Разгадка
Дело заключалось в том, что Геннадию Павловичу доложили о появившейся невесте Комиссарова. А всю эту кашу заварил Петр Иванович, если бы не его желание выслужиться, вся история тихо-мирно закончилась бы ничем. Но он, как говорят, «полез поперед батька в пекло»; отрапортовал раньше времени и надеялся, что за бдительность и службу ему зачтется. Вместо этого Геннадий Павлович отчитал старика, мол, почему раньше не сообщили и на кой черт отправили туда Савельева, они бы сами разобрались. Константину и Ивану приказали привезти Ткачеву в управление, чтобы сделать из нее «новую Марину» и пустить, как наживку для Комиссарова. Но не клеилось, женщина оказалась не Ткачевой. Подумав, посовещавшись Геннадий Павлович и Владимир Леонидович дали добро на разработку Ткачевой, пусть и не настоящей, главное, чтобы Комиссаров явился.
Иван и Константин решили убрать всех ненужных свидетелей. Приехали вместе со скорой, Дужников яростно сопротивлялся, женщина рыдала и падала на колени. В таком состоянии ее привезли в отделение и допрашивали целый день, она лишь тихо плакала и зажимала рот рукой.
Ближе к вечеру Кириллу позвонил лечащий врач Павла и согласился встретиться, правда с одним условием — вне территории больницы, то есть, не официально.
— В целом, он безобиден, — пояснил психиатр при встрече. — Говорите, обрушил вам на голову деревянную балку?
— Именно, — утвердительно кивнул следователь.
— Странно, я Пашу с детства наблюдаю и на него это не похоже.
— Он псих, верно?
— Не совсем. Психом его нельзя назвать. Я обязан вам озвучить диагноз?
— Нет, вы не обязаны, но все же.
— В таком случае, я не буду этого делать, извините, врачебная тайна.
— Вы можете ответить "да" или "нет". Уверяю вас, сказанное останется между нами.
Психиатр приготовился к вопросу.
— У него шизофрения? — прямо спросил Кирилл.
Секунду подумав доктор ответил:
—Я понял, вы имеете в виду Наполеонов и тому подобных. Это совершенно к нему не относится. Его случай исключение. Я бы сказал, до конца не изучен. Он прошел необходимое лечение. Каждые три месяца курс психотерапии, обязательный прием препаратов. В прошлом году Павел переехал в другой город, там посещал регулярно психиатра.
— Значит, пока он пил таблетки, был нормальным?
— Я не знаю, что с ним произошло. В какой-то момент препараты перестали воздействовать на его нервную систему.
— Послушайте, доктор, — Кирилл резко повернулся к мужчине и с неприязнью выпалил в лицо, — вам не кажется, что вы виноваты в случившемся? Если бы вы контролировали этого психа, возможно, удалось бы избежать путаницы, возможно следствие привело к пропавшей без вести женщине. Как думаете, доктор?
Вячеслав Васильевич лишь хмыкнул в ответ, не воспринимая всерьез обвинения Савельева.
— Не знаю, возможно, — ответил он как посторонний, не имеющий к делу никакого отношения.
— Так почему же тогда вы позволили ему свободно путешествовать по стране?!
— Не было никакой необходимости в строгом контроле. Павел не обычный человек, его мышление работает иначе, чем наше с вами. Нам не дано понять его мотивов. Вы же сами сказали, что он искренне хотел помочь.
— Эта помощь оказалась роковой ошибкой! Вы это понимаете?
— Это вы поймите, искать виноватых бессмысленно. Была бы моя воля, я бы и сейчас не стал удерживать Павла в лечебнице.
Кирилла сбило с толку заявление психиатра.
— Но в этом вся и опасность! Я слишком поздно догадался о его ненормальности. Он вмешался в расследование, ввел меня в заблуждение! Пусть теперь отвечает за это!
— Кирилл Максимович, я внимательно выслушал всю вашу историю, не упустив деталей, и не могу утверждать, что один лишь Павел всему виной.
— Хотите сказать, что это я во всем виноват?
— Успокойтесь, у вас были веские основания подозревать этого подлеца Комиссарова. А Павел погряз в собственных иллюзиях и следовал за ними. Вы ведь и сами поверили в то, что он именно тот, кого вы искали. В этом деле любой мог ошибиться.
— Всё равно он виноват! — не унимался Савельев.
Они дошли до конца сквера.
— Кирилл, скажите честно, вы бы отвергли версию с похищением, если бы Павел не явился?
Следователь сделала вид, что не расслышал вопроса, он и самому себе не смог бы честно ответить.
— Я могу его увидеть? — спросил вместо этого.
— Посещения строго настрого запрещены.
— Когда его выпустят из лечебницы?
— Люди, поместившие его туда, настаивают на полной изоляции. Якобы он похитил женщину.
— Что? Они хотят сделать из него виноватого?
— Смотря, что покажет следствие.
В конце аллеи Кирилл поблагодарил доктора и побежал в отделение, где вторые сутки подряд шел допрос "Ткачевой".
— Назовите ваше полное имя? — в сотый раз звучал обычный на первый взгляд вопрос.
Женщина всхлипывала и прятала лицо.
Иван ударил кулаком по столу, она прекратила хныкать.
— Вы Ткачева Евгения Алексеевна? — задал наводящий вопрос Константин, резкость Ивана ему не нравилась, как впрочем и сам Иван.
— Наверное, — неуверенно ответила женщина.
— Что значит «наверное»? Отвечайте четко: да или нет? — строго спросил Иван.
Константин подумывал: не удалить ли его из допросной. Но знал, что это приведет к очередному конфликту. «В конце концов, — подумал Костя, — кто-то должен уступить. Иначе, снова провал»
— Дда.
— В каких отношениях вы состояли с Комиссаровым?
Женщина удивленно уставилась на Ивана, глаза ее бегали от одного лица к другому. Неожиданно в допросную вбежал Кирилл.
— Это как понимать? — возмущался следователь. — Вы зачем упекли Павла в «дурдом»? Что вы себе позволяете?
— Это ты что себе позволяешь? — вскипел Иван. — Твоя работа окончена, убирайся домой!
Костя вскочил, стал между ними, женщина нагнулась ближе к столу.
— Стоп! — крикнул Константин. — Вышли оба, я продолжу допрос.
Кирилл покинул допросную первым. Ваня прошел мимо него, не сказав ни слова.
— Итак, Евгения, давайте по порядку? Как вы оказались в этом поселке?
— Не помню.
Константин смотрел на изможденную, напуганную женщину, готовую расплакаться в любую секунду, она не знала куда деть себя, то закрывала лицо руками, то без конца теребила пуговицу, пока не оторвала. Агент налил ей воды.
— Вы курите?
Она незаметно кивнула, Костя вышел в коридор и взял сигарету у дежурного. Трясущимися слабыми руками она взяла сигарету и затянулась, слегка закашлялась, Костя придвинул стакан. Сделав глоток, женщина наконец-то заговорила:
— Как меня зовут плохо помню. То ли, Катя, нет, не Катя. Что-то крутится в голове. Помню только, что жила я на вокзале. Иногда мне кажется, что я росла в хорошей семье, а может мне это приснилось. Как тень пронесётся перед глазами и всё, провал — ничего не помню.
В допросную вошел Иван с горячим кофе в руке. Он сел рядом, Костя недовольно косился на него, тот не обращал внимания. Константин боялся, что женщина снова замкнется в себе, но, на удивление, она продолжила свой рассказ:
— Я пила очень много, всякую дрянь, чтобы сдохнуть поскорее. Может из-за этого у меня провалы в памяти. Не знаю. В последний раз меня мутило сильно, резко вырубило. Потом почувствовала, как кто-то трясет меня и кричит: «Женя, Женя, ты слышишь?». Открываю глаза — какой-то парень, нормальный. Заставил пить много воды. Меня вывернуло наизнанку, рвало и рвало, ни конца, ни края не видно. Сил больше не было, а он мне всё воду сует.
Она сделала паузу и крепко затянулась.
— Женей меня называет. Кто такая Женя, понятия не имею. Говорит, давай, приди в себя. Ничего, выжила. И я сказала ему: «да, я Женя». Он взял меня на руки и унёс. А вы приехали, связали его и увезли. Так что, теперь вы рассказывайте всё по порядку? Что вам нужно от меня?