Следопыт

Имя на табличке сияло золотом в темноте коридора: Драко Люциус Малфой — Следопыт. Без лишних титулов. Без завуалированного «частный консультант». Просто — последний шанс для тех, кого уже перестали искать.

Драко толкнул дверь плечом, раздражённо потирая шею. Последнее дело вымотало его до предела: три дня в шотландских болотах, допрос четырёх упрямых эльфов и погоня за тенью, о которой забыли даже самые близкие. Только дочь, пять лет назад потерявшая отца, всё не сдавалась. Но итог предсказуем — волшебник мёртв. И так бывает часто. Малфой мечтал только о стакане огневиски, горячей ванне и двухнедельной тишине.

Вместо этого в кресле напротив его стола сидел Гарри Поттер.

Мечтать не вредно.

Драко закатил глаза, даже не пытаясь скрыть раздражения.

— Конечно. Только глава Аврората может вломиться сюда, сняв защитные чары и устроившись, как у себя дома. Мило. Чего пожаловал, Поттер?

Самый известный волшебник Британии выглядел ужасно. Синяки под глазами, мятая рубашка, сутулые плечи. Уставший и злой.

— Нужна помощь, — сказал он. Голос твёрдый, взгляд начальника. Привычка приказывать.

— Нет, — коротко бросил Малфой, сбрасывая промокший плащ. Он с шумом опустился в кресло, и посмотрел на Поттера. — Что ты не понял, когда я сказал тебе: никогда не обращаться ко мне?

— Гермиона пропала, — сказал Поттер. — Мы не можем её найти. Никто не может.

Малфой откинулся назад, медленно, почти лениво.

— Напомни мне... это ведь ты с позором вышвырнул мою заявку в Аврорат? Ты ведь тогда ясно дал понять, что с бывшими Пожирателями не работаешь?

Поттер не отводил взгляда.

— Ради Гермионы я буду работать хоть с самим дьяволом.

Драко смотрел на него долго, раздумывал.

— Что нужно от меня?

— Назови сумму.

Малфой фыркнул.

— Ой, Поттер. Засунь свои галеоны себе в зад. Рассказывай, что случилось.

Он не хотел впутываться. Не хотел снова сталкиваться с прошлым.

Но перед Гермионой у него был должок.

Когда-то он стоял в своём доме и смотрел, как её пытают. И не сделал ничего.

Теперь он мог поступить иначе.

И он поступит.

***

Драко стоял на пороге её небольшого двухэтажного дома. И никак не мог заставить себя войти.

Это всегда было самым трудным в его работе — знакомиться с пропавшим человеком. Заходить в пустой дом, где совсем недавно текла размеренная жизнь. И по крупицам собирать портрет — из загнутых уголков страниц, забытых на подоконнике очков, засохших цветов на тумбочке.

Но сейчас это был не просто какой-то незнакомец.

Это была Гермиона Грейнджер.

После войны прошло десять лет. Десять лет, за которые он видел её всего дважды.

Один раз — на своём суде. Она давала показания в его защиту. Это удивляло и даже оскорбляло самовлюблённого юнца. Он не поблагодарил. Хотя сейчас жалел об этом.

Другой — мимолётно, в Косом переулке. Она шла в своём шарфе, прижимая к себе книги, и не заметила его.

И всё.

А теперь он должен узнать:

Кем она была?

Кем стала?

Чего боялась?

О чём мечтала?

С кем смеялась?

О чём молчала?

Драко сделал последний вдох перед погружением в её мир, нажал на ручку и вошёл.

Пора было узнать, кем была Гермиона Грейнджер.

***

Дом был тихим и уютным. В нём не было идеального порядка, но с самого порога Малфою показалось: у каждого предмета здесь было своё место. Идеально подходящее. Всё лежало так, будто Гермиона просто вышла на минуту и вот-вот вернётся.

На вешалке висело несколько длинных шарфов. Один — потрёпанный, с распустившимися петлями — в цветах Гриффиндора. Очевидно, самый любимый.

На полке у двери — связка ключей. Два брелока: книжка и остроконечная шляпа. Конечно. Чтение и магия. Всё правильно.

Он прошёл вглубь дома. Её не было уже два месяца, но в воздухе оставался едва уловимый аромат чего-то пряного. Наверное, маггловские штучки. На столешнице — засохший базилик в горшке, банка варенья с надписью: «от твоей любимой мамы», и целая коллекция чая. Баночки всех форм и расцветок. Малфой даже не мог представить, что кто-то может настолько любить этот напиток.

В раковине стояла одна чашка — со следами губной помады.

Он открывал шкафчики. Специи, масла, кулинарные книги... Всё выглядело нетронутым.

Малфой усмехнулся: кто-то явно пытался привить Грейнджер любовь к кулинарии, но так и не вышло.

На обеденном столе лежала раскрытая книга — «Природа магии в эпоху нестабильности». Гермиона подчёркивала не просто мысли — она спорила с автором на полях.

«Глупость. Нет устойчивой формулы без контекста эмоций».

«Можно ли построить доказательство, если оно отрицает свободу воли?»

Малфой снова поймал себя на том, что улыбается. Ему было... любопытно. Она всегда вызывала интерес, и никто не стал бы отрицать, что она — особенная. Но сейчас, шаг за шагом, он собирал её по кусочкам — и понимал: он хотел узнать больше.

Гостиная. Интерьер простой, без вычурных деталей. Казалось, она не особенно переживала о сочетаемости цветов: светло-зелёный диван, розоватые шторы, яркие подушки с подсолнухами. И книги. Они были везде — на подоконниках, на столике, даже на подлокотнике кресла.

И всё это вместе — удивительно гармонично.

Он представил, как она опускается на диван, отодвигает книги, чтобы освободить место для кружки с гречишным чаем из своей коллекции, садится, поджав ноги, и открывает книгу. Домашний тёплый костюм, волосы собраны, из пучка торчит палочка, губа чуть закушена — как всегда, когда она сосредоточена.

Он поймал себя на мысли, что знал её. Достаточно, чтобы сейчас представить, как она откидывает с лица мешающую прядку.

Сколько часов он наблюдал за ней в библиотеке Хогвартса, пытаясь понять, как ей удаётся обходить его по баллам. Тогда он считал, что она жульничает. Что кто-то делает задания за неё. Он даже шпионил.

Сейчас это казалось абсурдным.

Малфой поднялся на второй этаж — осмотр книжных полок он оставил на потом. На это уйдёт не один час.

Наверху — две спальни. Гостевая была безликой, ничего интересного.

В её комнате он сразу прошёл в гардеробную.

С одной стороны — строгие брюки, блузки, мантии, пиджаки. Рабочая форма.

С другой — маггловская одежда: джинсы, свободные кофты, яркие платья.

Словно она жила две жизни. Он никогда не задумывался, насколько сложно совмещать маггловский и магический мир.

От чего тебе пришлось отказаться?

На пуфе стояла сумочка. Из неё торчал конверт: «Гермионе Грейнджер, служащей Отдела по защите магических существ».

Малфой нахмурился. Служащей? С её умом, с её хваткой — она могла бы быть главой отдела. Министром.

Он пытался вспомнить, что писали о ней в газетах. Но в памяти так ничего не всплыло.

Почему ты не стала строить карьеру, ведьмочка?

Он вытряхнул содержимое сумки. С пуфа скатилась палочка.

Плохой знак. Если с ней что-то случилось — она была безоружна.

Бумаги, пара свитков, пустой ежедневник. Он наложил все известные ему проявляющие чары — ни одного скрытого слова. Видимо, действительно новый.

Он продолжил осмотр. Нашёл флакончик духов: слива и мёд.

Значит, ты у нас сладкая девочка, Грейнджер?

На прикроватной тумбочке — пара книг. Внутри — закладки, заметки, ничего особенного.

В ящике — складной нож с инициалами Г.Г.

Чего ты боялась?

Мысль ударила, как проклятие. Самая умная ведьма своего поколения держала нож у кровати. Зачем?

В ванной — мази, зелья, бинты. И надпись на зеркале, её знакомым почерком:

«Ты делаешь всё, что можешь. И даже больше. Этого достаточно».

Что заставило тебя искать поддержку в собственном отражении, Грейнджер?

Малфой был заинтригован. И — раздражён.

Обычно в домах пропавших он находил зацепки сразу: порванную записку, неотправленное письмо, спрятанную колдографию.

А здесь — ничего.

Гермиона Грейнджер чувствовала, что в опасности.

Так почему не пошла к своему лучшему другу? К главе Аврората?

История не складывалась. И Малфой чувствовал, как время утекает сквозь пальцы.

С каждой минутой желание найти её — не ради Поттера, не ради славы, не ради долга — прорастало в нём всё глубже.

Потому что Гермиона Грейнджер заслужила вернуться домой. Заслужила снова улыбнуться своему отражению.

***

Малфой с неохотой взялся за книги. Разложил по категориям и методично просматривал одну за другой.

Читал её заметки на полях. Казалось, Гермиону интересовало абсолютно всё: целебные травы, астрономия, артефакты, теория трансфигурации, зелья.

Он старался не упустить ничего важного, но разбирать книги оказалось куда сложнее, чем он ожидал. Их было слишком много. И все — исписаны её почерком. Но ещё хуже было то, что они не давали ничего, кроме ощущения, что он тонет в чужом потоке сознания.

Когда он дошёл до секции по праву, то разделил её на две: права магических существ — очевидно, связано с работой. Но вот магическое правосудие... оно, похоже, касалось чего-то личного.

В книге о законах для несовершеннолетних волшебников он нашёл нечто неожиданное.

Листок, вложенный между страниц. Вверху — её рукой: «Драко Малфой».

А под ним — чёткая, сухая выкладка: все детали его дела. Старый пергамент. Пролистав несколько других книг, он заметил: она выделяла пункты, к которым потом обращалась в суде.

Она готовилась. Тщательно. Самостоятельно.

Она защищала его.

Драко застыл, чувствуя, как внутри что-то сдвинулось. Он не просил. Не ожидал этого. Тем более, от неё.

Он никогда не задумывался, зачем она это сделала — и вот ответ. В правом нижнем углу:

«Несправедливо» — подчеркнуто трижды. Восклицательный знак врезался в бумагу.

Малфой невольно улыбнулся, представляя, как она с силой вдавливала перо в пергамент, как хмурилась, сжимала губы, бесилась из-за того, что что-то в мире снова было не по её.

Не по справедливости.

Не по Грейнджеровски.

И от этого ему стало только хуже.

Он был в тупике.

Гермиона Грейнджер пропала. Поттер закрыл дело за неимением улик. Никто не искал её по-настоящему.

Кроме него.

А она... она когда-то потратила недели, может, месяцы, чтобы её враг, обидчик, просто скверный мальчишка не сгнил в Азкабане. И не сказала ему об этом ни слова. Не попросила ничего взамен. Просто сделала. Потому что так было правильно.

Он должен был найти хоть что-то.

Малфой стиснул челюсти, отложил пергамент и снова принялся перебирать книги.

***

Он ходил по дому в поисках... чего-то. Малфой знал все вариации обнаруживающих чар. Часть его работы заключалась именно в этом: находить отпечатки чужих ботинок или пальцев, потёртые обои в месте, где этого быть не должно, тайники — оставленные случайно или спрятанные намеренно. Почти каждый волшебник, которого он когда-либо искал, что-то скрывал.

Но дом Гермионы казался... слишком открытым.

Словно говорил: посмотри, вот как я живу. Я ничего не прячу. Видишь?

Малфой вздохнул. Это был уже четвёртый день, проведённый здесь, и он всё ещё топтался на месте.

По плану следующим шагом было пообщаться с её близкими — обычно он делал это только после того, как самостоятельно составлял портрет пропавшего. Чтобы не быть предвзятым. Чтобы не воспринимать волшебника глазами других.

Но мысль о разговорах с четой Поттеров, а потом и с Уизли, вызывала в нём лишь усталость и раздражение. Насколько он знал, Рон женился на одной из сестёр Патил. На какой — не помнил, да и не был уверен, знал ли вообще.

Он подошёл к книгам, всё ещё разложенным на полу. Столько дней — и ничего. Ни писем, ни колдографий, ни заклинаний, ни намёка на скрытые чары.

Он взмахнул палочкой. Книги медленно поднялись в воздух и начали располагаться на полках — в том порядке, в каком их расставила сама Гермиона.

Когда всё встало на свои места, он присмотрелся внимательнее. Категории, подкатегории. По темам, затем по алфавиту. Вполне в её духе.

Он просматривал полку за полкой. Всё было правильно. Пока не дошёл до книги, в которой и нашёл тот самый пергамент с её заметками по своему делу. Почему она оказалась в разделе детских сказок?

Рядом — книга с кричащим названием «Белый хорёк и заколдованная башня».

Серьёзно, Грейнджер?

Он протянул руку — книга не двигалась.

Не поддавалась. Ни вправо, ни влево, ни назад.

Он сделал единственное, что пришло на ум — толкнул её вперёд.

Лёгкий щелчок. Механизм сработал где-то внутри.

Малфой застыл. Осмотрелся.

Между шкафом и стеной был узкий просвет.

Он подошёл ближе, вложил пальцы в край, потянул — и открыл проход. Узкая лестница вела вниз.

Грейнджер, что ты скрывала?

Он не понимал, как такое возможно. Следов магии не было. Очевидно, механизм был маггловский. И активировался только физическим контактом.

Никакие поисковые заклинания бы не сработали.

Он шагал по лестнице медленно, аккуратно. Подсвечивал путь палочкой. Дышал ровно, считал шаги.

На нижней ступеньке остановился. Ничего не было видно.

Нащупал уже привычным жестом выключатель. Нажал.

Тусклая лампа, мигая, загорелась, отбрасывая на стены дрожащие тени.

И тогда Малфой замер.

Вся стена перед ним была увешана колдографиями. С ним.

Из газет. Новые, старые, размытые, чёткие. За много лет. Он всё ещё был представителем одной из самых влиятельных семей Британии, война ничего не изменила. Журналисты пытались создать сенсацию из его жизни. Безуспешно.

Вырезки. Репортажи о пропавших волшебниках и его участии в поисках.

Даже считать их он не пытался.

Потому что взгляд застыл на главном.

В центре стены, чуть выше уровня глаз, аккуратным, знакомым почерком было выведено:

«Найди меня»