран с ужасающим запахом, для исчерпывающего описания которого не годится ни один художественный прием.
Голоса в голове — это верный признак тронутого рассудка. Но не думаю, что Весте есть дело до этого сейчас. В конце концов, помимо голосов, что исходят из недр этого монстра и нашептывают разные небылицы. Возможно, если бы Веста, наш малый кадет, только недавно окончивший учения, прислушалась к голосам, она бы наверняка вспомнила самое потаенное сокровище чертогов своего больного разума.
"Отца нашего, прародителя и спасителя таких же мертвых жизней надо понимать сердцем"
Последнее, что отчётливо услышала Веста, прежде чем погрузиться в подвешенное на тонкой нити жизни состояние, ощущая мир смертных и пребывая в мире кошмарных грёз одновременно.
Есть множество приёмов, которые учат рыцари для овладения мечом, но они безнадежно меркнут на фоне импровизации.
Отбив газовый ключ мечом, Эмма пнула гниющую плоть ногой в живот. Не самый изящный приём, но его пользу сложно переоценить.
Одно резкое движение может переломить ход боя. Что, в общем-то, и случилось. Эмма, выполнив прием с разворота, отсекла палец чудищу, держащую Весту в плену мрачных оков.
— Повелевай и властвуй! Повелевай и властвуй! — применил заклинания растерявшийся мертвец, дабы управлять "Гнилушками".
Пустые головы тут же растолкали Эмму от существа, встав в стройную шеренгу, словно по уставу.
— 20 лет работал фрезеровщиком, все пальцы были на месте — пробормотало с сожалением чудище, попутно скрываясь за спинами своих подчиненных.
Услышав дикие вопли, Эмма насторожилась. И не зря. Увидеть, как зомби с полным чаном раскаленного металла несётся на тебя сломя голову, дорогого стоит.
Ну, или как минимум нагрудника. Эмме пришлось спешно срезать его ремни, дабы совершить хотя бы поползновение в сторону выживания.
Из- под черного металлического нагрудника робко показалось вполне себе пышное телосложение. Думаю, любой другой противник, кроме бездушной нежити, обязательно бы подметил этот факт.
Белая рубашка, что скрывает все прелести генетической лотереи, практически сразу стала серой от пепла и пыли, кружившихся вокруг.
— Защищайся! — несмотря на свою пустоголовость, мерзкие остатки человека ловко подметили уязвимость в броне и провели атаку именно в живот. Эмме парировать такую атаку не составляло никакой трудности. Если бы не одно "Но".
— Ловушка, — вместе со смехом сработал механизм, и под давлением сжатого воздуха газовый ключ схлопнулся, крепко держа меч, словно хищник вцепившись в добычу.
Под давлением мертвецов с разных сторон Эмма приняла волевое решение — обломать клинок.
— Рыцарь без меча, Ха! Ха! Ха! — выдавила туша из своего рта.
— Ты видишь в этом проблему?-
Подлый удар по ребрам поставил Эмму в неудобную позицию.
— Теперь, думаю, это проблема, — хитро улыбался нежить, уже предвкушая сладость победы.
— Не так быстро, упырь, — взяв свою кровь с рёбер, она начертала два треугольника под своими глазами.
"Будущего нет!", — прокричала что есть мочи Эмма.
Оба треугольника, начертанные кровью, замерцали голубоватыми огнями.
Резкий тонус в мышцах позволил в два счёт сблизиться с соперником. Но и оппонент не дремлет. Размашистый удар газовым ключом остановил многих путников. Но не Эмму.
Ловко поймав гаечный ключ одной рукой и проткнув нижнюю челюсть пальцами, она подцепила ее, словно крючок зацепил рыбу за жабры.
Хруст гнили и непомерная вонь — вот что сопровождало жестокое убийство прораба нежити. После того, как челюсть уже оказалась у неё в руках, она с особой яростью воткнула два конца челюсти в его искренне удивленные глаза.
Прораб мёртв.
Казалось бы, любой подчинённый будет чрезмерно рад отсутствию контроля.
Но единственная персона, что сдерживала толпы мертвяков от поедания сочной плоти молодого рыцаря, только что погибла.
Мертвяки начали звереть...