01:48
Мы быстро вернулись в студию Трэвиса. Выйдя из машины, я почувствовала, как меня накрывает волна усталости. Физической и эмоциональной. Трэвис закрыл за нами дверь, и мы оба рухнули на диван. Тишина была спасительной.
— Мы сделали это, — прошептала я, и голос предательски дрогнул. — Он поверил мне. И Краул... он теперь знает.
Трэвис кивнул. — Да. И это главное. Теперь у нас есть не просто улики, а пострадавший, готовый давать показания. С этим мы можем идти в полицию. Но нам нужно действовать умно.
Он встал, включил небольшой чайник. — Ларез не дурак. Он ожидает, что ты вернешься в студию и будешь играть роль покорной жертвы. Если ты не появишься, он заподозрит неладное. И тогда может попытаться скрыть концы в воду, или, что хуже, начать действовать против твоих девочек.
Мой желудок сжался. — Мои девочки... я не могу позволить, чтобы им что-то угрожало.
— И не позволишь, — Трэвис поставил передо мной кружку с горячим чаем. — Поэтому план такой. Сегодня ты не идешь в студию. Ты «заболела». Сильное отравление, температура – что угодно, что не требует твоего физического присутствия, но объясняет твое отсутствие. Ты должна быть вне доступа, но не исчезнуть совсем. Это даст нам время.
— Сколько?
— Максимум день-два. Нам нужно подготовить все документы. Мы не просто придем в полицию. Мы свяжемся с нужным человеком. У меня есть один знакомый в прокуратуре, который не любит грязных игр. Он поможет нам оформить все так, чтобы делу дали ход. И чтобы Ларез не смог откупиться.
Мы обсуждали детали. Трэвис объяснил, что они с Краулом уже давно собирали досье на Лареза, зная о его нечистоплотных методах. Информация о сомнительных сделках с недвижимостью, о давлении на конкурентов, о сорванных контрактах – все это теперь можно было прикрепить к основному обвинению.
— Когда Краул будет готов дать показания, мы передадим запись и все наши доказательства. Он сможет подтвердить, что Ларез был его конкурентом, и что Ларез имел причины желать ему зла. А также описать детали аварии, которые он помнит, если есть что-то подозрительное.
Я думала о Крауле. Он был так бледен, так слаб. Сможет ли он? — Он справится, — словно прочитав мои мысли, сказал Трэвис. — Он сильный. И теперь он знает правду, а это дает силы. К тому же, мы теперь его сообщники. Он чувствует себя не одиноким.
Я почувствовала прилив тепла. Да, мы были сообщниками. Вместе мы были силой.
Утро сменилось днем. Я пыталась уснуть, но мысли не давали покоя. Трэвис занимался своими делами, что-то печатал на компьютере, иногда отвечал на звонки, говоря приглушенным голосом.
Около полудня мой телефон завибрировал. Звонила Стелла. — Тиша! Где ты? Что происходит? Ты не пришла на работу! Я звонила тебе... ты не отвечаешь. Я уже волнуюсь. Ларез спрашивал о тебе. Он очень злой!
Я быстро прикрыла трубку рукой. — Стелла, все в порядке. Я заболела. Очень сильно. Отравление. Не могу даже встать с кровати.
— Отравление? — в голосе Стеллы слышалось явное недоверие. — Ты же вчера была как огурчик! А Ларез... он такой странный. Он ходит по студии как тигр в клетке. Спрашивает всех, где ты. Говорит, что у тебя важные дела, но ты почему-то не появилась.
— Не обращай внимания. Он просто очень злой, потому что я не смогла выйти. Скажи ему, что я очень плохо себя чувствую и свяжусь с ним, как только станет лучше.
— Ладно... — Стелла явно была обеспокоена. — Но Тиша, ты в порядке? Ты же не...
— Все хорошо, Стелла. Правда. Просто очень плохо. Я позвоню тебе вечером.
Я сбросила вызов, чувствуя себя виноватой за то, что обманываю подругу. Но это было необходимо. — Ларез начал нервничать, — сказала я Трэвису. — Стелла сказала, что он злой и меня ищет.
— Ожидаемо, — кивнул Трэвис. — Он ждал, что ты будешь на поводке. Твое исчезновение выбило его из колеи. Это хорошо. Он будет совершать ошибки.
Однако его слова оказались пророческими быстрее, чем я ожидала. Вечером раздался звонок от Алексы, одной из моих девочек. Ее голос был полон паники. — Тиша! Студия! Что-то случилось!
— Что случилось, Алекса?! — я вскочила.
— Какой-то мужчина... он пришел. Сказал, что он от арендодателя. Что у нас просрочка по аренде и что они отключат свет и воду, если мы не заплатим прямо сейчас! Но я же знаю, мы заплатили! Ты же все оплачиваешь вовремя! И он начал угрожать! Сказал, что если ты не выйдешь на связь, то завтра нас вообще вышвырнут на улицу! Он сказал, что это распоряжение Лареза!
Моё сердце рухнуло. Ларез. Он не стал ждать. Он ударил по самому больному. — Алекса, успокойся! — я пыталась говорить спокойно, хотя внутри все кипело. — Никому не открывайте. Ничего не подписывайте. Я сейчас разберусь. Оставайтесь в студии, пока я не свяжусь с вами снова. И никому не говори, что я звонила. Скажи, что у меня до сих пор температура.
Я сбросила звонок и посмотрела на Трэвиса. — Он начал действовать. Он угрожает выгнать нас из студии. Сказал, что это распоряжение Лареза.
Лицо Трэвиса стало каменным. — Скотина. Я знал, что он будет давить. Это подтверждает, что он понял, что ты не испугалась. Или, по крайней мере, не так, как он ожидал.
— Что мне делать? Я не могу позволить ему уничтожить все, что я строила!
— Не паникуй, Тиша. Мы это предвидели. — Трэвис открыл ноутбук. — Сейчас я свяжусь с нашим человеком в прокуратуре. Эта его угроза, эта попытка рейдерского захвата – это еще одно доказательство его методов. Мы используем это против него.
Он набрал номер. — Да, Герт? Это Трэвис. У нас возникла срочная ситуация. Наш подопечный начал действовать. Угрожает вывести из строя студию моего... моей знакомой. Да, именно так, как мы и ожидали. Да, это Ларез. Нам нужно срочно подавать заявление. Сейчас.
Пока Трэвис говорил, я чувствовала, как во мне вновь вспыхивает ярость. Ларез думает, что он может сломать меня? Он может угрожать моим девочкам, моей студии? Он глубоко ошибается.
— Мы подадим заявление этой ночью, — сказал Трэвис, закончив разговор. — Прямо сейчас. Мой человек примет его и сразу же начнет предварительную проверку. Это даст нам официальное подтверждение угроз и снимет часть давления. И заблокирует его попытки с арендатором. Ларез будет ошеломлен, когда утром узнает, что на него уже возбуждено дело.
Он подошел ко мне, положил руку на плечо. — Тиша, это не просто игра теперь. Это война. Но ты не одна. У нас есть доказательства. Есть свидетель. И есть люди, которые помогут нам довести это до конца.
Я посмотрела на него. Мои глаза горели. — Хорошо. Тогда поехали.
Мы надели верхнюю одежду. Выходя из студии, я почувствовала, что передо мной стоит не просто ночь, а решающий бой. Бой за мою студию, за моих девочек, за Краула. И за справедливость.