Глава пятая
Все еще пошатываясь, Ева шла рядом с подругой, стремясь избегать столкновения с не совсем трезвыми посетителями клуба. Как бы сильно она не стремилась оказаться подальше от этого места, физические возможности не позволяли двигаться с желаемой скоростью.
Проходя мимо знакомой стены с фотографиями, она бросила короткий взгляд на них – и нахмурилась. Сжав в ладони руку Руби, взглядом попросила подругу остановиться.
Фотографии были другими.
Теперь ряд черно-белых снимков объединяла другая тема. На одном кадре был запечатлен небольшой бассейн, доверху заполненный кубиками льда. На другом – огромный пустой очаг с искусно переплетенными чугунными решетками.
Ева смотрела и смотрела, пока в голове медленно зрело осознание.
Так вот с какой целью каждую вечеринку вывешивались эти фотографии! Это вовсе не было неудачным элементом декора, как предполагала Руби. Они были рекламным баннером, своеобразной афишей предстоящего шоу для посвященных. Для остальных же они казались просто неуместными фотографиями.
Холод и жара.
Вот, значит, какое шоу будет ждать ВИП-клиентов в следующий раз. И все желающие могли сегодня ознакомиться с готовящейся программой.
От нарисованных фантазией картинок Еву замутило. Не тратя больше времени на пустые переживания, она двинулась вперед, уговаривая себя потерпеть еще совсем немного.
Но чем ближе они продвигались к выходу, тем отчаяннее колотилось сердце девушки. Вот показался знакомый коридор, в конце которого уже виднелись очертания заветной двери, как вдруг...
На их пути возникло последнее препятствие, которому не нашлось место в хорошо продуманном плане девушек.
– Уже покидаете нас? – во взгляде широкоплечего охранника сквозило подозрение.
Ева молчаливо сглотнула, ощущая, как под ее рукой напряглось плечо Руби.
Так вот почему охрана в клубе так разговорчива! Это просто еще одна мера предосторожности – чтобы ни одна из безгласных девушек не сумела покинуть клуб, сбежав раньше положенного времени.
– Моя подруга просто перебрала со спиртным, – как можно небрежнее пояснила блондинка, даря собеседнику призывную улыбку и пряча за спиной запястье с проставленным на нем кодом. Однако он не обратил внимания на эту неловкую попытку флирта, сосредоточившись на лице Евы.
– Мисс, с вами все в порядке? – теперь уже со вполне объяснимой настойчивостью проговорил мужчина, переглянувшись с напарником.
Ева разомкнула сухие губы, готовясь к худшему.
– Я в порядке.
О чудо! Голос – пусть и сипло – но прозвучал! Однако охранника он уже не убедил.
Мужчина бросил короткий взгляд на босые ступни девушки, синяки, расцветающие на лодыжках, – и потянулся к небольшой рации, висящей на поясе.
Действуя больше инстинктивно, чем логически, Ева выдавила из себя подслушанный код, даже не зная наверняка, является ли он ключом к выходу:
– Порок – это хорошо.
При этих словах охранник словно окаменел, вытянувшись по струнке.
– Всего доброго, мисс. Мы будем рады видеть вас снова.
Как они доковыляли до машины, как Руби трясущимися руками держала руль, на полной скорости мчась к аэропорту, – все это было, как во сне.
Позже Ева неоднократно прокручивала в памяти подробности их чудесного спасения – и возносила благодарности небу за то, что им удалось это сделать. Так много случайностей сложилось вместе, чтобы позволить воплотить рискованный план в жизнь.
Первые две недели после возвращения домой девушка отказывалась выходить на улицу.
Под взволнованными взглядами родителей она проводила дни на диване перед телевизором или с книгой в руках, бездумным взглядом уставившись в случайный текст, но не различая ни буквы. Идущие непрерывным фоном ток-шоу успокаивали, но эффект этот был временным.
Потому что ночами в ее сны являлся он.
Ева просыпалась задыхающаяся от возбуждения, с мокрым бельем и горящими щеками и долго лежала в кровати, успокаиваясь.
Страх и возбуждение. Вот что дарили воспоминания о случившейся ночи.
Несколько раз приезжала Руби, по-прежнему раздираемая чувством вины. По-всей видимости, она опасалась, как бы впечатлительная подруга после всего пережитого не захотела свести счеты с жизнью.
– Я видела, что происходило в других комнатах, – как-то раз призналась она и тихо заключила: – Лучше бы мне никогда этого не видеть.
Ева прекрасно понимала ее чувства. Но как можно было объяснить подруге, что та ночь, несмотря на все пережитое, пробудила в ней нечто темное, до этого дремавшее где-то в глубине? И теперь внутренний монстр проснулся.
Будь ее воля, она бы и дальше оставалась дома – если бы не чувство вины перед обеспокоенными родителями. В последнее время им и так приходилось непросто. Проблемы с бизнесом, предательство давнего партнера, угроза банкротства – все это на какое-то время погрузило их маленькую семью в состояние хаоса. Поэтому неожиданное известие, что их фирма заполучила крупного приезжего инвестора, принесло облегчение всем.
Отец, не замолкая, рассказывал о новом компаньоне, встреча с которым должна была произойти на деловом обеде. Куда, в том числе, были приглашены и его супруга с дочерью.
Для Евы это событие должно было стать первым выходом в «свет» после событий двухнедельной давности. Она тщательно к нему готовилась, от всей души желая вернуться к прежней жизни и прежней себе.
Дорогой ресторан в центре города был окружен пробками, поэтому к назначенному времени встречи они слегка запоздали. Вышколенный официант оповестил, что мистер Хейс уже ожидает.
Чем ближе они подходили к столику, тем быстрее начинало стучать ее сердце. Да и разве могло быть иначе – при виде широкоплечего мужчины в строгом костюме, вставшего при их появлении?
Она могла бы узнать его из миллиона других.
Высокий брюнет с зелеными глазами обменялся рукопожатием с ее отцом, галантно поцеловал руку матери и, наконец, повернулся к ней.
Ошеломленная и раздавленная, Ева стояла перед ним в красивом платье, на высоких каблуках и с идеальным макияжем, однако ощущая себя словно полностью обнаженной и беззащитной.
Пожалуйста, не узнай меня! – молил ее взгляд. Его глаза в ответ холодно смеялись.
Он хищно улыбнулся ей одними уголками губ – и она с замиранием сердца поняла, что если эта встреча и была случайностью, то очень хорошо спланированной.
Даже под страхом смерти Ева не смогла бы сказать потом, о чем разговаривал отец с Эваном Хейсом. Все, что запомнилось, – это оценивающие взгляды, которые он бросал на нее в моменты, когда родители этого не видели.
На прощание мужчина протянул ей руку для рукопожатия. Она с некоторым недоумением приняла протянутую ладонь – и ее ударило током от этого прикосновения. По тому, как дрогнули на миг его ресницы, она поняла, что и мужчина остался не таким равнодушным, каким хотел казаться.
Ева долго смотрела ему вслед, не смея поверить в реальность произошедшей встречи. А когда разжала ладонь, то обнаружила в ней свою потерянную подвеску. Она думала, что потеряла украшение где-то в клубе, но ей и в голову не могло прийти, что его найдет он. Неужели мужчина сумел отыскать ее с помощью этого кулона?
Не было сомнений, что сотрудничество с родителями Евы, – лишь хитроумный ход, вскоре за которым будут выдвинуты условия. Девушка понимала, что никогда не сможет рисковать благополучием родных, поэтому ждала, что Хейс позвонит или устроит очередную случайную встречу, на которой непосредственно озвучит свои требования.
Но он поступил иначе.
Красивый конверт, перевязанный красной лентой, доставил ей курьер следующим же утром после знаменательного обеда. Когда она дрожащей рукой вскрыла плотный картон, из него посыпались фотографии. Вместе с ними выпал и маленький прямоугольник визитки клуба. В верхнем углу золотистыми чернилами на темном фоне было размашисто выведено:
«Следующая суббота. Пароль тебе известен»
Подпись отсутствовала, но Еве она была без надобности. Потому как только один человек во всем мире мог послать ей эти фотографии.
С черно-белых снимков на нее слепо смотрели пустынные залы, заполненные спортивным инвентарем. Снаряды, мишени, огромный тир с расчерченной сердцевиной для выстрелов, загадочная конструкция из железа и тросов, предназначенная явно не для разработки мышц. Последняя фотография заставила задержать на себе взгляд – пустынный зал с разлинованными темно-светлыми квадратами пола. Ева представила, какая чувственная партия может состояться на таком огромном шахматном поле, – и содрогнулась.
От возбуждения. И робкого предвкушения.