Снежная дева

Тяжко Фран захрипела от боли. В глазах слишком темно, чтобы что-то различить, но одно она знала точно. Часы уже её не пытали. По ощущениям, звукам и запаху Фран быстро поняла, что находится в какой-то одинокой подворотне. Лицо Фран скривилось от боли, пока она поглаживала свою ногу, затем потрогала корку льда на туловище, где заморозила свое ранение. Её нога была на месте, но боль ощущалась как настоящая, словно ноги и вовсе не было. Ледяная госпожа судорожно вздохнула и опиравшись о шершавую стену позади неё, медленно попыталась встать. В глазах начало смутно различаться очертания места. Боль от игл не проходила.

Это означало одно. Её предположение о еще двух годах жизни оказалось ошибочным. Она скоро умрет. Фран вновь поморщилась, когда попыталась перенести часть веса на левую ногу, которую тут же свело. Она не упала лишь по причине, что быстро сориентировалась, чтобы удержаться. Фран сделала медленные вдохи и выдохи. Она прижала сжатую ладонь к груди и прикрыла глаза. Из ладони появился яркий золотой свет, который быстро потух. Фран раскрыла ладонь. Золотая пчела зашевелилась, её маленькие крылья трепетали, она с тихим жужжанием влетела на уровне её лица. Фран вздохнула. Её губы зашевелились, но ни один звук не покинул её рта. Пчела внимательно слушала её слова, и после кивка Фран улетела прочь.

Ледяной госпоже оставалось лишь надеяться на то, что Властелин Тьмы прислушается к её словам. Пчела передаст её послание, являясь почтальоном и посыльным в одном лице. Магической пчеле не обязательно слышать её слова, сказанные вслух. Фран достаточно сильна, даже с поврежденными ею же магическими каналами, чтобы создать посланника без слов или заумных заклинаний.

У всего есть предел. И Фран давно достигла своего. Этот год будет последним.

Эта мысль не вызывала каких-то негативных эмоций. Фран пошатнулась и не твердой походкой прошлась взад-перед. Ей нужно встретиться с одним человеком. Её холодные глаза, внезапно поблекшие, посмотрели на часы. Фран схватилась за них одной рукой. Она сосредоточилась на кузнеце Гобане. Фран нужен он и ей плевать с высокой колокольни могут или не могут часы тех или иных действий. Но они доставят её туда, куда ей надобно. Коль способны они отправлять её в разные промежутки прошлого, то в нынешнем настоящем могут отправить её туда, куда ей надо. Это в их же интересе, есть ли у них разум или нет, но знают по свершившемся прошлом, что это произошло.

Фран исчезла с переулка, словно её и вовсе не было там.

⊹──⊱❆⊰──⊹

Сосредоточенно кузнец в творческом запое, словно художник получивший вдохновение, изучал чертежи будущих его творений. У него были в планах парочку вещей, которые он планировал сделать. Так много прошло за всё время, что кузнец жил здесь. Арлинд ощущал, что что-то случится. Что-то, что изменит всё.

— Мира вам, кузнец Гобан, — неожиданный голос позади вызвал мурашки. Арлинд вскрикнул и испуганно обернулся, он схватился за край стола, чтобы не упасть. Кроме него в этом доме никого не было. Но перед ним стояла та, которую он видел лишь однажды. Дева Фран не изменилась за последнюю их встречу, которая прошла несколькими годами ранее. Как... Как такое возможно? Она точно не ведьма?

— Прошу прощения, что напугала вас.

Кузнец империи Света покачал головой и ответил на приветствие.

— Мира вам, дева Фран. Я не буду задавать нелепый вопрос, откуда вы здесь, но с какой целью?

— Мне нужно, чтобы вы создали иглы, — без всяких цветистых розговоров, прямолинейно объявила причину своего присутствия дева Фран, невозмутимо моргнув, являя собой невинность. Кузнец Гобан удивлённо посмотрел на неё, будто видя впервые. Как она узнала об этих чертежах?

— Для... — он кашлянул в кулак. — Зачем они вам?

— Я не буду ходить вокруг да около. Вы можете просить, что угодно. Но мне нужны иглы, которые вы создадите. Они должны иметь свойства разрушения.

От её слов Арлинд Гобан принял мрачный вид, недоверие к ней открыто выражалось в его действиях. Кузнец не расспрашивал деву Фран о её внешнем виде. Один только вид человека, что сбежал с поле боя, вызывал множество вопросов. Рваная одежда, следы борьбы, растрепанные волосы. Можно даже было подумать, что она сбежала от потенциальных насильников.

Проведя рукой по лицу, кузнец Гобан издал усталый вздох. Он предложил ей присесть за стул, на котором сидел ранее, а сам встал и подошёл к крайнему столику у стены, где стоял чайный сервиз. Арлинд тупо смотрел на этот сервиз, но плюнул на это гиблое дело. Кузнец пошел в противоположную сторону к огромному шкафу до потолка и открыл нижнюю дверцу. Гобан отодвинул в сторону книги и изъял бутылку алкоголя.

Нервно Фран наблюдала за действиями Гобана. Он выглядел как человек, которому она могла доверять с большой натяжкой в виду того, что он из далекого прошлого, хотя от этой мысли хрупкое доверие уже истончалось. Другого варианта нет. Фран нервничала от одной мысли, что ей придётся оголиться перед другим человеком, мужчиной. Единственный человек, кто видел её добровольно полуобнаженной это Марселин. Но словами не объяснить всего и ей действительно, как бы сама мысль не вызывала отвращение и страх, необходимо показать, осознавая, что автор творения поймет то, что не знала сама Фран. Дрожащими руками она сняла плащ. Фран аккуратно бросила его на стул. Гобан же встал с бутылкой в руках и обернулся именно в тот момент, когда Фран с пустым лицом снимала с плеч платье. Гобан широко раскрытыми глазами, словно испуганный олень, взглянул на неё с ужасом, стремительно побледнел, затем смутился и поспешно, в пору можно побеспокоиться ради приличия о здоровье шеи, отвернулся.

— Дева Фран... Что вы делаете?! Если вы собираетесь таким способом отплатить за иглы... Это того не стоит, я сделаю их в любом случае и отдам вам. Или вам нужна помощь с ранами?! Вас ранили в живот?! Ножевое или может вовсе ужасное?!

Пока воображение рисовало картины одну мрачнее другой, Гобан нервно смотрел на бутылку в руках, с мыслью выпить сразу половину, отказываясь оборачиваться.

— Кузнец Гобан, обернитесь, — захрипела дева Фран. Гобан уже не был в чем-либо уверен, начав сомневаться во всем. Может, дева Фран действительно больна? Арлинд не хотел оборачиваться, но госпожа звучала уверенно, хотя он мог видеть до этого с каким нежеланием она снимала с себя платье. Гобан сдвинул брови и обернулся. Фран умела шокировать. А посмотреть было на что. От удивления Арлинд даже расслабил хватку на бутылке, которая чуть не выпала из его рук. Фран оголилась до торса, хотя её грудь была перекрыта топом. Её нижняя рубашка тоже была снята с верхней части и вместе с остальной одеждой прикрывала и болталась на раненной талии. Но Арлинд удивился не от этого. Гобан быстро сократил расстояние и приблизился слишком близко к Фран, которая ещё больше напряглась и замерла, чего он не заметил. Её руки крепко сжимали ткань одежды на коленях. Кузнец империи Света смотрел на белую бархатистую на вид, как однажды он читал в каком-то скучном вульгарном романе, кожу и не мог поверить в то, что видел.

— Как такое возможно... — благоговейно, на грани восхищения и сдержанного восторга прошептал он и поставил, не глядя, бутылку вина на стол поверх чертежей.

В теле Фран были те самые иглы, дизайн которых он только завершал. Мысленно Гобан знал каков будет дизайн, однако ещё даже не записал на пергаменте. Но это... Уже готовые артефакты. Он создал их. Позже? Это многое объясняло. Арлинд никогда не ошибался в своих работах и со всей уверенностью мог заявить, что эти иглы, чьи наконечники из ромбовидной золотой части виднелись на обозрение, являлись его работой.

— Зачем... Зачем вы использовали их?

Теперь вспомнив недавние слова госпожи, кузнец Гобан понял о каком разрушении говорила дева Фран. Легендарный кузнец не мог поверить, что он создал нечто настолько разрушительное. Гобан смотрел только на ромбовидные гладкие наконечники. Он внимательно следил за линиями узоров и приблизил лицо к одной из них. Арлинд оказался прав своим мыслям. Он мог видеть тонкие нити магических символов. Это была прекрасная работа, когда ничего не значащие символы образовывали нечто большее, чем красивые узоры на маленьком ромбе. Он насчитал их всего семь.

Эти иглы, что были в теле, как занозы, прицепились к ней без возможности их удаления и изъятия. Подобно паразиту, питающихся за счёт жертвы, иглы разрушали и убивали деву Фран медленно и постепенно. Разрушали её магические каналы, из-за которых она бы не смогла использовать магию в должной мере и либо умерла от того, что остальные магические каналы взорвались в ней, либо от того, что тело не выдержало. А ведь это ещё сочеталось с невыносимой болью. Кузнец империи Света даже не мог представить, какая боль от того, что вы чувствуете, как каждый из каналов медленно разрушается. Один за другим, медленно угасая. Арлинд посмотрел внимательно на расположение некоторых из них. Довольно странное расположение, но он быстро понял.

Она их... Некие точки, что соединяют многие каналы вместе. Место, где они объединяются? Если их перекрыть, то магия попросту перестанет поступать дальше, блокируясь.

— Зачем... — отчаянно прошептал Гобан, осознавая весь ужас. — Нет. Как долго?

— Семь лет, — безразличным тоном сказала Фран.

Арлинд встал и отошёл на приличное расстояние от Фран, мысленно злясь на свое неподобающее поведение.

— Прошу прощения. Вам бы обработать ваши раны... — предложил Гобан, в ответ Фран покачала головой, но взяла ту бутылку вину, легко сняла крышку с помощью магии льда и открыла её. Она вылила немного вина на свои раны. Фран не издала ни одного звука, хотя Арлинд знал, что в таком случае щиплет неприятно.

— Я сделаю иглы. Но если не секрет, то где они будут храниться?

— Иглы... Будут принадлежать роду Кэйлих.

Гобан задумался. Империя Тьмы? Его могли бы казнить за измену родине. Но... Он вздохнул. Это того стоило.

— Вы сами их заберете?

Фран утвердительно замычала. Гобан указал рукой за ширму, тем самым предлагая ей привести себя в порядок. Фран поблагодарила его. Гобан задумался, сев на освобожденный стул. Он взял новый пергамент и макнул перо в чернила. Гобан начал писать примерные пометки и предполагаемые сроки выполнения игл. Арлинд Гобан взлохматил свои волосы, собранные в низкий хвост. Ему предстояло ещё выковать оружие для Священных рыцарей, взамен тех, что разрушились во время разных столкновений. Арлинд зажёг благовония, отпил из горла бутылки вина, зная, что это неприлично и лучше конечно же налить в красивый специальный стакан. Кузнец ощутил вес на своих плечах. Это лишь означало одно: проблемы одна за другой вот-вот грянут.

В платье сражаться в последующих битвах было бы неудобно, поэтому Фран оделась более удобно и свободно рубаха с наручами, обязательно наглухо закрытая до горла, тёмно-синий жилет и такого же цвета штаны, заправленные в короткие ботинки с жесткой обувью, тот же плащ, который она забрала со стула, набедренная сумка и ножны с мечом. Кинжал устроился чуть ниже на другой ноге. Запасные перчатки приятно защищали руки, давая чувство ложной безопасности. Сама того не замечая, прихрамывая на правую ногу, Фран вышла из ширмы.

Арлинд посмотрел назад, когда дева Фран заканчивала собирать длинные волосы в высокий хвост. Теперь они не были растрепанными. От неё веяло тонким ароматом скорее всего лотосов.

— Мне пора, благодарю вас, — сказала собранная дева Фран, сделав плавный поклон. Арлинд покачал головой и предложил ей выпить. Дева Фран весело, насколько возможно в её ситуации, фыркнула, развеяв образ чопорной путешественницы. Она взяла бутылку и невозмутимо сделала пару глотков. Арлинд увидел, как дева Фран требовательно бросила взгляд куда-то в сторону и быстро исчезла.

— Поспать что-ли... — покачал головой Гобан, когда ему на мгновение померещился довольно знакомый песок, который он собрал для изучения.

⊹──⊱❆⊰──⊹

Нога раздражающе болела, а руки на ноге и лице Властелина Тьмы преследовали до сих пор. Фран тоскливо оглядела до боли знакомую гору. Ей хотелось хорошенько отмыться до покраснения кожи, чтобы отмыть грязь и следы. Но талисманы её в такой обстановке утешительно устраивали. Едва слышно завывал ветер. Снег не шел, но хрустел под её обувью. Фран пошла в то место, где распечатала Властелина Тьмы.

— «На заметку. Мой одиночный поход состоял от предотвращения ранней смерти легендарного кузнеца многих бесценных артефактов, запечатыванию племянников Путеводной Звезды империи Тьмы. Осталось надеяться, что это весь перечень моих якобы великих свершений. Было бы славно вновь встретиться с Марселин, но точно не в таком виде», — размышляла Фран, развлекая себя представлениями реакции Марселин на её приключения. Часть её также задавалась вопросом как поживает её первый ученик, был ли он в Огниане или уже посетил Розмарин? Как поживала Мелисса? Может быть она всё-таки присоединиться к Годвину и Рэйфу? Фран фыркнула, вспомнив как Годвин будучи подростком требовал, чтобы его называли господином Роузом, особенно она. И почему же он так не возлюбил её, Фран совершенно не понимала.

Несмотря на то, что Властелин Тьмы отрубил ей ногу, Фран не боялась его. Она понимала его ненависть и злость на неё. Ледяная госпожа бы сама на себя злилась. Но Фран не чувствовала ненависти или злобы. Усталость, что должна её покинуть приобрела новые силы, проникая в кости. Фран надоело бороться.

К её счастью, это скоро закончится. Она будет приветствовать свой уход, как долгожданную свободу. Лицо Фран застыло. Сердце сделало кульбит, когда она задумалась о по настоящему важной теме. Сколько лет было бывшей кронпринцессе и кронпринцу, когда Фран посмела их запечатать? Она нахмурилась, вспоминая все тяжелые разговоры с Мелоди и рассчитывала данные из всех имеющихся сведений. Разница в возрасте у Моретна и Мелоди составляла четыре года. Мелоди исполнилось двадцать лет, совсем еще молодая. Означало, что Мортену было шестнадцать или семнадцать лет, потому как исторические сведения о времени запечатывания разнились с разницей в год. Либо в том же году, либо в следующем, а узнать год стало бы трудоемким и невыполнимой миссией, если времяисчисление не учитывало империи, которые существовали больше сотен тысяч лет назад... Она пустым взглядом смотрела на знакомое дерево. Всё казалось таким глупым и бессмысленным. Властелин Тьмы поверит её пчелке, которая сказала, что она знает где запечатана его сестра? Мортен повелся на эту бессмысленную уловку? Почему? Фран от своих мыслей хотелось хорошенько ударить себя по лбу, но она воздержалась. Как можно было глупо забыть, что Властелин Тьмы считался и считается одним из самых сильных людей своего поколения? Конечно ему будет нечего бояться и незачем избегать предполагаемую ловушку, когда кто-то смеет воспользоваться уловкой в виде его пропавшей сестры! Фран уныло подумала о том, что Мортен прибудет сюда в бешенстве. Она невозмутимо обернулась. Всплеск силы с громким шумом подтвердил её слова.

Мортен презрительно взирал на женщину перед собой. Эта холодная женщина не умерла от того, что находилась на этом острове и даже не замерзла, не обманулась его лицом. Она видела всю эмоциональную уязвимость в его глазах. Мортен знал, что она знала, что он знает, что она знала. Магия бурлила в его крови, а тихий навязчивый шепот в голове взывал уничтожить. Но Мортен знал, что нужно для начала узнать, где его сестра, а после он разорвет эту женщину на куски.

— Где она?

— А как же приветствие? — холодная насмешка и такое же лицо. Подростков легко вывести из себя, а учитывая его отнюдь не легкий характер, то иного не следовало ожидать.

Властелин Тьмы разозлился и магически напал на неё, сам не сдвинувшись с места. Фран с лёгкостью увернулась от атаки, что ещё больше вывело из себя принца. Она танцевала под его атаками. Принц империи Тьмы схватился за рукоять меча и Фран зеркально повторила его действия. Металлический звон от встречи двух клинков, порождая огромной силы взрыв, который проигнорировали, пытаясь продавиться вперед. Мортен свирепо смотрел в пустое лицо куклы. Ледяная госпожа не отступала. Они оба высвободили свою магическую мощь и две волны: одна алая, другая бледно-голубая встретились, поднимая за собой снег. Они отпрыгнули друг от друга, а затем вновь пошли на сближение. Не собираясь защищаться, Фран и Мортен стали пытаться накрыть друг друга шквалом ударов, которые создавали ударные волны. От волн поднимался снег. Мортен, несмотря на безумие, имел острый блеск в глазах, когда они увеличивали скорость своих ударов. Фран с сожалением подумала, что эта битва могла быть славной, если не сам факт того, что скоро сделает Фран. Кровь капала из её ран, так и из некоторых ран Властелина Тьмы.

Мортен издал вздох потрясения, когда увидел над ними огромную магическую печать, что покрывала всё их поле боя и огромное дерево. Печать покрывала половину острова, как доказательство силы ледяной госпожи. Впервые Мортен не уверен, что выберется из схватки живым, а не раненным как бывало. Вспышка злости должна была иссякнуть, но она лишь подпитывалась безумием.

Оставалось лишь наблюдать как Мортен потерял какое-либо здравомыслие и его атаки стали бессвязными, но ещё сильнее. На его лице появился злой оскал. Это и есть то самое «безумие», которое проявляется у Мортена и других людей, что когда-то примеряют корону императрицы? Он казалось, потерял связь с реальностью, его гнев то медленно иссякал, то становился ещё больше. Потеря контроля над ситуацией, потеря здравомыслия... Но это не избавило его от физической и магической силы, с которой он нападал. Фран уклонялась от лезвия меча, и тут же напала. Однако он нанес ей удар с помощью магии по боку. Кровь полилась из раны.

Ветер начал стремительно завывать. Поднялся снег, который закружился вокруг и создал вьюгу. Обзор был полностью закрыт снегом. Мортен смутно подумал о том, что он здесь такими темпами умрет, а он не узнает, что стало с сестрой, из-за которой они на грани войны с империей Света, которую до дрожи в коленях Мортен желал стереть в порошок, если оказалось бы, что эти никчемные мрази связаны с его дорогой, проблемной, своенравной сестрой. У него замёрзли пальцы, не смертельно и не до обморожения, ибо магия поддерживала его, но известный среди империи Света и империи Тьмы как Властелин Тьмы в свои семнадцать лет прекрасно понимал, что этот остров может убить его. Эта ледяная госпожа не скажет ему, где Мелоди, значит, её можно убить.

Активация печати, такой знакомой и такой обременяющей её и так полное вины и самоуничтожительных мыслей сознание, сопровождалась частичным искажением по её воле. Магическая печать стала несовершенной, но достаточно сильной, чтобы заковать на тысячелетия, но не на вечность. Мортен замер, его глаза приобрели ясность и смотрели на печать, а потом на Фран. Так смотрели на тех, кто предал, и со стороны Мортена Фран являлась предательницей. Та, что предала тех, кому подчинялась и должна быть верна. Словно от её лица, род Кэйлих предал императорскую семью, когда сам же и клялся в своей верности. Фран знала чувство предательства по себе и от этого становилось ещё больше противно. Знать, как это больно, когда предают те, кому верил больше всего и подвергнуть другого такой же боли. Её пустое, как у куклы, холодное лицо оставалось таким же. Оно не дрогнуло от боли, крови, которая стекала от самого Мортена. Фран подобно кукле, действовала по приказу своего кукловода. Мортен исчез быстро, не успев ничего сделать. Ветер всё так же завывал, а снег по её воле перестал так яро кружиться. Фран вдохнула морозный воздух. Её рана остановилась с помощью магии. Фран изъяла из сумки специальную склянку с пилюлями. Она взяла две. Склянка вернулась в сумку, а пилюли отправились в рот. Осталось только одна.

Часы вновь начали действовать. А раны медленно затягиваться под действием пилюль.

⊹──⊱❆⊰──⊹

Вспышка света и Фран закрыла глаза, когда всё стало чересчур ярким. Перед глазами мелькали пятна, зрение размывалось, но она смогла спустя пару минут, когда эффекты утихли оглядеться. Живописное место и, если она не ошибалась, где-то находилось дерево, в котором она потом запечатала Властелина Тьмы. Знатно же её во времени кидало. Обстановка наводила на мысль, что гора, судя по её внешнему виду, наличию птиц, еще не проклята, значит первый проклятый жив и никого она не запечатала. Фран осмотрелась и увидела силуэт девушки впереди, стоявшая у самого края скалы. Слышался шум волн, что бились о скалы. В этот раз, время года была зима. Фран прихрамывая, пошла в сторону молодой госпожи, которая была одета слишком легко для такой погоды.

— Вам не холодно? — вежливо поинтересовалась Фран, встав рядом с молодой госпожой. Чьи белоснежные локоны достигали бедер, а торжественное лицо устремлено в небо. Морозный зимний воздух и приятная тишина. Её лёгкое до щиколоток платье и босые ноги не подходили времени года и погоде этих мест. Фран удивленно заметила, что незнакомка не дрожала от холода. Может эта госпожа также проклята как она замерзать, но... Глаза Фран широко открылись, когда незнакомка обернулась и взглянула, словно могла легко заглянуть в душу, своими ледяными глазами. Её бледные губы исказились в отстраненной улыбке.

— «Слабая... Доверилась тем, кому не стоило. И чем в итоге это обернулось?» — неизвестный далекий голос, о котором Фран уже успела забыть, вновь раздался, подобно шуму на заднем плане, шепча со знакомой горечью.

Белоснежная кожа, лик, своей красотой сопоставимый с богами и невероятные глаза как два куска тонкого льда. Сотворенная из снега и льда перед Фран стояла богиня холода, что улыбнулась ей. Они молчали и вместе смотрели на небо, пока богиня тихо не заговорила.

— Однажды это должно было случиться, — мягкий голос, что явно не соответствовал холодной внешности обладательницы и точно такой же, что звучал в её голове. — Вас привело сюда время... Эти красивые часы... Вы не знаете о них ничего, не так ли?

Внимательно Фран наблюдала за богиней, что осторожно коснулась часов, но тут же отдёрнула руку, словно обжегшись. Фран молчала. Богиня не торопилась и обернулась к виду с обрыва. Морские волны, что не подчинялись льду, бились о скалы. Фран немного расслабилась, неприятная ноющая боль притупилась.

— Знаете, я не хочу причинять близким боли... Они такие смешные и необычные... Я не хочу, чтобы они страдали из-за меня, но... — печальный голос страдающей богини вызвал мурашки по коже. — Я схожу с ума. Моя путеводная звезда предала меня далекое время назад. И я начинаю разрушаться... Я не хочу умирать, но и не хочу, чтобы они страдали... Что мне делать?

— Вы знаете для чего созданы часы и что они собой представляют? — удивленно спросила Фран.

— Мой подарок возлюбленному, что станет моей же погибелью? — печально спросила она. — Я знаю... Моя звезда...

Молодая женщина мелодично засмеялась, плавно прикрыв нижнюю часть лица рукой.

— Я подарила ему эти часы. Обычные, красиво украшенные песочные часы с волшебным песком, но... Он предал меня, превратив артефакт в оружие, которое является ключом к моей кончине. Он возжелал убить меня и эта воля передалась часам. Он хотел убить меня и я убила его. Я убила его... Больно об этом вспоминать... Но пока я чувствую разве это не прекрасно? Пока чувства есть, я могу быть человечной... Человечность меня погубит, не это ли столь очаровательно?

Несчастная богиня изливала свою боль человеку, что станет её погибелью. Они обе знали это, но боль богини Фран была знакома.

— Так истинная цель этих часов?..

— Верно. Вы довольно умны, часам повезло. Эти часы должны были стать символом нашей с ним любви. Он хотел подарить их мне. Любовь на века, песок символизировал бы нашу вечную любовь, а две половины часов меня с ним, что хранили бы эту любовь. Но песок... Этот песок не подвластен богам, нечто более сильное и могущественное. Моя любовь сошла с ума и вскоре я пойду вослед ему. Песок зациклился на моем уничтожении. И пока будет жить часть меня, песок будет стремиться меня уничтожить. Даже если эти часы сломаются песок не исчезнет, последняя крупица будет следовать за мной. Разве это не прекрасно? Наша любовь будет жить до тех пор, пока жив хоть один её обладатель.

— Ваш возлюбленный загадал, чтобы вас убили? — поразилась Фран.

— Нет, конечно нет, — звонкий и мелодичный смех, словно слова Фран были смешной шуткой, не соответствовал последующим спокойным словам. — Он пожелал моего уничтожения.

Противоречивые чувства овладели Фран. Ледяная госпожа растерялась. На её глазах образовались слезы, когда она начала медленно осознавать весь смысл слов богини. Фран пыталась совладать со своими эмоциями. Если этот песок не подвластен даже богам на подобии ей, то откуда он взялся и принадлежит ли песок кому-то? Фран это не интересовало, больше всего она содрогнулась от ужаса и печали, осознав, что...

Каждый обладатель песочных часов стал причастен к смерти Ледяных Господ, тех, в ком застряла частичка богини? Значит ли это, что кто-то способствовал смерти её тети, а та смерти её дедушки и бабушки? Фран решила, что ей повезло, что именно она была обладателем проклятия, а не её младшая сестра. Фран умрет так или иначе, раньше или позже это не имело значения. А вот Лианне или Азалии, не важно, пришлось бы страдать и умереть от проклятия. Фран бы этого никогда не простила себе. Она перестала чувствовать тепло, её волосы скорее всего уже начали светлеть, чего не видно из-за иллюзии созданной серьгой в ухе.

И как так получилось, что песок хотел, чтобы последний обладатель частицы богини был именно тем, кто будет следующим обладателей самих часов? В чем его замысел? Объедение с врагом ради общего зла?

Почему Фран нужно взаимодействовать с теми, кто в будущем станут или уже стали сумасшедшими? Если бы Фран не знала горькую правду рода Кэйлих, она бы не поверила, что эта милая богиня перед ней, которая даже не ощущалась богиней, совсем скоро потеряет свой рассудок и будет виновной в падении рода, чьим была покровительницей.

— Значит ли это, что песок не исчезнет до тех пор, пока я буду жива? — разбито Фран смотрела на профиль лица богини, на чьих губах медленно появилась грустная улыбка. Фран больше не требовался ответ. Совсем скоро... Фран смотрела на волны и мечтала о свободе.

— Вы богиня льда?

— Не стоит, я богиня, признаю, но не обязательно льда. Не спорю, лёд моя стихия, однако это не означает меня как богиню льда, я только богиня, не важно чего. Я давно уже не та, кем была когда-то и могла стать. Лёд и снег подвластны мне, но это никогда не определяло мою суть.

— Каково ваше имя?

— Имя?.. Имя позабыто, покрыто снежной бурей. Я отреклась от него ради своей любви.

Ветер развивал её одеяние и длинные волосы. Возможно, что посторонний и не мог помыслить о серьезном и тяжёлом, о чем они беседовали, со стороны. Богиня улыбнулась, её глаза оставались пустыми и посмотрела в глаза Фран.

— Вы остановите меня, когда придёт время?

— Обязательно.