Найти врага

— Нет, ты мне объясни: как такое вообще могло произойти?! Куда ты смотрел?!

Голос отчима доносится как через плотно прижатую к ушам подушку, и Джокер поначалу решает, что он в конце длинного коридора. Но стоит открыть глаза, как он видит Ворона почти впритык стоящим к кровати и матерящим Шрама на чём свет стоит. 

— Простите, Вениамин Сергеевич! Мне пацаны по поводу Ирки и её сестры позвонили, а медсестра не разрешила по телефону в палате говорить. Пришлось выйти. Кто ж знал, что так получится?

Слушая оправдания Витали, Джокер пытается сообразить, что вообще произошло и как он оказался опять в своей палате. И почему именно на подоконнике? В последнем воспоминании перед глазами размытая картинка и состояние как предобморочное — бывало такое, так что в курсе. Размышляя, как удалось телепортироваться и можно ли такое провернуть намеренно, медленно садится, держась за спину. 

— А вот это что-то новенькое, — усмехается он, прежде дискомфорта в астральном теле не ощущая. — И чё за нахер?

— Какая медсестра? — продолжает рычать Ворон, шагая от кровати до столика и обратно. — Не могла ему медсестра эту дрянь вколоть! Значит подослали кого-то. Что они там узнали? — прерывается он, выдыхая. 

— Соседи Ирку по фотке узнали, говорят, несколько дней у сестры жила. Вечером приходила, утром сваливала. Когда... Короче, я сразу Ганса с Ерёмой обратно по адресу послал проследить и выловить их. За эти дни они так и не появлялись, но пацаны ждут. 

Глядя в сторону, Воронов напряжённо ведёт головой. Гнев его вполне оправдан, но Джокеру очень не хочется, чтобы Шраму за это очень сильно влетело. А ему влетит, и Комолов в этом даже не сомневается. Особенно после сцены в кабинете, когда понял, насколько сильно отчим переживает. 

— Третье покушение за пять дней. — Он разводит руками, а Джокер перестаёт потирать ноющий копчик и смотрит так, будто надеется, что ослышался. Пять дней? Только ж недавно три было. — Кому-то очень хочется отправить Сашу на тот свет. Значит так, будете дежурить по двое. Глаз с него не спускать ни на минуту. Проверять каждого, кто заходит в палату, даже знакомых врачей. Разработка мышц, уколы, капельницы — следить за всем и всеми. Ещё один такой прокол, и ваша дружба ни тебя, ни остальных не спасёт — лично всех перестреляю!

Ощущая, как чувства и эмоции постепенно восполняются, Комолов вздрагивает как от дикого холода. 

— А вот это мне не нравится, — бормочет под нос и бросает взгляд на удаляющегося из палаты Ворона. — Надо быстрее с этим разобраться, а-то я с этими массажами рехнусь. 

Шрам, оставшись с Джокером один на один, выдыхает и падает на стул. Дышит прерывисто, носом шмыгает и, забравшись рукой в карман, достаёт телефон. Предполагая, что происходит с другом, Саша сползает с подоконника и быстро к нему подходит.

— Да не кисни ты, нормально всё будет. А если он застрелит тебя раньше, чем я очнусь, я за тебя потом отом... — Он собирается положить руку ему на плечо, несмотря на то, что Виталя всё равно ничего не почувствует и слова Джокера до него не дойдут, но та неожиданно опускается ниже, проходя через Шрама. — ... щу. Зашибись. 

За мыслью о том, что дело, кажется, куда хуже, чем он себе представлял, потому что призрачность его становится всё весомее, приходит более радостная — похоже, теперь он может проходить сквозь предметы и не полагаться на помощь других. Желая удостовериться, подходит к двери и медленно погружает в неё пальцы. Неоднозначное положение подтверждается, чем радует и пугает Комолова, потому что он вроде как умирать не особо и планирует, хоть и всегда готов. А тут всё будто намекает, что ситуация его всё печальнее и печальнее, и похороны не за горами. А значит нужно поторопиться и как можно скорее во всём разобраться. Оборачиваясь, смотрит на Виталю с грустью и вздыхает.

— Ты меня, конечно, не слышишь, но я всё же скажу. Даже если я сдохну, всё равно сделаю всё, чтобы Ворон ни тебя, ни пацанов не тронул. — И немного неуверенно добавляет: — Будем надеяться, что у меня это получится. 

Вылетает за дверь прежде, чем Шрам успевает набрать номер кого-то из парней, с кем теперь будет за ним следить. Направляясь в полицию, Джокер опасается ещё и того, что ухудшение состояния могло повлиять на их со Скворцовым странную связь, которую он в данных обстоятельствах терять совершенно не готов. Всё же Серёга единственный человек, с кем Комолов может хоть как-то взаимодействовать. И именно его Саша планирует использовать как гарантию подобия безопасности своих людей. Если ему придётся раскрыть Скворцову какой-то секрет, связанный с ним и Вороном, чтобы доказать, что опер не сумасшедший и действительно с ним разговаривал, — Джокер готов. 

Но как назло в кабинете оперативников только Коробицын и Окунев, которые Саше помочь ничем не могут. 

— И где искать его? — злится он, устраиваясь на стуле между столами. — Интересно, почему я не провалился на пол? Или под землю вообще? По какому принципу вообще выбираются детали мира, через которые призрак может пройти? — Ударившись в размышления, наклоняется и погружает руку в пол. — Или смотря чем проходить?

А потом одёргивает себя, мотая головой. Он здесь, чтобы с уголовным делом разобраться, а не с астральным телом. И с каждой секундой всё больше убеждается, что коматозный мозг всё же работает совершенно неправильно, позволяя думать не только о важных делах, но и отвлекаться на посторонние темы. А у него и так не очень много времени. 

— Что по наружке за квартирой Савельевой? — интересуется майор, радуя Джокера. 

Надо же, как удачно зашёл, хоть что-то в этой недожизни складывается. 

— Да ничего, Николай Степанович, — вздыхает Егор. 

— А вот ты меня совсем не радуешь, — бросает в его сторону Комолов. Окунев же продолжает:

— Люди Джокера там тоже сидят, выжидают. Мы с ними на связи, если что. Они всё-таки эту Ираиду лучше нас знают. — И добавляет как бы к слову: — Как он там?

— Надо же, — усмехается Джокер, — вызываю интерес даже полудохлым. Смерти моей ждёшь, да? Я так и знал. 

— Пока без изменений, — отвечает Коробицын и отвлекается от бумажек. — Доигрался мальчишка со своим бандитизмом, третий раз за неделю убить пытаются и всё безрезультатно. Везучий, конечно, но не бессмертный. Так ведь и реально помереть недолго. 

— Да уж. Странно, что его сейчас так активно убить пытаются, а не лет пять назад, когда особо борзым был и творил, что хотел. Думаю, тогда то причин больше было. 

— Потому что раньше на него смотрели в основном как на борзую малолетку. А сейчас он в криминальной фауне персона повесомее, чем тогда. Вот и смысл появился. 

— Согласен. Но это всё только, если его заказали реально из-за каких-то их бандитских разборок. А тут девушка и её сестра замешаны. Свидетели в один голос утверждают, что отношения у них были чуть ли не идеальные, а тут она взяла и испарилась в момент первого покушения. Ещё и потенциальный стрелок — родная сестра. Может всё-таки не такие уж и идеальные? На людях всё прекрасно, а дома не пойми что. Не выдержала и попросила сестру устранить парня-тирана. 

— Э! — Джокер возмущённо поворачивается к Окуневу. — Не надо мне тут! Я на неё даже голос ни разу не повысил. 

— И такое может быть, — пожимает плечами Коробицын, чем заслуживает недовольный взгляд Саши. 

— Не ожидал я от тебя такого, майор. 

Егор какое-то время задумчиво смотрит на экран компьютера, а затем неожиданно хмыкает с улыбкой, озадачив и Джокера, и Николая Степановича. 

— Ты чего? — интересуются они в один голос, уставившись на Окунева. 

— Извините, просто звучит как-то... Нет, от Джокера всего можно ожидать, но в таком я что-то сильно сомневаюсь. Я уж скорее поверю в то, что Татьяну Савельеву кто-то из бандитов нанял, чем в то, что он девушку до этого довёл. Чужую — да, но не свою. 

— Егорка, — широко и наигранно улыбается Джокер, — я тебя, конечно, почти люблю, но хрен ли ты такого хорошего обо мне мнения?

Майор вздыхает. 

— Версия твоя, ты и отрабатывай. 

Саша уже собирается хотя бы мысленно заступиться за Окунева, который моментально реабилитировался в его глазах, но тут в кабинет очень удачно возвращается Скворцов почти под ручку с Ариной Ильиничной. 

— О, — Джокер поднимается с насиженного места и потягивается, — ты то мне и нужен. 

— Николай Степанович, мы... — начинает было Серёга, но замолкает, уставившись прямо на Сашу. Тот же закатывает глаза и делает пару шагов вперёд. 

— Да-да, я тоже тебе рад. Поговорить надо. 

— Гордеева всё расскажет, — бормочет Скворцов, не отводя удивлённого и испуганного взгляда, — а я сейчас вернусь. В машине телефон оставил. 

И выходит из кабинета, в очередной раз забывая придержать для Джокера дверь. Которому это теперь в общем-то уже и не надо, но Серёга ж не в курсе. 

— Дожили, — вздыхает Комолов, — теперь я за ним бегать должен. Вселенная сбоит не по-детски. 

Выйдя в коридор, едва не теряет Скворцова в неожиданно образовавшейся на пути толпе. В его положении просочиться через преграду не составляет никакого труда, но лёгкое чувство неприязни всё же просыпается и усиливается, когда Джокер чисто случайно замечает в этом сборище Тельцова. Очень хочется его пнуть, но ни возможности, ни времени на одну попытку нет — Скворцов удаляется со скоростью жертвы, заметившей преследователя. И в какой-то степени всё логично, но Саша в догонялки играть не нанимался. Крикнув в спину:

— Куда ты так втопил, блять?!

Бросается следом, нагоняя только у выхода. Начать разговор удаётся только через несколько метров от машины в слепой для камер зоне. Остановившись, Серёга медленно поворачивается к нему лицом, и лишь сейчас Джокер понимает, что он его уже не только слышит. Натянуто усмехнувшись, произносит:

— Ты как будто привидение увидел. 

— Какого...

— Слушай, — Саша подходит чуть ближе, но Скворцов резко отшатывается назад, поэтому ему приходится остановиться. — Ладно, не нервничай. — Он выдыхает. — Я понимаю, что всё это выходит за... за всевозможные рамки. Понимаю, что ты в ужасе, потому что раньше с таким не сталкивался. Просто давай договоримся, что как только мы разберёмся с этим делом, я исчезну и больше никогда не появлюсь. 

Серёга медленно кивает, соглашаясь, и вроде как немного успокаивается. Джокеру же только этого и надо — лишь бы не шугался и работал нормально, а с остальным можно как-то "жить". Он уже собирается рассказать о том, что Ираида вместе с сестрой приходили к нему в больницу в день последнего покушения, как Скворцов вдруг вскидывается. 

— Погоди-ка, ты же имеешь ввиду, — он машет руками, — вот это своё состояние? Ты же не про смерть, да?

Удивление своё Саша изо всех сил старается не показывать.

— В этом случае "больше никогда" не сработает, — отвечает он, слегка растягивая слова, и продолжает уже нормально: — Так, давай по делу. В день последнего п...

— Нет, погоди, — перебивает его Скворцов, а Джокер один только взглядом пытается изобразить всё своё негодование по этому поводу, — ты чего себя раньше времени хоронишь? Три попытки убийства пережил и...

— И вот к чему это привело. — Показывая на себя, Саша качает головой. — В том, что ты меня видишь, и что я могу теперь беспрепятственно сквозь стены ходить, лично я вижу, что ситуация только ухудшается. Врачи молодцы, конечно, что в очередной раз меня спасли, но положительных перспектив я всё равно не наблюдаю. — И отмахивается от непривычно настроенного Серёги. — Нечего время на пустую болтовню тратить. Ирка с сестрой были у больницы в день последнего покушения. Судя по разговору, Ирка моей смерти не сильно хочет, а вот сестра её так и жаждет на могилке потоптаться. 

Скворцов опирается спиной на стену здания и скрещивает руки.

— То есть ко всем покушениям причастна Татьяна Савельева, — предполагает он, но Саша в этом с ним не совсем согласен.

— Они говорили о том, что я после второго не откинулся, о третьем речи не шло. Первые два раза меня точно хотела старшая убрать, а вот насчёт последнего сильно сомневаюсь.

— Думаешь, заказчик после двух неудач сменил исполнителя? — догадывается Скворцов. 

— Как вариант. — Джокер кивает. — И опять выбрал бабу. 

— Мы с Ариной опросили персонал и Шрама. Униформа, маска. Единственное, что у нас есть — приблизительный рост и телосложение. Хотя санитарка сказала, что у этой медсестры из-под рукава халата выглядывала часть татуировки. Но что там изображено — она не разглядела. По камерам тоже не особо понятно. 

Бродя из стороны в сторону, Комолов внимательно слушает и рисует картинки перед глазами, но пока образы никакие не складываются. Не из чего. Тату может стать для него самой важной зацепкой, потому он собирается посмотреть записи. Непроизвольно протягивает руку к Скворцову и подталкивает вперёд, намереваясь вернуться в отдел. Серёга же резко дёргается и отскакивает, смотря на него с неподдельным удивлением. Сам же Джокер даже не сразу понимает, что произошло.  

— Ты как это сделал?! — выдыхает опер, потирая предплечье. 

— Не знаю, — отстранённо отвечает Саша, рассматривая свою руку, зависшую в воздухе.

— Ледяной до ужаса. 

— Ну, — Джокер старается сделать вид, что ничего особенного не произошло, хотя уже поздно, — я ж всё-таки почти труп. 

— Завязывай уже, — недовольно бурчит Скворцов, — не помрёшь ты. — И вздрагивает. — От одного вида мурашки, а тут ещё и руки холодные. 

— Ты смерти что ли моей не хочешь? — усмехается Саша. — О, кстати. Ворон тут моих пацанов решил перестрелять, если они проворонят очередную попытку моего умерщвления, а они как бы не виноваты. Если уж он решит воплотить угрозы в жизнь, ты ему мои последние слова передай: не хочу, скажи, им такой участи, пусть помилует, а-то я его с того света достану. 

Хмыкнув, Серёга на долю секунды поворачивает в его сторону голову. 

— И как ты это представляешь вообще? Не могу ж я заявиться к нему и сказать, что вижу твой... дух. Он меня либо пристрелит, либо сплавит в психушку. 

Саша поджимает губы в подобие улыбки, печально глядя на здание РОВД. По дороге сюда он обдумал, что в такой ситуации следует сообщить Ворону, чтобы он поверил в слова Скворцова и ничего ему не сделал.

— Скажи ему, что бутылку Леро Фэн Буа разбил не Валерик.