Мир Аданеса

Следующее утро было ужасно юрким, резким, обеспокоенным. Все то и дело носились с места на место в предвкушении чего-то. На завтраке почти никого не было, тренировочный зал пустовал, а Кёрли была слишком занята чтобы ответить. В таких ситуациях, когда я растерян и не знаю, что делать, я обычно обращаюсь к Томасу, но его целый день нигде не было, с самого утра. Меня разбудила возня в шкафу, оказалось, что Кёрли перебирала одежду и выбирала что сегодня надеть, остановилась на колготках с юбкой и вязанной зелёной жилеткой, даже надела туфли на небольших каблуках, а ведь совсем на неё не похоже. Она вся сияла, светилась и красилась у настольного зеркала. Наконец выцепив её из сборов и спросив, что происходит подруга запнулась и нервно усмехнулась, хотя в её выражении лица больше читался стыд.

- Ты разве не знаешь? - Кёрли увела взгляд в сторону и наотрез отказывалась на меня смотреть. - Сегодня у Томаса день рождения. Я думала ты знаешь...

Я не знал, более того я даже не подозревал об этом. Так вот чего все суетятся и носятся повсюду. Ну конечно, у Томаса пол лагеря друзья, вот все и готовятся. Неужели он мне одному не рассказал? Мы же друзья, мы должны таким делиться друг с другом! В горле застрял колючий, мерзкий ком и так глубоко засел будто вовсе не собирался уходить. Конечно было немного обидно, но надо готовиться к празднику. Провести именины было решено в спортивном зале, это единственное место, где поместится столько народа, плюс столы с угощениями.

Все уже были заняты и не было ни одной работы, которую мне стоило сделать. В одиночестве, молча стоя в углу и рассматривая как идёт процесс я вспомнил одну фразу, невзначай сказанную Кёрли: «В последнее время ты совсем потерянный, словно выпал из общества». Пытаясь спасти всех и осознать самого себя, я начал терять связь с окружающим миром. Столько новостей пролетело мимо меня, столько диалогов не произошло по моей инициативе. «Работа» поглотила меня с головой, оставив небольшой канат с друзьями, но и его уже начало разъедать желудочным соком.

А может стоить сбежать сейчас, чтобы не было так больно исчезнуть потом?

- Не против если я встану рядом? - Не дождавшись ответа Тарочи присоединился ко мне. - Голова не болит? - Жуя бутерброд спросил он.

- Нет, - инстинктивно я почесал затылок. Прямо там, куда вчера упало дерево.

Тарочи оценивающе оглядел меня, буркнул себе что-то под нос и сунул сэндвич мне в карман.

- Ешь, - строго сказал он и встал ко мне лицом, - ешь, он нормальный.

Под строгим надзором Тарочи я всё же сделал небольшой укус. Сухой хлеб, жирная колбаса в плёнке, но огурец свежий.

- Ну как, вкусный? - Он нахмурил брови и следил за каждым моим действием, даже за тем, как я жую.

- Ну, неплохой, - ответил я. - А почему ты спрашиваешь?

- Я его приготовил, своими руками. - Тарочи поднял ладони и почти в упор поставил передо мной. - Мне нужно заново учиться делать еду. Кёрли сказала начать с бутербродов.

Его речь была прерывиста, в некоторых словах неправильно стояло ударение, а темп совсем не соблюдался. И несмотря на это у него неплохо получалось, и говорить, и готовить.

- Подожди, у меня есть вопрос. - Он уже направился к выходу, но в последний момент я его остановил. Тарочи всё также хмуро оглянулся и вернулся обратно. - Ты иногда испытываешь будто ты «вне общества», всё проходит мимо, все живут, а ты топчешься на месте?

- Да, - в своей манере басом ответил Тарочи. - постоянно испытываю. Но мне только кажется, что я одинок. На самом деле это неправда. Я не мёртв, у меня есть люди, которые дают мне это понять. Я не обязан быть одиноким, даже если кажется будто от меня это не зависит. Если чувствуешь, что медленно гниёшь изнутри, расскажи об этом тем, кто бы не хотел твоей смерти. Они помогут, даже если кажется, что они тебя не поймут. Представь, что кто-то, которого ты любишь чувствует тоже самое. Что бы ты сделал?

- Я бы всё отдал чтобы они перестали себя так чувствовать.

Не знаю почему, в тот момент мне так захотелось чтобы меня утешили. Робко, желая не смутить Тарочи я обнял его, схватившись за худощавое туловище. Он не выглядел разозлённым или счастливым, просто принял мой жест. От него пахло едой, немного мылом.

- Ты же осознаёшь, что мы не братья? Даже не друзья. - Тарочи озадачено посмотрел на меня.

- Да, - я звучал совсем тихо, удивлён что он меня вообще услышал, - прости. Мне просто захотелось обнять кого-то.

Прошло около пяти минут, прежде чем Тарочи по-товарищески пихнул меня в плечо и одарив угловатым оскалом убежал прочь. И что это только что было? Хотя, надо признать, мне стало немного легче, надо будет поблагодарить его.

Всё же интересный ты человек, Тарочи. Хотелось бы мне быть немного похожим на тебя.

Вдруг входная дверь опять открылась, заставив спину покрыться холодным потом. Оглядевшись, я не нашёл укромного местечка, где можно спрятаться. Взгляд метался из угла в угол, однако ничего более скрытного чем этот тёмный закоулок не нашлось. Скромными шажочками в зал зашла Ева. Я держался как мог, прижался вплотную к стене, затаил дыхание, даже закрыл глаза, чтобы белки не выдавали меня. Я зажмурился как мог и пытался вслушиваться в окружающую среду, но из-за общего балагана было не разобрать ни отдельные голоса, ни посторонние шаги. Прошло всего полминуты, хотя по ощущением всё казалось часами. Так и замер, не подавая признаков жизни. Набравшись смелости и решившись взглянуть на зал от испуга я подпрыгнул. Она стояла прямо передо мной. Ева наклонилась вперёд, сложила губы бантиком и словно парадируя меня зажмурилась. Я резко оттолкнул её. Неожиданно для самого себя она сохраняла спокойствие и никак не отреагировала на мой выпад.

- А у меня тоже скоро день рождения. Ты будешь на нём званным гостем. Как тебе идея? - Хлопая ресницами непринуждённо спросила Ева.

Словно прожигая душу, как можно быстрее я кивнул, желая закончить этот до ужаса гниющий разговор. От лица отхлынула кровь, когда она схватила меня за руку и попыталась прижать её к своей щеке. Словно ошпаренный я отдёрнул её, заслонив всем телом. Евины касания словно обжигали плоть насквозь, но не в хорошем смысле. Они погружали в первобытное, схожее с агонией отвращение. Отвращение не к ней, а к самому себе.

- Ну же не бойся, я не причину тебе вреда. - Наслаждаясь моментом прошептала она мне на ухо. Вдруг прозвучал томный вздох. Это она только что понюхала мои волосы?

Ева начала так яростно и прямо указывать на свою симпатию сразу после ухода Дорна. Уже ли в том причина её раскрепощённости?

- Слушай, Ев, - развернувшись начал было я, как она шагнула вперёд оставив, между нами, чуть ли не миллиметр.

- Да? - С вызовом в голосе спросила она.

- Я. Я н-не - Зубы дрожали, дыхание участилось.

Просто скажи ей правду, просто скажи и она отстанет. Ведьма! Отстань наконец от меня!

Вдруг она приложила палец к моим губам и прошипела, чтобы я молчал. Окинув игривым взглядом, она выпрямилась, заставив глаза сравняться.

- Знаешь, - начала она, гуляя пальцами по моей руке, - родители с детства заставляли наизусть учить молитвы и имена святых. А ещё они учили меня догмам и правилам. А самым главным из них было, - Ева тянула слова, наслаждалась их вкусом и словно смаковала их у себя на языке, - не попадать под чары дьявола. Оставаться верной, готовой к любым испытаниям.

Вдруг она пихнула меня в стену и прижалась вплотную. Ева облокотилась на мою грудь, и не отводя взгляд продолжала.

- Но, когда я впервые увидела тебя в зале суда, меня словно ударило током. Ты был как запретный плод, оставленный мне преисподней. Родственник лесных тварей, да ещё и на цыгана похож. Отврат, одним словом. Но что-то неизвестное в тот момент пронзило меня, и я начала чувствовать. На смену родительской указке встал Дорн, он тоже говорил всякие гадости о тебе, но в секрете от всех мне в них не верилось. Я видела тебя на той вечеринке, в подвале, на улице и страсть во мне начал пылать сильнее, - словно бросившись в огонь, всё её тело вспотело. - И когда он ушёл, я наконец прозрела... Мне сложно себя контролировать. Я желаю тебя, - вдруг она сделала невыносимо противную пазу и с украдкой добавила, - в своей жизни.

Дыхание участилось, стало мощнее, с каждым разом требовало всё больше воздуха. Ещё чуть-чуть и я потеряю сознание. И даже если мой разум уйдёт, тело всё равно не будет в безопасности. Хотелось кричать! Невероятно хотелось! Но горло сковал страх в вперемешку с рвотными позывами. Вот она уже двигается ко мне своими кровавыми губами. На душе стало так дурно, что в последний момент я взмолился о помощи: «Прошу, если кто-то в состоянии мне помочь, то сейчас лучший момент. Не оставляйте меня с ней ни на секунду больше!»

Онемевшее мгновение назад тело с огромной силой оттолкнуло Еву назад. Прежде чем она успела среагировать, на её щеке распластался след от мстительной пощёчины. Потом от ещё одной и ещё, и ещё. Хлопок шёл один за другим, доставляя дикое чувство наслаждения. Я еле сдерживался, чтобы не наброситься на неё сверху и начать душить. Что-то внутри до сих пор держало меня в себе, не позволяя начать избиение. Хотя сердце жаждало увидеть, как на её лице отражается хотя бы крупица боли и мук, которые я испытывал из-за неё.

Остановился только когда нас силой разняли другие гости. Разум тут же прояснился. Передо мной стояла Ева, в потёкшем от слёз макияже, красной от ударов кожей и мятой от боли одеждой. Посинев от всеобщего осуждения, я сбежал в туалет.

Не то чтобы я сожалел о содеянном, но что-то глубоко всё же грызло меня изнутри. «Нет, она сама виновата.» - повторял я про себя. Она домогалась до меня! Заставила чувствовать себя лишь вещью, объектом желания, острым опытом. Так быть не должно. Ну просто не должно! Никто не заслуживает испытывать такое.

К голове с двойной силой прилилась кровь, отбивая в висок с бешенной скоростью. Надо умыться, надо охладиться. Вода из-под крана с привкусом ржавчины смыла пот, но не смыла грязь и позор на душе. Из последних сил взглянув в зеркало, от страха я поволокся назад. Глаза... они мигали лазурно-голубым, а потом пришли в норму, став вновь зелёными. Так это ты, мама? Это ты мне помогла? Знаю, тебе тяжело ответить мне. Просто надеюсь, что ты слышишь, как я благодарен. Надеюсь, ты поймёшь это также как и поняла, что мне нужна была помощь.

Надо собраться. Мне нужно прийти в себя. Томас может войти в зал в любую минуту, я не могу пропустить празднование. Нет, только не это. Если я приду на его день рождения и буду выглядеть ВОТ ТАК, он обязательно поймёт, что со мной что-то не так. Конечно, он будет волноваться и расспрашивать в чём дело. Я не могу испортить ему настроение в его же день рождения, никогда не прощу себя за это.

Вдох - выдох, вдох - выдох и ещё раз. Жестикулируя упражнение мне удалось привести пульс в норму, осталось ещё одно. Похлопав по покосившейся физиономии, мышцы вернули лицо в удовлетворительный вид: широкая улыбка, приподнятые брови и по-дурацки раскрытые глаза. Я даже помахал головой в стороны, чтобы причёска казалась свежее, пушистее и менее «уставшей». В итоге в зеркале отражался некто с моей оболочкой, нелепо натянутой поверх тела. Даже немного жутко.

В зале раздались аплодисменты с поздравлениями. Я рванул пулей из туалета, отталкиваясь от всего что попадёт под руки. Пробиваясь сквозь ликующую толпу, я то и слышал «С Днём рождения!», повторяющееся из раза в раз. Томас стоял там, в центре. И я знал это, потому что знал самого Томаса. Стоя, окружённый друзьями с всего лагеря он улыбался. Но эта улыбка была обычная, почти повседневная, которую он носил с собой на улице ежесекундно. Такая напыщенная, вульгарная и изредка дерзкая. Но когда он заметил меня его лицо переменилось. Сначала его оно стало нейтральным, будто все эмоции пропали, но потом уголки рта слегка приподнялись, а глаза и вовсе закрылись. Мои губы хотели было что-то прошептать, но даже я не расслышал что конкретно. Но мне показалось что это были какие-то больные и важные слова. Наконец я сделал шаг вперёд, поближе к нему. Поймав момент Томас, подхватил меня к себе и растрепал уложенные волосы. В этот момент мне стало так хорошо и тепло, ещё и Кёрли встала рядом и положила руку мне на плечо. Они - мой островок безопасности, мой мир. В груди так странно защекотало, а кожа покрылась мурашками.

- Сегодня, тринадцатого июня родился наш дорогой Томас! - Сказал в громкоговоритель ведущий. Пришедшие вновь захлопали руками.

Но внезапно громкий рёв раздался по всему лагерю, заставив всех молчать. Пол начал дрожать, а стены греметь. Стук за стуком глухим эхом отдавался в уши. В окна, находящихся у самого потолка зала, заглянули десятки глаз лесных тварей.

- Это ан-номалии... - послышался чей-то дрожащий голос.