12 глава
Все утро мы провели в постели, не в состоянии разомкнуть объятия. Потом перебрались на кухню, позавтракали и принялись рассказывать друг другу истории из жизни.
Виолетта провела детство в США у
родителей отца. Ее отец рано умер, но оставил
им с Ангелиной приличное наследство. Виолетта никогда ни в чем не нуждалась. Окончила университет в Лондоне по специальности криминалистика. Начала карьеру в полиции, потом решила работать на себя. Два года назад судьба свела ее с моим отцом, и она переехала в Россию. Малышенко всегда работала на совесть.
Сейчас, в двадцать восемь лет, у нее был
свой бизнес, штат сотрудников, обширный
круг знакомств и связи с влиятельными
людьми. Работы было много. Информация
о конкурентах, соперниках, врагах была
востребованным товаром, и за нее хорошо
платили.
Сестра Виолетты, Ангелина, на два года старше ее, окончила художественную школу в США и работала дизайнером: рисовала,
проектировала, разрабатывала интерьеры.
Вслед за Виолеттой переехала в Питер,
они всегда были очень близки. Год назад она
пережила очень неприятный разрыв с парнем, продала свою Питерскую квартиру и уехала сюда, на остров. Клиентов у нее меньше не стало, по суете большого города она не скучает, лошади и дикая природа приводят ее в полный восторг, так что возвращаться она вряд ли надумает. Хотя и жалуется периодически на
отсутствие картинных галерей и магазинов с
богатым выбором отделочных материалов…
Стоило Виолетте закончить рассказ о
сестре, как дверь распахнулась и в гостиную
влетела девушка в черной фетровой шляпе и
темно-вишневом дождевике. Мы с Виолеттой
в тот момент сидели на диване, и я ютилась у нее на руках. Рубашка на моей груди была
расстегнута, и ее рука как раз пыталась
ослабить застежку на моем лифчике. Мы не
успели отскочить друг от друга, настолько
неожиданно все случилось.
Ангелина замерла в дверях, сраженная зрелищем.
- Вижу, что дела у всех хорошо, можно не
спрашивать, просто поздороваюсь, привет, -
сказала она, закрывая ладонью глаза и пытаясь скрыть улыбку. - Ты, должно быть, Маша! Прости, я не знала, что… вы вместе. Виола мне ни слова ни сказала! Иначе бы я не вошла без звонка.
- Обычно люди звонят в любом случае, -
заметила Виолетта
- Я не люблю трогать кнопки, на них полно
микробов. Гораздо безопасней просто толкать
дверь плечом!
- Ну конечно! - проворчала Малышенко.
- Уже можно открывать глаза?
Я наспех застегнула пуговицы на груди и
сказала, что можно.
Геля убрала ладонь от лица, и на меня
уставились смеющиеся зеленые глаза, такие
же проницательные, как у Виолетты. Из-под
шляпы выбивались длинные каштановые
пряди. На носу сидели классные круглые
очки, губы задорно улыбались, и что-то
очень притягательное царило во всем ее
облике. Должно быть, аура бунтарства.
Дерзость маленькой колючки, выросшей
среди садовых цветов. Непристойная шутка
среди высокопарных поэм. Смех на тоскливых
поминках. Вот кем она была, Ангелина Малышенко.
- Очень приятно. Виола много рассказывала
о тебе, но никогда не упоминала, что вы
встречаетесь. Она скрытная, как таежный волк!
«Да они начали встречаться прошлой
ночью, поэтому она не успела», - заметил мой
внутренний голос, который просто обожал меня подначивать.
Виолетта посмотрела на меня с заговорщицкой
улыбкой - должно быть подумала то же самое.
Что суток не прошло с тех пор, как мы стали
принадлежать друг другу, и что нам самим еще
предстоит свыкнуться с этим.
- И что же она обо мне рассказывала? -
улыбнулась я.
- Что у тебя сердце размером с Кроук Парк. Что
семья у тебя не сахар. Что за тобой нужен глаз
да глаз, а не то ты побежишь мирить льва с
носорогом. Что Макгрегор не встал бы после тех нокдаунов, после которых встала ты.
Тепло разлилось внутри, словно я глотнула
горячего чая. Виолетта выглядела смущенной, словно сестра только что показала мне
коллекцию ее детских штанишек. Я
тоже смутилась от этой слишком лестной
характеристики и осознания того, что она
говорила обо мне с сестрой.
- Виол, ты уезжаешь сегодня, не так ли?
- Завтра.
- Но ты говорила, что…
- Завтра, - повторила Виолетта. Она так и не
встала с дивана и не поприветствовала сестру.
Только через пару минут, глядя на то, как она
прикрылась журналом со столика, я поняла
почему.
- Ребят, не хочу вас беспокоить и кофе сварю
себе сама. Может, кто-то хочет тоже? -
предложила Ангелина, отправляясь в кухню.
- Не волнуйся, Геля, ты не можешь
побеспокоить нас больше, чем уже, - проворчала Малышенко.
- Я могу как-то облегчить твои страдания?
- шепнула ей я, касаясь губами уха и
постукивая пальцем по журналу.
- Да, - кивнула она. - Застегни все пуговицы и
держись от меня подальше.
Я смеялась, когда шла на кухню. Малышенко провожала меня со скорбным лицом. Я
повиляла ягодицами, чтоб поднять ей
настроение. Она закрыла глаза, откинула голову
на спинку дивана и проворчала, что то, что я
делаю, ей совершенно не помогает.
* * *
Мы провели вместе день. Выбрались на
природу, и Виола с Геля показали мне остров.
День выдался ясным и теплым, ветра не было,
океанический воздух пьянил, как наркотик.
Геля околдовала меня вслед за Сестрой. Есть
люди, источающие особенную энергетику.
С ними легко, с ними спокойно, они словно
укрепленные гавани, где можно найти
прибежище даже в самый страшный
шторм. Оказалось, что Геля тоже училась в
религиозном пансионе для девочек, куда ее
отправили бабушка с дедушкой, не в силах
совладать с ее проказами и темпераментом. У
нас сразу обнаружилась общая тема для шуток
и разговоров.
- У нас была такая дисциплина, что мухи
боялись гадить на стекла. Что, впрочем,
не мешало нам развлекаться по мере
возможностей, - сказала Геля, как только Виола запарковала машину на берегу моря и
мы вышли прогуляться.
- Мы ходили строем днем, а по ночам играли в
карты на раздевание, - улыбнулась я.
- Наша директриса была бывшей наркоманкой,
завязала, но изредка обдалбывалась кокаином
так, что путала дверные косяки с людьми.
- Наша обожала ходить ночью по этажам
и прислушиваться. Могла войти в любую
комнату без стука в три часа ночи. Мы звали ее
Цербер, у нее даже глаза светились в темноте.
- Моя подружка привозила из дому
джин в бутылке от шампуня. Хорошо,
что ее исключили, а не то я бы спилась в
шестнадцать!Я разразилась хохотом.
- Расскажи что-нибудь о своих школьных
годах. Тяжко было? - спросила я у Виолетты,
заметив, что она совсем не спешит делиться
своими воспоминаниями, просто слушает нас с
улыбкой.
- О да, ей было тяжко! - воскликнула Геля. -
Ее не заперли, как меня, в монастырь, у нее
в школе был смешанный коллектив. И каждая
вторая одноклассница мечтала, чтобы Виолетта
залезла к ней…
- Не продолжай, - предупредила она.
- В трусишки.
- Ангелина! - Малышенко бросила в нее мелкой галькой.
- Но это правда! Пока мои репродуктивные
органы зарастали плесенью в пансионе Святой
Рафаэллы, Виола каждое лето наведывался
домой в компании новой девчонки.
- Я с тех пор остепенилась, - рассмеялась она.
- Это тоже правда, - кивнула Геля. - С тех пор
как она стала работать у твоего отца, все девушки
резко куда-то испарились. То ли постоянный
стресс, то ли…
- Стресс, - оборвала она ее, поднялась и дала мне
руку. - Думаю, нам пора возвращаться.
- Стресс по имени Маша, - шепнула мне Геля
одними губами, стоило Виолетте отвернуться.
Я с изумлением посмотрела на Малышенко,
которая ничего не услышала. По правде
сказать, я на сто процентов была уверена,
что ей всегда хватало женского внимания и
вряд ли она монашествовала последние годы.
Но мысль о том, что она могла обратить на меня
внимание задолго до того, как мы впервые
заговорили в ту ночь у фонтана, почему-то
сразила меня наповал.
* *
Она уехала на рассвете следующего дня.
Прощались мы долго и горячо, так что губы
потом долго саднило от поцелуев. Странно было вернуться в постель без нее. Все
казалось слишком тихим и меланхоличным:
дом, пейзаж, погода, мои мысли, мое
мироощущение.Погода в то утро резко испортилась. С
Атлантики налетели низкие тяжелые облака.
Дождь обрушился на землю и на грудь океана.
Я закрыла глаза и попробовала уснуть. Спалось
тревожно. Снилось низкое темное небо,
буревестники, парящие в предрассветном
мраке, рыхлая земля на краю обрыва, в
которой увязают мои пятки, и наконец мое
стремительное падение в пропасть. Я резко
открыла глаза, села на кровати и…
Приступ тошноты заставил меня вылететь
из постели и бежать в ванную. Меня рвало
так сильно, как никогда прежде. Голова
была такой тяжелой, что я еле держала ее на
плечах. Только через полчаса мне удалось
совладать со своим желудком, который словно
прокляли какие-то злые силы. Господи, что
это? Отравление? Расстройство желудка?
Последствия сотрясения мозга?
Я открыла браузер на телефоне и… ужасная
догадка осенила меня раньше, чем я
напечатала слово «тошнота». Боже правый, нет,
этого не может быть. Я приняла таблетки в тот
же день. В аварийную контрацепцию кладут
столько гормонов, что шанс забеременеть был
равен нулю. Я не могу быть… я не хочу! Сейчас,
когда я еле-еле выкарабкалась из всего того ада, в который меня отправили Демидовы и мой отец. Сейчас, когда в конце туннеля забрезжил свет. Сейчас, когда мне показалось, что судьба перестала пинать меня и швырять из стороны в сторону…
Ближайшая аптека, если верить «Гугл-картам»,
находилась в двух километрах от дома, на
другом краю острова. За окном бушевала
непогода. У меня не было ни дождевика, ни резиновых сапог, ни приличного зонта, но
сейчас ничто не смогло бы остановить меня
от похода за тестом. До аптеки пешком всего
двадцать минут. Меньше, если бежать. Поэтому я побежала.
Дождь хлестал по лицу, легкая джинсовая
парка вымокла в считаные секунды, кеды
черпали воду в лужах. Когда я наконец
добежала до аптеки, мою одежду можно
было выжимать, а руки замерзли так, что
я едва смогла вынуть платежную карту из
кармана. Я купила у сонной аптекарши тест
на беременность и попросилась в уборную.
Она вытаращилась, но ничего не сказала,
просто махнула в сторону двери за полками,
уставленными лекарствами и подгузниками, и
зачем-то сказала: «Удачи!»
* **
Я вышла из туалета и остановилась перед
прилавком, мелко дыша.
- Вы в порядке? - спросила аптекарша,
заглядывая мне в лицо.
Она была совсем юной и напоминала ту актрису, которая играла Арью Старк. Прямо очень, отчего я никак не могла
избавиться от мысли, что тоже попала в кино.
Причем в драму или даже триллер. Такой, где
ближе к концу вряд ли кто-то выживет.
- Можно еще один тест? - спросила я.
- Вы купили уже три, я думаю, что…
- Сколько у вас еще осталось?
Она заглянула в ящик под прилавком и
сказала:
- Еще три.
- Я возьму их тоже, - сказала я. - Но у меня
вопрос: может ли вся партия тестов быть
бракованной?
Продавщица только улыбнулась в ответ и
сказала:
- Приходите через девять месяцев, я дам вам
скидку на памперсы.
Я расплатилась, распахнула дверь и вышла
на улицу. Подставила лицо ветру и закрыла
глаза. Дрожь сотрясала тело. Я сжимала и
разжимала кулаки в бессильном желании
подраться с судьбой. Прямо сейчас, здесь.
Пусть моя судьба - психопатка с кровожадной
улыбкой и сумасшедшим взглядом - явится ко
мне в образе человека. Пусть подойдет ко мне,
и я накинусь на нее с кулаками. Буду лупить
ее, пока она не станет лучше! Я шла домой под
проливным дождем, от шока не в состоянии
даже плакать.
Тесты показали плюс. В кармане лежало еще
три неиспользованных, но что-то подсказывало
мне, что и они не на моей стороне.
Почему-то на задержку я попросту не
обратила внимания. После того, как меня
чуть не убили в том лесу, после реанимации,
черепно-мозговой травмы и трех недель
в больнице график моих месячных был
последней вещью, о которой я думала. Все это
время меня больше волновали мое лицо, зубы,
способность говорить, шевелить пальцами и
ходить без костылей.
Сейчас же я ненавидела себя за то, что ни разу
не заглянула в календарь. Ни разу не открыла
приложение на своем телефоне, в котором вела
график цикла. Ни разу не остановила себя и не
сказала себе: «Стоп. Какое сегодня число?»
Дождь усилился, ветер сбивал с ног, но
спешить уже было некуда. Я переставляла
ноги медленно, как старуха. Шла, шатаясь, как
пьяная. До аптеки я добралась за пятнадцать
минут - назад та же дорога заняла почти час.
Виолетта позвонила мне где-то на середине
пути, но у меня не хватило духу взять трубку.
Я бы разрыдалась, не смогла бы вымолвить ни
слова.
Виолетта.
Если бы я только узнала раньше о том,что беременна, я бы никогда не позволила
случиться тому, что между нами случилось.
Я бы держалась от нее подальше, я бы не
искала у нее утешения, не сбежала бы с ней.
Не позволила бы ей заботиться о себе, не
согласилась бы ехать сюда, не взяла бы у нее
ничего - ни поцелуя, ни улыбки, ни объятий.
Она не заслуживает такой жуткий сюрприз. Она
не заслуживает связаться с таким человеком,
как я. Она достойна лучшего, видит бог.
Я остановилась перед своим домом,
внезапно разглядев на пороге Ангелину в ее
пестром дождевике, звонившую в дверь. Она
оглянулась, заслышав мои шаги.
- Хей! Маша! Не думала, что существует оть
один человек, способный выйти из дому в
такую погоду, но теперь я знаю, что нас как
минимум двое! - рассмеялась она.
Я подошла ближе, пытаясь выдавить из себя
приветствие, но в горле стоял ком, и я боялась,
что разревусь, как только открою рот.
- Эй, что случилось? - сдвинула брови она. - Ты
такая бледная.
Она протянула мне руку, и я вцепилась в нее,
как утопающий.
- Господи, да ты же холодная, как лед! Идем в
дом!
Она втянула меня внутрь, помогла снять
мокрую одежду, посадила в кресло и
завернула в плед. Я безвольно следила за ее
движениями, как приговоренный следит за
приготовлениями к казни. Она возненавидит
меня, как только узнает. Какие еще чувства
может испытать женщина к той, что
манипулирует ее сестрой, хладнокровно
использует ее, лишь бы выжить, скрывает
свое положение, юлит, пока не получит свое
- теплое место, крышу над головой, руку и
плечо…
Вот что она обо мне подумает.Вот что обо мне подумает Малышенко.
Когда Ангелина сунула мне в руку чашку чая,
я уже знала, что до конца дня покину этот
дом. Позвоню Саве и попрошу забрать
меня отсюда. Потом подыщу себе гостиницу
или попрошусь на время к кому-то из
университетских подруг. Понятия не имею, что
делать в данной ситуации, но зато точно знаю,
что голову морочить никому не буду.
- Пей, - сказала Ангелина, усаживаясь напротив.
Я сделала глоток: чай был горьким, травяным,
пах тимьяном и лавандой. Паника постепенно
отпускала меня, и вместо нее появлялись
спокойствие и решимость.
- А теперь рассказывай, что произошло. Вы
поссорились?
- Нет. Все в порядке.
- Ага, я вижу. У тебя слезы по лицу текут. -
Геля склонила набок голову.
Я провела ладонью по щекам - и правда.
- Расскажи мне, - попросила она. - Тебе станет
легче.
Она была слишком хорошей, чтобы лгать
ей. Слишком славной, чтобы не сказать
правду прямо сейчас. Она мне нравилась, и
это придало мне сил. Я сделала глоток чая,
отдышалась и сказала:
- Я беременна. Вот. Хх - И пока
Геля пыталась собрать мысли воедино, глядя
на меня огромными испуганными глазами,
я добавила: - Я не буду скрывать это, не
волнуйся, и сегодня же уеду. Я не знала, что
беременна, иначе бы не позволила нашим
отношениями начаться. Мне не нужен ее дом,
и вообще ничего не нужно. Кроме нее самой.
Но что уж теперь.
Я отставила чашку и медленно поднялась.
Головная боль, которая, я надеялась, уже не
вернется, начала сверлить виски. За последний
час мое самочувствие словно сделало резкий реверс и вернулось к исходной точке. Сегодня
утром я чувствовала себя почти здоровой, но
сейчас не отказалась бы от костыля и горсти
обезболивающего.
Геля поднялась тоже, коснулась моего плеча и
сказала:
- Переправа закрыта из-за шторма, ты не
сможешь уехать сегодня. Давай я сделаю тебе
горячую ванну, тебе нужно согреться. Потом
ты расскажешь мне все по порядку, и… мы
подумаем, что делать дальше.
В этот момент мой телефон, который я
оставила на столике, завибрировал и пополз
по лакированной поверхности. Мы обе
прочитали имя на экране: Виолетта. Видя мое
замешательство, Геля взяла мой телефон и
ответила:
- Привет, систр… Маша неважно себя
чувствовала и сейчас спит… Все в порядке,
просто перепады давления из-за непогоды,
голова разболелась… Она позвонит тебе, как
только проснется. Как доехала? Хорошо? Погода
просто адовая… Пока.
Геля вернула телефон на столик и улыбнулась.
Боже правый. Эта женщина только что
вместо того, чтобы оттолкнуть мою терпящую
бедствие лодку от своего берега, прыгнула в
бушующее море, чтобы помочь мне.
- Зачем ты все это делаешь? - спросила я.
- Я хорошо знаю свою сестру. Если она
решила быть с тобой, то это значит, что ты
действительно хороший человек. Плюс я в
курсе, что за ад творится между твоей семьей
и Демидовыми. И что тебя недавно похитили
и держали в плену. Поэтому прекрати
втаптывать себя в грязь, расскажи мне
остальное, и мы подумаем, что делать.
* * *
Я лежала в теплой ванне под пышными
шапками пены. Геля положила мне на голову компресс и принесла еще одну чашку своего
травяного чая, который хоть и был горек, но
хорошо успокаивал и явно шел мне на пользу.
По крайней мере, меня больше не трясло и не
хотелось разбежаться и прыгнуть со скалы.
Я рассказала ей все от начала и до конца, как
оно было. Геля слушала, сидя на полу ванной
комнаты и запустив пальцы в волосы.
- Не понимаю, как это возможно. Я выпила
таблетку в тот же день, когда это все
произошло, - пробормотала я.
- Знаю одно: когда человека сильно избивают,
его может наизнанку вывернуть только так.
А если тебя стошнило раньше, чем таблетка
успела раствориться в желудке, то считай, ты
не приняла ее вовсе.
Все встало на места в ту же секунду.
Я вспомнила, как лежала на земле и
захлебывалась кровью. Вероятно, рвота там
тоже была.
- Ангелин, что мне делать? - подняла глаза я. -
Я чувствую себя парией, изгоем, паршивой
овцой. Меня возненавидит весь белый свет.
Смирновы - за то, что я ношу ребенка Демидова.
Давид - за то, что я пришла к нему ночью
и, считай, сама залезла к нему в постель.
Виолетта - по той же самой причине. И я сама
себя ненавижу за то, что позволила всему
этому случиться…
- Стоп, прекрати! - оборвала меня Геля. - Это
тебе нужно ненавидеть отца за все, что он
сделал с тобой! Давида - за то, что похитил
тебя! Ненавидеть Смирновых за то, что выставили
тебя на улицу, отобрали квартиру и не стали
защищать! Демидовых за то, что обращались
с тобой как с вещью. Пусть бы попробовали
похитить кого-то из твоих братьев! Для этого
кишка у них тонка, другое дело - девчонка!
И на тех, кто развязал и питает кровью эту
войну, но не спросил у тебя, хочешь ли ты вней участвовать. Злиться здесь имеешь право
только ты! Оставшаяся один на один со своими
проблемами и ребенком.
Геля положила руки на край ванны, потрогала
мой лоб и закончила:
- На хрен всех, у кого повернется язык хоть в
чем-то обвинить тебя. А остальное как-нибудь
разрешится. Вот что я думаю.
Мне нужно было услышать это. Мне нужно
было, чтобы кто-то просто сказал это вслух.
- Ты оставишь ребенка? - спросила она.
- Да. Не могу иначе. Не по религиозным
соображениям: я перестала верить в Бога
после всего, что случилось. И не потому, что
Давид имеет для меня какое-то значение.
Миллион ужасных причин могут вынудить
женщин прервать беременность, и никто не в
праве этих женщин судить. Но моя причина
- особенная: я никак не могу избавиться от
мысли, что стану похожей на своего отца, если
сделаю с моим ребенком то, что едва не сделал
со мной мой он. А я ни в чем не хочу быть
похожей на него! Я знаю, что сошла с ума…
- Ты не сошла с ума, - сказала Геля. - Ты
говоришь простые и понятные вещи.
- Как отреагирует Виолетта?
Софи подумала с минуту, растирая ладонями
виски, и наконец сказала:
- Скорей всего, не подаст виду, ни один мускул
на лице не дрогнет. У нее самоконтроль, как у
гранитной статуи. Я ни разу не видела, чтобы
она орала или психовала. Но боюсь, что внутри
ее разорвет, потому что ты действительно
ей нравишься. Думаю, что она захочет уйти
на какое-то время и побыть в одиночестве, как
волк, которому нужно зализать раны. Она редко
пьет спиртное, за бутылку не схватится. Ей
если нужно забыться и голову отключить, она
гоняет по трассам после полуночи. Еще может
пойти и выбить все дерьмо из кого-нибудь втом клубе, где она тренируется. У нее разряд по
смешанным единоборствам с шестнадцати лет.
Хорошо, что есть этот клуб, иначе, мне кажется,
она бы просто нарывалась на драки с гопотой
на улицах… Даже не знаю, что будет лучше:
дать ей побыть в одиночестве или никуда не
отпускать. Она не маленькая, сможет постоять
за себя и держать свое дерьмо в узде, но, ты
знаешь, когда дело доходит до ревности, любой
может с катушек слететь.
Ангелина шумно высморкалась в бумажное
полотенце и предложила мне еще чаю. Хотя,
учитывая тяжесть обстоятельств, мне бы
сейчас куда лучше помог стакан виски.
- Она будет права, если оттолкнет меня, - сказала
я, утирая слезы. - Какой-то частью своего
сердца я даже хочу, чтобы она сделала это. Я не
заслуживаю ее любви.
Ангелина присела на край ванны и, глядя на меня,
как на маленького глупого ребенка, который не
в состоянии понять вообще ничего, сказала:
- Я начну сначала, а ты следи за движением
моих рук. Ты решила проведать Давида, потому
что боялась, что он покончит с собой, - это
нормально. Все вышло из-под контроля, и вы
провели ночь вместе - это тоже случается.
Из-за варварства твоего отца аварийная
контрацепция не сработала - не твоя вина.
Ты не знала о том, что беременна, вступая в
новые отношения, - тоже могло бы случиться
с каждой. Тебя отвернуло от Демидова после
его поступка и начало тянуть к моей сестре,
потому что равных ей ты еще не встречала
и потому что она баба что надо, - и тут
нормальней не бывает! Ты понимаешь, к чему
я клоню?
- К тому, что я не кусок дерьма?
- Именно. Ты не кусок дерьма. А значит
не заслуживаешь, чтобы с тобой дерьмово
обращались. Просто Вселенная на все твои добрые порывы ответила плевком. Так
случается. Нужно принять это как данность,
как факт, который мы не можем изменить.
Геля словно разобрала мою беду на маленькие
лоскутки и сшила их заново в другом порядке.
После разговоров с ней я почувствовала себя
мудрой и спокойной, как буддистский монах.
Она помогла мне понять, что теперь я взрослая
женщина, которая отныне сама будет решать,
как ей жить. И что бы я ни выбрала для себя -
это будет правильно, что бы я ни сделала - это
будут мой путь и моя собственная жизнь.
* * *
Из-за непогоды переправа была закрыта еще
три дня.
Эти три дня удержали меня от поспешных
решений и от малодушного побега с острова.
Мне словно было судьбой послано это
время, чтобы успокоиться, взять себя в руки,
прекратить обвинять себя во всех смертных
грехах и перестать чувствовать себя шлюхой,
которая беременеет от одного, а про любовь
поёт другому…
И еще судьба послала мне Ангелину. Она была на
десять лет старше меня, и ей было что мне
посоветовать. Мы провели три дня под одной
крышей, она приходила по первому зову,
варила мне чай с тимьяном, который помогал
пережить приступы начинающегося токсикоза,
мы вместе ели, вместе смотрели сериалы на
«Нетфликсе» и на бушующую стихию за окном.
Для меня это было больше, чем я могла бы
мечтать…
Виолетта обещала приехать сразу же, как
только разделается с делами. Я ждала ее
приезда и панически боялась одновременно.
Невыносимо было знать, что я потеряю ее
сразу же, как только она вернется. Я не была
настолько наивна, чтобы мечтать, будто она
захочет быть со мной после того, как узнает,что я ношу ребенка от другого. Я знала, что
наши отношения обречены. Когда наступала
ночь и Ангелина оставляла меня одну, я не могла
справиться со слезами и долго не могла уснуть.
Знала, что это отразится на моем внешнем
виде и я буду выглядеть как дерьмо, когда
Виолетта приедет.
Но какой был толк в том, чтобы выглядеть
хорошо?
* * *
В день приезда Малышенко, Ангелина
предусмотрительно покинула дом. Обняла
меня и сказала: что бы ни случилось, она
поддержит меня. Я едва не цеплялась за нее,
когда она уходила, до того страшно мне было.
Потом нечеловеческим усилием воли мне
удалось собраться, выпрямить спину и даже
изобразить на лице подобие улыбки, когда Виолетта переступила порог.
Я старалась запомнить ее в мельчайших
деталях, на всю жизнь, словно она была
произведением искусства в Лувре, а у меня
осталась всего пара минут, чтобы постоять
рядом, пока толпа не понесла меня дальше.
Ее тело, ее лицо, глаза, смех, руки, поцелуи…
Поцелуи забыть будет тяжелей всего. И еще то,
как она касалась меня. И то, как она умела шутить с
совершенно серьезным лицом. И все то, что она
сделала для меня, без всякого расчета…
- Все в порядке? - спросила она, когда вместо того,
чтобы кинуться ей на шею, я замерла посреди
гостиной, как испуганный олень в свете фар.
- Нет, - выдавила я из себя, говоря с большим
трудом, как человек после инсульта.
Она бросила сумку, подошла ко мне и сжала мое
лицо в ладонях. Я обвила ее шею, запоминая
эти объятия и едва не плача. Потом попросила
ее выслушать меня, мы сели рядом, и я
медленно, мучительно, с трудом подбирая
слова, рассказала ей обо всем.Легче было бы разрезать себе живот и
медленно вытягивать оттуда кишки, чем все
объяснить. Когда я закончила, то чувствовала
себя совершенно опустошенной.
Она отреагировала так, как и предупреждала Геля. Слишком спокойно. Молчала, следила за
движением моих рук, которые я не знала куда
деть, ровно дышала и продолжала расслабленно
сидеть, откинувшись на спинку дивана,
словно мы были в баре и говорили о каких-то
банальных вещах за стаканом спиртного.
Затем она поднялась и отошла к окну в дальний
угол гостиной. Оперлась руками о подоконник,
наклонившись вперед, так что я видела только
ее напряженную спину.
- Скажи что-нибудь, - попросила я.
- Что именно? - бросила мне она.
- Что угодно. Я хочу знать, что ты думаешь.
- Это уже неважно.
- А что важно? - встала я.
- Почему ты сделала это? - не глядя на меня,
спросила она. - Почему ты позволила ему?
- Все еще любила его тогда и хотела спасти.
- А потом резко разлюбила и тут же поняла,
что тебе нужен я? - усмехнулась она, не глядя на
меня.
Лучше бы она меня ударила. Удар причинил
бы не столько боли, как этот вопрос, полный
иронии и сарказма. Я отступила и, мелко дыша,
сказала:
- Да. Именно так. Резко разлюбила его. Отец
ударил меня у него на глазах. Давид видел, что
мой отец совершенно неадекватен и ничем
хорошим это для меня не кончится, но ничего
не сделал, чтобы уберечь меня! Ничего! Молча
швырнул меня тому, кто рад был убить меня.
Поэтому да, я разлюбила его в одно мгновение,
и, черт возьми, это было легко!
Я набрала воздуха в легкие и поклялась себе,
что не заплачу. Слезы делают человека слабыми жалким, а я не могла позволить себе такую
роскошь.
- Что касается тебя… - продолжила я. - Говорят,
что любовь обычно не приходит к нам в
лучшие времена, она обычно застает нас, когда
мы в полном дерьме. Так оно и случилось.
Но если бы я знала, что беременна, я бы не
позволила нашим отношениям начаться и
не позволила себе прикоснуться к тебе. И
тогда мне бы не пришлось сейчас разгребать
собственноручно весь этот ад и чувствовать
себя шлюхой, прыгающей из постели в постель.
- Не говори так, - выпалила Малышенко, нервно
запуская пальцы в свои волосы.
- Это правда. Послушай, мне ничего от тебя не
нужно! Я только хочу, чтобы ты не чувствовала,
что я тебя использовала, и смогла как-то…
пережить все это. Ты - лучшее, что случилось
со мной за долгое-долгое время, а может, и
за всю жизнь. И поэтому мне действительно
очень-очень жаль, что… всё так получилось.
Я подошла к ней и обняла. Вот они, последние
минуты в Лувре, рядом с шедевром. Она не
обняла меня в ответ, даже не пошевелилась.
Каменная спина, равнодушные руки, ледяное
молчание. Моих объяснений явно не было
достаточно, а сказать ничего лучше я бы уже не
смогла.
Я вернулась в свою спальню, спотыкаясь на
ступеньках и задыхаясь от слез, и принялась
складывать свои вещи в чемодан. Их было
немного, и сборы заняли всего пять минут.
Потом я позвонила Саве и попросила
приехать за мной на Наследный остров.
- Она что-то сделала с тобой? - вздыбился Сава,
как только уловил отчаяние и слезы в моем
голосе.
- Кто? Виолетта? Господи, нет…
- Тогда какого черта ты плачешь?
- Просто, пожалуйста, приезжай и забери меня.Буду ждать тебя у переправы. Мне больше
некому позвонить.
Затем я спустилась назад в гостиную. Виолетта
стояла там же, где я оставила ее. Положив руки
на подоконник и глядя в окно. Неподвижная
как каменное изваяние. Я подавила в себе
порыв снова обнять ее, бесшумно открыла
дверь и вышла на крыльцо.
Вот и все. Страшнее всего прыгнуть. А вот
лежать на дне пропасти с переломанными
ногами уже не так страшно.
Ветра не было, вечер обещал быть ясным и
теплым, закатное солнце медленно катилось
к земле. Небо наконец пролило все слезы
и успокоилось. Тишина стояла такая, что,
казалось, от треска одной лишь сломанной
ветки мир расколется пополам. Величие
природы способно успокоить душу, если только
перестать смотреть в землю, а поднять голову
и посмотреть вперед.
Я оглянулась на дом в последний раз и
зашагала по дороге. Полчаса - и я дойду до
переправы. Сава отвезет меня до ближайшей
гостиницы, где я остановлюсь на пару дней
и подумаю, что делать дальше. Боже, только
пусть Виолетта найдет в себе силы справиться с
тем, во что я втянула ее.