3 глава.
Dante Santarelli
Прошло две недели. Каждый божий день мои люди следили за Миравель. Я знал каждый её шаг. Мой интерес к этой женщине не угасал — напротив, он только усиливался. Как и интерес к тому, кто же на самом деле стоял за поджогом моего склада.
Я был более чем уверен, что мать Миравель каким-то образом причастна к этому. Возможно, и сама Миравель тоже. Мне нужно было выяснить это как можно скорее.
Я сидел в своём кабинете, когда на телефон пришло сообщение в Telegram. Я сразу открыл его.
Фотография.
Миравель.
Фотосессия.
На ней — чёрное облегающее платье с глубоким вырезом и длинные кружевные перчатки. Она была беспощадно красива.
— Bellissima, porca puttana... — выругался я, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза.
(Прекрасная, мать твою.)
Эта девушка была самим совершенством. Во всём. Полностью. Мне нужно было срочно оказаться где-то рядом. Просто видеть её. Хоть издалека. Хотя этого становилось недостаточно.
Я, недолго думая, быстро напечатал ей сообщение в телеграмме.
— In questo scatto sei da impazzire, gattina.
(на этом фото ты сводишь меня с ума,кошечка)
Она прочитала его сразу, почти мгновенно. Но не ответила. Я со вздохом бросил телефон на стол и потер переносицу. Меня начинало раздражать это чувство — неопределённость. Мне было уже недостаточно просто знать каждый её шаг, получать фотографии, отчёты, отслеживать маршруты. Этого было мало. До безумия мало.
Мне нужно было быть рядом. Слышать её голос. Слушать, как она смеётся.Видеть, как двигается.Просто... видеть её. Это стало необходимостью, почти болезненной. И пусть я сам не до конца понимал, зачем мне это — мне нужно было быть рядом с Миравель. Любой ценой.
Я резко поднялся и громко подозвал Луку. Тот появился почти сразу — как всегда, быстрый и собранный.
— Что случилось, Данте? Ты в последнее время... слишком странный.
— Я хочу купить половину акций бренда Клаудии Манчини, — произнёс я спокойно, не отводя взгляда от окна.
Лука замер. На его лице отразилось искреннее удивление.
— Данте, ты с ума сошёл? Она никогда не согласится. Ты же знаешь, кто такая Клаудия.
— Поэтому ты найдёшь на неё что-то. Всё, что сможешь. Любые долги, неудачные сделки, ссоры с инвесторами, налоговые проблемы — всё, что можно использовать. Что угодно, Лука. Я не шучу.
Он всё ещё смотрел на меня с сомнением, но, в конце концов, кивнул.
— Хорошо. Я всё найду. Но скажи... зачем тебе это на самом деле?
— Миравель, — коротко бросил я. Этого было достаточно.
Лука молча кивнул и вышел.
Я встал со стула и медленно подошёл к окну. За стеклом раскинулся вечерний Рим. Огни города мерцали, как драгоценности, улицы жили своей жизнью — шумной, красивой, тёплой.
Вечерний Рим... Чёрт побери, наверное, это действительно одно из самых прекрасных зрелищ в этой жизни.
Но даже он терял своё очарование на фоне её лица.
Прошло не больше двух дней. Лука был быстрым, особенно когда ему давали чёткую цель.
Он вошёл в мой кабинет без стука — значит, новости были важными.
— Нашёл, — сказал он с порога.
Я оторвался от бумаг и жестом указал на кресло напротив. Он сел и выложил на стол тонкую папку.
— У Клаудии всё на первый взгляд безупречно. Но нашёл кое-что. Один из её инвесторов — француз, зовут Арно Делакруа — в прошлом году вложил крупную сумму в их рекламную кампанию. А в итоге получил меньше, чем обещали. Он подал иск, но Клаудия замяла дело, всё сделала через связи. Арно недоволен. Очень.
Я молча взял папку и просмотрел документы. Переписка, финансовые отчёты, даже скрины с его претензиями. Лука, как всегда, всё сделал безукоризненно.
— Отлично, — кивнул я. — Установи с ним контакт. Пусть знает, что у него есть более сильный союзник, чем французский суд.
— Ты хочешь шантажировать её?
Я посмотрел на Луку. Долго. Тяжело. Он сам понял, что задал глупый вопрос.
— Я просто хочу долю в её бизнесе, — сказал я спокойно. — Она умная женщина. Она поймёт, что это выгодное партнёрство.
— А Миравель?
Я усмехнулся.
— Она узнает об этом последней. Пока — пусть продолжает играть в свою игру.
Лука встал, но у двери задержался:
— Данте, ты уверен, что хочешь идти так далеко ради девушки?
Я взял бокал с виски, сделал глоток и отвернулся к окну.
— Я уже пошёл.