ПАРТЕН 2. Тимоти.
Тёмная медсестра.
После обряда мы вырвались из зала почти бегом. Холодные коридоры особняка глотали наши крики, когда мы звали Тоби, но пустые стены отдавали лишь гулким эхом. Брайан, как всегда, не спешил: его шаги звучали ровно, словно у него было всё время мира, в то время как я рвался вперёд, полный тревоги. Но вдруг его голос резко пронзил пустоту:
— Тимоти, сюда.
Я остановился и повернулся. Там, среди колеблющихся теней, висело в воздухе тело Фейлвинтера, словно подвешенное невидимой петлёй. Его запястья с топором сжимали длинные бледные пальцы женщины в чёрном платье, тяжёлом и широком, будто ткань впитала в себя мрак. Единственное, что ударило в глаза сильнее самого ужаса, — это повязка. Черная ткань плотно затянута вокруг глаз, скрывая их. Кожа же у неё была такой белой, что напоминала воск свечи, расплавленной в холоде. Черные, длинные волосы сияли из-за света факелов. Мы успели заметить только это, прежде чем её силуэт разорвался чёрным дымом и исчез. Тоби рухнул на пол, без сознания. Его губы приобрели синюшный оттенок, словно дыхание уже давно покинуло его.
Мы вместе подняли его, и, почему-то, Брайан повёл нас в комнату Таймона. Внутри царила тишина, густая, как вязкий дым. Дарвин сидел на кровати, сутулясь, будто под тяжестью невидимого груза. Его взгляд был пуст, карие глаза не выражали ничего — даже боли. Но именно это «ничего» и пугало сильнее. Мы уложили Тоби позади него. Таймон, голый по пояс, выглядел так, будто тьма сама выжгла из него жизнь. Брайан присел рядом, а я застыл перед ними, пальцами осторожно касаясь метки от удара на его предплечье.
— Таймон, — тихо произнёс Брайан. — Ты обещал показать японскую запись. Ту, что видел во сне.
Дарвин медленно поднял голову, будто усилие стоило ему целого сражения. Казалось, он хотел остаться в одиночестве, но всё же кивнул и перевёл взгляд на меня.
— Тим, в шкафу у стенки есть бумага. Она перевязана красной нитью. Принеси.
Я подошёл, достал свёрток и протянул Брайану. Бумага была шероховатая, пропитанная чем-то, что напоминало запах железа и пепла. Когда Брайан развернул её, на поверхности проявились японские иероглифы — небрежные, но чёткие, словно их писала рука, цепляющаяся за последние мгновения памяти.
— Тим, найди Кейт и приведи её. Нужно знать перевод.
— Почему Кейт? Она китайский знает?
— Во-первых, это японский. Во-вторых, пошевеливайся, без вопросов.
Я фыркнул, но подчинился и вышел, пока Брайан пытался удержать Таймона от полного распада. Коридор встретил меня сквозняком. И вдруг сама Кейт налетела на меня, врезавшись так, что мы едва не упали. Её глаза были в панике, дыхание рваное.
— Дура, ты чего орёшь? — раздражённо бросил я.
Она хватала воздух, как будто задыхалась.
— Там... женщина... в чёрном платье... она кого-то задушила!
— Что?! Покажи труп..
Мы побежали. Тело валялось прямо на каменном полу: губы синюшные, глаза затянуты чем-то похожим на чёрную слизь. А во рту — длинная медицинская игла, словно высмеянный намёк на заботу.
— Это точно не дух Мадам Карины, которую только что убили на обряде смертей? — спросил я, морщась. — Той самой, что сшивала раны изогнутыми иглами?
— Нет! — Кейт покачала головой. — Я слышала её сердце. Она смотрела на меня... и назвала своё имя. Это не призрак.
— И как её зовут?
— Инесса. Новая медсестра особняка. Но я слышала слухи, что она владычица леса. Значит, Брайан — не единственный с тёмными силами.
Я вздохнул, явно утомился этим днём. То дрались с какими то психами, то ещё какая-то чучела поселилась в нашем особняке в роле медсестры.
— Кейт, об этом потом. Сейчас ты нужна, чтобы перевести японскую запись.
Мы вернулись. Брайан заговорил низким голосом, будто боялся нарушить вязкое молчание комнаты:
— Таймон, покажи ей.
Дарвин нехотя протянул бумагу. Кейт нахмурилась, прищурив глаза, словно пыталась уловить смысл в смазанной, болезненной вязи символов.
— Я... Ясу... Элида.
— Элида... — Дарвин сжал зубы. — Так её зовут. Она ещё кое-что говорила... но словами. На бумагу я это не смог вынести. — Таймон вновь вздохнул, явно не имел особого желания с кем то разговаривать. А Брайан похлопал его по плечу. Но Кейт вдруг заметила:
— Таймон, почему ты хватаешься за спину?
— Ты же видела, как Назяин ударил меня. — Он скривился, дыхание выходило сквозь зубы.
— Так, может, стоит к этой Инессе? Вдруг она действительно медсестра? — сказал я, затянувшись сигаретой и выпуская дым. — Один дурак погиб, потому что смеялся. А Тоби, похоже, накинулся на неё первым.
И тут резко девушка посмотрела на меня, явно считает моё предложение неправильным:
— Тим, ты сам видел, что она может!
— Лучше быть прикованным иглами, чем терпеть это! — сорвался Таймон. — Брайан, веди меня к ней!
— Ты уверен? Вдруг она опасна?
— МНЕ ВСЁ РАВНО, БЛЯТЬ! ВЕДИ!! — его крик был настолько резким, что Тоби, лежавший позади, дёрнулся и открыл глаза.
— Эй... парни... чего так холодно? — сонно пробормотал парень, лениво садясь.
— Тоби, ты был с ней. — Голос Брайана звучал почти как обвинение. — Зачем она пыталась тебя прикончить?
Фейлвинтер провёл взглядом по комнате, только потом понял, где он.
— Она появилась внезапно. Я... я из-за страха хотела напасть с топором. И она просто подняла меня в воздух, будто петля затянулась на шее... Может, я сам виноват. Вдруг она себя так защищала?
Дверь скрипнула. Оказывается, Меган всё это время была у дверного проема, всё ещё в рясе. Она молча побежала к страдающему от горя мужчине. Я невольно усмехнулся от её образа.
— Уже новая медсестра? — спросила Меган серьёзно, глядя прямо на Таймона.
— Да, — ответил за него Брайан. — И именно к ней ему и нужно.
— Если ему плохо, я пойду с вами! — Меган подняла голос, и в её детском лице проступило упрямство взрослой.
Мы вышли в коридор. Брайан поддерживал Таймона, я шёл с Меган позади. У двери мы остановились. Двое мужчин шагнули внутрь, а дверь закрылась перед нами.
— Открой... открой...! — Меган тянулась к ручке, шепот превращался в сдавленный крик. — Там мой папа!..
Это слово ударило меня сильнее, чем любой крик. «Папа». Не биологический отец — но папа.
Я хотел взять её за руку, но она дёрнулась. Тогда она открыла двери. Женщина в чёрном сидела с Таймоном, который повернулся спиной к ней. Её длинные пальцы, бледные, словно из льда, осторожно мазали его спину целебной мазью. Чёрная повязка скрывала её глаза, но её взгляд, я клянусь, был обращён прямо на нас. И голос, мягкий, словно ветер, но пугающий своей нежностью, прорезал тишину:
— Что-то болит, малыш?