Мушкетёры XXI

«…В которой немногим приходится
проявить себя…»

С собой в дорогу мы с Белым позвали Аймо, Зилю и, конечно же, Ингу, ведь именно она была первой, кто решился взяться за разгадку шифра и для неё было делом принципа дойти с нами до конца.
Улица Иркутская находилась сильно к востоку от нас, на самой окраине Ангарской в посёлке, названия которого я сейчас уже и не вспомню. Вероятно, отец действительно знал, где надёжнее всего прятать следы своих криминальных дел, и закинул всё это на самый отшиб города. Однако ребята мы были подготовленные, так что долгий путь для нас не был сильной помехой.
Вышли из дому мы сразу после обеда. Сборы заняли у нас недолго, да и брать-то было с собой особо нечего: я прихватил свой кастет, старый фонарик, сунул наган Алексея Михалыча поглубже за ремень штанов, кинул в карман куртки кассету, и мы двинулись в путь.
Белый был нашим проводником, поэтому шёл впереди: ему одному почему-то очень захотелось вести нас всех по карте (наверное, потому что ему самому удалось отыскать финальную точку нашего маршрута), и мы отказать ему не смогли. Зиля с Аймом неспешно шли за Юркой, а мы с Ингой замыкали наш строй. Назад я встал целенаправленно, так как сзади прикрывать ребят в случае чего было бы удобней, да и плюс ко всему, отступлением бы руководил я. Всё же, мысли обо всяких разборках я старался забросить подальше, чтобы, как говорится, не притягивать нехорошее…
–Ну так что мы там вообще найти-то хотим? – спросил Серый, поправляя сиреневую шапку на затылок.
–А хрен его знает. Верно, продолжение гангстерской эпопеи отца, записанное на второй кассете. А может, и что-то ещё… – ответил я.
–Уверен, что твой батя стал бы прятать в такое зажопье одну только плёнку? – поинтересовался Аймо.
–Да в том-то и дело, что вряд ли. Поэтому и готовиться надо ко всему… – вдохнул я морозного воздуха, в носу защекотало, и я смачно чихнул.
–Вот, правда! А прикиньте, там какой-нить схрон будет… То, что батя твой продать не сумел, всё решил там оставить: стволы всякие, пулемёты… Вот круто было бы… – замечтался Белый.
–Ага, бульбомёты, мать их так! – хохотнул Зиля.
Парни болтали друг с другом о всякой ерунде добрую часть пути. Я тоже иногда вставлял свои пять копеек. Среди нас одна Инга, шагавшая позади, почему-то сохраняла тягостное молчание.
–Инн, а Инн, чего такая понурая? – спросил её Аймо, заправляя под шапку патлы.
–Да так, спокойная просто, вот и всё, – пожала она плечами.
–А то будто бы случилось чего… Ну, спокойствие эт правильно, на дело серьёзное идём, – покачал головой Юрка и снова уткнулся в карту.
Я несколько замедлил шаг, немного разорвав расстояние между мной и ребятами и поравнявшись с Ингой. Короткие её волосы светлыми прядями выбивались из-под шапки, покачивались в такт тому, как она шла, склонив голову и попинывая тяжёлую ледышку носом замшевых ботинок.
–Инн, всё хорошо? – спросил я. – Ты что-то печальней, чем обычно…
–Да всё в порядке. Устала просто за неделю, вот и всё, – вздохнула она.
–А, ну так… раз такое дело, отдохнула бы сегодня, чего ж с нами пошла?
–Да я, знаешь, развеяться хочу… – сморщилась она не то от солнца, не то от каких-то своих неприятных мыслей. – Мне с вами приятней…
Судя по тому, как тихо она это произнесла, я понял, что развеяться Инга хочет вовсе не от школьных дел. Было что-то ещё, что-то посерьёзнее учёбы.
–Дома-то как, с тёть Майей хорошо всё? – спросил я.
–Мама к бабушке уехала, в Кобрин, с месяца полтора назад. Разболелась она совсем, уход нужен серьёзный… Хожу, звоню ей по межгороду каждую неделю. Так бы каждый день ходила, да деньги бы экономить надо. Мама присылает, но быстро всё уходит. А ещё ведь с сестрёнкой возиться. Примеряю на себя роль хозяюшки, видимо, – грустно усмехнулась она.
После этих немногих слов, сказанных подругой, я будто бы взглянул на совершенно другого человека. «Как же это… Ведь она одна… Совсем… Почему мы ничего не знали?..» В этот момент Инга впервые резко преобразилась передо мной и действительно выросла в моих глазах. Мог бы я предположить, что всё это время столь юная девочка, сохранявшая на людях такой же позитивный настрой, как и в обычные времена, в душе испытывала гораздо, гораздо более тяжёлые чувства?..
–Послушай, а как же… Что же ты нам ничего не сказала? Мы бы ведь придумали что-нибудь…
–Ну, наверное, тебе подражаю, одна в поле воин, – выдавила она из себя улыбку. – Да нет, я-то не жалуюсь. Мне не тяжело, по правде, но, знаешь… Тоскливо как-то. Сидишь, бывает, одна вечерами, смотришь на небо, Оле истории на ночь рассказываешь. И вроде бы, всё спокойно, но какая-то тоска изнутри ест. Мама далеко, отца рядом нет, Саня, и тот… – вздохнула она, мотнула головой, согнав печальные мысли. – У вас своих дел последнее время хватает, у меня вот тоже заботы одни. Но все справляемся, это ведь главное. Во всех нас стержень есть, – задумчиво проговорила она.
–«Который никогда не гнётся…» – тихо припомнил я вслух продолжение маминой фразы. «Ничего себе…» – пронеслось в голове.
–Что? – переспросила Инга.
–Да так, ничего…
Тяжёлые чувства роились у меня в груди. Можно сказать, что теперь перед Ингой я испытывал некоторый стыд. Теперь мне стало яснее, что все её жесты теплоты в мою сторону, все её попытки быть ближе были, в частности, проявлением простой человеческой тоски. Тоски по матери, по отцу, по кому-то, кто сможет обогреть, поддержать, сказать доброе слово, от которого сил внутри прибавится вдвойне. Такое же, которое говорила мне мама в первое утро Нового года…
Тогда, после нашего короткого разговора, мне постепенно начало приходить осознание того, насколько сильный человек был передо мной. Потеря отца в раннем детстве, старший брат-недоумок, издевавшийся всё время в школе и вне её, отчим-уголовник, измотанная мать и младшая сестрёнка, которую надо умудриться вырастить в условиях всего этого хаоса… Нет, определённо, Инга была очень сильной девочкой. Хотя, пожалуй, по своему жизненному опыту это уже была настоящая маленькая женщина…
Целиком и полностью я был погружен в свою любовь и даже не задумывался о том, каково сейчас моим друзьям: Инге, которая, несмотря ни на что, старалась мне помогать и сохраняла бодрый настрой духа, и моему лучшему другу Серёге, у которого с матерью была не меньшая беда. «Нет. Я должен что-то придумать. Один за всех, и все за одного…»
–Инн, послушай, – начал я. – Я не знаю, чем я могу тебе помочь прямо сейчас… Но просто помни: если вдруг тебе нужно будет что-то, что-то купить, посидеть с Олей там, я не знаю… Говори мне. Просто говори, звони, и я приду, в любое время абсолютно… Я всегда готов, слышишь?
Инга посмотрела на меня ясными глазами. Грустно улыбнувшись, она покачала головой и со вздохом ответила:
–Наверное, того, что сейчас нужно, ты мне пока не сможешь дать…
Разговор наш оборвал голос Юрки:
–Пахан! Мы, кажется, на месте, гляди-ка…
На соседнем домике висела старая потускневшая табличка: «Иркутский пер., д. 11»
–Значит, Тобольская нас вон там пересекает, – указал я вперёд, – ну что ж, пойдёмте…
Из кармана куртки я достал листок с шифром. «Иркутск-Тобольск… Номер 6… Видимо, это должен быть дом…»
У самого пересечения нас встретил ряд из старых деревенских домов и нескольких гаражей. Оставалось только понять, в каком именно из них то, ради чего мы проделали этот путь.
–В общем, ребят, нам нужен номер шестой. По чётной стороне ищем, значит…
Мы стали бродить вдоль заборов и высматривать номера домов.
–Ребят, у кого как? – спросил Белый.
–Да тут все цифры на месте, только шестёрка потерялась куда-то… – ответил Зиля. – Снесли, что ли?
–Быть такого не может. Да ещё чтоб вместе с табличкой, бред… Какие тут номера рядом? – спросил я.
–Два, четыре, двенадцать… десять, девять, четырнадцать, шестнадцать… – проговорил Белый.
–Погоди-погоди, Юр, какая же тут девятка? Чего-то мудришь, – заметил Аймо.
–Да вот же, – Белый махнул в сторону обветшалого бетонного дома, смахивавшего на мелкую панельку, собранную из шиферных плит.
–О как… – удивился Аймо.
Инга подошла поближе к номеру, покачала головой, рассматривая старую чёрную загогулину.
–Мальчики, а хотите фокус? – с этими словами Инга развернула цифру на сто восемьдесят градусов. – Вуаля!
–А, ну вот теперь логика, – кивнул Аймо.
Мы подошли ближе к домику. Перемахнув через калитку, мы стали искать дверь – вход оказался почему-то с обратной стороны. Дверь была запорошена снегом, но мы втроём быстро раскидали его в стороны. Я потянул за плохо держащуюся ручку, ожидая, что будет закрыто…
–Ребят, – проговорил я в удивлении от того, что дверь поддалась, – открыто…
–Интересное дело, – задумчиво почесал затылок Аймо.
–Ни дай бог тут кто-то до нас побывал… – поразмыслил я вслух, достал из кармана фонарик и, включив тускловатый белый свет, шагнул через порог. Друзья последовали за мной.
В нос ударил запах какой-то затхлости и гниловатых половых досок. Нас встретили узкие сени, из которых мы, теснясь, прошли к главной комнате. Бледный кружок света блеснул по стальному цоколю выломанной ручки у входа в комнату.
–Чёрт, как пройти-то?.. – попытался я плечом подтолкнуть дверь от себя.
–Так, ну-кась… – Белый жестами указал нам разойтись, отошёл чуть назад, разбежался и врезался плечом со всего маху в дверь. Ничего, кроме ушиба, эта попытка ему не дала.
–Твою ж… крепкая, зараза… – проворчал он.
–Хмм… Я где-то читала, что бить надо чётко рядом с замком, но с ноги, чтоб площадь удара не рассеялась. Но удар должен быть сильным, – поразмыслила Инга и глянула в мою сторону.
Я вышел вперёд, встал в стойку, упёрся левой ногой в скрипучий пол и со всей силы вмазал чуть левее замка. Отпружинив, я чуть не рухнул назад, но Инга меня немного подстраховала. Дверь вылетела из косяка.
Эта комната была достаточно просторной, но абсолютно без окон. Вернее, окна были, но заколотили их, видимо, в несколько слоёв, так, что ни один лучик света не просачивался сквозь толстые доски. Из мебели здесь была пара стульев, шкаф и старая железная кровать. Чуть ближе к стене стоял цельный деревянный стол с распахнутым секретером, резко выбивавшийся из всего интерьера. Справа от него находился огромный железный сейф с мощным кодовым замком. На столе и под ним, на полу, были раскиданы всякие бумажки, вроде накладных, тетрадки, книжки, несколько штук долларовых банкнот, в углу валялся опрокинутый накопитель. Шкаф также был распахнут, под ногами валялась старая одежда.
–Господи, ну и кавардак же тут… – проговорил вполголоса Аймо.
–Сколько навалено. О, даже лаве понакидали, глядите, – Зиля подобрал купюру и посмотрел сквозь неё на фонарик, – настоящие…
–Похоже, тут явно что-то очень увлечённо искали… вот только что? Драгоценности? Валюту? – задумчиво сказал Аймо, разглядывая кучу вываленных вещей.
Мой взгляд всё это время был задержан на том самом огромном сейфе, таинственно поблёскивавший шестью колёсами цифр. Сквозь тусклые лучи фонарика рядом с ними были видны следы, похожие на пороховой нагар, вдоль которых также были признаки работы инструмента.
–Нет, Айм. Не деньги они искали, и не бижутерию. Они искали то, что, вернее всего, здесь… Только вот код им был неизвестен… – ответил я и подсел поближе к сейфу на корточки.
–И какой же код тут, интересно? Шесть цифр целых… – пробурчал Серый.
–А что на бумажке написано? – спросила Инга.
Я ещё раз глянул на листок. «К, ЩПА… Что же это такое…»
–Юр, может, это снова «цезарь»? – спросил я.
–Может быть, но ведь всего шесть значений должно быть, а тут только три… – ответил он.
–А если ввести порядком? Ну-ка, – я прокрутил на колёсах номера букв: «27-17-01».
Я нажал на ручку и потянул на себя – дверь не поддалась.
–Что ж это такое тогда? Обратным их ввести, что ли? – удивился Белый.
–Давай лучше ходом на пять попробуем, как тогда, – предложил Аймо.
–Ага, из единицы пять вычесть? Это каким макаром? – проговорил Белый с раздражением.
–Зачем, можно же прибавить…
Вдруг Инга подошла в наш шумный круг и присела со мной на корточки:
–Ключ. Это ведь ты… – вполголоса произнесла Инга.
–Что?.. – опешил я.
–Отец здесь тебя́ зашифровал. Ещё не догадался, Павел Артемич? Смотри…
Инга прокрутила колёсики на несколько делений: «22-04-89». На дату моего дня рождения тяжёлая дверь под маленькой рукой Инги сдвинулась и со скрипом несмазанных петель отворилась…
На верхней железной полке лежало четыре толстые пачки денег. Рядом с ними стояла маленькая пластиковая кассета, подписанная третьим номером.
Внизу, подпирая полку, стояли два охотничьих ружья, в ящике лежало четыре короткоствола и несколько пачек пистолетных и ружейных патронов.
–Ни финты… – присвистнул Белый.
–Вот тебе и бульбомёты, – проговорил Аймо. – А деньжищ-то сколько! Что делать с ними теперь?
–Да известно, что, – оживился Юрка и потянулся к пачкам, – щас поделим на всех, такого понакупим! «Макса Пейна» куплю наконец, приставку обновлю, вот ведь заживём!
–На кой тебе, ты и не играешь ни черта, – возмутился Аймо, – я вот на дело потрачу, лодку деду куплю, он давно хотел надувную… На рыбалку весной поедем, и ни куда-нибудь, а к нам, в Талосаари… На Родину…
–Ага, это ж какой ты кус на неё возьмёшь! Ну-ка дай!..
Парни стали уже делить добычу и распихивать всё по карманам. Я резко вклинился между ними и отпихнул их обоих от железного шкафа:
–Ну-ка хорош! Тормознули оба! – выхватил у них всё то, что они набрали. – В конце концов, пока бати нет, это мои деньги… Не ваши.
Походив по комнате, добрал в пачки то, что было разбросано по полу. Сняв зажимы, я сложил всё набранное вместе и зрительно разделил на два равных куска. «Не для вас эти деньги…» – решил я про себя.
–Отдай маме на лечение, – вложил я одну стопку в руку Серёге, после вручил другую пачку Инге, – Это на хозяйство. Оле конфет купи, и себя побалуй. Может, ещё для чего пригодятся, когда мама приедет…
Наклонившись к коробке, откопал пачку удлинённых патронов и сунул в карман куртки. Я взял с полки кассету и уселся на дряхлый стул в пыльном углу.
–Пахан… – тихо начал Белый.
–Тихо. Всё потом…
Друзья молча стояли вокруг меня. Я всё вертел в руках кассетный коробок и всматривался в намалёванную маркером цифру «3». «Третья? Их что, целых три?! Ведь у меня только первая… Что-то здесь не так… Что-то нечисто… Надо разобраться…» – гонял я про себя нервные мысли.
–Аймо, – резко кликнул я друга, – дай плеер сюда…
Я вставил кассету в пазы и подрубил наушники. Сразу перемотав часть с хроникой, я дошёл до злополучного кода. «9-18-6-14, 17-18-4-30-15, 14-11-23-17-6-18-21…»
Инга подтащила ко мне второй стул. Из куртки она достала сложенную тетрадку и мелкий карандаш:
–Ну что? Диктуй…
–Девять, восемнадцать, шесть, четырнадцать… семнадцать, восемнадцать, четыре…
Когда Инга всё переделала под буквенный лад, мы подозвали Белого. Он, скрипя мозгами и огрызком карандаша, выписывал весь алфавит и наш шифр.
–Ну чё, как там? Уже жопа мёрзнет, – пробурчал Зиля.
Через несколько секунд Белый сунул нам под нос листок, на котором красовалась дешифровка: «Глаз. Ключи – зеркало».
–Ну как? Что-то стало яснее? – поинтересовался Аймо.
–По-моему, всё только сильнее запуталось… – с печалью заключил я и встал с места, нервно заходил по комнате.
–Так ведь вторую кассету нашли, – удивился Серый, – и оставшаяся половина шифра с нами?
–Нет, – закачал я головой, – нет-нет-нет… Это последняя кассета… третья, понимаете? Нет здесь второй, а на ней остались все ответы! А где́ она, у кого́, теперь уже бог его знает… – вздохнул я и вновь опустился на стул.
«Дурость какая», – рассуждал я про себя, – «Что, что нужно было так тщательно шифровать, чтобы даже распознать потом было нельзя?! Как можно так жить, чтобы прятать себя тонной секретов и знаков от своих же родных?!»
Я стукнул себя по колену, встал с места и врезал руками по оконной раме. «Значит так, батя? Не хочешь знаться с сыном? А я тебя всё равно найду. Назло всем найду, и всё тут. А как найду, подержишь ты передо мной и матерью ответ, ох, как подержишь. За всё ответишь нам: за слёзы мамины, за всю тревогу, за то, что бросил нас одних и сбежал, как последний трус, оставив все беды на нас… за всё спрошу…»
–Паш… ты как, в порядке? – тихо спросила Инга.
–За всё мне ответит, гад… За всё… – стукнул я по косяку, согнав всю злость, и развернулся ко всем, – Так, друзья. Обыщите все ящички, которые увидите. Если что найдёте – то ваше, можете брать себе. На этом всё…
Серёга, Аймо и Белый стали шустрить по дверцам секретера и шкафа. Я отдал им фонарик и вышел на улицу подышать. Переступив порог, я глубоко выдохнул и прислонился к бетонной стенке. Из домика ко мне вышла Инга и облокотилась рядом со мной.
–Думает, что самый умный, – зло усмехнулся я, – ну ничего, ещё доберусь до него…
Инга понимающе покачала головой. Некоторое время мы просто молча стояли, потом она вдруг спросила:
–А… что ты к нему чувствуешь?
Я заложил руки за голову и немного отошёл от стенки. Хотелось ответить, что я его люто ненавижу после всего того, что он нам причинил. Однако, выдал я совершенно другое:
–Я не знаю… В конце года, когда отыскали сумку, я сначала загорелся этим. Хотел просто узнать, где он сейчас, что за человек, каким был, какой теперь. Потом, когда его старый друг объявился, я узнал чуть поподробнее об отцовской биографии. Стало как-то… противно, что ли. Когда под Новый год мы с пацанами тогда столкнулись с этим отребьем хулиганским, я для себя навсегда решил, что ко всей этой дряни у меня отношения человеческого нет и никогда не будет. А что тут думать про отца, я просто… просто не знаю, – вздохнул я тяжело. – Наверное, роднее вас и матери у меня никого и никогда не будет…
Инга помолчала, обдумывая мои слова, после чего ответила:
–Знаешь, ведь у меня папа примерно так же исчез. Правда, мама так это от меня не скрывала. Я его помню ещё, помню, что любила его сильно, и он меня, вроде как… Больше ничего.
–А ты… никогда не хотела отыскать его? – спросил я.
–Ну… повидаться хотела бы ещё раз. А так, не особо. Что тут сказать: он выбрал свой путь, мы с мамой свой. Хотя, пока она не вышла за этого… Константина Николаича, которого я и не видела почти, всё было как-то ровнее. Саня ещё таким не был… Вернее, был, но в меньшей степени…
–Да уж… я понимаю. Просто… иногда ведь возникают такие темы, которых… у матери как-то не спросишь. Приходится самому до всего доходить во всех таких вопросах, да получается не особо мудро… С Ленкой вот замотался, да и с ней толком не решено ничего. Из-за того вас совсем потерял…
–А, ну да, это когда ты совершенно безразлично и презрительно просто отдал нам с Зилей где-то тысяч по пятнадцать баксов своих денег, которые бы разменять ещё! Очень жестоко, действительно, – усмехнулась она.
–Да нет же, я про другое… – замялся я.
–Паш, ты всё сделал правильно, тут и думать не о чем! Знаешь, как я тебе благодарна теперь?
–Правда?
–Да я любого за тебя порешу, кто бы то ни был, а Зиля всех остальных добьёт, потому что он тебе благодарен не меньше. Ты правильно поступил, и даже сам не представляешь, насколько… Деньги, что твой отец когда-то заполучил от каких-то грязных дел, теперь наконец пошли на дела хорошие. Ты хороший человек, Паш.
–Наверное, теперь получше бати… – задумчиво сказал я.
–Нет, – ответила Инга практически не своим, каким-то более глубоким голосом, – ты просто так... лучший…
Тут из двери к нам вывалили пацаны.
–Пахан, мы тут коробок один нашли. Здесь… много чего, некрасиво как-то себе всё забирать, – проговорил Белый и протянул мне угловатую деревянную шкатулку.
Внутри на бархате лежало четыре печатки с чернёным волновым узором из чистого золота и такого же вида маленькие серёжки.
–Ну, тогда поделим давайте… – предложил я.
Парни взяли себе по печатке. Белый попытался нацепить её себе на указательный палец, но кольцо постоянно спадало.
–Ладно тебе, – вставил Серый, – вырастет ещё!
–Или кольцо сузится, – хохотнул Аймо.
Я посмотрел на Ингу. Достав из коробка серёжки, протянул ей. Она улыбнулась и покачала головой, отодвинув от себя мою руку:
–Ты знаешь, кому это надо отдать…

* * *

Выбравшись из мелкого посёлка, мы вышли на тропу к областной дороге. Парни решили, что быстрее будет срезать через ангарско-шабановские дворы. Путь был не сильно безопасный, но идти было довольно быстро, так что риск наткнуться на негодяев снижался.
Мы шли вдоль небольших домиков. Аллея из дряхлого частокола сопровождала наши скрипящие по снегу башмаки. Пацаны всё трещали о своём, о том, как в будущем продадут печатки и накупят всякого «чёткого» барахла на них. Инга шла молча, посматривая по сторонам на покосившиеся дома. Я же всё гонял в голове мысли о том, что мы  имеем теперь и о том, что же делать дальше:
«Вот мы и добрались до всего, что могли… Но куда же подевалась вторая кассета? Что это за странный ребус с этим зеркалом? И зацепок больше нет…  Видимо, до нас там кто-то уже побывал, даже ручку у двери отодрали… Но до сейфа они не добрались. Только всё равно что-то тут не так… Будто бы две их было на месте, а осталась только одна. Что-то тут не чисто…»
Со стороны ближнего домика по сугробам к нам неожиданно выбежал пегий лохматый пёс. Из-за деревьев он стал брехать на нас хрипловатым лаем, от неожиданности Инга подпрыгнула на месте:
–Ой!..
–Фу ты, пшла отсель! Пошёл! – гаркнул Белый в сторону псины.
Однако пёс ещё продолжал гавкать. На его лай вдруг откуда-то прибежало ещё две сварливых псины. Из-за соседнего холмика с шумным лаем потянулось ещё две, и ещё…
–Ты гляди… – удивился Юрка.
–Собачья свадьба пошла… Нам бы дёру отсюда… – проговорил Зиля.
–Сейчас уйдём… без резких… – не успел я докончить фразу, как из-за холма выбежала какая-то взлохмаченная дворняга и кинулась прямо на нас. Вся свора со страшным лаем и воем завелась и полетела вперёд. – Бежим!..
Мы дали вниз по улице, что было сил. Снег хрустел под пятками, сердце колотилось в бешеном ритме и всё норовило выпрыгнуть из груди. «Нельзя, нельзя тормозить… Бежать, как можно быстрей, только бы оторваться…» – проговаривал я про себя, шумно и часто вдыхая ледяной февральский воздух. Казалось, так скоро я не бегал никогда в жизни, будто бы ноги сами несли меня куда-то вниз, и остановиться было возможно только тогда, когда остановится сердце…
Вот – жилой район. Густо застроенный. Бараки стоят плотно, в несколько линий, между некоторыми в ряд – полоски гаражей.
–Парни, врассыпную!! – крикнул я и рванул резко вправо, к деревянным заборам.
Аймо с Белым махнули в лево, к старым гаражам, Зиля улизнул в переулок – часть псов растерялась по улице, а две здоровых шавки ринулись за нами. Инга и я понеслись в соседний проулок, вдоль забора. Она с ноги толкнула два мусорных ведра – это тормознуло псов на некоторое время.
Мы пробежали до места, где доски забора были выломаны, проскочили в проход и дали дёру к трансформаторной будке. На какое-то время нам показалось, что мы оторвались, но уже через несколько секунд из-за деревьев вынырнули те самые псины. Я успел сунуть руку за пояс и нащупать револьвер. Отведя курок, я прицелился в голову ближней: «Мушку ровней, спуск плавней… ф-фух…» – на выдохе пуля вылетела, от резкого звука я зажмурился. Пёс завизжал, заметался за своим хвостом. «Ранил…» – догадался я.
Вдруг справа второй пёс наскочил мне на грудь – я инстинктивно прикрылся кистями, пистолет отлетел в сторону. Псина вцепилась мне в руку, начала трепать, разрывая ватную куртку, я пытался скинуть с себя зверюгу, но сил мне просто не хватало. Я хотел вдарить ей кулаком под ребро, но понимал – если опущу руки, меня разорвут на части… Рукав уже окрасился в тёмно-красный цвет, горящая боль пронзала до самых мышц. «Нет… нельзя вот так погибнуть… Не дождутся…»
Я резко перевернулся и прижал собой эту тварь, однако псина извернулась, схватила меня за больную руку и трепанула в сторону. Я вдарил ей по морде с левой, она рявкнула, но тут же наскочила на меня – я успел прикрыться, перед тем как пасть длиннющих зубов лязгнула над самым носом. «Нет… нет… это не может быть концом… нет…» – металось в голове, – «Господи… господи, если ты есть… не могу я сейчас, не могу, нельзя…» – молился я про себя, уже чувствуя, как силы уже покидают меня…
Неожиданно на пса налетела Инга – они вместе откатились от меня в сторону, сама она перекатилась на бок и подобрала с земли револьвер.
–Паш, лови! – Инга швырнула мне ствол – я схватился за самую ручку.
Последний всплеск адреналина захлестнул мои мышцы, руки налились силой. Я сам рванулся к лохматой твари, которая вот-вот могла кинуться к Инге. Прихватив псину за шею, взвёл спусковой крючок и загнал ей ствол в самое горло. Выстрел. На лицо брызнула кровь. Сил больше не осталось, и я упал лицом на забрызганный алый снег…