В пламени воды

Лодка плыла неспешно, вскакивая на мелких волнах, и Калани сидела на носу, пытаясь унять непривычный холод в груди. Струйки утреннего тумана поднимались над водой, когда за дымчатым покровом проступили очертания чужеземного корабля — того самого, что народ Огня прислал за ней. Чем ближе они подходили, тем явственнее вырисовывалась мощь судна.
Теперь она могла разглядеть вытянутый корпус, окованный металлическими пластинами. Он сиял в лучах молодой зари, обманчиво гладкий на вид, но наверняка способный разрезать волны с грозной легкостью. Над палубой возвышалась многоярусная надстройка, выстроенная в виде ступенчатых крыш с элегантно изогнутыми углами — словно миниатюрная пагода на плаву. Каждая крыша была украшена резными карнизами и символами Огня, отливающими тёплым медным блеском. Остроконечный нос корабля напоминал рога незнакомого зверя.
Как же чужеродно выглядел металл в родной для Калани стихии. За основными ярусами надстройки возвышались две металлические трубы, похожие на гигантские цилиндры. От них шёл слабый дым, отчего становилось ясно: судно не только опирается на силу ветра, но и использует замысловатую технику паровых котлов или чего-то похожего. Калани, дочь воды, в первый раз видела подобное сочетание традиционных мотивов и примесей «неведомой магии» нации Огня.
Это была чистая, неприкрытая мощь. На верхнем ярусе пагоды развевалось ало-золотое полотнище знамени. На миг дух Калани захватил восторг. Легко представлялось, как подобный корабль бороздит просторы океана и внушает страх тому, кто рискнет встать на его пути.
— Держитесь, — предостерег один из сопровождавших воинов, когда лодка сделала осторожный поворот у бортовой лестницы, подвешенной на цепях.
Араке убрала в сторону корзины с дарами, уступая место Калани, которой предстояло первой подняться на эту громаду из металла и дыма.
Калани, сжимая в руке кожаный ремень с маленькими ножнами, перевела дыхание. Настал час надевать маску доносчицы и становиться залогом политической сделки.
Стук сбиваемых весел и плеск волн под бором вынуждал ее прийти в себя. Воины потянули за цепи, закрепленные на борту, прилаживая ступени. Холод металла обжег босые стопы, когда Калани начала подниматься по ступеням.
Верхняя палуба оказалась просторной, она была отделана в тех же красно-черных тонах, но более роскошно: по краям прохода тянулись низкие бронзовые перила с выбитыми изображениями драконов. Ближе к надстройке, где по бокам высились трубы, толпились люди в глубоких багровых плащах, скорее всего, воины и слуги двора. Они расступались, пропуская гостью и её сопровождающих. Уважение, с которым народ склонял головы, развеивало страх новоприбывшей невесты.
Что Калани знала об огненных магах и людях, живущих в тех землях? По сути своей — ничего. Поговаривали, что их магия, в отличие от плавных движений воды, строилась на резких выпадах, сконцентрированном дыхании и вспышках внутреннего жара. Из уст в уста в её племени передавали истории, будто огненные маги черпали силу из ритма сердцебиения, сочетая его с особой техникой. Так и повелось знание, что прокаленное дыхание и горячее сердце движут огнем в телах его магов.
Когда-то же земли Огня плотно населяли драконы — они считались главными хранителями пламени и ближайшими союзниками тогдашних правителей. Но давно уже те легендарные крылатые существа почти исчезли, оставив лишь горстку преданий да несколько забытых гнезд в глубоких ущельях. Говорили, что уцелели единицы, способные по-прежнему выплевывать ослепительные струи пламени и хранить забытую мудрость. Однако никто из её народа не подтверждал этого наверняка: всё, что Калани знала, оставалось лишь сказками и слухами.
Задумавшись об этом, она и сама не заметила, как делегация продвинулась к средней части палубы. Именно здесь, под резными арками и полосами яркого шелкового навеса, их поджидал посол Империи Огня. Высокий мужчина средних лет в одеянии багряного цвета, с золотистыми нашивками на рукавах, бледноватой кожей и узкими глазами. При появлении гостей из Воды он слегка склонил голову — вежливо, но не слишком низко.
— Добро пожаловать на борт. Я — посол Кайшин, уполномоченный проводить вас до берегов нашего государства. Просим принять уважение от имени Императора и надежду на долгую, плодотворную дружбу.
Калани позабавило упоминание дружбы, но виду она не подала. Один из воинов племени Воды отдал распоряжение Араке и ещё нескольким людям выгрузить подношения.
— Ценные дары. Право, не стоило, — мягко произнес Кайшин, — это мы принимающая сторона, в пору нам одаривать вас за то, что отдаете дочь своего племени в невесты принцу Рэну.
Рэн. Имя жениха впервые получило реальность, в которой она совершенно не была уверена, хочет ли существовать.
Калани, стараясь сохранять ледяное спокойствие, кивнула послу:
— Принц Рэн, значит... Надеюсь, он благосклонен к нашему союзу.
Вероятно, Кайшин без труда понял, что невеста прощупывает почву о настроении императорской семьи, потому что ответил:
— В Империи Огня не принято говорить о скрытых намерениях правителей. Но скажу вам: Рэн — старший сын Императора Нианзу, первый в линии наследования. Будущий мудрый правитель. Уверен, он не станет вашим врагом, если вы продемонстрируете должное уважение к обычаям Огня.
Жестом посол пригласил Калани пройтись. Араке было пошла следом, но Кайшин лишь отрицательно качнул головой, и та смиренно осталась на месте.
— А сам Император? — поинтересовалась Калани как бы невзначай, пока они шли вдоль палубы к массивной двери, что, судя по виду, вела в коридор надстройки. Её босые ступни оставляли едва заметные следы на металле, но она почти не чувствовала холода — слишком много других мыслей переполняло голову. — Какова сама правящая семья? Что мне следует о ней знать, чтобы не показаться невежливой?
Посол бросил на нее любопытный взгляд: вопрос был слишком прямолинейным, но, видимо, он счел уместным ответить:
— Его Величество Нианзу правит уже не одно десятилетие, и у него двое сыновей. Принц Рэн — старший, спокойный и рассудительный. Есть ещё принц Коу, младший-брат наследника, он вспыльчивее, но отличается отвагой. Принц Коу — жрец ордена Солнца. Впрочем, не думаю, что вам придется много с ним пересекаться... В императорском дворце хватит места, чтобы каждый жил своей жизнью, — Кайшин говорил буднично, но в глубине голоса таилась осторожность, будто он боялся сказать слишком много, — Принц Рэн принадлежит к числу тех, кто предпочитает дипломатию грубой силе. Считайте, что вам повезло.
«Повезло? — проскользнуло в сознании Калани. — Я не уверена». Но вслух ничего не сказала, лишь коротко кивнула.
— Что за орден Солнца? И... раз вы упомянули о просторах дворца и младшем сыне Императора одновременно, выходит, мне стоит избегать его общества?
— Не забивайте свою голову этим сейчас, — сказал Кайшин. Они двинулись по палубе к широкой двери, ведущей в нутро корабля. Внутренний коридор встречал слабым мерцанием настенных светильников, пахло какими-то горькими маслами и паром. — Во дворце у вас будет время и возможность познакомиться с традициями.
Калани кивнула, про себя согласившись — большое количество незнакомых слов действительно осели в мыслях надоедливым песком. Двигаясь дальше за послом по коридору, чужеземка обнаружила чудные фонарики из красноватого стекла.
— Прошу, осторожнее здесь, — тихо предупредил Кайшин, указывая на узкий проход, где по полу проходили металлические трубы. — Мы используем паровой двигатель, некоторые участки корпуса могут нагреваться. Не хочу, чтобы вы получили ожоги.
Калани взглянула на трубы, аккуратно обогнула их, стараясь не задеть горячие участки. В голове теснились вопросы о самом устройстве этого корабля: как сочетание магии Огня и «паровых двигателей» уживалось вместе? Но она пока не решалась допрашивать посла.
— Не волнуйтесь, я буду осторожна, — ответила она Кайшину. Калани приглядывалась к рисункам на стенах: в основном это были образы драконов, языков пламени.
Он сдержанно улыбнулся:
— Отлично. Мы хотим, чтобы ваше пребывание на борту прошло в безопасности. И чтобы вы, как будущая часть правящей семьи, не испытывали излишнего дискомфорта.
Калани опустила взгляд на металлические плиты под ногами и коротко кивнула, хотя сомневалась в сказанном Кайшином — быть ли ей частью императорской семьи или ее участь доносчицы кончится раньше? Этого не знал никто.
— Все хорошо? — уточнил посол, заметив опущенные глаза Калани.
— Благодарю за заботу. Для меня пока всё очень ново... даже странно. Я привыкла полагаться на ласку океана, а здесь — металл, огонь, пар, — ответила она, поспешив поднять взор. В этот же момент перед ней предстала выпуклая дверь с тонким орнаментом.
Щелкнул засов, и Кайшин приоткрыл ее:
— Прошу, госпожа. Ваше временное пристанище.
Калани сделала осторожный шаг вперед, заглядывая в открытую Кайшином дверь. Ей нравилось, как добр и заботлив посол.
Изнутри пахло легким дымом ароматических палочек, смешивающимся со стойкой горечью нагретого металла — смесь, к которой ей придется привыкнуть.
— Это... моя комната? — произнесла Калани вполголоса, стараясь выровнять дыхание.
— На время плавания да, — подтвердил посол. — Здесь вы сможете отдохнуть, разложить вещи. Не волнуйтесь: если что-то покажется неудобным, скажите, мы внесем изменения.
Калани и сама не знала, что именно могло быть неудобным — ведь всё вокруг уже было чужим. Тем не менее она сделала шаг внутрь и скользнула взглядом по убранству: низкая кровать с мягким покрывалом и несколько алых подушек; рядом стоял узкий столик с металлическими ножками, а на нем — гребень, флаконы с ароматическими маслами. Небольшое круглое окошко на стене, окованное металлической рамой, открывало вид на колышущиеся воды за бортом.
— Благодарю, — тихо сказала Калани, оборачиваясь к послу.
— Думаю, вы заметите, что у нас несколько иначе обращаются с женщинами, чем в ваших землях, — заговорил Кайшин. — Мы, конечно, не безупречны, но женщины у нас имеют больше прав, чем предполагают внешние. Им доверяют дела двора, иногда даже воинский титул. Младшая сестра принцев, например, командует частью дворцовой стражи.
— Сколько детей в семье Императора Нанду?
— Нианзу, — поправил Калани посол, едва сдержав смешок, на что Калани незамедлительно зарделась, — трое. Принцы Рэн и Коу — близнецы, им уже двадцать один год, и есть ещё младшая сестра, принцесса Мэйлин, ей девятнадцать.
Он выдержал короткую паузу, а затем добавил:
— И, конечно же, Императрица, — в голосе Кайшина что-то изменилось, что именно — Калани не поняла, но говорить он стал еще мягче, — Лифен. Она многое сделала для страны.
Тогда Калани уловила в тоне Кайшина легкую гордость и наконец осознала. Она была знакома с этим оттенком превосходства — не заносчивого, а скорее уверенного. Посол восхищался Императрицей.
В родных краях Калани женщины, несмотря на внешнее уважение, всегда оставались в тени. Им доверяли домашний очаг, лекарское дело или магию, если такая сила пробуждалась, но право принимать решения, а тем более командовать воинами, по умолчанию принадлежало мужчинам. Ни одна дева не могла властвовать над мужем. Здесь же, в стране Огня, законы иерархии выглядели не менее строгими, но позволяли женщинам выйти за привычные рамки — не без труда, конечно, но все же.
— Принцесса Мэйлин фактически руководит дворцовой стражей? — уточнила Калани. — А Императрица Лифан делает многое для народа?
— Лифен, — вновь поправил Кайшин, покачав головой, и теперь Калани зарделась, — именно так. Мэйлин возглавляет отряд стражи Императора, а что до Императрицы...
Посол позволил себе глубокий, многозначительный вздох. Калани никогда не была излишне проницательна, но здесь, как в воду глядя, ей было очевидно — посол не просто горд своей Императрицей. Он к ней неравнодушен.
— Императрица упразднила старую образовательную систему, учредила строительство дорог в самые удаленные уголки Империи. О ее заслугах говорить можно долго, но что она за человек, думаю, вы поймете сразу.
Кайшина пробудили у нее новое чувство — зависть. Она вспомнила, как сама в детстве мечтала стоять рядом с отцом в кругу старейшин, говорить так, чтобы её голос звучал наравне с ним. Но реальность была иной: даже Киану, толком не интересовавшийся правлением, имел больше прав.
— Спасибо, Кайшин, — задумчиво ответила Калани. Теплый нрав посла не просто располагал ее, больше — он действительно успокаивал в новой, совершенно незнакомой обстановке. — Араке будет жить со мной?
— Да, конечно, — сказал посол и легонько поклонился прежде, чем развернуться и уйти, — располагайтесь, а я приглашу вашу служанку.
Когда дверь за ним закрылась, Калани осталась наедине со своими мыслями. Её взгляд скользнул по комнате, по гребню на столике. Она провела ладонью по ровной металлической стене — прохладной, но странно притягательной. Ей вдруг показалось, что за этой оболочкой кроется нечто живое: неизведанные механизмы или магические потоки, движимые огнем, который питал весь этот корабль. Калани вздохнула, заставляя себя прийти в равновесие, затем приблизилась к крохотному окошку.
За стеклом переливалась бескрайняя гладь. Волны лениво набегали на корпус судна, и в такт его раскачиванию Калани почувствовала, как сердце бьется чуть быстрее. Дома, в родных водах, море отвечало ей мягко и ласково. Здесь же, хотя она по-прежнему находилась на океане, всё казалось чужим: шипящий пар вместо морского бриза, железо и стекло вместо деревянных палуб и канатов, к которым она привыкла. Зато солнце все так же отражалось в волнах, и это придавало хоть каплю уюта.
Очень быстро приближалась новая страна, новый уклад жизни, новое имя, которое ей предстояло носить рядом со словом «принцесса»...
— Госпожа? — раздался тихий голос за спиной.
Калани обернулась. В проеме двери стояла Араке, робко переминаясь с ноги на ногу. На лице девушки читалась тревога, хотя глаза светились искренней заботой. В руках она держала небольшой сверток из ткани — кажется, с вещами Калани.
— О, Араке... — Калани улыбнулась, приглашая ее войти. — Заходи.
Служанка скользнула внутрь и, стараясь не шуметь, прикрыла за собой дверь. С первой же минуты в комнате ощутимо потеплело — наверно, от того, что Араке была похожа на тихий луч света, способный растопить любой холод. Она подошла к столику и аккуратно положила сверток.
— Вам удобно, госпожа? Надеюсь, вы успели осмотреться? Я знаю, что вам всё это непривычно, но я рядом...
— Спасибо, — благодарно кивнула Калани и затараторила в ответ: — Честно говоря, чувствую себя... узницей. Хотя это место роскошное, на тюрьму не похоже. Видимо, придётся привыкнуть к запахам дыма и масла...
— Не переживайте, — Араке развернула сверток, и там действительно оказались чистые, свежие вещи. Жестом служанка пригласила Калани переодеться, — все это вам, наверное, кажется сном. Сначала вождь Тахоа, затем Киану, а теперь...
— Да, — подтвердила Калани. — А теперь — не то изгнанница, не то доносчица, не то узница.
— Госпожа, — предостерегающе выдала Араке, подавая своей госпоже одежду из свертка — тонкую шелковую накидку жемчужно-серого цвета и амулет из морской раковины, принадлежавший давно ушедшей прабабке Калани. Теура позаботилась о том, чтобы ее дочь выглядела чарующе. — Здесь, на корабле, у каждого уха длинные тени.
Калани понимающе кивнула, и в этот миг их взгляды встретились. Араке, теперь ее единственная союзница здесь, была права. Скинув с себя одежду, Калани едва прикрылась, не испытывая стеснения остаться нагой перед другой женщиной, и приняла одежду из рук служанки.
Снаружи послышался протяжный гул — словно какой-то клапан сбросил пар, и корабль вздрогнул, двинувшись дальше по морю. Калани ощутила, как всё вокруг чуть заметно качнулось — незнакомое, более тяжелое покачивание, чем на деревянных судах её народа.
— Скоро ли прибудем? — озабоченно спросила она вслух, не ожидая ответа.
— Посол сказал, что потребуется ночь, — отозвалась Араке. — За это время мы могли бы изучить, куда плывем и к кому. Хоть немного...
Калани снова взглянула в круглое окошко. Серые волны повторяли ритм металла и пара, уже чувствуя, что надвигается вечер. Было трудно ждать, когда корабль достигнет земли, когда она впервые ступит на раскаленные плитки императорского дворца. Вздохнув, она ответила:
— Думаю, стоит смириться с тем, что все выяснится только во дворце, — и, на мгновение прикрыв глаза, попыталась представить, как же тот выглядит. На ум не шло ничего. Ей оставалось лишь плыть по этому потоку, надеясь, что мудрость океана не покинет её и среди бушующего пламени.

Корабль шел без остановок всю ночь и немного утра, и, наконец, за длинными туманными зарослями туч показались очертания порта. Орущие чайки и утренний бриз смешались с запахом подогретого металла, когда судно тяжело ткнулось в причал. Пар при выходе из трюмов окутывал сходни облаком, сквозь которое виднелись силуэты встречающих.
Калани спустилась по скрипучему трапу — сердце сжималось от волнения, но рядом с ней шла Араке, а чуть впереди, с идеально ровной осанкой, ждал Кайшин. Вода мягко плескалась у пирса, а на суше уже слышались громкие голоса слуг и солдат. Каждый смотрел на гостью заморскую и ее спутников с нескрываемым любопытством, отчего Калани, обычно храбрая и стойкая, неуютно поежилась — почувствовала себя диковинной зверушкой.
— Добро пожаловать в Империю Огня, — негромко сказал Кайшин.
Они быстро пересели в закрытую повозку из темного полированного дерева, по бокам которой шли тонкие резные узоры. Воз тянула пара высоких гнедых коней с короткими выстриженными гривами. Крупные копыта размеренно цокали по каменным плитам, а от ноздрей лошадей в прохладе утра поднимались легкие клубы пара. Калани, никогда прежде не видевшая подобных животных, завороженно следила за каждой их грациозной походкой, не в силах отвести взгляд.
И наконец, когда повозка въехала во внутренние районы столицы, перед путниками в полный рост предстал императорский дворец. Он больше походил на многослойный город в городе: высокие крыши и чердачные ярусы вздымались террасами, загибаясь вверх элегантными краями, словно у лепестков экзотического цветка. Между этими уровнями, подобно нитям паутины, протянулись галереи и переходы. На башнях, отделанных резьбой и позолотой, развевались яркие флаги с символом солнца.
К тому времени солнце успело подняться довольно высоко, и его тёплый свет ложился на центральный двор, украшенный рядами красных фонарей. Каменные дорожки расходились лучами от большой колонны, установленной посреди площади. С обеих сторон зажглись факелы, и, казалось, их пламя играет с ветром, создавая впечатление вечного праздника. Издалека доносились раскаты фейерверков — или, по крайней мере, что‑то похожее на гром, хотя на небе не было и тучки.
— Нам сюда, — сказал Кайшин, когда повозка остановилась у широкой лестницы с каменными перилами в виде змеиных тел. В этот момент Калани словно очнулась ото сна и поняла, что её прибытие не осталось незамеченным: по обе стороны двора уже собрались придворные, слуги и охрана, провожающие ее взглядами.
Она сделала шаг из повозки и ощутила на лице теплый порыв ветра, пропахший угольным дымом. Над головой полыхнули фейерверки, разрисовав небо огненными росчерками. «Выходит, это все ради меня?» — мелькнула растерянная мысль.
Араке, оставив воз, поспешила к Калани. Посол Кайшин сказал что‑то негромкое тому, кто встречал их первым, и теперь деловитый служащий, одетый в красную накидку с золотыми узорами, поклонился и пригласил их следовать за ним:
— Госпожа, Императорский двор уже уведомлен о вашем приезде. Прошу — в приёмный зал.
Калани коротко кивнула: отступать было некуда. Она заставила себя опустить голову, оторвав взгляд от неба, сделала неторопливый вдох и шагнула вперед. Где‑то высоко, над чередой крыш, все еще сверкали огни фейерверков, и время от времени Калани украдкой посматривала на них. С каждым раскатом, что сопровождали небесные огни, ее сердце замирало от восторга, пока крыши не скрыли последнюю искру.
Калани и Араке спешно следовали за не представившимся слугой, пока Кайшин шел за ними. Между петляющими коридорами он обронил:
— Ничего не бойтесь и не переживайте, поклонитесь по-своему, от вас не ждут знаний огненной культуры.
Оно и ясно — даже в поведении Кайшина, мягкого и учтивого, Калани давно заметила явное: они с Араке для местных что-то вроде неотесанных деревенщин. Ей не нравилось это подтверждать, однако следуя по замку, по территории сравнимому с доброй половиной ее деревни на берегу океана, трудно было не вздыхать от восхищения.
Широкие, поднимающиеся ввысь коридоры дворца вели к главному залу, настолько просторному, что его своды терялись во мраке верхних ярусов. Пол был выложен отполированными плитами тёмного камня, и вдоль стен горели высокие чаши с танцующими языками пламени. При каждом шаге Калани слышала, как тихо отдаются сандалии, которые Араке буквально заставила ее надеть, по камню.
Дойдядо массивных дверей, слуга остановился, как и сердце Калани.
Широкие створки из тёмного дерева, украшенные тонкой резьбой, с гулким эхом распахнулись. Калани на миг задержала дыхание, прежде чем сделать шаг вперёд. Гулкое пространство зала, уходящего ввысь колоннами и балками, встретило её многоголосьем факелов: их огни перебегали по каменному полу, вычерчивая волнистые тени.
У стен в безупречном порядке замерли придворные, одетые в ткани оттенков алого и золота. Сложенные на животе руки, опущенные взгляды — формальная почтительность, но Калани ясно чувствовала: каждый разглядывает её исподтишка, изучает, оценивает. Раньше она полагала, что её воспитание как дочери прибрежного правителя вполне достаточно, чтобы держаться достойно в чужом дворе. Теперь же, попав в самую глубину Империи Огня, она понимала: придётся стать «паинькой» в глазах этих людей, заслужить их доверие, а значит, играть по их правилам. Тревожная мысль о том, что придётся раскрыть себя перед теми, кто почти чужд ей, саднила внутри, но сдаваться перед страхом она не собиралась.
В торце зала высилось чуть приподнятое помостом место. Вместо привычных тронов — несколько широких циновок, окруженных мягкими подушками. На вышитых орнаментах сквозили узоры пламени, а позади, у стены, вспыхивали и колыхались чаши со светящимися углями, от которых шло непривычное тепло. «Вот здесь они обычно сидят», — промелькнуло у Калани. Около этого самого помоста слуга их и оставил стоять близ остальных подданных.
— Властители Империи Огня! — торжественно провозгласил басистый слуга у входа. Голос его отразился под сводами зала низким эхом.
Вокруг замерло все — каждый без исключения присутствующий замер в поклоне, и Калани последовала их примеру.
Сначала появились император Нианзу и императрица Лифен — царственная чета с осанкой, будто выточенной из гранита. Император был высок и плечист, в строгом наряде бордового цвета. В его лице не было резких черт, но властность сквозила в каждом шаге. Не будь здесь глашатая, Калани бы все равно ни с кем не спутала Императора — он отличался ото всех. Человек, за чьей спиной стоит могучая Империя, был безоговорочно уверен в каждом движении, в каждом вздохе.
Императрица шла рядом, одетая в длинный, насыщенно-красный шелк. Калани было достаточно одного украдкой брошенного взгляда на правительницу — и все встало на свои места. Она полюбилась Кайшину за иссиня черные, сейчас собранные в прическу волосы и даже издалека сверкающие медовые глаза.
Следом в зал вошла принцесса Мэйлин — стройная и грациозная, с точеными скулами и легкой поступью. Что-то, и Калани было непонятно, что именно, выдавало в молодой принцессе, ее ровеснице, хищницу. Однако страха от этого Калани не ощущала.
Все трое заняли места на центральных циновках, Мэйлин — сбоку от императницы. В зале наступила напряженная тишина, и сердце у Калани застучало в груди с удвоенной силой: следом должны были войти принцы.
Первым показался Рэн — старший наследник. Его длинные волосы были убраны в аккуратный высокий хвост, а спереди падали две тонкие пряди, обрамляя слегка вытянутое лицо. Оттенок ткани на нём был ближе к темно-алому, но без излишеств: вышивка шла лишь по краям воротника, и все в его облике говорило о присущим наследнику гармонии и уме. Взгляд теплых, раскосых глаз мельком коснулся Калани, и ей на миг показалось, что на его лице мелькнула легкая улыбка — доброжелательная, но все же настороженная.
Едва он вступил в зал, придворные девушки у стен немедленно зашушукались. Одна, юная и румяная, даже не смогла скрыть интереса, впившись глазами в принца. Калани ощутила странную смесь чувств. Облегчение и ревность? Нет, определенно не она — не ревность. Любить она не собиралась. Облегчение — да. Если она вдруг не уделит принцу должного внимания, он и не заметит, потонув в чужом.
Калани поймала себя на мысли, что в другой ситуации могла бы восхититься непринужденным обаянием Рэна. Но сейчас её съедало беспокойство.
Вторжение в поток мыслей Калани пришло вместе с появлением младшего принца — и именно в этот миг факелы, пылавшие обычными оранжевыми языками, вдруг вспыхнули в два раза ярче, и пламенная рябь алыми всколыхами побежала по стенам.