Следопыт

Малфой работал на износ.

Рылся в базах, реестрах, старых делах, цепляясь за единственный клочок информации о бастарде Трэверса.

Казалось, сама реальность водит его за нос.

Начал поиск с земли. Нашёл все владения семьи. Один особняк в Шотландии, один на Лазурном побережье. Дома, пропитанные магией боли, стояли заброшенными, словно проклятыми.

Перешёл к банковским счетам.

Малфой отправлял запрос за запросом, шерстил архивы.

Нашёл несколько счетов на имя Трэверса-старшего — один в Гринготтсе, два во французских банках.

Но никто не пользовался ими после его смерти.

Словно семья испарилась вместе с его последним вздохом.

Он искал документы о наследовании. Доверенности. Скрытые переходы имущества.

Ни-че-го.

Как будто бастард никогда не существовал.

В Аврорате копали параллельно — и приходили к тем же выводам.

Провал.

Каждый новый день приносил Малфою головную боль и острое ощущение собственной беспомощности.

Последней зацепкой остались показания свидетеля.

Малфой выследил его. Встретились в прокуренной, удушливой комнате в одной из захудалых таверн на окраине Лондона.

Но и там — тупик.

Волшебник сказал то же самое, что и тогда.

Его схватили Пожиратели, решив, что он магглорождённый. Пытали.

После войны повсюду расклеили колдографии беглых преступников. Он опознал нескольких и выступил против них в суде.

Там ещё был паренёк. Очень похож внешне на Трэверса.

Тихий. Зажатый.

— Он делал вид, что его вообще там нет, — сказал свидетель, ставя пустую кружку на стол.

И Малфой понимал: так оно и было.

Как будто кто-то стёр его с лица земли, оставив только слабый, случайный отпечаток в чужой памяти.

И надежда, вспыхнувшая на миг, осыпалась прахом.

Он был близок к отчаянию.

Потому что чувствовал — время уходит.

А Гермиона где-то там.

И если он снова окажется слишком медленным — это будет его концом.

И её тоже.

***

Он вернулся туда, где всё начиналось.

Дом Гермионы встретил его спасительной, такой нужной тишиной. Он устал от суеты и шума.

Малфой скинул пальто, прошёл в кухню, взмахнул палочкой. Призвал чайник, заварку, наполнил водой, подогрел, налил в кружку любимый напиток Гермионы Грейнджер. Он знал это, потому что в шкафчике стояли три одинаковые упаковки именно с этой смесью — зелёный чай с кусочками ананаса.

Прошёл за рабочий стол, открыл коробку, аккуратно разложил письма по датам, колдографии — по времени съёмки.

Когда-то он проходил курсы в маггловском университете — обучение на профайлера. Заглянуть в мозг преступника было всегда неприятно. Грязно. Он ненавидел это делать.

Он знал лишь основы. И понимал: волшебники и люди отличались образом мышления, поэтому почти никогда не прибегал к этому методу. Но у него остался последний вариант.

Он заставил себя не думать о Гермионе. Не думать о том, как пропадала её улыбка от колдографии к колдографии, как всё чаще поднимались в напряжении плечи, какой затравленной она стала.

Не время было её жалеть.

Он начал с почерка.

Записки были аккуратные. Явно написанные без спешки. Не было клякс и пятен (кроме тех, что оставила сама Гермиона).

Что это означало? Педантичность. Аккуратность. Вероятно, требовательность — в первую очередь к себе.

Малфой задумался. Дало ли это что-то? Вряд ли.

Он нахмурился и продолжил рассматривать записки.

Буквы едва заметно сжимались к концу предложения. Похититель боялся потерять контроль. Скорее всего, он продумывал план много лет.

Это подтверждало его теорию о том, что искать следы в реестрах — бесполезно. Ублюдок их не оставил.

Наклон заваливался вправо — импульсивность.

А это было уже интереснее. При определённом давлении он мог поступать необдуманно. И таким рычагом вполне могла стать сама Гермиона.

У Малфоя раскалывалась голова и болели глаза. Он перевёл взгляд на часы.

Отлично.

Он сидел здесь уже почти шесть часов — и не пришёл ни к какому выводу.

Он решил остаться. В её гостевой комнате.

Почему-то это место нравилось ему куда больше, чем его собственная пустая квартира в Косом переулке прямо над офисом. Там было неуютно. А здесь... здесь он мог быть ближе к ней.

И, возможно, именно это поможет найти новый след.

На следующее утро он снова заварил себе чай с ананасом, перекусил и сел за работу.

Тон писем был заботливым. Успокаивающим. Почти нежным.

Драко делал пометки.

Низкая самооценка. Навязчивая потребность быть нужным. Патологическая привязанность.

Он перебирал колдографии.

Все кадры были сняты с близкого расстояния. Иногда — настолько, что можно было рассмотреть мелкие детали: расстёгнутую пуговицу на манжете, выбившуюся прядь волос, морщинку на лбу.

Он был рядом.

Почти всегда.

И незамеченным мог остаться только тот, кто знал, как прятаться. Как стать частью фона.

Молодой. Невыразительный. Ловкий в маскировке. Знал, как быть невидимкой. Возможно, отлично владел дезиллюминационными чарами.

Малфой расписал несколько пергаментов заметками и сейчас чувствовал, будто в мыслях уже есть зацепка. Какая-то тонкая нить. Но он не мог её нащупать.

Он прочитал все письма ещё раз. Свои выводы.

И стало ясно.

Этот ублюдок не хотел убить Гермиону.

Он хотел принадлежать ей.

Верил, что заботится о ней. Что защищает её от мира, который её не ценил. И что однажды Гермиона сама это увидит.

Проблема была в другом.

Такой человек опаснее любого убийцы.

Потому что если она не признает его "любовь" — он всё равно будет её удерживать.

Годами. Десятилетиями. Всю жизнь.

Как Драко предположил раньше, искать его через реестры бессмысленно, единственная его слабость — сама Гермиона.

Малфой представил её. Она была упрямой, смелой, гордой. Гермиона Грейнджер точно не согласится на любовь какого-то психопата.

И скорее всего, похититель наблюдает за ней и видит. Она подавлена, она устала.

Малфой предположил, что эта ситуация будет триггером для него. Он захочет это исправить.

И как же он это сделает? Спросит у Гермионы, чего она хочет. Пообещает хоть луну с неба достать. Малфой знал ведьму достаточно чтобы понимать, она не упустит свой шанс,

Она даст ему подсказку.

Осталось только понять, какую именно.

***

Напротив него сидели Гарри Поттер, Джиневра Поттер и Рон Уизли.

Ёбаное собрание гриффиндорцев.

— Мне нужно знать, что Гермионе нравится больше всего. — Малфой нахмурился. — Точнее даже не так. Что Гермиона думает, что вы знаете о ней. Что бы вы ответили на вопрос: что она любит?

Он понимал, что Грейнджер умная. Она наверняка догадалась, что он придёт к её "друзьям" — и заранее знала, что они ответят.

Он сплёл такую паутину, что уже и сам боялся в ней застрять.

— Книги, — первым откликнулся Поттер.

Малфой закатил глаза.

— Какие-то особенные?

— Да нет, — пожал плечами Поттер.

— Тогда не имеет смысла. Он может купить их в любом книжном. Так его не отследить.

Он хмуро ещё раз оглядел троицу.

— Бесполезны.

— Хватит, Малфой! — рявкнул Поттер, стукнув кулаком по столу. — Мы делаем всё, что в наших силах!

— Ага, — хмыкнул Малфой. — Как и последние десять лет.

— Булочки с яблоком, — вдруг пробормотал Уизли.

— Рон, но это же ты их любишь, — скептически бросил Поттер.

— Я подумал, тут важно не что она любит, а что я скажу, что она любит, — пробормотал Рон. — Так что... булочки с яблоком. Она их любит. Просто не так сильно, как книги, конечно.

Малфой снова закатил глаза.

— И что за булочки? Где их можно купить?

— Да везде. Нет какого-то особенного места. Во всех пекарнях, если есть булочки с яблоком — она их берёт, — пожал плечами Рон.

— Мда, — буркнул Малфой.

Джиневра молчала. Смотрела в пол.

— А ты что скажешь? — резко спросил он.

— Да не знаю я! — повысила голос миссис Поттер. — У меня дома ребёнок! Я правда должна тут сидеть?!

Малфой ненавидел их.

У него было мало друзей. Теодор Нотт, Блейз Забини — вот и весь список. Но они знали его досконально. Какой выдержки ему нравится огневиски. Какие исследования он читает. Где покупает перчатки для полётов на метле. Сколько ложек сахара он кладёт в чай.

...

Чай!

— Кто-то из вас, придурков, знает, где Гермиона покупает чай? — с холодной яростью спросил Малфой.

— Знаю, — протянула Джиневра. — В маггловском торговом центре недалеко от её дома. Там только одна чайная лавка. Она как-то водила меня туда. Теперь можно идти?

— Проваливайте. С миром, — отрезал Малфой.

Он смотрел им вслед и продолжал ненавидеть.

Но всё же встреча не была бесполезной. Теперь он знал, что могла попросить у своего похитителя Гермиона Грейнджер.

***

Он приходил в чайную лавку каждый день.

Использовал дезиллюминационные чары и просто сидел на полу в углу, облокотившись на стеклянную витрину.

Малфой не был до конца уверен, что следит за нужным местом. Но даже если Гермиона попросила что-то другое, рано или поздно она попросит и чай. Не могла не попросить.

Малфой был уверен: она догадается.

Но иногда, особенно когда час за часом не происходило ничего, он начинал корить себя. За слепую надежду. За пустую трату времени. За всё.

А вдруг он ошибся?

А вдруг похититель не придёт?

А вдруг его выводы, построенные на сомнительных навыках профайлинга, только увели его дальше от истины?

Времени для самоистязания у него было полно. Он просто сидел, застыв, с онемевшими без движения ногами, и смотрел на посетителей.

Думал, появится ли похититель под оборотным зельем. Хотя в этом не было особого смысла. Никто всё равно не знал, как он выглядит.

На двенадцатый день протирания штанов на полу чайного магазинчика Малфой заметил необычного покупателя. Его одежда была маггловской, но старомодной. Он выделялся из толпы.

— Здравствуйте, сэр! Это снова вы? Кто же в вашей семье так любит чай?

— Моя девушка, — пробормотал мужчина.

— О, это здорово. Что вам сегодня предложить? — щебетала продавщица.

— Вообще, больше всего она любит зелёный с кусочками ананаса, но его ещё полно. Она захотела что-то новенькое...

Малфой дальше не слушал.

Чуйка вопила — это он.

Возраст определить было сложно: молодой, от 25 до 30 лет. Волосы чёрные, длинные, собранные в хвост. Телосложение стройное, почти худощавое. Острый, чуть крючковатый нос. Широкие брови. Тонкие губы.

Не красавчик. Скорее — тот, кто умеет оставаться незаметным.

Малфой потихоньку подобрался ближе. Нужно было действовать быстро.

Он взмахнул палочкой, и стул, возле которого суетилась консультантка, грохнулся на пол.

Покупатель вздрогнул. И в этот самый момент Малфой наложил на него следящее заклинание.

Отвлекающий манёвр — чтобы тот ничего не почувствовал.

Малфой незаметно выскользнул из магазина, скрылся за углом, снял с себя дезиллюминационные чары и достал специальную карту.

Подождал тридцать минут. Произнес поисковое заклинание.

Отлично.

Гленарифф, Северная Ирландия.

Он никогда там не был.

Но чувствовал: скоро всё закончится. Так или иначе.

***

Он стоял перед коваными воротами с потускневшей золотой буквой «Т».

За ними, в ледяной дымке моросящего дождя, терялся силуэт особняка.

Северная Ирландия встретила его сурово. Январский ветер выл, пронизывая до костей. Серые облака висели низко, сдавливая череп в тисках. В воздухе стоял запах сырой земли и морской соли.

Вокруг — пустоши полей, обдуваемых безжалостными сквозняками. Ни души.

Особняк был дорогим. Когда-то. Теперь он выглядел заброшенным, как и всё вокруг: облупленные стены, треснувшие ставни, сорванная лепнина. Дом дышал запустением.

Если в чайной лавке у Малфоя ещё оставались сомнения, то здесь всё стало очевидным. Он узнавал почерк чистокровных волшебников — эту вычурную помпезность, смешанную с презрением к простоте.

Он был в правильном месте.

Малфой стоял неподвижно, с опущенной головой. Костяшки пальцев, сжимавших палочку, побелели.

Он пришёл без плана. Конечно, Поттеровские авроры не помешали бы, но Северная Ирландия не входила в юрисдикцию магической Британии. Потребовались бы подписанные бумажки, встречи, рукопожатия. На это дерьмо у него не было времени.

И именно поэтому он не нашёл ничего. Никаких данных. Северная Ирландия отказывалась объединять реестры и делиться официальной информацией.

Он бы корил себя за эту ошибку, но не мог даже предположить, что кто-то из чистокровных решится владеть недвижимостью в этом Мерлином забытом месте.

Малфой вздохнул. По состоянию особняка он предположил, что родовая магия здесь больше не работает. Скорее всего, Трэверс-старший так и не ввёл сына в род. И с его смертью защита исчезла.

Хотя слабые защитные чары всё ещё могли быть.

Малфой провёл палочкой по воротам. Небольшая вспышка синего света — зайти можно, выйти только при помощи заклинания.

Всё логично. Ублюдок наверняка лишил Грейнджер магии. И даже если бы она украла палочку, выбраться не смогла бы.

Малфой отворил ворота со скрипом, разнёсшимся по пустошам. Ветер гнал его вперёд, поднимая полы пальто. Он наложил на себя чары невидимости и аккуратно пошёл по заросшей дорожке.

Кованая дверь поддалась неожиданно легко.

В нос ударил запах плесени и старости.

Эхо его шагов гуляло по пустому холлу.

Дом был полупустым, мёртвым. Только где-то в глубине доносились звуки — музыка, шипение масла на сковородке.

Похититель был на кухне. Готовил обед для своей "малышки".

Малфой скривился.

Лестница вела вверх и вниз. Он почти не сомневался: Трэверс-младший не запер бы её в темнице. Скорее всего, Гермиона была в лучшей комнате дома. Птичка в золотой клетке.

Он осторожно, почти не дыша, поднялся на второй этаж. Накладывать чары тишины он не рискнул — боялся спровоцировать магический резонанс.

Открывал двери одну за другой: пустые помещения, пыль, плесень.

Пока не наткнулся на одну — закрытую.

Музыка стихла.

Шаги.

Малфой метнулся в ближайшую комнату, прикрыл дверь. Прислушался.

— Малышка, я несу тебе обед! — услышал он.

Ублюдок остановился у закрытой двери.

"Алохомора" — замок щёлкнул.

— Сегодня ты поешь?

— А ты купил мне новый чай? — капризный, охрипший голос.

У Малфоя сердце пропустило удар.

Она здесь. Она жива.

— Купил, малышка, пять разных вкусов!

— Я же просила покупать по одному! — раздражённо бросила Гермиона. — Теперь не буду есть!

— Но тебе нужно... ты совсем худая...

И тогда оборвалось показное упрямство.

— Потому что ты держишь меня здесь! В доме, где меня насиловали! Где твой мерзкий отец держал меня прикованной к стене! Мне плохо! Я хочу уйти!

Малфой сжал дверную ручку, сдерживая себя.

— Я не могу отпустить тебя... Мир опасен... Только здесь ты в безопасности...

— Убирайся. Пошёл вон. — Гермиона не кричала. Её голос был глухим, полным усталости.

Грохот. Что-то ударилось о стену.

Шаги удалялись. Трэверс уходил на первый этаж.

Малфой подошёл к комнате Гермионы. Нужно было действовать быстро. Взмахнул палочкой, шепча заклинания, шагнул внутрь, закрыл дверь и сразу же наложил заглушку, боясь её реакции.

Снял с себя дезиллюминационные чары. Его взгляд нашёл её — и остальное исчезло.

Она сидела на кровати, прижавшись к стене.

Бледная. Сгорбленная.

Он хотел бы сказать, что она бросилась ему на шею.

Но реальность была другой.

Она казалась сломанной фарфоровой куколкой. Щёки впали. Под глазами тёмные круги. Кудри растрёпаны. Кожа почти прозрачная, испещренная тонкими бороздами кровавых царапин. На руках — тяжёлые браслеты, подавляющие магию.

Она смотрела на него так, будто не верила своим глазам.

— Малфой... ты здесь... — еле слышно прошептала она.

Он опустился на колени перед ней, протянул руки.

— Можно? — тихо спросил он.

Гермиона дрожащими пальцами ухватилась за его ладони. Осторожно соскользнула с кровати на пол.

И только тогда, неуверенно, прижалась лбом к его груди.

Он обнял её.

Чувствуя, как дрожат собственные руки.

Закрыл глаза — всего на секунду.

— Малфой... — прошептала она в его пальто. — Спасибо. Я знала, что ты придёшь за мной...

Он сжал её крепче.

Он не спас свою мать.

Но к Грейнджер успел.

Осталось только выбраться оттуда.

***

— Сможешь бежать? — Малфой расцепил объятия и взглянул на Гермиону. Она казалась очень слабой.

— Не уверена... — Она грустно смотрела на него огромными глазами. — Прости, Малфой. Он... Александр смог вернуть мне память о событиях, которые произошли много лет назад.

Она будто задыхалась от потока слов.

— И я тону в них. Не могу вынырнуть. Я пыталась есть, пыталась оставаться сильной, но меня тошнит. Всё время тошнит...

Она заканчивала свою речь едва различимым шёпотом.

— Тссс, тише, — он снова придвинулся и начал осторожно гладить её по голове, пытаясь успокоить. Сам он лихорадочно думал, что делать дальше.

Он мог бы вступить в открытый бой — и, скорее всего, вышел бы победителем. Но что, если нет? Тогда она останется здесь. И никто больше за ней не придёт.

Можно было бы попробовать проскользнуть незамеченными, но Гермиона была в ужасном состоянии. Далеко она бы не ушла. Аппарировать нужно было за пределами защитных чар — а значит, это не вариант.

— Малфой... — по её щекам текли слёзы. — Я не уверена, что смогу...

Он положил палец на её потрескавшиеся, синеватые губы.

— Мы выберемся. Этот ублюдок здесь один?

Гермиона кивнула.

— Хорошо. Тогда я сейчас уйду, чтобы...

Но он не успел договорить.

Эти слова вызвали в ней настоящую истерику.

— Нет... нет, прошу, не оставляй! Не уходи!

Малфой не мог оставить её здесь в таком состоянии.

— Тише, прошу тебя, Гермиона. Тише. Тебе нужны силы.

Он снова придвинулся к ней и заключил в кольцо своих рук. Ему нужно было подумать. А ей — время, чтобы прийти в себя.

И он не возражал.

Через несколько минут они услышали приближающиеся шаги.

— Блять! — выругался Малфой.

Гермиона застыла, с маской ужаса на лице.

— Спокойно. Всё будет в порядке. Всё будет хорошо, — тихо сказал он.

Он отпустил её и встал у двери.

Когда ублюдок зашёл, держа в руках новенькие книги — в попытке порадовать свою пленницу — Малфой не терял ни секунды.

Вспышка ярости ударила в виски: он кинул в ублюдка обезоруживающее заклинание, лишил палочки, следом — связывающее.

Трэверс свалился на пол уродливой массой, книги разлетелись по ковру, послышался отвратительный треск рваных страниц и ломающихся корешков.

Гермиона зажмурилась.

Молчаливая тишина заполнила пространство.

Малфой подошёл к ней и аккуратно поднял на руки.

Она была пугающе лёгкой — словно он нёс пустую оболочку.

Она обхватила его за шею, прижавшись лбом к его груди, тяжело и неровно дыша.

— Что с ним будет? — спросила она.

— Я вернусь за ним и отправлю к Поттеру, — ответил Малфой.

С пола донёсся сиплый кашель.

— Ты знаешь, малышка... — прохрипел ублюдок. — Даже если ты сейчас уйдёшь — я вернусь за тобой. Кто меня остановит? Гарри Поттер? Я так не думаю. Я вернусь. Через год, два или десять. И заберу тебя домой. Только здесь ты будешь в безопасности...

Они услышали окончание этой фразы уже на лестнице.

Гермиона начала дрожать ещё сильнее, в каком-то бреду шепча снова и снова:

— Нет, нет, прошу... Нет... Я не хочу... Я не хочу в этот дом... Он вернёт меня сюда, вернёт... Я больше не могу... Десять лет, Малфой... Я больше не могу... Не хочу...

Малфой продолжал идти, не обращая внимания на боль в груди от её слов. Он не мог позволить себе дрогнуть. Гордая львица нуждалась в его помощи. Какая ирония.

Он слишком хорошо знал последствия похищений. Видел этот ужас в глазах жертв, всепоглощающий страх повторения.

Но такого надрыва он не встречал никогда.

Всё случившееся с Гермионой уничтожило её психику. Раздробило на кусочки и разметало ураганом.

Ей нужна была помощь.

Но он знал: чтобы построить будущее, нужно перестать оборачиваться назад.

Он вынес её на улицу и осторожно поставил на холодную землю.

Она была босой. Но он боялся наложить согревающее заклинание — не зная, как браслеты на её запястьях могут отреагировать на магию.

— Стой и смотри, Гермиона. Слышишь? Вдохни глубоко. Выдохни. И смотри. Сейчас всё закончится.

Он вернулся в дом. Сердце заходилось в тревоге, холодные пальцы не слушались.

Он никогда ещё не убивал. Никогда.

Но оставлять этого ублюдка в живых — значило подписать Гермионе смертный приговор.

Малфой сжал палочку, вложил в заклинание всю силу, которую смог найти в себе.

Когда всё было готово, он выбежал обратно к ней.

Она стояла босая, дрожащая, сломленная на пронизывающем ветру.

Малфой встал рядом.

В её глазах отражались языки адского пламени, пожирающие комнату за комнатой ненавистное поместье.

Через несколько минут от него не останется ничего.

— Надо уходить, — сказал он.

Но Гермиона продолжала как заворожённая смотреть на огонь, который очищал её душу.

И он — как заворожённый — продолжал смотреть на неё.