11 глава
Я проснулась ближе к полудню от тихих
голосов, что доносились из гостиной, и на
минуту запаниковала. Скатилась с кровати,
запустила руки в ящик комода в поисках
чего-нибудь опасного и нашла там ножницы.
Потом не спеша, миллиметр за миллиметром,
приоткрыла дверь.
Голоса звучали спокойно. Я вышла из комнаты,
прошла по коридору до гостиной и медленно,
словно была под прицелом снайпера, заглянула на кухню. Виолетта заметила меня первая, нахмурилась, перевела взгляд на ножницы в
моей руке, и улыбка осветила ее лицо.
«Да-да, я готова сражаться за тебя, между
прочим! - глазами сказала ей я. - Еще бы ты
предупредила, что к тебе придут гости!》
Ее собеседник шагнул в поле моего зрения, и я тут же узнала своего брата.
- Сава! - Я бросила ножницы и побежала к
нему, чтобы обнять. Сава сжал меня в своих
ручищах так крепко, словно триста лет не
видел. Потом отстранился и, округлив глаза,
прошептал:
- Ты снова говоришь!
- Похоже на то… Это место лучше любой
терапии, - пробормотала я, оглядываясь на
Виолетту.
- Правда? - улыбнулся Сава, переводя
пристальный взгляд с меня на Малышенко и
обратно. - Что ж, это прекрасные новости. А
остальные меня скорее насторожили. Виолетта
написала мне утром и сказала, что у меня есть два часа, чтобы увидеть тебя, а потом вы
уедете далеко и надолго. Хотел убедиться, что
она не похитила тебя и не держит под дулом
пистолета. Что происходит? Ты просто исчезла
без объяснений.
Я перевела глаза на Виолетту и поняла: она
предоставляет мне возможность самой решать,
что сказать, а чего не говорить.
- Я больше не хочу оставаться с отцом под
одной крышей, - сказала я. - Наши отношения
хуже некуда. Он не даст мне дышать, не
успокоится, пока не сломает меня. Вот и все.
Виолетта поможет мне обустроиться где-то…
подальше отсюда.
Сава просто кивнул, не требуя дальнейших
объяснений, хотя этих ему явно было
недостаточно.
- Вы оставите мне свой адрес? - спросил он. -
На всякий случай.
Мы с Виолеттой переглянулись. Я кивнула
ей, что не против. И она ответила Саве, что
пришлет адрес.
- Я люблю тебя и буду скучать по тебе, - сказал
мне Сава. - Я бы не отпустил тебя ни с кем и
никуда, но этой девушке я верю.
Малышенко шутливо отдала честь, явно была тронута,
хоть и не показывала этого.
- У меня для тебя кое-что есть, - сказал Сава
и указал на лежащий на столе большой
пухлый конверт. - Здесь наличные на первое
время, твой паспорт и кредитка, привязанная
к твоему банковскому счету. Я буду регулярно
бросать туда деньги, так что ни о чем не
волнуйся. Еще мобильный телефон и письмо
от Розы. Она ужасно беспокоится. Позвони ей
сегодня же и объясни, что к чему.
- Я позвоню Розе, но мне не нужно столько
денег, - запротестовала я.
Сава бегло окинул взглядом мою футболку,
задержал взгляд на моих взъерошенных
волосах и заметил:
- Я должен быть уверен, что у тебя есть деньги
и ты в любую минуту сможешь вернуться
домой, если посчитаешь нужным. Хочу быть
уверенным, что тебе не приходится делать то,
что тебе не по нраву, лишь бы выжить. Ты моя
сестра, и я хочу знать, что с тобой все в порядке.
Возьми деньги и карту, хорошо? Без них ты никуда не поедешь. И я буду время от времени
наведываться к тебе. Это тоже не обсуждается.
Честно говоря, я думала, что Малышенко придет
в бешенство. Сава говорил так, словно я
отправлялась в рабство к сутенеру. Но Ви
не выглядела ни капельки обиженной.
Наоборот, поглядывала на Саву чуть ли не с
обожанием.
- Можно тебя на минуту? - обратился
Сава к Малышенко перед уходом, и они
вышли вдвоем на лестничную площадку.
Я умирала от любопытства, но осталась на
кухне, с изумлением разглядывая кучу денег,
оставленных Савой. Виолетта вернулась не
скоро, минут через десять, и с порога заявила:
- Обожаю твоего брата.
- Неужели? Что он тебе сказал?
- Сказал, что пристрелит меня, если с тобой
что-то случится.
Ха. На сердце потеплело от того, что в этом
мире есть уже как минимум два человека,
которым не все равно, что со мной будет.
- Сава подумал, что мы переспали, -
пробормотала я. - Поэтому и сказал все, что
сказал.
- Тебя это беспокоит? - спросила Малышенко,
скользнув взглядом по моим голым ногам.
Футболка была достаточно длинной, чтобы
прикрыть мою задницу, но недостаточно
длинной, чтобы я в целом выглядела
пристойно.
- Еще недавно беспокоило бы, а сейчас нет, -
ответила я. - После того как лицо подправят
ботинками вдоль и поперек, чужое мнение
о том, как надо жить, как-то перестает
волновать. Буду жить как считаю нужным, и
спать с кем считаю нужным. Единственное
мнение, которое меня волнует, - это мое
собственное. Ну и капельку твое, - добавила я.
- Надо же, - совершенно серьезно сказала Малышенко и протянула мне чашку кофе. - Чем я заслужила такую честь?
Она стояла напротив, залитая утренним
солнцем, и все в ее облике мне ужасно
нравилось: ее руки, ее улыбка, то, как она
смотрела на меня, прищурившись от яркого
света.
- Всего лишь вытащила из ада, - ответила я.
____
Мы выехали на юг поздним вечером, когда
темнота накрыла город и, казалось, весь
мир. Слушали Просто Леру и Макса Коржа, рассказывали друг другу истории,
останавливались в придорожных кафе,
покупали кофе и сэндвичи. Пока она вела
машину, я украдкой разглядывала ее профиль
и руку, лежавшую на руле. Мне нравилось,
как она ведет машину, как интересуется моим
самочувствием, как она тут же сбросила скорость, когда я обмолвилась, что меня укачало и подташнивает.
Мне нравились короткие передышки, которые мы устраивали по пути. Я садилась на теплый
капот и смотрела на звезды. Здесь они были
совсем иные, не такие, как в городе: яркие и
крупные, словно кто-то взял огромную кисть,
макнул в белую краску и хорошенько прошелся по небу.
И звезды эти не знали ни печали, ни горя.
Динозавры ходили по Земле - а они сияли.
В море плавали мегалодоны - а они сияли.
Кроманьонцы рисовали наскальные рисунки
- а они сияли. Шумеры строили свои первые
храмы - а они сияли. Древние египтяне
высекали из камня сфинкса - а они сияли.
Империи расцветали и приходили в упадок - а они по-прежнему сияли. Немые дети вечности - холодные и безучастные.
Теперь я, дитя двадцать первого века, лежала
на капоте высокотехнологичного изобретения
под названием автомобиль - и звезды сияли надо мной. Теперь были мертвы все динозавры
и мегалодоны, шумеры и древние египтяне,
ацтеки и кельты - так что мир стал моим.
И до чего же изумительно это было - вдруг
понять, что среди галактик и вселенных, среди
звезд, планет и космической пыли, среди
лютого холода космоса и невообразимого жара
планет - здесь, на обочине дороги, сидела я, Мария Смирнова
, пила травяной чай и смотрела
на небо. А на сетчатку моих глаз падал свет,
который некоторые звезды испустили еще
сотни, и тысячи, и даже сотни тысяч лет назад.
Свет звезд летел сквозь вселенные и галактики
только затем, чтобы встретиться со мной и
найти покой в глубине моих глаз! Большая
Медведица и я. Пояс Ориона и я. Кассиопея и я.
Эй, звезды, вы уронили свой волшебный свет, а
я его поймала!
- Виолетта, видишь Полярную звезду?
Она встала напротив, запрокинув голову.
- Да.
- Только что ее свет попал в твои глаза. А
знаешь, сколько лет этот свет летел от звезды
до твоих зрачков? Я только что проверила
в интернете: четыреста тридцать три года.
Вообрази! Он летел-летел-летел, только чтобы
в итоге попасть в твои глаза. Представляешь,
мы даже не знаем, жива ли Полярная звезда
до сих пор или ее уже нет. Узнаем только
через четыреста тридцать три года. Это как
космическая почта, которая доходит с ужасной задержкой.
Виолетта смотрела на меня с мягкой улыбкой.
- Есть нечто более удивительное, чем звезды, -
сказала она.
- Что? - спросила я.
- Мария Смирнова, которая вместо того, чтобы
пролистывать «Инстаграм» и выискивать
ближайшие кафе, читает о том, сколько
световых лет от нас до Полярной звезды.
- Ну в самом деле, какой там «Инстаграм». Эти
звезды, господи, - они такие огромные, что в
сравнении с ними все, абсолютно все, кажется ничтожным: земля, люди, я и вся моя жизнь.
Виолетта растянулась рядом на капоте, заложив руки за голову.
- Расскажи что-нибудь о своей жизни, - сказала она.
- М-м-м… Хочешь мистическую историю?
- Давай.
- Однажды моя семья устроила что-то вроде
карнавала. Музыка, угощения, куча гостей, все
разряжены, в масках. Мне было лет десять или
около того. Для меня сшили наряд русалки:
зеленая чешуя, золотой парик, блестки на
щеках. Отец, помню, нарядился то ли в Дона
Корлеоне, то ли еще в какого-то мафиози.
Роза - в восточную принцессу. И вот в
разгар праздника к отцу подходит женщина в
наряде гадалки и просит позолотить ей ладонь.
Он все отмахивался, потому что религия не
поощряет все это бесовство, и в итоге вместо
денег положил ей на ладонь крышечку от
пива. Она скривила губы, спрятала в карман
крышечку, схватила ладонь отца, зыркнула в
нее и сказала: «Твоя дочка выйдет замуж за
Демидова. Предаст тебя, как аспид. А то и вовсе убьет!».
- Да ладно, - пробормотала Виолетта, глядя на
меня во все глаза. - Она жива хоть осталась
после таких шуток?
- Все так и было, клянусь. Отец, наверно,
ударил бы ее у всех на глазах, но та
извернулась и исчезла в толпе гостей. Помню,
он не стал бежать за ней, не стал истерить,
но его лицо было красно-фиолетовым. И в
этот момент он заметил меня. Наверно, мой
зеленый русалочий хвост и блестки на лице
напомнили ему змеиную чешую, потому что
он просто не мог отвести от меня глаз. Он приказал мне идти в комнату и снять наряд.
Я не посмела ослушаться, потому что он был
просто в ярости… Кто скрывался за костюмом
гадалки, никто так и не вычислил. Оказалось,
что ее не знал ни мой отец, ни Роза, она не
была другом семьи и непонятно, как вообще
попала к нам в дом. Учитывая, что охрана
всегда была такая, что мышь не пролезет.
- Что ты обо всем этом думаешь? - спросила
Малышенко.
- Да ерунда это все. Бред сумасшедшего. Я
на тысячу процентов уверена, что если и
выйду замуж, то этот счастливчик не будет
иметь с Демидовами ничего общего. Руку могу на отсечение дать, вот как сильно я в этом уверена.
- Не зарекайся, - сказала Малышенко. - Жизнь
полна сюрпризов.
- К черту такие сюрпризы и к черту Демидовых.
- К черту Демидовых? Что я слышу, - двинула
бровью она.
Горло сжала невидимая рука. Я снова
вспомнила о том, как отец ударил меня у
Давида на глазах и как тот позволил ему
забрать меня, даже после всего, что между
нами произошло.
- Именно, к черту Демидовых.
- Он что-то сделал с тобой? - спросила Малышенко на выдохе, без эмоций, словно к ее голове
приставили пистолет.
- Нет, нет, он ничего не сделал.
И именно поэтому я больше не хочу даже
думать о нем. Всю жизнь я бежала за
иллюзией, совершая ошибку за ошибкой. Но
теперь словно прозрела, вышла из мрака и
увидела перед собой свет. Прозревать было
больно, но оно того стоило. И теперь меня
интересуют совсем другие вещи и совсем
другие люди.
- Давай лучше поговорим о тебе, - повернулась я к Виолетте.
- Обо мне?
- Да. Я вдруг поняла, что ничего о тебе не знаю.
Ты словно шкатулка на замке.
Так оно и было. Мы с Малышенко немало
времени провели вместе и о многом говорили.
Она была проницательна и умна, не так проста, как
казалась. У всех людей есть триггеры, темные
стороны, бесы и демоны, прячущиеся в омуте,
но у Малышенко они если и были, то она подчинила
их себе полностью. Она словно обладала
удивительной способностью контролировать
себя и свои эмоции. Еще, судя по всему, не
заботилась о деньгах. У нее был уникальный
дар оставаться незаметной: работала на моего
отца уже два года, но я все это время словно
не замечала ее. Мой отец был жестким и
властным человеком, но я никогда не видела,
чтобы он позволил себе хоть одно нелестное
слово в сторону Малышенко. Роза доверяла
ей. Мои братья уважали её. И еще она носила
при себе оружие и, без сомнения, умела им
пользоваться - значило ли это, что у нее были
враги?
Но все остальное словно было окутано
туманом. Кто ее семья, откуда она родом, где
провела детство, что она делает, когда не следит за недоброжелателями моего отца, сколько у
нее было девушек, разбивали ли ей сердце,
что она будет делать сейчас, когда мой отец
запишет ее во враги? Столько всего…
- Мой отец уже выходил с тобой на связь?
- Да, - кивнула она.
- И что сказал?
- Что я должна вернуть тебя домой, -
усмехнулась она с таким видом, словно
рассказывала о чем-то смешном.
- А ты?
- Ответила, что не могу и он сам знает почему.
- Надеюсь, он просто оставит тебя в покоеи не пустит по твоим следам головореза, -
сглатывая ком в горле, сказала я. - Мой отец
способен на все. Мне очень жаль, что из-за
меня у тебя теперь будут проблемы.
- У меня не будет проблем, Маша. Проблемы
скорее будут у него, когда он поймет, что
лишился глаз, которые следили за Демидовыми.
- Твоя коллега по-прежнему будет следить. Или, может, он наймет кого-то еще.
- Она - прекрасный детектив, - сказала
Малышенко . - Но, боюсь, она не сможет
подобраться к Демидовым. Она ненавидит их,
позволяет этим чувствам управлять собой и не
способна ради цели отключать эмоции, даже
когда это просто необходимо сделать…
- Почему ненавидит?
- У нее какие-то личные счеты с ними.
Она не рассказывала, какие именно.
- А ты? - спросила я.
- Что я?
- Ты способна отключить ради цели все
эмоции?
Малышенко сделала длинную паузу, обдумывая мой
вопрос.
- У меня было много времени, чтобы научиться этому.
- Значит, да?
- Обычно да, - наконец сдалась она. И почему-то
выглядела так, словно извинялась за свои слова.
* * *
Виола кое о чем умолчала. Дом стоял на
острове, до которого нам пришлось добираться
на пароме. Если посмотреть на карту, то на юго-западе, у самого края
земли, можно увидеть множество небольших
островов, отколовшихся когда-то от материка.Дом Виолетты располагался на Наследном
острове, в его южной части. Мне мало что
удалось рассмотреть в темноте, пока мы
ехали в машине, но завтрашний день обещал
мне изумительное путешествие и кучу
впечатлений. Я прочла в интернете с телефона,
что на острове восхитительная природа
и множество диких птиц. Большинство
домов построено в начале прошлого века,
а песчаные пляжи и пейзажи удивят даже
бывалых путешественников. Летом на
острове популярны музыкальные фестивали
и парусный спорт.
Большой двухэтажный коттедж был сложен
из темного камня. Подъездная дорожка была
посыпана красным гранитом, который блестел
в свете фар. Вокруг дома росли рододендроны
и фруктовые деревья. Среди них качался
на ветру гамак, растянутый между двумя
стволами, а в зарослях, окутанных тьмой, пели
пересмешники.
Это была любовь с первого взгляда. Едва увидев
этот дом, я почувствовала, что мне будет тут
хорошо. Что я в безопасности и зло не посмеет
прийти сюда за мной.
- Добро пожаловать, - сказала Виолетта,
открывая дверь и зажигая свет. - Не споткнись,
порог выше, чем кажется. И уже заслужил
репутацию весьма спотыкательного места.
- Спотыкательное место, - захихикала я.
Я вошла, огляделась и ахнула. Внутри дом
казался еще больше, чем снаружи. Меня
встретил интерьер в синих и угольно-серых
тонах, невероятно стильный. Окна большой
гостиной выходили в сад - завтра меня
наверняка ждет крышесносный вид, пока я буду пить кофе. На второй этаж вела массивная
лестница из темного дерева. На пол вместо
ковра была брошена белоснежная овчина.
- С ума сойти! - воскликнула я.
- Уверен, Мария Смирнова видала дома красивее и
даже жила в них, - сказала она, поднимая с пола
кучу корреспонденции, которую почтальоны
набросали в прорезь для писем.
- Нет, это официально самый красивый дом
из тех, что я видела. Просто прими это. Кто
придумал дизайн?
- Ангелина.
- Твоя сестра? Она талант! Передай ей это.
- Ты сможешь сказать ей это сама. Я уверена,
что завтра она заглянет на чай, - сказала она.
- Она тоже живет на острове?
- Да, слава богу, далеко, в северной части.
- Ты, я смотрю, не сильно по ней скучаешь.
- Она сводит меня с ума своей энергией.
Мы словно работаем от разных источников
питания, - рассмеялась она. - Ты голодна?
- От чашки чая не откажусь.
Пока она хлопотала на кухне, я разожгла камин.
Малышенко не возражала. Я уложила туда поленья,
торфяные бруски и щедро полила горючей
жидкостью для камина. Чиркнула спичкой,
и уже через несколько минут поленья вовсю
трещали в языках пламени.
Виола вернулась из кухни с чашками и
горячими закусками.
- Откуда все это?! - воскликнула я, глядя на
мясной пирог и горячие хашбрауны.
- Попросила Гелю купить нам хлеб и молоко,
но она, как обычно, увлеклась, - сказала
она. - Надеюсь, ты все-таки составишь мне
компанию.
Так и быть, слишком вкусно пахнет, чтобы
отказаться. Мы ели, сидя на теплой овечьей
шкуре и вытянув ноги. Я чувствовала счастье и
изнеможение. Точно такое же, как в ту далекуюночь, когда отец оставил меня без гроша в
кармане и Малышенко отвезла меня в ресторан.
- Чему улыбаешься? - спросила она.
- Вспомнила то место, куда ты отвела меня,
когда узнала, что я голодаю. И ту гору еды, что я
нагребла себе на тарелку. Помню, как несла ее
к столу и картошка с сосисками падали на пол.
Со стороны смотрелось сильно дико?
Малышенко не улыбнулась в ответ. Покачала головой.
- Дико было только то, что я не могба.забрать
тебя к себе и кормить сколько угодно.
- Смотри, кажется, судьбу не провести. Я таки
живу у тебя, и ты меня кормишь, - вздохнула я,
чувствуя, как краснею. - Я буду платить тебе за
жилье и делать все по дому.
- Даже не думай.
- Нет, я должна что-то делать, если ты не
хочешь, чтобы я чувствовала себя полным
дерьмом. Могу помогать тебе с твоей
детективной работой. Я быстро нахожу язык
с незнакомыми людьми. Если нужно будет
подкатить к компании местной гопоты и
выяснить что-нибудь…
- Боже, я скорее соглашусь на восковую
эпиляцию, чем подпущу тебя к компании
гопников.
Я минут пять хохотала, не могла остановиться.
Малышенко сидела напротив, закинув ногу на ногу,
и выглядела как психиатр, которому пациент
рассказывает всякую несусветицу.
- Тогда могу быть твоим ассистентом, могу
заказывать для тебя авиабилеты, искать
что-нибудь в интернете, делать для тебя
покупки! Я очень благодарна тебе за все, что
ты для меня делаешь, и если тебе нужно что-то
взамен, то только скажи.
- Ладно, так и быть. Нужно, - сдалась она.
- Все, что угодно!
- Ты разжигаешь в доме камин. Ты, как я
поняла, профи.
- Принято! Что еще?
- Ты аккуратно каждый раз проходишь мимо
спотыкательного места и не спотыкаешься.
- Не обещаю, но попробую, - рассмеялась я.
- И еще звонишь мне каждый день и
рассказываешь, как у тебя дела.
- Ты не останешься здесь со мной надолго,
так? - спросила я, внезапно приходя в
уныние. Присутствие виолетты странным
образом делало все лучше: начиная от
моего внутреннего состояния и заканчивая
окружающим миром.
- Я должна уехать завтра, Маша. У меня
дела в Питере. Но мы сможем видеться, если
захочешь.
- Хочу, - кивнула я, надеясь, что мои глаза
не выдадут мои мысли. Я не хотела, чтобы
она уезжала. Я привязалась к ней, и теперь
одна мысль о том, что мы скоро расстанемся,
саднила, как заноза.
- Выше нос, - сказала она. - Ты не будешь
скучать. На острове куча интересного. В гараже
есть еще одна машина, ты в любое время
можешь поехать в любое место, включая
материк, переправа работает стабильно. Ну,
не считая тех дней, когда штормит. И Геля
может составить тебе компанию, она обожает
приключения. У нее шило в заднице и,
наверно, еще и горстка гвоздей…
- Ладно, - вымученно улыбнулась я.
- Значит, договорились? - поднялась она,
потягиваясь и разминая мышцы. - Разжигаешь
камин, не спотыкаешься на спотыкательном
месте и звонишь мне. А также плюешь
абсолютно на все и на всех, кроме себя самой
и своего здоровья. Теперь хочешь выбрать
спальню? Их три наверху, возьми любую.
* * *
Я выбрала комнату с окнами на восток,
люблю утреннее солнце. Малышенко пожелала мне спокойной ночи и ушла. Я позвонила Розе и
сказала ей, что со мной все хорошо. Что у меня
есть крыша над головой, защита и я планирую
начать новую жизнь. Она спросила, где я, и я
сказала, что лучше только у Христа за пазухой.
Я правда чувствовала, что теперь никакое зло
не посмеет тронуть меня.
Я приняла душ в смежной ванной комнате,
забралась в кровать, погасила свет, и меня
вырубило от усталости. Но долго я не проспала.
Проснулась, когда было слегка за полночь,
в промокшей от пота и прилипшей к телу
ночнушке.
Мне приснилась та самая ночь, когда я
получила овечью голову в подарок на день
рождения. Приснился сад, полный гостей, и
звуки музыки. Семья звала меня в гущу сада,
чтобы открыть подарок. Отец вручил мне нож,
чтобы я могла разрезать красные шелковые
ленты на огромной коробке. Я разрезала их, они
упали в траву и внезапно ожили. Расползлись
в стороны, словно змеи.
«Будь осторожна, не делай резких движений»,
- предупредил меня отец, провожая змей
глазами. Потом я сорвала оберточную бумагу,
разрезала картон, и коробка развалилась.
Внутри на красной бархатной подушке,
посыпанной блестками, лежала голова
Виолетты.
Я выбралась из кровати, зашла в ванную и
сунула лицо под ледяную струю воды. Пару
минут смотрела в зеркало, вцепившись руками
в раковину и пытаясь успокоить внутри
животный, панический ужас. Это просто
сон, сказала я себе. Просто отражение моего
страха потерять Малышенко. Просто дурацкий
хаотичный сюжет, который слепили мои
нервные клетки под воздействием тревог и
стресса.
Я не потеряю ее. Онв всегда будет рядом. С ней никогда ничего не случится. Никакое зло не
посмеет посягнуть на ее жизнь.
Я сняла мокрую ночную рубашку, набросила
на себя черный банный халат, который
обнаружила в ванной комнате на крючке, и
спустилась по ступенькам в гостиную.
В камине по-прежнему горел огонь. Виолетта
сидела на диване рядом, задумчиво глядя на
пламя. Рядом с ней лежал раскрытый ноутбук,
но экран уже погас. Малышенко оглянулась на звук
моих шагов.
- Все в порядке? - спросила она, скользя глазами
по моему лицу.
Я молча подошла к ней, села рядом и
обняла. Ее рука легла на мои плечи. Эмоции
захлестнули меня, и я не сразу смогла ответить.
- В чем дело?
- Просто пообещай мне, что с тобой ничего не
случится.
- Со мной ничего не случится, - сказала она, явно
недоумевая, что на меня нашло.
- Мне приснилось, что тебя убили. Жестоко…
- Надеюсь, я умерла с достоинством?
Она шутила и пыталась рассмешить меня, но мне
было не до смеха. К сожалению, она и я жили в
мире, где человеческие жизни стоили меньше
пороха и ножей. Я зажмурилась, приказывая
себе не сметь плакать, и прижалась лицом к
ее плечу, надеясь, что она не заметит моих слез.
Но они промочили еерубашку.
Она заглянула мне в лицо и повторила:
- Все будет хорошо.
- Я давно не верю в это, - выдохнула я.
- Есть что-то, вот что ты веришь? - спросила
она, отодвигая прядь волос от моего лица и
заправляя мне ее за ухо.
- В то, что смерть ближе, чем кажется.
- Возможно, - ответила она. - Но мы не так
просты, чтобы подпустить ее слишком близко,
правда? Мы так долго жили под пулями,что научились заплетать следы. Мы будем
осторожны и не будем дразнить смерть. Станем
тише воды и ниже травы…
Она коснулась ладонями моего лица, успокаивая.
В очередной раз нежность ее рук словно
околдовала меня. После всех тех побоев, и
унижений, и издевательств, и похищений, и
несправедливости, и боли, что я пережила,
его прикосновения, полные ласки, - боже, у
меня не было против них никакого оружия. Я
потянулась к ней и поцеловала. Прижалась
губами к ее губам, не чувствуя пола под
ногами.
Плевать на все.
На прошлое, на будущее, на войну, на тех,
кто ее развязал и кому она была по кайфу, на
Смирновых, на Демидовых,на то, что за все мои
благие намерения я так дорого заплатила, и
на землю, в которой мы все рано или поздно
закончим. К черту все, кроме нее. Быть с ней
здесь и сейчас, и больше мне ничего не нужно.
Ее тело отозвалось мгновенно. Ладони
нырнули в мои волосы, губы ответили на
поцелуй. Но стоило мне запустить руки под ее рубашку и коснуться кожи, как она напряглась. Ее
пальцы сжали мои запястья.
- Маша, ты должна остановиться, - хрипло
сказала она,едва касаясь губами моих губ, - я
одна не в состоянии сделать это.
- Я нравлюсь тебе, так? Иначе бы ты не
вытаскивала меня из дерьма раз за разом, снова
и снова, ничего не требуя взамен. А если я
нравлюсь тебе, то я не хочу останавливаться.
Я хотела продолжения, но она по-прежнему
держала мои запястья и не отпускала.
- Ты нравишься мне, очень. Но я не хочу, чтобы
ты торопилась сделать это из-за страха, что
у нас мало времени и смерть где-то рядом,
за поворотом. Или из благодарности. Или по
любой другой причине, кроме той, что…
- Кроме той, что я просто хочу тебя? -
закончила я.
- Именно, - кивнула она.
- Тогда у меня нет никаких других причин, -
сказала я, глядя ей в глаза. - Это правильный
ответ, детектив?
Я бессовестно дразнила её, и она поняла это.
Выпустила мои руки, сжала мое лицо и закрыла
мне рот поцелуем. Я ответила, жадно и
отчаянно, словно боясь, что она передумает.
Мы целовались, пока шли в ее спальню.
Когда я открыла дверь в комнату, все мысли
улетучились. Осталась только чувство, что
эта девушка - мое лекарство и что ее
прикосновения, ее любовь и даже просто
одно присутствие способны исцелять. А
принимать все, что исцеляет, - правильно.
Она развязала пояс на моем халате и медленно
спустила его с моих плеч, обнажая грудь. Ее
глаза остановились на татуировке ягненка под
моей левой грудью, и этот символ - символ
чистоты и невинности - словно на мгновение
приглушил его бушующее пламя.
- Ты уверена, что хочешь этого? - спросила
она, скользя по моему лицу одурманенным
взглядом.
- Больше всего на свете. А ты?
- С той самой ночи, когда впервые встретила
тебя, - сказала она, накрывая губами мои губы и
ладонями - мои груди.
Мысль, что ее тянуло ко мне с первого дня
знакомства, была просто крышесносной. В
ней было что-то страшно возбуждающее. Я на
мгновение представила, как мы целуемся там
же, у фонтана, в первую же ночь знакомства.
Как мы занимаемся любовью в моей квартире
в тот же вечер, когда она привезла мне наличку от
Розы. Как мы вместе уезжаем из отцовского
дома, грабим мою квартиру, и потом она берет
меня прямо на заднем сиденье своей машины.Я взялась за ее ремень, сходя с ума от одних
только мыслей. Расстегнула его и запустила
руку под пояс.
Стоило мне прикоснуться к ней, и Малышенко как
с ума сошла. Подхватила меня на руки, перенесла
на кровать и принялась прожигать поцелуями
длинную дорожку с севера на юг, пока не
достигла крайней точки у меня между ног.
Еще никто не делал этого прежде, еще никому
не хотелось свести меня с ума окончательно,
еще никто не ставил себе цель увести меня за
руку в рай и показать, что он действительно
существует.
Я вцепилась пальцами в ее волосы, вслух
умоляя, чтобы она не останавливалась, чтобы
она и дальше делала со мной все эти вещи, о
которых я читала в книгах, но не до конца
верила, что это и правда мгновенно сносит
крышу.
- Не волнуйся, - хрипло ответила она, укладывая
мои ноги к себе на плечи и покрывая
поцелуями внутреннюю сторону моего бедра. - Я не собираюсь останавливаться. Ты получишь
все, что хочешь. Всё…
В ту ночь я узнала кое-что очень важное, а
именно: жизнь не складывается из одних
неудач, боли и падений. Это череда плохих
и хороший вещей и, находясь в нижней
точке, нужно помнить, что рано или поздно
начнется восхождение. Плавный подъем или
стремительный взлет - но он будет. Я была
живым тому доказательством. Меня чуть
не убили, чуть не отправили на тот свет,
но вот прошел всего месяц, и вместо ада я
очутилась в раю. Не так давно я лежала на
земле, захлёбываясь собственной кровью,
свернувшись клубком и пытаясь закрыть лицо
от ударов. Теперь же - на мягких простынях,
умирая от блаженства. Косметика текла помоему лицу, растворяясь в слезах и поте,
волосы липли к груди и плечам, ошалевшее
от наслаждения сердце молотило. Небо начало
светлеть ближе к рассвету, а я все не могла
оторваться от нее - от девушки, которая
вернула мне желание жить, не прося ничего
взамен. От ее губ, ласковых и требовательных
одновременно. От ее груди, теплой, сильной,
слегка бронзовой от загара. От ее ладоней,
которым, я надеялась, больше никогда не
наскучит мое тело.
Пусть она любит меня вечно. Пусть каждый
день заканчивается безмятежным сном на
ее груди. Пусть змея, свернувшаяся внутри
меня клубком, опьянеет от любви и ласки и
больше не захочет никому мстить. Пусть ее
нежность превратит ее яд в сахарный сироп.
Пусть жесткая, непробиваемая чешуя, которой
я начала обрастать, растрескается и исчезнет
под ее пальцами…
* *
Я проснулась от лучей солнца, пробивающихся
сквозь жалюзи. Мышцы приятно ныли, тело
казалось невесомым, мыслей не осталось:
вместо мозга в моей голове теперь было облако
сахарной ваты. Виолетта спала, положив руку на
мой живот. Ее грудь медленно вздымалась и
опускалась. Сейчас, в лучах утреннего солнца
я наконец смогла рассмотреть татуировку на
ее груди: сердце с проросшим сквозь него
чертополохом. И еще одну на его предплечье:
бутон цветка, растущий из дула пистолета.
Гадая над их значением, я снова поймала себя
на мысли, как мало о ней знаю. Так мало, что
почти ничегошеньки.
Секс, сон и побег из дома явно пошли мне
на пользу. А вот что-то из вчерашней еды
желудку явно не понравилось. Я выскользнула
из-под руки Виолетты и отправилась в
ванную комнату. Рот наполнился слюной, какслучается перед приступом рвоты, и если бы
в желудке было хоть что-то, то меня бы точно
стошнило. Легкое головокружение заставило
меня вернуться в постель сразу же, как только
я наспех умылась. Виолетта обняла меня, когда я
забралась под одеяло. Притянула меня к себе и
зарылась лицом в мои волосы.
- Как ты?
- Как будто хорошо трахнулась ночью, -
прошептала я.
Она рассмеялась. Я рассмеялась тоже, наблюдая
за ней, еще таким сонным, но уже неприлично
сексуальным.
- Мне нравится, когда ты говоришь как
беспризорница.
- Я и есть беспризорница, - сказала я. - Без
дома, семьи и будущего.
- Дом у тебя уже есть. С семьей если не
сложится, то никогда не поздно завести
собственную. А будущее - знаешь, что в нем
самое лучшее?
- Что?
- Никогда не знаешь, каким оно будет. Оно
меняется с движением твоей мысли.
- Это точно, - пробормотала я. - Вот, например,
вчера я хотела в монастырь…
- Уже не хочешь?
- Ночью передумала.
Виолетта рассмеялась, притягивая меня к себе.
- Ты была очень убедительна со списком тех
вещей, которые стоит сделать, и… остальными
аргументами против монастыря. Некоторые
были очень… впечатляющими.
Она смеялась в голос. Я лежала на ее груди,
вдыхая пьянящий запах ее горячей кожи и
водя пальцем по чертополоху, проросшему
сквозь сердце. Наверно, отец все-таки
убил меня в том лесу, и я попала в рай.
Наверное, если выгляну в окно, то увижу
всюду колесницы, запряженные крылатыми лошадьми, и радужные облака. Небожители
будут махать мне рукой, ослепляя улыбками
и приветствуя. А Виолетта окажется моим
ангелом-хранителем. Персонально и
исключительно моим. У нас будет свое
собственное облачко, и мы будем жить на нем
вместе до скончания веков. О да, я не против!
Моя обнаженная грудь прижалась к ее груди,
скрыв под собой чертополох. Мне нравилось
жаться к ней, вот так бесстыдно и просто,
словно это было самойобыкновенной вещью
на земле. Нравилось, как переплетались наши
ноги и соприкасались бедра. Как ее пальцы
гладили мою спину, гуляя от шеи и до ягодиц.
- У тебя есть какие-то отношения с Софией? -
спросила я. - Я знаю, что ты ужинала с ней в ту
ночь, когда я позвонила тебе…
Возможно, глупо было омрачать это волшебное
утро вопросами о ее других отношениях,
но мне хотелось прояснить некоторые вещи
прежде, чем я окончательно потеряю голову.
Малышенко помолчала, легко касаясь пальцами
моего подбородка и пристально глядя на мое
лицо. Ее взгляд остался спокойным, она не стала
нервничать, как только услышала об Софии, и
мне это очень пришлось по душе.
- Были. Мы расстались как раз тем вечером,
когда ты позвонила. Я позвала ее на ужин,
чтобы объясниться. Не знаю, что чувствовала
ты, но мне все стало ясно в тот же вечер, когда
ты решила сыграть для меня на пианино. Я
знала, что ты окажешься в моей постели со дня
на день, и параллельно встречаться с Софией
было бы неправильно.
- Ох, - все, что я смогла ответить я. Это было
куда больше, чем я ожидала услышать.
- Я удовлетворила ваше любопытство, детектив? - улыбнулась она.
- В полной мере, - ответила я, уткнувшись
лицом в ее грудь.
- Тогда скажи мне вот что… Что было у тебя
на уме, когда ты спросила, как я отношусь к
маленьким, совсем крошечным, ошибкам?
- Не скажу, - сказала я, краснея.
- Ты была не против совершить в тот вечер
маленькую ошибку со мной, не так ли?
- Ты не будешь считать меня легкомысленной
и озабоченной, если я скажу, что да?
- А ты не будешь считать меня дикаркой, если
я скажу, что хотела взять тебя прямо там, не
отходя от пианино?
Я рассмеялась, она тоже. Забавно было думать и
шутить о прошлом, уже лежа в одной постели.
- Знаю, у тебя дела в Питере, но останься со
мной здесь на еще одну ночь, - попросила я.
- Не представляю, что должно случиться,
чтобы я отказала тебе, - улыбнулась она.
Так головокружительно вдруг было обрести
друг друга в мире, полном страданий
и несправедливости. Так странно было
чувствовать себя в полной безопасности после
всего, что со мной случилось. Я знала, что
Малышенко сможет защитить меня от чего угодно,
ощущала это каким-то шестым чувством. А
все остальное имело не больше значения, чем
вчерашний прогноз погоды где-нибудь в Казахстане.
Если есть ошибки пишем кисули!
О ДА Я ВЕРНУЛАСЬ хахву0а0