Мушкетёры XXI

«…В которой удаётся
Приблизиться к разгадке…»

Урок ОБЖ уже подходил к концу. Часть парней болтала, сидя на мягких матрасах в тёмной части нашего тира, остальные пристреливали воздушные винтовки и за это получали себе оценки. Наш учитель, Сергей Сергеич Медведев, пожилой бывший афганец, к которому мы все из уважения обращались «товарищ капитан», ходил среди мальчишек и давал советы, поправляя им стойки и объясняя, как правильнее целиться.
Даже не зная о его боевых заслугах и медали «За отвагу», можно было уже невооружённым глазом понять, что перед тобой военный до мозга костей: вышагивал он всегда неспешной походкой, немного вразвалочку, при этом голову держал строго выше стоек белоснежной рубашки, задрав нос кверху, будто на параде; говорил он своим хрипловатым старческим басом всегда быстро и сухо, как то и дело заклинивающий пулемёт, иногда сбиваясь на запинки, но тут же продолжая мысль. На ребят же Сергей Сергеич практически не срывался – хотя сидящие на матрасах порой были чересчур громкими, он мог угомонить их одним только «Галёрка, слишком шумно!», лишь чуть повысив голос в их сторону. Короче говоря, внушал товарищ капитан только чистое уважение и полную готовность в случае чего честно понести от него даже самое суровое наказание.
–Пирузян! Куда приклад упёр? – осёк он Ашота.
–Ну, в плечо…
–В подмышку ты его сунул! Представляешь, если в б-бою, вот такой фингал останется, потом руки не поднимешь. А стоишь как? Вот й-й-ей богу, всё наперекосяк… Так, приклад в плечо, – капитан двинул винтовку кверху, – щёку на приклад, палец на предохранитель, нога задняя в упор, ложе придерживай… Не забывай: «Ровную мушку навёл, плавный спуск провёл…»
Я уже успел отстрелять все пять патронов и, равно как и другие ребята, переломил ствол и сложил винтовку на парту. Когда Ашот отстрелялся, мы направились смотреть наши результаты к мишеням. Сергей Сергеич прохаживался вдоль продырявленных листочков и высчитывал очки, помечая места попадания фломастером:
–Так, Пирузян… двадцать пять, пойдёт, Ильясов тридцать три, отлично… Щерба, всего сорок, как так? – обернулся он в мою сторону.
–А разве плохо? – спросил я.
–Лучше можешь, я же вижу, – покачал головой Сергей Сергеич, – надо, чтоб пятьдесят было!
–Да разве у меня так получится, я ж не стрелок… – пробубнил я.
–Не стрелок, верно. Снайпер ты: целишься полминуты, потом только пулю кладёшь. Снайперить надо с надёжной т-т-точки, а не когда ствол в руках держишь: всё дрожит, цель расплывается, и кирдык. И не напрягайся слишком, а то вижу, что п-перед выстрелом аж трясёшься!
–Товарищ капитан, а вот когда… из короткоствольного огонь ведёшь, как лучше всего позицию занять? – спросил я.
Увидев мой интерес, Сергей Сергеич попросил подождать, подозвал других парней, раздал им по партии патронов и отлучился к своему сейфу в коридор. Оттуда он вынес увесистый пневматический «Макаров» с потёртым затвором.
–Значит, принцип такой же: целишься ровно, нажимаешь плавно. Двумя руками не держи, а то мишень поплывёт. Так что, если уж решил стрелять – стреляешь сразу. Берёшь в рабочую руку, глаз прищурил и – огонь.
Я встал, как сказал Сергей Сергеич, прицелился, выдохнул и сделал пять выстрелов. На шестом спуске из дула начал вырываться только сжатый воздух.
–Ну-ка, – прищурился Сергей Сергеич и немного нагнулся через стол, – молодец, хорошо сделал. Только под конец влево тебя повело. Главное, следи за дыханием: всегда спуск делай на выдохе. Так надёжнее…
Со звонком ребята повскакивали со своих мест, попрощались с учителем и поспешили на выход. Я и Белый двинулись к общей раздевалке, чтобы покорно дожидаться, пока девчонок с их урока ОБЖ отпустит Татьяна Павловна.

* * *

Чаще всего днями, когда мы совершали моцион с Ленкой, Танькой и Белым, были среда и, разумеется, пятница. Заранее мы договаривались о том, куда пойдём, и после уроков шли мерять шагами парк, отвисать в местной кафешке или глядеть какую-нибудь новую фильму в кинотеатре.
Сегодняшний поход, признаться, мы уже давно откладывали. Я и Юрка зазывали девчонок ещё неделю назад, да у Таньки с Леной всё время были какие-то девчачьи дела, и они постоянно сваливали раньше нас.
В дела девчонок мы, конечно, не лезли, но конкретно за Ленку я был обеспокоен. Дело в том, что последнюю неделю она всё реже пребывала в хорошем расположении духа и всё сильнее уходила куда-то в себя во время наших редких разговоров. Когда я пытался выяснить, всё ли было в порядке, она отвечала, что всё, разумеется, хорошо, но по ней было видно, что что-то от меня Ленка утаивала.
Мне хотелось узнать, в чём же тут дело, и то, что сегодня наконец получилось вытащить девчонок на прогулку, давало мне хорошую возможность, чтобы уединиться с ней и поговорить по душам.
По удачному стечению обстоятельств, новый номер «Школьной праўды» мы закончили ещё вчера, так как особенных событий за неделю не случилось, поэтому остаток дня и вечер этой пятницы у нас были полностью свободны.
По приходе девчонок мы быстренько помогли им одеться и всем составом вышли на улицу. Усевшись на лавочку, принялись, как обычно, обсуждать идеи сегодняшнего долгожданного похода.
–Давайте, может это… в парке побродим? – предложил Белый.
–Ага, задницы там ещё морозить, больно надо, – ответила Танька.
–Лен, может, в кино? – спросил я.
–Господи, да всё уже пересмотрели давно, – вздохнула Ленка в ответ.
–Давайте, может тогда… – начал я, Ленка оборвала меня.
–Ну что? В кафешку не хочу, в библиотеке душно, на рынке всё обходили, в парке каждый сантиметр протоптали… Или есть свежие идеи? – спросила она.
–Ну… нет… – пробубнил я.
–То-то, – Ленка встала с лавочки и отдалилась от нас на площадку перед входом.
Она устремила ясный взгляд куда-то вдаль. Будто бы в ответ на это, редкие лучики подступавшего весеннего солнца вышли из-за туч и опустились на бетонные потрескавшиеся плиты рядом с ней. Слегка поддувал свежий, но всё ещё морозный ветерок, поигрывая Ленкиными пышными прядями.
–Давайте в центр тогда поедем, чего думать-то, – махнула рукой Танька, – гульнём уже по-взрослому…
–Пахан, – прошептал Белый наклонившись ко мне, – у тебя сколько денег?
–Двадцать пять… – ответил я.
–У меня десятка… не канает, – разочарованно подытожил он.
–Юр, слушай, – вдруг сказала Ленка, вновь обратившись к нам, – ты ведь минчанин коренной? Город хорошо знаешь?
–Более-менее, – ответил он.
–Есть тут ещё что-то, где можно… ну, оторваться? – спросила она.
–Ну… есть одно место, только страшновато туда сейчас идти… – ответил он.
–Класс, давай веди тогда, чего стоим, – оживилась Ленка и первее всех сбежала вниз по лестнице.

* * *

Для таких «романтических» прогулок Юрка подобрал, пожалуй, самое неудачное место, которое вообще можно было выбрать.
Это был заброшенный санаторий ещё советских времён. Во-первых, место было, конечно, достаточно жутковатое, тем более для вечерних прогулок, потому что с наступающей темнотой туда могли пробираться всякие бомжи, наркоманы и прочее уличное отребье, отчего там становилось ходить достаточно опасно. Во-вторых, наверное, самым страшным и пугающим, отчего напряжение не покидало меня всю дорогу, являлось то, что заброшка находилась в парке, рядом с которым располагался тот самый пустырь и место, где прикончили Родовича… Разумеется, на полдороги струсить и запросить пойти куда-то в другое место я не мог. Однако, безоружным мне идти туда было рискованно…
Тогда мне на ум пришла гениальная идея: дорога к парку всё равно лежала через мой дом, и я предложил ребятам закинуть свои рюкзаки ко мне, чтобы не таскаться в такую даль с баулами. Взяв у каждого сумку, я занёс их в квартиру и бросил у прихожей. Мамы дома, слава богу, не было, поэтому я залез на книжную полку за нужным средством самообороны. «Ну, дай бог, не пригодится,» – заключил я про себя и сунул неудобный наган за ремень штанов. Я решил, что до поры до времени светить пушкой так же, как кастетом, я перед ребятами не буду, чтобы избежать всяких соблазнов и ненужных проблем – слишком уж рискованная и не детская штука попала ко мне в руки от бывалого бандита. Вскоре я сбежал вниз по лестнице к ребятам и мы двинулись в дальний поход…
Мы свернули с главной дороги и зашли на лесную тропку. Девчонки болтали позади нас, мы с Белым шли впереди.
–Офигенное ты место нашёл, Юр, просто блеск… – ворчал я на него.
–Так ведь сама сказала: «где оторваться можно», я что вспомнил, то и сказал, – ответил он мне.
–Мог ты что-то попроще вспомнить, нет? А то идём сейчас чёрт знает куда. Ни дай бог, кто из Санькиной шайки тут шныряет. Или ещё кто похуже…
Мы поднялись на небольшой пригорок, от которого отступали деревья и можно было увидеть небольшой овраг, вокруг которого проходила старая дорога, выложенная бетонными плитами. Так бы мы и прошли мимо этого места, если бы я не почувствовал этого… Человек ведь такая тварь: в процессе эволюции у нас сохранился тот самый механизм, с помощью которого мы способны чуять даже ту опасность, которая нашему взору недоступна, ощущая на себе чужие взгляды. Я посмотрел в сторону оврага: на самом склоне вдалеке был заметен одинокий тёмный мужской силуэт. Может быть, ничего странного в этом и не было: ну, подумаешь, вышел человек погулять, встал на другом конце дороги, задумался. Правда, уж больно долго до этого конца дороги было идти, да и из парка ни одной тропинки к нему не вело. Наверное, с такого расстояния тяжело было определить, в какую именно сторону силуэт повёрнут, но отчего-то всем нутром я ощущал, что смотрит он именно на нас… Внутри всё похолодело. Именно в тот момент я первый раз подумал о том, чтобы взяться за ствол – медленно опустив руку на пояс, я нащупал деревянную ручку…
–Ба-а! – пугнула меня Ленка сзади, я еле удержался от того, чтоб не вскрикнуть и от испуга дёрнуть спусковой крючок. – Что, трусишь? – ехидно спросила она.
–Ещё чего! – бросил я. – Солнце красиво садится, вот и смотрел…
–Уж конечно! Пошли давай, бояка, – поторопила меня Ленка и они с Танькой двинулись дальше.
Когда девчонки чуть отдалились, я шумно выдохнул, отогнав от себя остаток страха.
–Ты как? – справился Белый, подойдя ко мне.
–Посмотри, вон… видишь? – указал я в сторону оврага.
–Что именно? – спросил Юрка, вглядываясь в даль.
Вновь взглянув на то место, я вдруг с удивлением заметил, что придорожная обочина теперь пустовала.
–Чертовщина какая-то… Был мужик, теперь нет… – пробубнил я.
–Какой мужик-то? – заинтересовался Белый.
Тут нас окликнули девчонки, отошедшие уже на приличное расстояние.
–Уже никакой… Веди нас дальше, Сусанин, к чёрту на рога…
Вскоре мы добрались до старого пошарпанного со всех углов длинного здания. Ярко-алое солнце садилось за остроконечные макушки деревьев, колючими лучами прорезая иголки и падая на стены из битого серого кирпича.
Всё было окружено забором, но Белый, видимо, был здесь раньше, поэтому к заброшке он вывел нас свободно через тропинку, выводившую прямо к тому месту, где у ограды была отломана пара прутьев. Пройдя чуть подальше, мы вышли к тому, что когда-то было входом в санаторий. Белый подошёл к старой двери, несколько раз дёрнул её за ручку. Я помог ему, и она, в конце концов, поддалась, открыв проход в плохо освещённое помещение. Изнутри противно пахнуло сыровато-сладким запахом. Было видно, что Юрка переживал, видимо, находясь в подобной мне ситуации: идти вперёд стремновато, назад уже поздно, а трусить передо всеми нельзя ни в коем случае.
–Н-ну… – промямлил он, – пошли…
–Давай, – ухмыльнулась ему Танька, похоже, понимая его ощущения, – чего стоишь-то?
–Да так… – пробубнил Юрка.
–Что, тоже закатом любуешься? – подколола его Танька со смехом.
Ленка разочарованно вздохнула и первой шагнула внутрь. Я сразу последовал за ней.
Сквозь окошки, заколоченные гнилыми, ссохшимися от времени досками, просачивался бледный уличный свет, редко освещая побитые стёкла, потрескавшиеся кирпичи, деревяшки и прочий мусор, валявшийся на полу.
–Ну и помойка, – проворчал я, – и чё мы тут забыли?
–Слышь, Юр, – брякнул эхом в полутьме звучный Танькин голос, – сколько это тут уже?
–Ну, лет тридцать точно… Забросили его после развала, кажись. Должна где-то охрана стоять, но тут я их давно уже не видел.
Ленка прошагала вперёд нас и свернула за угол в темноту. Я запереживал и крикнул:
–Лен! Ты куда так?
–Идите сюда все! – крикнула она.
В закоулке, куда Ленка нас привела, находилась старая подранная лестница, ведущая на второй этаж. Часть ступеней была разрушена временем, остальные же были в частых трещинах и выглядели крайне ненадёжно, чтобы идти по ним.
–Ого… ещё не развалилась, ты гляди, – пробубнил Белый.
–Погнали? – оживилась Ленка.
–Не-не, я пас, и вам не советую… – не успел Юрка закончить, как Ленка вмиг взлетела на площадку и кошачьей поступью стала медленно, но стремительно пробираться наверх.
Я окликнул её, но, не сумев остановить, собрался с духом и двинулся следом за ней. Был страх того, что ступеньки под поим весом вот-вот обвалятся, поэтому я сместился вбок и стал идти вдоль стальных перил. Путь казался мне невозможно длинным, будто бы лестница была длиной не в шесть метров, а во все двенадцать. «Бог ты мой, это я такой тяжёлый, или Ленка невесомая…» – думал я, цепляясь за перила. Наконец, спустя вечность, мне удалось добраться до верхнего этажа.
–Лен! Ау, ты где есть? – крикну я в пустоту, эхо пронеслось вдоль голых стен, но ответа не последовало.
Пол наверху был тоже не лучшего качества, поэтому приходилось ступать плавно и мягко, пытаясь не провалиться и не навернуться, споткнувшись о кучи битого кирпича и какой-то керамики. Идя вдоль коридора, я заглядывал в комнаты, пытаясь найти, куда спряталась подруга, но нигде её не было видно. «Вот же Патрикеевна… догадывается, видать, что поговорить хочу, а сама убегает…» – ворчал я про себя.
–Лен, блин, выходи давай, не смешно уже, – проговорил я в даль коридора.
Похоже было, что Ленка забралась куда-то далеко: на этаже была ещё одна лестница, уже ведущая на чердак, а с него не крышу. Идти было, конечно, жутко, но я резким выдохом подавил боязнь и, уцепившись за железные прутья, полез наверх.
На чердаке было ещё темнее, чем во всём здании. Только бледный свет из окошка лёгким лучиком пробивался сквозь мрак. Я окликнул Ленку ещё раз, уже для галочки, понимая, что она, по всей видимости, забралась ещё выше, и двинулся на крышу.
Когда я добрался до самого верха, вылез на площадку и огляделся вокруг, я вдруг не на шутку перепугался: Ленки нигде не было. «Что за чёрт… дёрнуло ж её сюда забраться… А вдруг…» Я метнулся к кирпичному поребрику, перекинулся через него и глянул вниз. Вдруг спины что-то коснулось, я подскочил на месте и чудом удержался от того, чтобы не свалиться вниз головой через ограду.
–Фу ты… что ж ты… фух… пугаешь так, – пытался выговорить я, давясь подступившей одышкой, – чуть не угробился сам, пока тебя тут искал… твою мать…
–Что, трусишь, всё-таки? – ехидно прищурилась Ленка.
–За тебя, глупую, испугался… Фух, чёрт, – отвернулся я от неё и, глядя в небо, в негодовании пробубнил под нос: «дурная девка».
–Чего? – переспросила она.
–Ничего, – отрезал я, – Лен, это самое… поговорить надо.
–Ну, давай. Говори, – пожала она плечами и облокотилась на поребрик.
–Слушай, что происходит, а?
–А что происходит? – безразлично произнесла она.
–Это я у тебя спрашиваю. Может расскажешь, что там у тебя случилось, отчего мы общаться стали раз в неделю? Я же вижу, что гложет тебя что-то.
–Ну и что… Подумаешь…
–Как что? Люблю тебя, хочу, чтоб было хорошо всё, – недоумённо ответил я.
–Уверен?
–Ну да, что за вопрос такой? – возмутился я.
–Вопрос как вопрос… Если бы это так было, может, мы проводили бы времени вместе чаще, чем раз в месяц…
–Да я тебя каждую неделю гулять зову, если не каждый день! Тебя ж не допросишься никак: то тебя Танька уводит постоянно, то дела у тебя какие-то. Как быть-то тут? – выпалил я.
–Во-первых, если бы хотел, нашёл бы способ, а во-вторых, не Танька, а Таня. Она моя лучшая подруга, и на неё катить не надо, ясно? – строгим тоном сказала она, чётко проговаривая каждое слово.
«Когда она тебе лучшей-то стала, интересно… Сразу после меня?..» – прогнал я про себя едкие мысли, почесал макушку и облокотился рядом с подругой, глядя вниз на поляну с жухлой травой, уже немного пробивавшейся из-под снега.
–С родителями что-то? – спросил я.
–Может быть, – проговорила Ленка.
Всё это постепенно начало меня раздражать, но я старался не подавать виду.
–Я́ тебе что-то сделал? – спросил я прямо.
–А сам не догадываешься? – проговорила она, недобро глядя куда-то вдаль.
–Ну… эм…
–Ты со своими комитетами уже про всё забыл: про гуляния, про меня, про то, что мы вместе, вообще-то… В пятницу не гуляем – вы газету рисуете, в понедельник тоже заняты, вся неделя вообще в никуда. Хоть бы подошёл, спросил, как дела, как я…
–А я что? Сейчас-то что мы, не гуляем? Не разговариваем? И что ты болтаешь, будто я тебя не навещаю? Ещё как, только разговора у нас почему-то всё не получается…– ответил я.
Ленка вздохнула, залезла в карман, достала из пачки «Бонда» тонкую сигарету, чиркнула зажигалкой и затянулась.
«Что ж с ней такое случилось? Разве так сильно я её обидел?..» – рассуждал я про себя. Возможно, подсознательно я и понимал, что Ленка просто заморачивается насчёт какой-то фигни, но всё же, мне хотелось точно выяснить, в чём причина её расстройства. «Вдруг, что-то серьёзное? Потому и боится мне сказать?..»
Я развернулся к ней, выхватил и выбросил начинавшую тлеть сигарету и, взяв подругу за плечи, повернул в свою сторону:
–Ладно, Ленок, послушай… Если я тебя когда-то вниманием обделил, ты меня извини, я правда не хотел, ты ведь знаешь… что я чувствую к тебе. И помни: что бы ни случилось у тебя, я всегда рядом, слышишь?.. Всё будет хорошо…
Я объятием прижал её к себе, наклонился, чтобы поцеловать. Она ответила тем же, но оттого, что сделал я это в страстях, мне показалось, что отреагировала Ленка с какой-то неохотой. Она немного отстранилась от меня.
–Ладно, что мы, как в сериале, – грустно улыбнулась она.
–Да я так… ты не сердишься теперь? – спросил я.
Ленка вздохнула и отрицательно помотала головой. Однако, что-то в её усталом, глубоком взгляде выдавало беспокойство, которое она старалась укрыть от меня.
–Лен, погоди… ведь не во мне дело, так? Не в комитетах?.. – тихо сказал я.
Она подняла на меня глаза, улыбнулась как-то задумчиво-радостно, непривычным для неё ранее выражением. Ленка слегка наклонила голову, моя щека почувствовала прикосновение её нежной, холодной руки:
–Хороший ты, Паш… – качнула она головой в сторону, – и добрый… добрее, чем я…
Глаза её серебристым светом блеснули на закатном солнце. Действительно, тогда я, наверное, бесконечно мог любоваться ей, стараясь сквозь загадочный Ленкин взгляд понять её сокрытые чувства, однако моменту помешал Белый, ворвавшись к нам наверх, гремя лестницей:
–Ребят, давайте, вниз, быстро! – сдавленно крикнул Белый.
–Что случилось-то? – недоумённо спросил я.
–Сторожа объявились, вот что! Пора ноги делать!.. – громче сказал он.
Вдруг у меня колыхнулась мысль. Я метнулся к другому концу здания, и мысль эта подтвердилась – с крыши вниз вела пожарная лестница. Тогда я подхватил лежащий на поребрике камень, подбежал к ребятам и крикнул Юрке:
–Белый, давайте сюда лезьте, сейчас отвлечём их и дёру дадим…
Я перегнулся через ограду, прицелился в кирпичную стену и зашвырнул снаряд подальше: удалось попасть в дальний угол, как я и рассчитывал. Я схватил Ленку за руку, и мы ринулись к пожарной лестнице. Я быстро спустился через одну перекладину, спрыгнул на землю и помог спуститься подруге. Пока Белый с Танюхой возились, я проверил путь к отступлению справа: от сторожей он был свободен. «Кажется, сработало,» – подумал я про себя. Долго так их дурить было слишком рискованно, поэтому бежать в сторону выхода нужно было уже сейчас.
Неожиданно Ленка вскрикнула, что заставило меня резко обернуться: усатый сторож схватил её за плечо и попытался окликнуть своего товарища. Я инстинктивно сунул руку на ствол: «Что делать? Пугнуть его? Или нет?.. А, к чёрту…» – бросил я про себя и двинулся вперёд. Я в один прыжок достиг его и, сумев рассчитать удар, двинул в челюсть. Дядька отшатнулся назад, я ухватил Ленку за руку, Белый с Танькой соскочили с лестницы, и мы ринулись к дырке в заборе. Проскользнув через неё, выбежали в лес и помчались, как нам казалось, в сторону старой дороги. Под ногами хрустел подтаявший снег, на ходу забивался в плохо затянутые берцы. Ветки норовили ударить по лицу, некоторые я в ярости срывал и откидывал в сторону. Ленка иногда сбивалась на шаг, но я неуклонно вёл её за собой, крепко держа за руку. Про себя я заключил, что, даже если и была у подруги какая-то тяжесть на душе по отношению ко мне, сегодня она в любом случае многократно компенсировалась тем, как я спас её из лап злобного сторожа.
Вскоре мы выбрались на какую-то узкую тропинку. Лес я знал не очень хорошо, но почему-то сразу мне показалось, что вышли мы не совсем верно.
Юрка всё никак не мог отдышаться и приговаривал:
–Ну Пахан… Фух… знатно ты дядьке этому по зубам съездил… Я-то думал всё, а ты… ох…
–Ладно, отдышись лучше и скажи, какой дорогой дальше идти, – ответил я.
–Да бог его знает… я тут и не ходил раньше, – отойдя от одышки, почесал затылок Белый.
Мы решили двигаться вперёд, пока не удастся найти какое-то ответвление, которое вывело бы нас на прежнюю широкую дорогу. Тропинка начинала расширяться, постепенно от неё стали отходить развилки. Местами мы спорили с Юркой, в какую сторону нам теперь идти, но, всё же, несмотря на усложнявшийся путь, продолжали двигаться вперёд, так как зачастую эти ответвления вели в совершенно неизвестном направлении, выводя куда-то в дремучую чащу бора.
Наконец, вдали замаячил свет, пробивавшийся от расступившихся по бокам сосен. Белый вышел на перекрёсток и огляделся по сторонам:
–Ну, вот мы и на верной тропе, ребят…
–Господи, ну наконец-то, – устало проговорила Танька.
–Мы почти крюк сделали круговой: оттуда мы пришли на место, потом, когда дёру дали, так далеко убежали, что на другой конец прежней тропы попали. Получается, она этот круг насквозь прошивает, как улицы в посёлке…
«Улицы… насквозь… круг… А может быть…» – в голове вдруг возникла идея, которая могла при проверке подтвердить мою предыдущую догадку насчёт отцовского шифра.
Когда мы с Белым вышли впереди девчонок, я подошёл к нему ближе и спросил, не имеется ли у него дома карты Минска и его ближних окрестностей.
–Да нет, только столичных улиц и центра. Областная была, да поистрепалась давно, мы и выбросили… А тебе зачем? – поинтересовался он.
–Вот блин… Я, кажется, начал понимать, что батин шифр означает. Мне бы только карту подробную достать… В общем, – поразмыслил я вслух, – на днях заскочим с тобой в «стеллажку».

* * *

Догадка у меня была вполне логичная и совпадающая с тем, что было начертано на отцовской записке: «Иркутск» и «Тобольск», по всей видимости, были названиями улиц, на пересечении которых, возможно, находился либо очередной элемент шифра, либо то, что ещё больше могло бы спутать нам карты… Так или иначе, сподвигнул меня на эти размышления узор, размашисто оставленный отцом в конце записки. Теперь нам с Белым оставалось только отыскать на картах, где и в какой части Минска эти улицы расположены. Однако карты можно было в быстром доступе отыскать только в той самой пресловутой «стеллажке» – именно так мы именовали нашу старую школьную библиотеку, буквально состоявшую из кучи рядов старых советских стеллажей, заполненных книгами. Конечно, можно было махнуть и в нашу районную библиотеку, но, во-первых, там мы рисковали потратить кучу времени и так ничего и не найти, а во-вторых, в «стеллажке» за долгие годы учёбы и таскания туда и оттуда всяких книжек мы ориентировались гораздо лучше и точно знали, что быстро найдём нужное нам.
Мы выпросили у завхоза ключ, сказав, что нам срочно нужно взять кое-что по учёбе, быстро взлетели на этаж и зашли в «стеллажку». Пожалуй, неподготовленному, впервые зашедшему в это место, отдающее ароматом старых книг и лакированного дерева, в котором, на первый взгляд, все стойки стояли хаотично и без какой-либо логики, сориентироваться было тяжеловато. Однако те школьники, которые хоть немного читали или по приказаниям учителей таскали сюда новые книжки или учебники каждый год, волей-неволей начинали запоминать, что и в каком отделе здесь находится, и уже годика через два-три могли полноценно водить по ней экскурсии (хотя необходимости в этом никогда и не было).
Белый подошёл к полке географического отдела. Бубня себе под нос названия справочников, он перебирал стоящие в стройный ряд старые корешки. Спустившись чуть ниже, к картографии, Юрка ещё немного порыскал, после чего щёлкнул пальцами и вытащил на свет два сборника карт города и области со всякими пояснениями. Мы разложили их на чайном столике и стали шустрить в поисках нужной точки. Мы разбили между собой районы: Я искал вдоль Фрунзенского, Центрального, Советского, Первомайского и Северных окрестностей, Юрка же, так как на южных территориях ориентировался лучше, высматривал Московский, Октябрьский и наш Ленинский с Заводским.
–Боже, на это ведь целая вечность уйдёт, – вздохнул Юрка, – и как в древности люди по картам ориентировались? Даже земли новые открывали…
–Так ведь и карты были другие. А у нас даже подробнее…
Вдруг мне на ум пришла интересная идея: вспомнился один из уроков географии, когда мы только начинали изучать топографию и то, как устроена обычно легенда карты.
–Слушай, Юр, а может, нам и не надо всё перекапывать?
–В каком смысле? – недоумённо спросил он.
–Помнишь, как Илья Юрьевич рассказывал? Обычно же улицы именовали специально так, чтоб можно было понимать, куда они приведут. Ну, за исключением Карла Маркса всяких и Ленина…
–Ну, допустим…
–Так может нам искать в направлении Иркутска-Тобольска? Глянь-ка глобус…
Мы с Белым отыскали Иркутск и сопоставили нужный меридиан. По расчётам, получался как раз юго-восток Минска, так что все остальные районы, кроме Заводского, отпали. Теперь, когда мы поняли принцип, искать улицу среди остальных стало проще:
–Так, на востоке у нас ещё и Могилёв… Тогда совсем рядом должно быть… – Белый резко ткнул в точку, подписанную на карте как «ул. Тобольская», которую насквозь прошивала «Иркутская», образуя тот самый шарообразный узор, – оно…
–Молодец, Юрка… Ну что, брат? Ты со мной? – спросил я, хлопнув ему по плечу.
–Да хоть на край Земли, – залихватски ответил он.
–Отлично, потому что, видимо, именно туда мы все и направимся…