Следопыт

Холод. Каменные стены.

Она бежит, спотыкаясь, но коридор снова и снова уводит её назад.

Голос за спиной:

— Ты думала, что убежишь? — смех. Отвратительный, лающий.

Руки врываются в волосы. Дёргают назад. Она падает на колени. Пол холодный, сырой. Ноги дрожат.

— Смотри на меня, — хрипит голос. — Смотри, грязнокровка.

Гермиона зажмуривается. Она не хочет видеть. Но руки сильнее.

Запах. Гнили. Крови. Чего-то чужого, мерзкого, что въелось в её память.

Он тянет её за подбородок, заставляя поднять взгляд.

И в этот миг что-то внутри Гермионы трескается.

Память взрывается. Ослепительная, нестерпимая.

Она вспоминает.

Как цепи впивались в запястья. Как каждый вдох отзывался болью в сломанных рёбрах. Как слова, которые он шептал, врастали в сознание, словно яд.

Тяжесть его тела. Грубые, ломающие движения. Боль. Бесконечный океан боли.

Она не кричит.

Только дышит часто, судорожно, пытаясь вырваться хотя бы во сне.

***

Гермиона проснулась, вздрогнув всем телом.

Комната была тёмной. Только тусклая полоска света пробивалась из-под двери.

Тишина давила. Тяжёлая, почти осязаемая.

Руки дрожали.

Она прижала ладони к лицу. Слёзы уже катились по щекам — тихо, беззвучно.

— Малфой... — прошептала Гермиона, почти не слыша собственного голоса. — Когда же ты найдёшь меня?

Со временем от неё отказались все.

Сначала Рон. Потом Джинни. Потом Гарри.

Никто не верил. Никто не слушал.

Но она оставила для себя план Б.

И этим планом был Драко Малфой.

Гермиона знала: он найдёт.

Он всегда находит.

И только мысль о нём держала её на краю.

Драко Малфой был её последней линией обороны.

***

Малфой ввалился в кабинет, игнорируя всех, кроме Мальчика-Который-Выжил — и, возможно, прямо сейчас умрёт от его собственных рук.

— Сука, Поттер! — взревел он. — Ты молчал об этом?!

— Выйдите, — коротко бросил Поттер двум аврорам, замершим у стола. Когда дверь захлопнулась, он повернулся к Малфою: — Ты в своём уме? Я могу арестовать тебя прямо здесь — за неподобающее поведение в Министерстве и попытку нападения на главу Аврората!

— Если не заткнёшься, попытка будет удачной, Поттер, — Малфой стоял, сложив руки на груди, сверля его взглядом. — Я нашёл подвал. Там письмо. И целая коробка всего, что она собирала годами.

— О чём ты говоришь?

— Читай, блядь! — Малфой швырнул ему пергамент, плюхнулся в кресло и, не в силах усидеть спокойно, начал нервно качать ногой.

Он выучил каждое слово наизусть.

Малфой,

Если ты читаешь это письмо, значит, ты разгадал первую загадку. Поздравляю.

И одновременно — мне не повезло: меня всё-таки похитили.

Буду краткой.

Сразу после войны я начала получать анонимные записки. Они были тревожными, но на фоне общей волны корреспонденции — хорошей и плохой — не казались чем-то исключительным.

Позже я заметила, что за мной наблюдают. Очень аккуратно. Я никогда не видела лица — только чувствовала взгляд.

Я сообщила об этом друзьям. Тогда Гарри ещё не был главой Аврората, но обещал помочь.

Как нетрудно догадаться, помощи не последовало.

С течением времени записок становилось больше. Ощущение слежки усиливалось.

Я убеждена: неизвестный был в моём доме. Именно поэтому я создала этот тайник, используя маггловские методы.

Постепенно я стала параноиком. Ограничила передвижения, избегала общественных мест, с трудом справлялась с работой.

Поначалу Гарри, Рон и Джинни поддерживали меня. Но позже они стали утверждать, что всё это — плод моего воображения.

Улик не нашли.

Я знаю: он существует.

И знаю: он придёт.

В коробке ты найдёшь все мои заметки и предположения.

Прошу тебя — найди меня.

— Гермиона.

Гарри казался ошеломлённым.

— Но... она перестала говорить о преследователе несколько лет назад! Я думал, всё закончилось...

— Какой же ты тупой, Поттер, — прошипел Малфой. — Салазар, девушка пришла к тебе за помощью — а ты не поверил. И кому? Ей? Разве не она спасала твою задницу не заботясь о собственной безопасности?

Он кипел от ярости. Два месяца Гермионы Грейнджер не было — и никто даже не копал в эту сторону!

Он не хотел думать, через что ей приходилось проходить там. Где бы она ни была.

— Ты отвратительный человек, Поттер. Если есть что рассказать — говори. Если нечем поделиться — я пошёл. И если я узнаю, что ты ещё что-то скрываешь — придушу собственными руками. Даже палочку марать не стану. Понял?

Гарри будто не слышал угрозы.

— Я... я честно думал, что она преувеличивает, — глухо произнёс он. — Мы пытались расследовать. Назначали наблюдение. Но никто никогда ничего не видел. Она только говорила, что чувствует чужое присутствие.

— И ты решил, что она сумасшедшая? Кто? Гермиона? Блядь, да ты ещё тупее, чем я думал.

Малфой резко встал, выхватил письмо из рук Поттера и направился к выходу.

— Мне пора заниматься делами. А ты можешь продолжать протирать тут штаны и молиться Мерлину, чтобы, когда я её найду, а я её найду, — он обернулся, глаза сверкали злостью, — ...она смогла тебя простить.

Он вышел, громко хлопнув дверью.

Гермиона оставила для него ниточку. И он должен удержать её любой ценой.

Пора было изучить всё, что было в этой коробке.

***

Малфой уселся за её рабочий стол, снял крышку.

Внутри лежали конверты — аккуратные, одного формата, плотные, бумага грубая, с потемневшими краями. На каждом стояли цифры — год. Начиная с 1998-го — года битвы за Хогвартс. Заканчивая текущим, 2008-м.

Он сразу заметил: порядок был безупречный. Гермиона сложила их сама. Как будто знала, что однажды кто-то придёт — и ему нужно будет понять.

Малфой взял первый конверт. Раскрыл его. Внутри лежали письма — без подписей, без опознавательных знаков.

Он методично открывал их одно за другим.

Самый первый:

Поздравляю, малышка, вы победили.

Дальше — больше:

Я соскучился.

Ты выглядишь уставшей.

Ты поступила в Академию, малышка. Не сомневался в тебе.

В некоторых конвертах, кроме записок, были колдографии.

На них Гермиона казалась живой. Счастливой.

Он раскрыл очередной конверт.

Зачем ты защищаешь его? Он этого недостоин.

К письму прилагалась колдография: Гермиона выходит из зала Визенгамота. Строгий чёрный костюм. Плечи прямые. Взгляд сосредоточенный, взрослый. В её лице была решимость.

Малфой провёл пальцем по её лицу на картинке.

Улыбнулся.

Храбрая львица.

Что-то тёплое, щекочущее разлилось по венам.

Он смотрел дальше.

Конверт за конвертом он складывал в голове её жизнь.

Вот она выходит из книжного магазина с охапкой книг.

Я бы помог тебе.

Вот она сидит в баре с Поттером и Уизли, поднимает стакан сливочного пива и смеётся.

Разве они были рядом с тобой? Нет. Я был.

Вот она выходит из Министерства с поникшими плечами и папками в руках.

Тебя там не ценят. А я всегда буду ценить.

Записки вызывали в нём отвращение, но колдографии... От них он не мог оторвать глаз.

Жизнь Гермионы — с её правильными, осмысленными гранями — ей подходила.

Но чем дальше он листал, тем чаще видел в её взгляде тревогу.

Она оглядывалась через плечо. Глаза были полны усталости.

И Малфой чувствовал, как что-то в нём медленно сжимается в тугой узел.

Записки оставались заботливыми и нежными, пугающе спокойными.

Он поднялся с места и пошёл на кухню за чаем. Пусть лучше закипит вода, чем злость внутри него.

Потому что всё в этих записках вызывало только одно желание:

рваться в бой, забрать её, разорвать в клочья того, кто посмел до неё дотронуться.

И Малфой не знал, что раздражало его сильнее: сам похититель — или собственная слепая, первобытная ярость.

Эти чувства не имели ничего общего с профессиональной холодностью, которой он гордился.

Они были личными. Неудобными.

Но сейчас ему нужно было собраться.

И продолжить искать.

***

Среди конвертов лежала папка, перевязанная выцветшей алой лентой.

Малфой аккуратно развязал её.

На первой странице — её почерк. Строгий, аккуратный, подрагивающий в некоторых местах.

Подозреваемые:

1.Рональд Уизли

2.Кормак Маклагген

3.Виктор Крам

4.Стивен Стоунвуд

5.?

Под списком короткая заметка:

Он знает меня. Либо был рядом — либо очень долго следил.

Ниже — потрёпанные, пожелтевшие записки.

Пергамент шершавый, края мятые.

Первая:

Я помню твой запах.

Вторая:

Ты сладко спишь, положив руку под щёку.

Драко почувствовал, как в висках застучала кровь.

Записки были липкими от чужого внимания. От грязной, ползучей близости.

Он перевернул страницу.

Подробные досье на каждого, кого она внесла в список.

Рональд Уизли:

"Женат. Двое детей. Постоянное местожительство — Лондон.

Видимся стабильно пару раз в месяц.

Никаких признаков навязчивого интереса."

И чуть ниже — приписка, полная горечи:

"Гермиона, ты сошла с ума."

Кормак Маклагген:

"Надоедал в Хогвартсе.

Звал несколько раз на свидания после выпуска.

Самодовольный идиот.

Следила неделю. Никаких подозрительных действий.

Его интересует только собственное отражение в зеркале."

Виктор Крам:

"Женат на болгарской целительнице.

Живёт в Софии.

Прилетал в Британию дважды за последние три года — оба раза официально, на турниры.

Исключено."

Стивен Стоунвуд:

"Бывший. Встречались два года.

Женился на маггле.

Виделись случайно в аптеке — разговор нейтральный, без намёков.

Следила после — всё чисто."

Каждое досье — её размышления.

Методичные. Чёткие.

Малфой опустил взгляд ниже.

Пятый пункт — "?"

И только одна пометка:

"Что со мной случилось тогда?"

Ещё ниже — приписка, мелкая, будто нацарапанная ночью:

"Он знал, как я сплю. Как пахнет моя кожа.

Он был рядом."

Драко сжал пальцы на листе, словно мог передать ей частичку своей силы.

Она боролась.

Когда ей было страшно — она писала.

Когда ей было одиноко — она анализировала.

Когда никто не верил — она не сдавалась.

Он пролистал дальше.

Схемы. Таблицы.

Попытки сопоставить даты записок и собственные передвижения.

Список мест, где она могла быть под наблюдением: кафе, книжные магазины, библиотека.

Иногда — короткие комментарии на полях:

"Он видит меня не так, как остальные. Он замечает детали, которые я сама пропускаю."

"Не могу доказать — только ощущение. Присутствие."

"Не могу довериться даже Гарри. Они скажут, что это нервы."

И последняя запись.

Отдельно.

"Я должна найти правду."

Драко опустил бумаги на колени и прикрыл глаза.

Её мир сужался до этих стен, до жёлтых записок, до собственной борьбы за каждую крупицу истины.

Но она не отступала.

И Малфой вдруг понял:

он сидит слишком тихо.

Как будто боялся нарушить ту тишину, которую она оставила после себя.

***

Малфой продолжал перебирать содержимое конвертов, пока не дошёл до последнего.

Он сразу понял, что это письмо было другим. Остальные были немного пожелтевшими, с помятыми краями, с бледными пятнами от чайной кружки. Казалось, Гермиона часто доставала их, перечитывала, снова и снова ища в них подсказки.

А этот почти не трогали.

Внутри — короткая записка:

Я приду за тобой, когда ты вспомнишь.

И тонкая веточка с бледными цветами.

Он нахмурился.

Что-то в этом было знакомое.

Крошечные лепестки оставляли на коже едва заметный серебристый след.

Малфой задумался.

В следующую секунду он поднялся, быстро подошёл к книжному шкафу.

Нашёл нужную книгу — на верхней полке, потрёпанную, с потемневшими страницами.

«Растения древней магии: забытое наследие».

Перелистывал быстро, взгляд скользил по строкам.

И вдруг остановился.

Тот самый рисунок: тонкая веточка, бледные цветы.

Сенаглия.

Малфой скользнул глазами по краткому описанию:

«Сенаглия — редчайшее магическое растение, произрастающее в Ирландии. Расцветает один раз в году — в сентябре. Способно усиливать связь с подавленными воспоминаниями, укреплять память, разрушать слабые ментальные чары забвения.»

Он провёл пальцами по шершавой бумаге.

Скорее всего, Гермиона получила это письмо в сентябре. Скорее всего... именно в этот день она что-то вспомнила.

А потом исчезла.

Малфой сжал веточку в пальцах.

Он не знал, было ли это из-за запаха, пыльцы или самой природы растения. Но одно он понял точно.

Это был знак.

И это был след.

Он взглянул на веточку ещё раз.

— Я найду тебя, — тихо сказал он.

***

— Блядь, Поттер, — Малфой снова стоял в кабинете главы Аврората.

— Пора нам перестать так встречаться, — ядовито заметил Гарри.

— Да что ты говоришь? — Малфой усмехнулся. — Я бы и сам с радостью забыл сюда дорогу. Так скажи, Поттер, почему ты продолжаешь оставаться занозой в моей заднице?

— Сочту за честь. Зачем пожаловал?

— Что Гермиона забыла? — резко бросил Малфой.

Поттер побледнел.

— Откуда... Ты к этому причастен?

— Ты в своём уме?! — Малфой вскинул руки. — Ты сказал: больше никаких тайн. И вот я узнаю, что вашу золотую девочку лишили памяти? Серьёзно?

Гарри отвернулся.

— Она сама не знала подробностей, — пробормотал он.

— В смысле «не знала подробностей»? — Малфой шагнул вперёд, сдерживая ярость. — Говори уже.

Он был на взводе. Всё время кто-то что-то утаивал, мешал работать, скрывал самое главное.

— Никто об этом не узнает, Малфой... Ты будешь молчать.

— Да пошёл ты, Поттер! — рявкнул Драко, ударяя кулаком по столу. — Говори!

И Поттер заговорил.

Он рассказал, как во время скитаний по лесам Гермиона ушла собирать травы. Как пропала. Как её не было месяц.

И как однажды Рон нашёл её недалеко от палатки — без сознания, в лохмотьях, с синяками на шее и запястьях, с явными следами насилия.

Они срочно отправились к Флёр, которая обладала целительскими навыками. Несколько дней Гермиона не приходила в сознание. Когда очнулась — внешних следов уже не было. И она ничего не помнила.

Тогда Гарри принял решение.

Её не было месяц, и за это время он ничего не достиг. Британии был нужен Поттер. А Поттеру — Грейнджер.

Ей сказали, что на неё напал обычный егерь. Что Рон и Гарри успели её спасти. Что из-за удара и наложенного проклятия она впала в кому. Но теперь всё в порядке. И нужно двигаться дальше.

Им нужно было искать крестражи. Им нужно было сражаться.

И Гермиона... не спрашивала. Была слишком занята спасением мира.

Позже, уже в Святом Мунго, ей сообщили, что она полностью здорова. И она успокоилась.

До сегодняшнего дня Поттер делал всё, чтобы забыть об этой истории.

Малфой молча поднялся. Взял стул за спинку — и со всей силы швырнул в стол.

Пергаменты и папки разлетелись по полу.

В кабинет вбежали авроры.

— Всё в порядке, — глухо сказал Поттер, поднимая руку. — Уходите.

— Блядь, Поттер, что ты за сука такая?! — Малфой был в бешенстве. — Её месяц пытали и насиловали, а ты через пару дней отправил её снова спасать свою жалкую шкуру, потому что "не мог без неё"?!

— Думаешь, это было легко? — Поттер говорил тихо. — Мы видели её... в ужасном состоянии. Рон... Рон рыдал всё время, пока она не очнулась. Он так и не смог быть с ней потом. По-настоящему.

— Ты не можешь пасть ниже, Поттер.

Малфой не верил в то, что слышал.

Поттер разваливался без Гермионы. Не мог решить задачки старика Дамблдора. Уизли не смог остаться рядом с ней, потому что её "осквернили".

А она даже не знала об этом.

Конечно, её расследование зашло в тупик. Конечно, ей чего-то не хватало.

Потому что самые близкие люди скрыли от неё правду.

Поттер не мог не думать об этом, когда её начали преследовать. Он должен был подумать. Но он предпочёл закрыть глаза.

Потому что ему было удобно.

Потому что в глубине души ему было плевать на её боль.

Малфой молча развернулся и пошёл к выходу.

Распахнув дверь, он на мгновение обернулся.

И посмотрел на лучшего друга самой умной ведьмы своего поколения.

Может, она и не была такой уж умной, если выбрала его.

— Если она умрёт до того, как я её найду, — тихо сказал Малфой, — клянусь, Поттер, ты будешь следующим.

Расследование наконец сдвинулось с мёртвой точки.

Кто-то похитил Гермиону Грейнджер во время войны.

И Малфой знал, у кого могут быть ответы на его вопросы.

***

Азкабан встречал его запахом гнили и металла.

Дементоров здесь больше не было, но место всё равно давило, сковывало грудную клетку, заставляло молить только об одном — убраться отсюда как можно скорее.

Драко шагал вперёд, вцепившись в себя изнутри.

Не позволял месту забрать свою душу.

Он не был здесь много лет.

Не навещал отца с тех пор, как похоронил мать.

Нарцисса Малфой стала его первым делом.

Через два года после окончания войны она пропала.

Аврорат искал её несколько недель — лениво, формально.

Малфой не мог бездействовать.

Он сам прошерстил все магазины и улочки, по которым любила гулять Нарцисса. Допрашивал свидетелей, платил за наводки, выбивал правду. Не спал. Не ел. Шёл по ложным следам. Злился.

Нарцисса была его опорой.

Единственным островком нормальности во время войны.

Когда он лежал искалеченный после «уроков» тётушки, Нарцисса — чистокровная аристократка — сидела на коленях у его кровати, гладила его по голове и пела.

Она была важна.

Он не мог перестать искать.

И он нашёл.

Её пытал и убил один из тех, кем когда-то командовал Люциус Малфой.

И Драко навсегда остался тем, кто пришёл за ней слишком поздно.

Он не смог простить себя.

И не смог простить отца.

Охранник остановился у камеры.

— Десять минут, — бросил он, не глядя.

Драко коротко кивнул.

Дверь скрипнула.

Он вошёл.

Люциус сидел за столом.

Спина прямая, лицо бледное.

Словно тюремная роба на нём — всего лишь мантия.

А камера — его личные покои.

Когда их взгляды встретились, в груди Драко вспыхнула злость.

Но он задушил её.

Слишком поздно злиться.

— Драко, — холодно произнёс Люциус. — Как необычно видеть тебя здесь.

— Скучал по отцу?

— Я пришёл по делу, — сказал Малфой.

— Разумеется, — кивнул Люциус, кривя губы в усмешке. — Ты всегда был прагматиком. Особенно, когда речь шла о тех, кого ты не смог спасти.

Драко не дрогнул.

— Нужны имена, — ровно произнёс он. — Тех, кто похищал женщин во время войны.

Отец вскинул брови.

— Ты умеешь радовать неожиданными просьбами.

— Я спрошу ещё раз, — голос Драко был сухим, как потрескавшаяся земля. — Имена.

Пауза повисла между ними тяжело и густо.

Люциус выпрямился ещё сильнее.

— Зачем мне помогать тебе? — его надменность звучала абсурдно среди сырости каменных стен.

— Пропала девушка. Этого должно быть достаточно.

Люциус склонил голову набок.

— Спасёшь хоть сотню — матери это не вернёт. Её больше нет. Смирись.

Драко ударил ладонью по стене.

— Ты смирился слишком быстро! — прошипел он. — А теперь говори.

Люциус смотрел на него, как на капризного ребёнка.

Потом устало вздохнул.

— Нотт-старший. Лестрейндж. Трэверс. Первые двое гниют здесь вместе со мной. Трэверс... умер года два назад.

Он сделал паузу, и в его голосе промелькнула тень скуки.

— Ты гоняешься за тенью, сын. Остановись.

Драко медленно выдохнул, чувствуя, как пальцы на руках сжимаются до боли.

— Знаешь, — сказал он тихо, — я надеюсь, что стены Азкабана каждую ночь напоминают тебе, кого ты не спас. И как мало ты стоил, когда это было действительно важно.

Люциус поднял на него взгляд.

— Ты думаешь, что лучше меня?

Драко усмехнулся — коротко, сухо, горько.

— Нет. Но не быть тобой — уже достаточно.

За спиной хлопнула дверь.

— Время вышло, — сказал охранник.

Малфой ещё мгновение стоял, глядя на отца.

И отчётливо понял: больше их ничего не связывает.

***

Он пришёл хандрить в её дом. В дом, ставший за это время почти родным.

Конечно, позволить себе бездействие он не мог — но иногда нужно было дать себе несколько часов. Чтобы перевести дух. Чтобы снова собрать силы в кулак и идти дальше.

Как только получил имена, сразу заявился к Поттеру. Снова. И потребовал изучить дела по каждому. Тот пообещал заняться этим в ближайшее время.

Теперь Малфой лежал на диване, который был для него слишком коротким: ноги свисали на пол, рука под головой.

Он смотрел в потолок и думал.

Ему казалось, что он изучил Гермиону Грейнджер.

Её распорядок дня, привычки, любимые места.

Он сложил её жизнь из маленьких деталей. И не мог не восхищаться получившейся картиной.

Одно заставляло его хмуриться.

Её одиночество.

Почему она осталась совсем одна?

Он встал и снова прошёлся по дому.

Всё привычное. Любимое для неё.

Он знал, какие книги она перечитывала чаще.

Какие чашки использовала для чая, а какие — только для кофе.

Какие туфли стояли ближе к двери.

Но ответов всё равно не было.

И это давило.

Нервировало.

Он боялся не успеть.

Боялся снова оказаться на месте слишком поздно.

И ненавидел себя за то, что пока ничего не мог найти.

В дверь постучали.

— Заходи, Поттер, — крикнул он, даже не оборачиваясь. — Нашёл что-то?

— Есть зацепка, — коротко бросил тот.

Поттер вошёл и положил на обеденный стол папку.

— Дело Трэвиса. Смотри: в показаниях одного из свидетелей упоминается, что рядом с ним постоянно крутился какой-то паренёк. Очень похожий на него.

Драко хмыкнул.

— Думаешь, сын? Но я никогда не слышал, чтобы Трэвис был женат.

— И не был, — кивнул Поттер. — Но дети не всегда бывают законными.

Малфой скривил губы.

— Бастард.

— Полагаю, да.

— А по остальным? Что-то есть?

— Ничего. Нотт-старший и Лестрейндж сидят в Азкабане. Из наследников только Теодор, но, как я понимаю, его мы не рассматриваем.

Малфой кивнул и сжал пальцы в кулак.

— То есть, — медленно проговорил он, — ты думаешь, что её тогда, во время войны, похитил Трэвис... держал у себя... а его бастард всё это видел?

— Видел, — тихо подтвердил Поттер. — И, возможно, запоминал. Если верить датам в показаниях, парень был подростком. Сейчас ему примерно столько же, сколько и нам.

Малфой молча смотрел на папку.

Внутри что-то щёлкнуло.

Холодный узел напряжения сменился странным острым ощущением.

Он знал.

Он всегда знал, когда путь правильный.

И впервые за всё это время внутри него что-то тёплое, почти забытое, расправило крылья.

Надежда.