Снежная дева

⊹──⊱❆⊰──⊹

— Уйди прочь, Эрис! Не подходи ко мне! Прочь! — злобный, но отчаянный крик в искаженных от горя черт лица, Антей неустойчиво пошатнулся назад.

Голос на грани безумия, фанатичный шепот различных, но неразборчивых слов. Антей с ужасом ощущал, как уходил контроль над его собственным телом. Его тело разрушалось, эта невыносимая боль не могла сравнится с фактом осознания, что, как и Богиня он может причинить боль дорогим людям. Антей не мог этого допустить. Все люди были эвакуированы из поместья, ибо сам Антей понимал, что бежать куда-то ему бессмысленно. Не прошло и полгода, как он уже умирал. Лучше разрушить здание, чем всех остальных. Бедренная кость в правой ноге треснула, Антей без промедления сломал себе палец руки. Он продолжал стоять. Леденящий холод не сравнится с его страхом.

Эрис, его любимая Эрис, любовь всей его жизни не должна находиться здесь. У Антея перехватило дыхание, а горло сковало мертвой хваткой. Он чувствовал себя ребенком, который вот-вот разрыдается. Антей не желал ей этой участи, не их детям. Почему Эрис не думает о сыновьях? Антей не хотел лишать детей обеих родителей. Глава Кэйлих отчаянно смотрел как под ногами образовался лёд, который покрывал медленно, словно насмехаясь, пол вокруг. Эрис подошла к нему. На её лице, в её прекрасных глазах, Антей не мог найти ни капли страха перед их смертью. Антей с секундной смиренностью понял, что им не выбраться живыми. Не сейчас, когда он видел, как разрушалось его тело.

— Я люблю тебя, до самой смерти люблю. Я не могу потерять тебя, — шептала она.

— Как же наши дети, Эрис?!

На её лице появилось нежное выражение. Антей задержал дыхание, посмотрев на такую любимую улыбку. Глаза никогда не обманывали его. Он видел печаль и видел что-то сложное, что не мог бы описать словами.

— Я ведь тоже Кэйлих, не так ли?

Лёд покрыл её нижнюю часть, медленно поднимаясь вверх. У Антея разрушилась рука. Но Эрис не показывала боль, как и Антей. Они смотрели друг другу в глаза. Им не нужны были слова, чтобы понимать. Обе руки Эрис лежали на щеках Антея. Её большие пальцы растирали кожу, покрытую льдом. Эрис обняла его, и Антей обнял её одной рукой в ответ. Шепот в голове утих. Стихия разбушевалась. Снег закружился вокруг них, вторя горю Антея. Он спрятал лицо в макушке головы Эрис. Кэйлих заплакал. Его сердце бешено застучало от детского отчаянного крика, страх пробрался в его черты лица. Кричал их сын. Кричал его сын. С ужасом на лице Антей поднял своё лицо. Его глаза светились холодным светом, а слезы превращались в лёд, так и не коснувшись льдистого пола.

— Отец, матушка!

Детское испуганное лицо. Сердце герцога Кэйлиха ушло в пятки с нарастающим ужасом в глубинах души. Антей отчаянно закричал, надеясь, что сын послушает его:

— Уходи!

Но Приам ошеломленно замер. Антей потянулся целой рукой к сыну, однако рука разбилась. Эрис замёрзла, так и не услышав крика сына. Она стала ледяной статуей, полностью из льда, такая же прозрачная и не живая.

⊹──⊱❆⊰──⊹

Стремительно Фран создала стену из льда, защищая мальчика от осколков с широко раскрытыми глазами от происходящего. Фран быстро добралась до ребенка, который замер и тут же обняла его, развернув к себе. Приам не должен был это видеть. Он не должен был быть здесь. Снег бушевал, лёд покрыл пол и стены, ледяные шипы торчали из льда на полу. Фран создала вокруг них щит.

Почему события развивались так стремительно?! Часы, что, работали в сжатые сроки?! Фран только пила чай, а оказалась в эпицентре надвигающейся трагедии! Она крепко обнимала молчащего Приама до тех пор, пока бушевала магия и болел её левый глаз. Фран быстро осознала кто именно. Герцог Антей Кэйлих умер. И вместе с ним умерла герцогиня Эрис Кэйлих. Они оставили своих сыновей. Герцогиня оставила своих детей. Приама мелко трясло. У Фран болели оба глаза от сдерживаемых слез. Она знала боль потери родителей и могла представить ту боль, когда видишь их смерть. Приам видел, как погибла его самая близкая семья. Другие родственники никогда не сравнятся с его родителями и не заменят их.

Щит исчез. Фран гладила спину Приама. Она услышала тихие всхлипы, которые он больше не мог сдержать. Приам безудержно плакал. Фран осмотрелась. Стихия уничтожила всю красоту огромного зала.

— Приам... — тихо заговорила Фран.

— Больно... Тетушка Фран мне больно... Моё сердце так болит... — сквозь рыдания и проглатывания слов Приам смог сказать то, что хотел. Он поднял своё заплаканное лицо и посмотрел на Фран покрасневшими глазами. Фран от пронзившего её ужаса замерла, не в силах отвести испуганных глаз. Приам, который сжимал руки в области сердца, на самом деле сжимал кусок льда, который не убил его.

— «Не успела. Я не успела, не успела, не успела», — Фран перестала дышать. Её глаза безучастно смотрели на лёд в груди Приама. Она не могла поверить глазам. Приам заплакал сильнее. Фран издала хриплый неразборчивый звук. Она судорожно вдохнула воздух, которого ей не хватало. Во рту пересохло. Фран не смогла. Она не смогла защитить его! Она вновь не смогла защитить! Фран не смогла защитить того, кого хотела защитить всем сердцем! Почему, почему она не могла защитить?! Для чего ей даны эти нелепые силы, когда она не может защитить то, что ей дорого?! Почему?! Почему должны страдать из-за Фран её близкие и невинные люди, непричастные к ней?! Почему они должны проливать слезы из-за её ошибок?! Почему они должны умирать?! Почему?! Если бы Фран смогла должным образом защитить Антея... Этого бы не случилось... Этого бы не случилось...

— Приам, мне жаль. Мне так жаль, — эмоционально сказала Фран охрипшим голосом. Она нежно провела рукой по волосам ребенка, который не должен был видеть этого. Помимо Приама у Антея были старшие дети. Приам не должен... Никто не должен... Мальчик вопрошал сквозь рыдания:

— Тетушка Фран, я... Я ведь умру, как и мои мама и папа?.. Я буду также, как и папа медленно умирать?.. Тетушка Фран... Тетя Фран... Если... Если я умру... Фран, я увижу родителей?

Фран внутренне похолодела. Слова Приама, в точности как лезвие идеально заточенного ножа, с лёгкостью вскрывали многочисленные её раны. Фран присела на корточки, обеспокоенно вглядываясь в заплаканное лицо Приама.

— Приам, послушай меня. Они погибли, да, но... Что-то можно исправить, ещё не всё потеряно, слышишь меня Приам. Я что-нибудь придумаю!..

Ложные надежды, которые она не привыкла говорить и осуществлять плавно вытекали наружу. Фран лгала себе и миру, отказываясь принять решение и понять, что ничего не сделается. Приам уже одной ногой в могиле, но Фран не желала и не могла в это поверить. Приам отшатнулся от неё, как от демона. Он обнял себя за плечи, а его маленькое тело безудержно тряслось. Фран застыла с широко раскрытыми глазами, а лицо на грани отчаяния и удивление застыло. Приам боялся её.

— Ты... Ты монстр! — закричал Приам.

И именно в этот момент вбежали и другие Кэйлих. Иадор обнял Приама, у которого к этому моменту исчез кусок льда, будто его и не было вовсе. Приам невредимым дрожал в объятиях брата, когда другой, чуть младше, но похожий на них молодой господин встал на защиту, закрыв обзор. Фран не понимала, что значили эти слова. Она коснулась лица.

— Её глаза... — между всхлипами выговорил Приам. Фран внутренне пошатнулась. Она неустойчиво встала на ноги, только чтобы её отбросило назад под порывом чужой магии. На неё напали без промедления, рассчитав её действия, как признак для атаки. Её спина сильно ударилась о стену, выбив весь воздух. В глазах потемнело, а сердце медленно разбивалось на мелкие осколки, которые оставляли кровоточащие раны.

— «Кэйлих рассчитали меня угрозой», — единственное, о чем подумала Фран, сердце стремительно разбивалось. — «Заслужила...»

Под действием часов Фран исчезла.

⊹──⊱❆⊰──⊹

Раздраженно Фран положила руку на лоб. Её голова начала раскалываться, она поморщилась. Её руки нащупали пол. Вскоре зрение прояснилось. Фран открыла посмотрела на каменный пол. Знакомый каменный пол. Она подскочила, боясь оглянуться. Её плечи затряслись. Она закрыла глаза руками. Фран с ужасом посмотрела сквозь щель между пальцев на пустую каменную стену сбоку. Руки закрыли её рот. Фран тяжело дышала, готовая сорваться на крик.

Зрение помутнело. Она больше не могла сдерживать слезы. Фран облокотилась рукой на стену, и горько зарыдала. Её плечи крупно тряслись, а дыхание сбилось. Она оцепенела от ужаса, боялась обернуться. Страх настолько сильно сковал её, что тело словно обмякшее, опустилось вниз на колени. Фран прижала свой лоб к стене, отказываясь посмотреть в камеры позади неё. Глаза открытые и пустые смотрели вниз, пока слезы омывали щеки, чтобы хрупкие кристаллики льда разбивались об этот тошнотворный пол. Застарелый страх смешался с медленно закипающей яростью.

Снова цепи на руках, снова чужой смех, снова руки на теле, чужие губы и зубы на коже, толчки... Фран внезапно захотелось рвать и метать. Она крепко сжала челюсть, что заскрипели зубы и схватилась за волосы так крепко, что корни волос заболели. Она низко завыла, как раненый зверь. От прежнего достоинства ничего не осталось, как и ускользающего благоразумия. Понятие о рациональности своих поступков покинуло её разрушающийся рассудок. Звук приближающейся стражи, что последовали на подозрительный звук, лишь подпитывал эти темные эмоции. Ярость пересилила страх. Она знала их. Глаза Фран из синих окончательно стали льдистого цвета, подобно богине.

— Только не снова. Только не здесь, — едва слышно, на грани мольбы, шептала Фран, смея надеяться. Быть где угодно, сделать что угодно для часов. Только не это место. Пожалуйста. Почему она не может покинуть это место?! Почему она должна быть здесь?

— Кто вы! — раздался самоуверенный крик. — Немедленно избавьтесь от оружия, иначе мы вас убьем!

Оружие? Они же видели, что на ней нет оружия, ни ножен для меча, ни колчана со стрелами. Её лицо потемнело. Фран знала, что на неё направлено мечи и почему они не торопились атаковать. Её мышцы окаменели. Как неизвестный человек мог пробраться на нижний этаж, минув охрану? Незамеченный. Она медленно встала с колен, на которые опустилась. Она боялась семь лет, чтобы что? Пресмыкаться? Она смогла пережить это и теперь она склоняется перед жалкими червями?

— Посмотри, да это же баба! — насмешливый маслянистый и до мерзости и тошноты противный голос. До ненависти и презрения знакомо, что пробуждал невиданную ей ранее жажду крови, отмщения и убийства. Фран знала каждого из этих личинок и подобия человеческого. Ледяная госпожа поднялась на ноги, но голова была опущена.

— Слышь, подними голову! — приказал третий.

— Ха-ха! Надейся, что выйдешь личиком, иначе смерть будет ещё более мучительной!

Фран подняла свое лицо. Сияющие глаза заставили отступить рыцарей. На её лице расползалась кривая улыбка. В один миг из жертвы она превратилась в хищника. Их роль сменялась. Фран излучая ауру превосходства и презрения, впрочем, улыбка сменилось презрением. Она отказывалась вести диалог с отбросами вроде них. Они, завидя, что женщина перед ними маг, в ужасе начали отступать. Эти жалкие рыцари узнали Фран, которая сейчас висела на цепях в одной из тюремных камер нижнего этажа темниц. Как они могли забыть тот же взгляд неподчинения? Те же черты лица, пусть с совершенно другой одеждой и прической. Рядом, где-то рядом, висело её тело. Такое же израненное и поломанное, какой она стала сейчас. Разницы не было: физически или эмоционально, больше или меньше. Боль оставалась болью. И эта боль заглушилась свирепостью и жаждой мести не для себя нынешней, а для прошлой. Той, принявшей тройную дозу яда «Последний путь», что не смогла умереть и вынуждена волочить жалкое существование.

Одним легким движением руки и лёд поднялся огромной стеной, что перекрыл пути к отсутствию. Нижний этаж представлял собой длинный коридор с камерами, расположенными лишь в один ряд. Здесь были специальные для пыток камеры, либо заключены особо опасные преступники, которых ждали пытки и мучительная смерть. В этом месте заперли Фран и попавших в ловушку, пойманных восставших. В нулевом этаже дворца выжила лишь одна Фран.

Здесь она познала весь ужас и мерзкий след в своей жизни. Здесь началась нескончаемая черная полоса. Здесь Фран желала умереть и никогда не рождаться. Здесь она... Её глаза из двух кусочков льда, холодно созерцали искаженные гримасы рыцарей. Они кричали, пытались отбиться мечом от льда, который медленно и мучительно покрывал их. Медленно-медленно, подобно змее, лёд шипел и причинял боль. Лёд поднимался всё выше. Шипы пронзали их тела, защищённые броней. Но броня ничто, перед агрессивной силой. Фран подняла подбородок, наблюдая сверху вниз. Противный крик. Один из них закричал от боли, когда он смотрел со страхом на свои пальцы. Однако, не обязательно вести с ними диалог, достаточно монолога.

— Я буду ломать тебе пальцы, пока ты во всем не сознаешься, — протянула Фран. — Так вы мне говорили и закрывали мой рот куском ткани, чтобы я ничего не говорила.

Их ноги покрылись льдом. У первого, что пытался вырваться из хватки льда, нога, покрытая льдом, разбилась, и кровь хлынула фонтаном из ещё не тронутой льдом остатком ноги. Ещё одни крики боли. Фран смотрела на этих жалких рыцарей прошлого государя, что начали молить о пощаде. Их заплаканные лица исказились в уродливое выражение животного ужаса и первобытного страха. Но как они смели желать пощады, когда она не получила этого милосердия? Фран однажды осмелилась снизойти до жалкой просьбы, единственное о чём она сказала и попросила:

«— Убейте меня.»

Но в ответ ей пришел смех, звуки рвущейся ткани и поток унижения. Смерть то, что она хотела и единожды молила. Та роскошь, которую ей не дано получить. Мерзкие существа, что не заслуживали жизни и способности ходить по этой земле. Руки, которые им не нужны и та часть тела, которой они особо гордились. Бесполезные животные, что думали лишь одним органом и не видели ничего, кроме похоти. Фран лишит их всего также, как и они разрушили ей жизнь. Жизнь за жизнь. Око за око.

— И пусть мир ослепнет, — сказала она. Фран заберёт у них всё, также, как они забрали у неё надежду. Фран пожнет их жизни, также, как и её единственное обещание, что она убьет их. Фран убьет их. Каждого из них. Серьга не могла скрыть божественную силу. Волосы Фран постепенно начали полностью белеть. Её щеки, что были мокрыми от влаги, покрывались коркой льда. Сердце беспощадно болело, а руки замерли в лёд. Фран сжала руки в кулак и лёд треснул. Вместе с льдом на ладонях разбились и сами рыцари. Фран схватилась за волосы. Её разум не мог понять.

Почему. Почему эти смерти не принесли так желаемого отмщения?! Почему она не чувствует свободу?! Где облегчение от осознания, что она отомщена?! Запнулась на одном и том же. Фран не училась на своих ошибках, как и убийство убийцы её сестры, это не принесло ничего, кроме той боли, которая осталась от их действий. Фран упала на колени и горько заплакала. Она ведь... Надеялась. Она так надеялась, что её спасут! Хоть кто-нибудь! Ирэн, Леит, Глэдис, или возлюбленный её младшей сестры, Азэр! Он ведь знал, наверняка знал! Фран думала, что он знал и это был он! Тогда что значили все те слова, которые он произнес?! Если не Азэр её спас, то... Зачем ей это всё? Фран затряслась. Она не хотела быть сильной. Она больше ничего не хотела. Фран... Плакала над всей своей жизнью и не могла остановиться. Печаль проникла в самое сердце и кости, а мозг перестал реагировать на внешний мир, когда раз за разом в голове проносились все те моменты нескончаемой боли и унижения. Фран помнила, как ломался каждый её палец, которые остались навсегда искривленными. Их не смогла восстановить Леит, и сама она не смогла. Всё смешалось в единую какофонию. Она тяжело дышала, а легкие горели. Горящие глаза скользили по россыпи невинно разбросанных кусочков льда. Ни намека на то, что этим льдом были когда-то люди. Фран встала на пошатывающихся ногах и, прихрамывая, начала искать нужное. Она смотрела на пустые камеры и знала, что недавно там лежали гниющие трупы её товарищей и подчинённых. Давнее прошлое, которое она хотела забыть, настигло её. Все они вместе с Фран выбрали смерть, когда были пойманы, но Фран не удосужилась получить её.

«— Командир Дрей. Если вы выживите, можете пообещать, что найдете и позаботитесь о моем брате? Бедный Рэйф, остался один... Я не выберусь отсюда, не смогу...»

«— Командир Дрей, я боюсь смерти. Но отчаянно её желаю. Я слаба? Я так боюсь... Пожалуйста, пообещайте мне, пообещайте, что позаботитесь о Рэйфе!

— Я обещаю.

— Благодарю, это всё, о чём я могла просить...»

«— Умирать от яда больно?

— Не знаю. Посмотри, остальные уже мертвы. Ты сама видела их лица. Лица каждого, кто принял «Последний путь». Почему ты не спешишь? Они скоро вернутся за нами.

Молодая дева Флорин, облаченная в ту же одежду, что и восстающие, печально возразила:

— Тогда вам будет одиноко...»

Эти стены душили её и Фран нужно было выбраться отсюда как можно скорее. Неважно какими путями, чем быстрее, тем лучше. И часы ясно дали понять, что она стала ключом своего же жалкого нежеланного спасения. Фран не должна выжить. Она не должна... Но Фран выжила.

Полные боли глаза посмотрели на ржавые толстые прутья решетки. Она взялась за них и покрыла льдом. Лёд распространился на каменный пол, стены, потолок, другие прутья. Решетка камеры разбилась и Фран вошла в неё. Жалкое зрелище её молодой версии. Сколько ей было лет? Фран вновь заплакала. Она не заслужила этого! В свои двадцать четыре года прикованной цепями в камере. Фран стремительно приблизилась к своей молодой бессознательной версии. Короткие волосы, полностью растрепанные, блестящие от пота и крови. Некоторые пряди прилипли ко лбу. Синяк под глазом. Запекшаяся кровь под носом. Разбитые уголки губ, окровавленный рот. Следы рук на шее синего и фиолетового цвета. Местами порванная верхняя одежда, небрежно застегнутые штаны. Алый, багровый по открытым участкам кожи укусами, царапинами и ударами. Фран схватилась за цепи, что держали руки вверх. Она старалась аккуратно разрушить их, что ей удалось. Фран избегала пальцев, которые были полностью сломаны и искривлены. Фран судорожно вздохнула, поймав осевшее тело. Она аккуратно убрала пряди волос с лба, и удобно взяла на руки младшую версию себя. Лёгкая, худая. Она всегда была такой слабой со стороны? Или Фран одна видела себя такой? Она слышала, что многие считали её сильной и волевой личностью. Эти люди шли за ней и видели в ней лидера.

Цепи разрушились, которые приковали молодую версию к полу. Она пошла прочь из темницы, тяжело дыша. Не из-за того, что несла на руках бессознательное тело, а из-за того, что это помещение душило её. Лёд разрушился и стремительно таял, словно и не было её здесь вовсе, как и этих рыцарей, от которых остались только брошенные мечи. Фран отнесла Дрей вверх, на более верхний уровень, и спрятала в одной из заброшенных всеми помещений, куда никто не ходил. Фран положила тело на пол. Её руки аккуратными нежными движение подняли запястье и положили на живот. Дрей едва дышала, её брови нахмурены, уголки губ опущены.

Её считали мужчиной... Об обратном знали немногие. Эти рыцари, прошлый государь, Лианна, Леит и Ирэн. В живых остались лишь Леит и Ирэн. Она боялась узнать, как может измениться мнение Марселин о ней, узнав, насколько она сломана и испорчена. Фран приложила светящиеся руки ко лбу и боку живота. Холод ненадолго бы помог ей, но Дрей нужна помощь лекаря. Фран могла лечить раньше, когда владела магией воды. Лечение... Фран быстро схватилась за набедренную сумку и судорожно начала искать лекарства. Нашлась лишь единственная баночка, почти пустая. Синяя пилюля, что стимулировала регенерацию и всплеск силы. Они имели мало действенный эффект. Это лекарство личная разработка Мелиссы, пусть и не доведенная до конца. Фран достала одну единственную, но вопрос встал в том, как заставить Дрей проглотить. Фран судорожно вздохнула и приоткрыла нижнюю челюсть, пилюля легла на язык и Фран аккуратно закрыла челюсть, другой рукой стимулируя на горле движения, которые бы способствовали тому, чтобы Дрей проглотила. Фран прикрыла глаза. Пустота сожрала все прошлые эмоции, которым на смену пришла апатия. Часы вновь активизировались и Фран знала, что у неё мало времени. Она печально долго всматривалась в себя, погладив короткие, запутавшиеся волосы, тихо шепча:

— Прости меня.

Прости за то, что не спасла. Прости что не сохранила. Прости, что сломала нас. Прости, что не стала лучше. Прости, что всё потеряла и растратила. Прости за то, что сделаю и сделала в прошлом. Прости. Сколько бы извинений не было произнесено и сколько бы она их не умалчивала, Фран знала ответ.

— «Я никогда себя не прощу.»