Глава 13
«Что происходит? Где я?»
Пульсирующая боль перешла на глаз под повязкой, и Додо застонал, незамедлительно сорвав ее. Желавший напасть и убить тоже остановился и встал столбом, сдерживаясь, чтобы не издать лишнего звука от мучившей его боли в правом глазу.
Ошибки быть не может, как и сказал ОН, органы зрения одного владельца прореагируют друг на друга, нужно лишь немного перетерпеть до адаптации обоих. А зная эту маленькую хитрость, убийца Кальвера решил напасть со спины, в глубине сознания опасаясь мощи хозяина особого Видения, ярко помня, что тот сделал с ним.
Но из-за невыносимых жгучих ощущений, покрывающих всю голову и переходящих на здоровую руку, план исполнить не удалось. Додо уже развернулся к нему, пытаясь снять венок, но артефакт прирос намертво, энергия в нем сопротивлялась, немного сдавливая голову и порождая шум, отдаленно напоминающий шелест травы и треск углей в костре. И лишь один внимательный взгляд гоблина на лицо неизвестного убрал всю боль, ослабил давление артефакта на голове и привел в чувство.
— Ты нашел меня. Зачем? — спросил он, разглядывая связывающие их нити энергии, идущие от рук Додо и опутывающие незваного гостя.
Перед ним стоял сородич, обритый налысо, с алым и фиолетовым глазами, в первом плескалась слепая ярость, второй же обжигал пламенем сухого арктического ветра, и чем больше Додо всматривался в него, тем скованнее себя чувствовали конечности. Взошедшая луна осветила его зелёное лицо, будто скроенное из разных ошметков плоти, а ветер скинул с головы капюшон резким порывом. Холодало. Чужеземец будто и не замечал, как через них обоих проходят мощные потоки энергии, как они ласкают их, играючи, и как согревают от вечернего хлесткого ветра.
Наверное, потому что так было лишь с Додо.
— ОН сказал, ты ничего не помнишь. Это так? — уточнил гоблин деланно спокойно, наливая правый глаз золотом и сдерживая внутренний порыв наброситься и раздавить, для начала ему нужно было кое-что выяснить.
— Да, — осторожно ответил Додо, приближаясь на шаг. — Кто ты?
— Я Дагад. И ты умрешь от моей руки, — мрачно сказал он, позволив лунному свету упасть на протез, спрятанный до этого под плащом.
— Что я сделал?
— Ты убил гоблина, — лицо собеседника скривилось в презрении и отвращении, а память подкинула парочку мерзких и угрюмых воспоминаний. — Он такого не заслужил. Никто. Никогда.
— Ты убил Кальвера, он тоже не заслуживал такой участи. Ты это сделал, — на удивление, ярости, гнева или хоть чего-то Додо сейчас не испытывал.
Он будто погрузился в теплую темную воду, слыша стоящего в нескольких шагах от себя немного приглушённо, Дагад замешкался, видя, как пошатывается, будто в такт порывам ветра, перед ним его противник.
Внезапно все полностью успокоилось, весь мир застыл, оглушая накатившей тишиной лишь двоих, птицы в радиусе нескольких метров упали замертво. Черты лица Додо ожесточились, и на поверхность из темной воды вынырнуло воспоминание. Оно было грязное, чуждое и несло в себе мольбы о помощи, вспышки пламени, звонкий треск древесины, охваченной огнем, бег босых ног по траве вглубь леса.
Это была охота, но не для пыток и веселья, не для того, чтобы сломить и узнать об артефактах. Это было немое истребление.
— Я знал, что не сработает, — шептал Дагад дрожащими губами, вытаскивая короткий клинок. — Он меня убьет. Вспомнит и убьет. Снова.
Его движения стали дёргаными, неестественно ломкими и медленными.
Когда оба очнулись от своих наваждений, по периметру невидимой обычному глазу ауры их окружили гноллы во главе с Тилькой. Без возможности проникнуть внутрь они наблюдали, как Додо сначала растер руками лицо, а потом упал под весом повалившего его Дагада.
Острие кинжала упёрлось в выступ гортани, кровь парой капель омыла его, но кожа гоблина настолько крепка, что дальше не пробить.
Дагад решил попытать счастья ещё раз, отчаянно занеся кинжал над головой, в нем не было больше сурового мрачного духа, на Додо смотрел бьющийся в конвульсиях ужаса, собранный по кусочкам обезумевший гоблин.
Второй удар пришелся на руку, лезвие вошло в кожу лишь на сантиметр, но Дагад ощутимо поменялся в лице. Даже после мощного удара в челюсть от Додо он откатился, встал и напряг лицевые мышцы в кривой улыбке, словно хищник, поймавший дичь крупнее и опаснее себя.
— Будь ты хоть сам укха адхайне, умрешь от этого яда! — сорвавшись на крик, прорычал безумец. — Я убил его, я убил...
Додо ощущал себя вяло и тошно, к горлу подступила желчь, выворачивая содержимое желудка наружу, согнувшись на коленях в высокой траве, гоблин держал себя в руках, успокаивая и поглаживая плечи после очередного болезненного спазма.
Дагад подошёл ближе, чтобы пнуть беспомощного противника и посмотреть на его мучения во всех красках, но наткнулся ногой на крепкую хватку зеленой руки, открыт был лишь фиолетовый глаз, а обманчиво мягкий голос певчей птицей вырвался из окровавленного рта:
— У тебя есть кое-что мое, братец, — нежная улыбка тронула губы, гоблин встал, ломая уцелевшую ногу Дагада.
Не успел изуродованный гоблин опомниться, как нити энергии опутали его шею и руки, прижав их к туловищу и не давая вырваться. Пальцы нежно огладили правую щеку и скользнули на глаз, вдавливаясь в глазницу и заставив орган зрения оказаться в ладони под стоны словно мучающегося в сетях кита, плоть которого истерзали крюки гарпунов.
— Передай своему хозяину: «Спасибо, что сохранил мой глаз. Скоро увидимся». И пусть больше никого не убивает просто так. Тот мунлан был бессмысленной тратой ресурсов, — театрально рассмеявшись, прошептал гоблин.
— На мое место придут и другие, Огор, — выплюнул Дагад, скривившись от боли, его ребра сдавливали нити, словно лески, изминая и изрезая плащ. — ОН хочет твоей смерти, ОН ее получит, — прошипел гоблин, показывая выпирающие клыки.
— Я сделал из тебя артефакт, спасший наш народ. А он собрал тебя из чего пришлось, вернув к жизни, и даже не удосужился донести, как ты сам этого желал. Потому-то все и получилось.
А хотя что это я. Мой брат давно мертв.
Сжав кисть в кулак, Огор приказал нитям впиться в тело и разорвать его на куски, унося адхайне брата обратно в Забвение.
Гоблин с венком на голове охнул и осел. Его тело совсем ослабло, яд уже начал проникать в мягкие ткани, и его выведение потребует слишком много сил, чтобы тратить их и дальше. Огор вернул глаз на законное место и упал в траву, смотря на Луну в облаках, блаженно потягиваясь и буквально через минуту впадая в коматозное состояние.