Глава 14
«ОН нашел меня в пустоте»
Аура растворилась, и Тилька, командующий юркими гноллами, смог оттащить Огора в таверну. Пугаться и настороженно себя вести сейчас не было смысла, гоблин в отключке, и, вроде, даже на своей, но безопасной для мунлана стороне.
Пока тело по кускам собирали и закутывали в плащ, а Хозяин таверны ухаживал за великим из представителей зеленокожих, Тилька подобрал рукописную книгу, выпавшую из внутреннего кармана, потрепанного адхайне, плаща Дагада, надеясь найти в ней хоть что-то полезное.
Дневник Дагада
«Мое существование началось в руках брата. Он держал меня осторожно, как рассказывала мама. Я был четвертым в нашей семье. Мы жили рядом с людьми в деревне, обменивались с ними зерном и игрушками для их детей, мама делала наконечники стрел, ковала полотна рабочей части мотыг, подковы, лезвия ножей, отец работал с деревом и был добротным охотником. Он научил меня разделывать мясо. Но мне было плохо от вида крови, и отец решил научить меня делать игрушки, люди называли их артефактами, кто-то говорил, наши руки – дар их богов. Брат тогда сказал, что люди наивны и слабы»
«...Он невыносим! Я пообещал ему ничего не говорить маме, но когда отец исчез, брат совсем распоясался! Он таскает к себе живых и мертвых животных, а однажды я видел, как он отрезал у зайца лапку! У живого зайца!»
«... адхайне благоволит Огору сегодня, направляя его руки на помощь человеческому ребенку. Он сшил ему рану, его лицо при этом занятии чудовищно, я думал, он обкапает рану слюной»
«Помогал маме собирать груши. Ели сегодня вкусный пирог. Она подарила Огору наконечник стрелы из угля, насытила его своей кровью и адхайне, сказала, убережет от беды. Мне она отдала свою шаль, больше походившую на плащ. Я такой маленький, если сравнивать с другими сверстниками. Мама беспокоится за меня, шаль - ее подарок, чтобы укрыть от наступающих холодов и дикого ветра. Она говорит, у меня слабое здоровье, и меня надо беречь»
«Мы с братом ушли смотреть море. Он собрал камешки, распихал по моим карманам, сказал, так меня не унесет. Он весь день шутил про то, что я исхудал, но не со зла. Просто хотел меня развеселить. У берега моря мы нашли борец. Его цветы напоминают меня. Они выглядят слабыми и поникшими. Брат сказал, цветы очаровательны, потому что одиноки и стоят тут гордо. Да, наверное, он прав. Я гордый борец»
«Брат до ночи охотился. Ушел рано утром, сказал, хочет накормить меня и маму мясом. Мама ушла учиться травничеству к старой бабушке, чтобы я поправился»
«Брат узнал, что я плохо ощущаю адхайне и мало на что годен. Сегодня он снова ушел к морю, попросил меня научиться у мамы готовить пироги, говорит, я вкусно готовлю»
«На нашу деревню напали. Люди защитили нас, мама отправила весточку нашему клану в горах. Мне очень страшно, мы ничего не сделали»
«Огор дал мне венок из борца и сказал, что с ним я буду видеть мир его глазами. И мир Огора прекрасен, но я могу только смотреть, а для него все вокруг инструмент, смола, из которой можно вылепить, что угодно. Адхайне любит его. Я начал немного понимать брата»
«Сегодня я проснулся и не смог пошевелить ногами. Сказал маме, что хочу еще немного полежать, но мне так плохо. Я обуза. Когда она ушла, я заплакал, и не смог остановиться, пока не пришел Огор. Он принес мне заячью лапу, будто знал, что когда-нибудь такое случится, меня чуть не вырвало, но брат сказал погладить пушистый мех, пока не выделится что-то липкое и жидкое. Я накричал на него, и он принес мне зайца без лапы. Сказал, это его лапа, и заяц был бы рад, чтобы я начал ходить. Он оставил его мне. Мы играли весь день. К вечеру я решился сделать, как сказал брат и намазал липкой жижей свои ноги, но ничего не произошло. Брат злой! Он обманул меня!»
«Утром я смог пошевелить пальцами ног, мама принесла мне еду, может, брат не сказал ей, что ходить не могу, и хорошо. Она и так много волнуется, но молчит. А еще я слышал, как мама говорила с Огором о том мальчике, которого он залатал. Его нога отвалилась. Вытекла вместе с костной массой в реку, когда он играл с другими человеческими детьми. Это шокировало брата. Он целый день проходил угрюмый и молча. Он отобрал у меня лапку и зайца, сказал, что не хочет мне навредить, мол, нужны еще тесты, но на других»
«...и мне совсем плохо, но я снова начал ходить, заячья лапка помогла, наверное. Жаль, что действует только несколько часов, потом опять тяжело»
«Когда мне стало лучше, брат снова углубился в изучение адхайне, наполнял ею живых и мертвых. Обещал излечить меня. Я люблю его, но он не ведает жалости ни к тем, ни к другим»
«...показал! Меня вырвало от того, как истошно оно кричало, но оно работало так, как и сказал Огор»
«Ногам не помочь. Брат в отчаянии. Мама ушла в город. Ее уже два дня нет, Огор хочет ее найти, но я камень у него на шее, не даю сдвинуться с места»
«Сегодня случилось необыкновенное! Я нашел рассечение, крохотное, но нашел! И я потрогал его руками! Оно было на ощупь мягким, волнистое, легкое. Брат не мог расширить его, а я смог! Воздух внутри был очень холодный, наверное, на той стороне зима началась раньше, чем у нас. Старший говорил, что рассечения – взмах секиры ЕГО. Может, ОН воевал здесь? Так здорово! Брат задумчивее, чем обычно, он долго на меня смотрел, а потом унес меня снова смотреть на волны и холмы»
«Я больше не могу двигаться самостоятельно. Работает только правая рука. Очень страшно. Помогите»
«...дом сгорел, клан с гор, переселившийся к нам для защиты, истреблен. Брат хочет, чтобы мы бежали к рассечению, и чтобы я его открыл. Я буду полезен. Он обещал мне»
«Огор, я люблю тебя. Я согласен. Я такая обуза. Сделай это»
«Боль... больно... больно... Огор... не плачь. Будь сильным, не сломайся... веди нас... веди... нас»
Тилька смахнул выступившие слезы, впереди было еще несколько пожеванных временем страниц. Возможно, Огор все же сломался и так стал Додо, тихим, спокойным, совестливым, купающимся в блаженном беспамятстве гоблином. Но нужно дочитать до конца. Многое еще было не ясно.
«...и я вижу, как брат рассекает мной мир, все внутри вибрирует. Он сжимает рукоять крепче. Я не сломаюсь, и ты не сломаешься, брат!»
«Я ощущал свое тяжелое тело и не мог сдвинуться. Но это лучше, чем быть ненужным. Брат часто разговаривает со мной. Описывает мир. Иногда подолгу молчит, но я чувствую его присутствие»
«Он говорил про какую-то девочку, сказал так: «Я не знаю, что мне делать. Человеческий ребенок решил увязаться за мной следом, мне было позволено отвести ее домой, но она ни в какую не хотела». Сказал это так деланно ворчливо, но было видно, девочка ему приглянулась»
«Он сказал, что с ней чувствует себя спокойно и тихо. Все время только и говорит о ней, а имени так и не узнал»
«Огор смог сделать из меня артефакт и даже не попробует вернуть меня обратно в земное тело. Интересно, где оно?»
«Время идет. Время. Время. Время»
«Брат молчит. Сколько уже?»
«Сломайте меня. Хочу покоя»
«Выброшен, как ненужная вещь»
«...зачем...зачем я пошел на это? Аууууууу, я вою или пою? Ха, не помню, как звучал мой голос»
«Тихо. Никого. Поговорите со мной. Я хочу жить»
«Может. Меня вообще не существовало, или я чей-то сон? Чей?»
«ОН нашел меня в пустоте. Первый за долгие годы в молчании, кто откликнулся на мой шепот. Тут страшно. Пусто. Никого и ничего»
«Мы говорили о брате. ОН сказал, что Огор знает, как вернуть меня обратно, но не хочет терять такой ценный артефакт. Я ценный, это приятно»
«Брат оставил меня. ОН говорит, Огор опасен. Это он убил маму, сплел из ее семейных уз и нитей адхайне мне венок. Это приятно. Брат тоже любит меня»
«ОН пришел с новостями. Знает, как вернуть меня. Нужно лишь найти мое тело. А оно в родном мире, спрятано Огором. Заточено в камень»
«...не обижу брата, даже не надейся. Пока наши узы крепки, я буду с ним. Я нужен ему...»
Записи обрываются выжженным куском бумаги и возобновляются с довольно резкого:
«ОН показал мне, чем станет брат. ОН говорит, это цикл. Я убью его»
«...Я отвернулся лишь на мгновение, но его рядом уже не было... Мама смотрела на меня с недоумением. Неужели она его забыла? Нет... это не то... не то... Мое тело, из чьих оно кусков? Оно не мое...»
«Мне надо идти. Я больше не чувствую его здесь. Я ушел... нет... я ушел на восток. Искал рассечение. Мой венок упал в воду. А Огора унесло течением в открывшееся. Нет...»
«В моей голове столько памяти. Я путаюсь в ней. ОН говорил, чтобы вернуть меня, нужно именно мое тело. Что ОН сделал? Где моя память? Чей голос из них мой?»
«Нет. Все не то. Не мог же ОН действительно это сделать?! Это всего лишь придание, так, высеченный в пещере рисунок мамонта, не более. Но хоть и костей нет, яма под них была вырыта точно»
«Они кричат во мне. Десятки меня»
«Мой глаз небрежно раздавили, даруя новый. Сомнительный подарок»
«...приходил ко мне, попросил следовать на юг в крепость Кихал. Должен найти для него потерянную вещицу, сказал, глаз поможет мне»
«Моя рука повреждена. Кажется, понадобится протез. Эти Змеи, охраняющие крепость, меня потрепали. Голоса просят меня броситься во что-то смертельно опасное, чтобы закончить их мучения»
«ОН сказал, этот саркофаг приведет меня к Огору до его падения, но после пробуждения проклятья адхайне. Это была ловушка. Думаю, тут и умру»
«Сюда попало немного воды, на вкус соленая. ОН посоветовал немного поспать. Доверюсь ему в последний раз»
«Я ощущаю его. След сильный и четкий. ОН не соврал. Откуда столько информации? Неужели действительно...»
«Меня разъедает ненависть и боль, чем ближе я к нему, тем больше страх. Его мощь никуда не делась. ОН все же соврал. Воспоминания после похода за той девочкой никуда не исчезли, а Он предполагал, что Софи искривляет его естество. Почему бы тогда не убить сначала ее?»
«Помни, не дай им встретиться тут. Не дай. Софи и Додо не должны встретиться. Никогда. Тогда замкнутый круг разорвется. А ОН должен продолжать существовать»
- Вопросов больше, чем ответов, да, субпродукт недоваренный? – от знакомого голоса болезненно сжалось сердце.