Глава 11
Утром я встречаю на кухне Ди. Она, сгорбившись, сидит за ноутбуком и хмурится. Даже не смотрит на меня, пока я, стараясь не напрягать руки, варю себе кофе. Это обида? Злость? Что-то ещё? Ди сама даёт мне подсказку. Стоит мне сесть за стол, она поднимает взгляд от экрана и шепчет:
— Я знаю, что Родя рассказал тебе про нашу свадьбу.
Конечно, он поделился нашей тайной со своей будущей жёнушкой. И всё же, он мой брат. Поэтому я его спасаю:
— Он не говорил. Я сама узнала, случайно, — о подробностях вскрытия чужой почты я молчу. — И всё нормально. Я же его сестра.
— Троюродная, — она улыбается мне.
Тон, которым это сказано, не вызывает желания улыбнуться в ответ.
— И что теперь? — я перехожу в нападение.
Может, она хочет сказать какую-то гадость? Может, это она перерезала мне вены, а сейчас сидит и смотрит на бинты, любуясь делом рук своих или злясь, что я выжила? Но Ди отводит взгляд, стучит пальцем по столу, вздыхает. Я успеваю сделать ещё пару глотков кофе, когда она наконец решается:
— Ну мы решили, пора объявить о свадьбе. Хотим позвать в гости друзей, моих родителей...
— Ну и хорошо.
— Но мне нужна твоя помощь. С готовкой.
Я не могу удержаться от того, чтобы поднять забинтованные руки и драматично спросить:
— И как ты это себе представляешь?
— Нет, не в том смысле. Мне нужны рецепты. Например, торт или те маленькие пирожки... Я бы поискала в сети, но Родя хочет те самые.
Я улыбаюсь в кружку. Бабушка сорок лет проработала поварихой. Она даже была шефиней ресторана — женщина, в то время, удивительно. На её рецепты западают почти все, кто обедает у нас в доме.
— Тетрадь с рецептами в комнате бабушки. Но у меня нет ключей. Вы их спрятали.
Даша закатывает глаза.
— Жди здесь!
Она уходит, а я обращаюсь в слух. Сейчас она выдаст мне место, где лежат ключи. Главное — внимательность. Скрип половицы, шум её шагов, щелчок замка, всё может стать подсказкой. Но Даша почти сразу возвращается назад с сумочкой в руках, откуда и достаёт связку ключей.
— Ты носишь их с собой? — упавшим голосом спрашиваю я.
— А ты как думала? Что мы оставили их в доме, где ты их найдёшь? Ну ладно, какой из этих от той комнаты?
Мне остаётся указать нужный ключ и пойти за ней наверх.
Если ключей нет дома, я пропала.
Замок немного заедает. Ди долго возится с тяжёлой связкой, ругаясь себе под нос.
— Зачем вам так много ключей? — спрашивает она. — В ящике от каждой комнаты штуки по три было.
— Мы их постоянно теряем, находим, снова теряем. А сделать несколько копий легче, чем каждый раз менять замок, — говорю я.
— Точно ненормальная семейка.
— А ты скоро станешь одной из нас.
Отдаю ей бабушкину тетрадь. На полу около двери стоит коробка со сломанной кофеваркой. Совсем забыла отвезти её в сервис, а остальные тем более забыли. Что будет с домом, когда я вернусь на учёбу? Всё же развалится!
Пытаюсь поднять коробку. Плохая идея — руки награждают меня острой болью. Ди соглашается помочь, уносит её в прихожую и оставляет у двери, на виду. А ещё она запирает замок и прячет ключи в сумочку, подозрительно покосившись на меня.
Я могла бы снова провести большую часть дня за чтением, но есть и другие дела. Время проверять алиби, и начать я собираюсь с Риммы. Одеваюсь, снова выбирая вещи, которые закрывают порезанные руки. А потом стучусь к Филу и говорю, что иду прогуляться.
— Да, конечно, — бросает он, не отрываясь от монитора.
Я могла с тем же успехом сказать, что улетаю в космос.
***
Меня хотя бы не лишили ключей от входной двери. Вскочив в автобус, отправляюсь в короткое путешествие до аптеки, в которой работает Римма. Сегодня не её смена, сестра уехала на свои курсы, поэтому мы не рискуем столкнуться. Я надеюсь быстро узнать, была ли она на работе в тот день, и когда уехала. А потом вернуться домой, пока никто не заметил, что меня нет, и не стал задавать всякие вопросы
Сидя в автобусе, я смотрю в окно и повторяю про себя: только бы у Риммы не было времени резать мне вены. Только бы она оказалась невиновной.
В последний раз я была в этой аптеке почти год назад, когда Римма туда устроилась. Я не знаю никого из фармацевтов, у меня даже нет плана: захожу внутрь, дожидаюсь момента, когда очередь у одного из окошек рассосётся и девушка в белой медицинской маске и ярко-голубых перчатках посмотрит на меня.
— Чем я могу вам помочь?
— Добрый день... Мне нужно кое-что узнать.
В мастерской с ключами и антикварном это сработало. Но аптекарша перебивает меня:
— Вам нужна консультация?
— Нет, не совсем, — как ни формулируй, этот разговор кажется странным. — У меня вопрос об одной из ваших коллег.
Из-за этой маски я совсем не могу понять выражение её лица.
— Какие-то проблемы?
— Нет, просто, работала ли она...
— Вы хотите вернуть лекарство?
Я осекаюсь.
— Что?
— Некоторые препараты не подлежат...
У меня возникает чувство, что под маской и перчатками спрятался робот.
— Нет, я...
— И, в любом случае, нужен чек. Вы сохранили чек?
— Простите! — спешу сбежать за стеклянную дверь. Этот глоток свежего воздуха был мне очень-очень нужен.
Перед следующим подходом я жду, сидя на лавочке напротив, пока аптека заполнится людьми. А потом встаю в очередь к другому окошку. Здесь меня встречает ещё одна девушка в перчатках — но уже без маски. Волосы забраны в аккуратный пучок, на лице лёгкая улыбка.
— Чем я могу вам помочь?
Я немного набираюсь уверенности в себе.
— Мне нужно спросить. Вы ведь знаете Римму?
Она кивает.
— Она была на работе днём, четырнадцатого числа, несколько недель назад? Или уезжала домой?
Улыбка меняется, становясь натянутой.
— А вам зачем?
— Ну... — не рассказывать же правду. — Это личное. Но это очень важно, правда!
И улыбка исчезает совсем.
— Боюсь, я не могу об этом говорить. Вы же понимаете?
А я ещё ожидала, что это будет быстро и просто.
— Да. Простите.
Автобус везёт меня домой. Заняв одиночное сиденье в углу, я смотрю в окно и подвожу неутешительный счёт
Призрак: 3
Радмила: 0.
***
Вечером я брожу по дому, незаметно наблюдая за семейством. Вот Родя и Ди — щебечут в библиотеке. У Ди в руках быстро двигаются спицы. Вот мама дремлет в кресле перед включённым телевизором. Я представляю, что бы они сказали, узнав всё. Возомнила себя частным детективом? Решила, тебе всё по плечу? Призрак, затаившийся в доме, должно быть, смеётся, наблюдая за моими тщетными попытками.
Когда начинается какой-то громкий рекламный ролик, мама вздрагивает, поднимает голову. Щелкает пультом и говорит:
— Пойду ка я спать.
Как приятно видеть, что она может уснуть без снотворных. Жаль, я не могу никому это рассказать. Например, Альбину, который подкрался сзади и протягивает мне чашку какао.
— Как твоя перевязка?
— Неплохо, — я провожаю маму взглядом. — Только руки ещё болят. Это ведь надолго?
— Да. Хотел бы я тебе помочь, но...
Нас прерывает вскрик. Это мамин голос. О боги, я же просила Руслана никому не показываться, зачем, зачем он это сделал?! Но когда мы с Альбином, запыхавшиеся, оказываемся у маминой комнаты — там нет призрака. На лице у неё не ужас, а ярость. А на полу лежит раздавленный таракан.
— Опять эти твари переползли от соседей! — и куда пропала её добрая сонливость. — Придётся травить весь дом!
Альбин за спиной хихикает. А я думаю — как же хорошо, что Призраком была не мама.
Она бы точно довела дело до конца.
Кофеварка стоит в прихожей до субботы, пока её не замечает Альбин. Всё остальное семейство старательно проходит мимо, делая вид, что рядом ничего нет, а он зовёт меня и говорит:
— Я, конечно, не из вашей кофейной братии, но её давно пора отвезти в мастерскую. Поедешь со мной?
— Ты что, не найдёшь дорогу?
— А ты не хочешь прогуляться?
Я сомневаюсь. Сомневаюсь слишком долго, на лице Альбина появляется подозрительное выражение. Но что бы я не думала о его любви к подглядыванию и странным фото, он так старался помочь мне после всего этого. И я отвечаю:
— Давай.
В сторону сервиса мы едем на трамвае. У Альбина на шее небольшой фотоаппарат, руками он обнимает коробку с кофеваркой. Мне не дают покоя его шрамы. Неужели, пережив это, он мог бы сделать такое со мной?
— Как на учёбе? — самый банальный вопрос слетает у меня с губ. Но Альбин рад поделиться.
— Я сдал пару экзаменов автоматом! На сессию всего два осталось. А ещё я таки сдал зачёт по физиологии.
— О, поздравляю!
— Да, было адски сложно. Сложнее, чем все экзамены. Представляешь, три вопроса в билете, ещё пара дополнительных, и то он не хотел мне ставить, — Альбин переводит дух, а я спрашиваю:
— Что раньше не рассказал? Это же здорово!
На секунду он осекается.
— Это было в тот самый день. Понимаешь?
Понимаю. Теперь в моей жизни будет «тот самый день», чтоб его.
— Ничего, всё нормально, — звучит глупо. — Родя тоже сдал?
— Да, только он пошёл с следующей группой. Они сдавали последними. Сидели в коридоре и расспрашивали всех, кто выходил, какие вопросы были.
— Хорошая тактика!
Мы улыбаемся друг другу. И начинаем говорить и говорить. Альбин рассказывает о практике в универе и новых фото. Сдав кофеварку в ремонт, мы идём домой пешком. По парковым дорожкам, оживлённым проспектам и тихим улочкам. Альбин фотографирует всё вокруг. Я всё ещё думаю, что это он ударил меня по голове и утащил конверт со своими постыдными фото. Но, глядя на бинты, выглядывающие из-под рукавов, решаю, что бывают вещи и похуже.
Хотя мог бы и просто попросить.
***
Дома я вычёркиваю Альбина и Родю из списка. Если они весь день сидели на зачёте, точно не могли убить меня. Едва успеваю спрятать листок в карман, когда мама появляется на кухне с запечатанной коробкой без опознавательных знаков. Она так аккуратно ставит её на стол, будто это бомба; я не сдерживаю любопытство:
— Что это?
— Ядовитые бомбочки, от тараканов.
Не могу сдержать смешок. Мама вскрывает коробку и говорит с упрёком:
— Ничего смешного, это очень опасные штуки! Но зато гарантированно справятся со всеми тараканами в доме.
Я заглядываю внутрь. Бомбочки — чёрные шары размером с мандарин. Из каждой торчит короткий фитиль. Они противно пахнут чем-то химическим, я чихаю, ищу салфетку, а на кухне появляется остальное семейство. Все по очереди заглядывают в коробку, Родя восхищённо присвистывает и спрашивает:
— Мы устроим войну? А тараканам оружие дадут? А то нечестно.
— Нет, нет, нет. Нужно разложить их по дому, поджечь и уйти на несколько часов. А потом обязательно проветрить всё, — мама взмахами рук отгоняет всех от коробки.
Не сговариваясь, мы смотрим на Фила. Он поправляет очки.
— Я могу посидеть на чердаке?
— Нет, его тоже нужно протравить.
— А если я запрусь в своей комнате и заткну щель под дверью?
— Нет, — мама захлопывает коробку. — Ты ведь понимаешь, что это яд?
Судя по лицу Фила, понимание не очень-то помогает.
— Тогда... ну...
Я тщетно пытаюсь придумать, как ему помочь.
— Тогда я поеду в свою старую квартиру и пересижу там.
Нет, больше не думаю. Мысли моментально переключаются на другое.
Я помогаю маме разложить бомбы по дому. Мы пока не поджигаем их, только выбираем подходящие места.
— Смотри, чтобы они были заметны. Не прячь, не закрывай ничем, — указывает мама.
— Но почему?
— Мы же не хотим, чтобы кто-то забыл про неё и отравился?
Я послушно минирую все углы, на которые она показывает, и думаю. У Фила есть ещё одна квартира. Там он жил до того, как познакомился с мамой Руслана и переехал к нам. Я обыскала его комнату, архив и даже ноутбук в поисках улик и подсказок. Но, может, они спрятаны в той самой квартире?
Надо бы подумать, как туда попасть, думаю я, неторопливо продвигаясь за мамой по коридорам. А потом нас отвлекает звук удара и вскрик Альбина. Кажется, он споткнулся о бомбу.
Хорошо, что мы не стали раскладывать их на лестнице.
Запершись в комнате, я снова звоню медиумше и успеваю три раза обойти спальню по периметру, прежде чем она отвечает:
— Добрый вечер! — низкий, загадочный голос наконец раздаётся в трубке.
— Это я.
— О, привет! — тон сразу меняется. — Ты в порядке?
— Да, вроде, — пока я сама не уверена. — Ты всё узнала?
— Да! Хочешь встретиться завтра и поговорить?
— Конечно! Я... — кто-то дёргает ручку, а потом начинает барабанить в дверь. — Секунду.
Отодвигаю задвижку и встречаюсь взглядом с мамой. Она опускает взгляд на бинты, и я снова замечаю то самое, испуганное выражение лица. Её голос, он тоже наполнен страхом:
— Почему ты заперлась?! Всё в порядке?
— Да, конечно. Я... да просто так.
— Пожалуйста, больше так меня не пугай, — вздыхает она.
Киваю, ожидая какого-то продолжения разговора, но мама уходит к лестнице. Интересно, часто она так стучится ко мне? Проверяет, чем я занята?
Жива ли я вообще?
— Эй, — раздаётся из телефона. — Ты здесь?
— Да, прости.
— Так всё точно в порядке?
— И да, и нет. Расскажу завтра.
Мы договариваемся о встрече. Так мне есть чем занять время, пока ядовитые бомбы будут гореть в доме.
Ночью я долго не могу заснуть, потому что смотрю на дверь. Я всё же заперла её перед сном и спрятала ключ под подушку. Но какой в этом смысл, если у Призрака есть дубликат? Она или он может беспрепятственно зайти, пока я сплю. И сделать всё, что угодно.
Когда я всё же засыпаю, мне снятся ножи, и пожары, и взрывы бомб.
***
Утром мы все собираемся вокруг Фила. Мама обещает отвезти его в квартиру, Римма приносит таблетки, Альбин делится своим успокаивающим чаем. Даже Ди высказывает сочувствие. Наконец Фил говорит, что готов выйти на улицу. Мы обступаем его, спереди, с боков, со спины: будто пытаемся спасти от всех ужасов этого мира.
От двери до маминой машины не больше десятка шагов. Но мы преодолеваем это расстояние целую вечность. Фил идёт медленно, глядя себе под ноги. Его рука сжалась на сумке с ноутбуком так сильно, что костяшки побелели.
Когда за ним закрывается дверь машины, у всех вырывается облегчённый вздох. Мама поднимает стёкла — но Фил всё ещё нервничает. Я вижу, как он сидит с закрытыми глазами и тяжело дышит через рот. Сложно поверить, что он мог бы убить меня.
С другой стороны, все покушения случались в доме.
Родя надевает противогаз, достаёт из кармана зажигалку, и уходит в дом, поджигать бомбочки. Мы все собрались на крыльце и ждём.
— А где полчища тараканов, с криками бегущие из дома? — нарушает тишину Альбин.
— А может, поедем уже, — раздаётся слабый голос Фила. Никогда не слышала его таким.
Мама прощается и торопится увезти Фила. Родя выходит на крыльцо, стягивает противогаз и тут же удостаивается поцелуя в щёку от Ди. Римма закатывает глаза. Всё кажется таким нормальным, если бы не боль в моих руках.
Время до встречи я коротаю в кафе около университета естественных наук. Они говорятся к приёму абитуриентов, около здания стоит палатка с множеством брошюр о факультетах и поступлении. Покончив с кофе, я подхожу туда, бросаю несколько штук в сумку.
Нелегко проучившись пару курсов начинать всё заново. Но я сама виновата, что так всё испортила.
В полдень мы встречаемся с медиумшей. Она покрасила волосы, скрыв тёмные корни, и теперь чем-то смахивает на Альбина. Рукава толстовки закатаны, я снова вижу яркие татуировки. Её улыбка тоже такая яркая. Не слушая отказов, медиумша угощает меня обедом.
— У меня сейчас наплыв клиентов и призраков. Хочу поделиться с кем-то радостью. Такое чувство, что духи активизировались. Наверное, из-за Солнцестояния, оно уже близко.
Я жду, пока она договорит. Хотя мне хочется, очень хочется быстрее спросить:
— Так что с Дашей? Ты посмотрела её график?
— О, немного лучше! — она сияет. — Я посмотрела записи с камер наблюдения. Она весь день сидела за своим столом, а на обеде была в комнатке для отдыха.
Даже не знаю, рада я или нет.
— Ты думала, это она сделала? — медиумша показывает на мои бинты.
— Теперь уже нет.
Улыбка тускнеет. Медиумша размешивает сахар в чае. Откладывает ложечку. Вытирает пальцы салфеткой. И всё это время смотрит куда-то в пустоту над моим плечом. Может, она увидела призрак моего брата? Может, он снова хочет передать то-то важное? Но медиумша наконец встречается со мной взглядом и тихо говорит:
— Наверное, не стоит мне это рассказывать, но Даше вы не нравитесь.
— Что?
— Слушай, я не люблю сплетни, — она снова начинает возиться с салфеткой. — Но я работаю администраторкой и постоянно слышу всякое.
— Говори уже!
— Вы ей не нравитесь. Она всем рассказывает, что не хочет жить с семьёй парня. Ей хочется взять Родиона под мышку и съехать от вас.
Я усмехаюсь.
— Родя никогда на это не согласится. Это его дом. То есть, наш. Это семья.
Она пожимает плечами и роняет на стол комок салфетки.
— Возможно. Я не в курсе, просто рассказываю.
Больше о Ди мы не говорим.
Я еду на вторую перевязку. На этот раз очередь у кабинета намного меньше, я могу сесть на стульчик, ожидая, пока не выкрикнут мою фамилию. Снова задерживаю дыхание, пока руки мажут чем-то холодным и заматывают бинтами. Шрамы выглядят немного лучше. Но кто бы это ни сделал, следы останутся на мне навсегда.
Новые бинты непривычно тугие. Я возвращаюсь домой как раз к тому моменту, когда Альбин — тоже в респираторе — выносит из дома целую коробку использованных бомб. Мы открываем все окна, даже маленькое в подвале. Фил, которого привезла назад мама, забивается в свою комнату и запирает дверь.
Почему ему можно, а мне нельзя?
Натянув свитера — вечер выдался холодным; из-за открытых окон по дому гуляет сквозняк — семейство расходится по дому. Я поднимаюсь на чердак. Углы поглотила темнота, только у окна мягко горит настольная лампа. Альбин, сгорбившись, сидит за столом и что-то пишет, наверное, готовится к экзаменам. Услышав шаги, он оборачивается, но я машу рукой.
— Мне просто нужно покопаться в коробках. Я не буду мешать.
Он кивает и спрашивает:
— Нужна помощь?
— Нет, спасибо.
Через три коробки и десяток чихов от скопившейся пыли, я нахожу конверт с адресом. Само письмо — ничего интересного, что-то от налоговой — но адрес, напечатанный на конверте, вот, что нужно. Квартира Фила, она на другом конце города. Далековато.
Адрес, это только половина. Я не могу осмотреть квартиру в поисках доказательств, если не найду ключи. Такое чувство, что я только и делаю, что ищу ключи — от двери Руслана, всех комнат в доме, квартиры Фила.
Я принюхиваюсь. У Альбина на чердаке всё ещё пованивает этими бомбами. Хотя окна открыты настежь, впуская холодный воздух.
— Ты точно собрал все бомбы?
— Да, конечно!
Ещё раз принюхиваюсь. Принюхиваюсь внимательнее. Да, вонью всё ещё тянет, но откуда-то снизу. А ещё оттуда слышно покашливание. Не переставая глубоко втягивать воздух, я спускаюсь по ступенькам. Альбин откладывает ручку и следует за мной.
На втором этаже нет никого, кроме Ди. Она сидит в своём любимом кресле в библиотеке и увлечённо вяжет что-то ажурное, временами кашляя. Я не успеваю следить за тем, как мелькают спицы, но это и неважно. Запах ощущается сильнее. Ди, беззвучно считающая петли, окружена невидимым облаком вони.
Орехи в её еде.
Теперь это.
— Встань, — говорю я.
— А? Что? — она даже голову не поднимает, будто меня тут нет. Спицы всё ещё двигаются.
— Встань.
— Ну дай я хотя бы ряд довяжу!
Понимая, что это бесполезно, я сама опускаюсь на колени и заглядываю под её кресло. И почему, почему я не догадалась задержать дыхание?
К горлу подступает тошнота. Я отстраняюсь, бьюсь затылком о коленку Ди и не могу сдержаться. К счастью, я успеваю добежать до открытой ванной и избавиться от ужина там. Слышатся шаги — кто-то поднимается по лестнице. Ди вскрикивает. А потом шагов становится больше.
Когда я выхожу из ванной, семейство — кроме Фила — собралось вокруг кресла. То есть вокруг бомбочки, которая лежит на полу. Фитиль уже не дымится, но на меня всё равно снова накатывает тошнота.
— Как?! — Ди кричит, пальцы впились в вязание. — Как она там оказалась!? Ты говорил, что собрал всё! — она тычет пальцем в Альбина.
Тот пожимает плечами.
— Мне сказали, они просто лежат на виду.
— Так какого чёрта одна из них здесь?!
— Наверное, закатилась, — шепчет мама.
— Что?!
— Тише, — Родя пытается обнять Ди, но она отмахивается и снова кашляет.
— Знаешь, что? — она швыряет вязание в отравленное кресло. — Я ухожу!
Я думаю, она говорит о своей комнате. Но Ди спускается по лестнице.
Хватает сумочку и плащ.
И хлопает дверью.
Римма удивлённо охает; мама и Родион переглядываются, а я... я всё ещё рассматриваю бомбочку.
Ночью я снова не могу заснуть — лежу и смотрю в потолок, пытаясь выстроить в голове логическую цепочку. Не верю, что бомба могла просто закатиться и медленно тлеть под любимым креслом Ди, в котором та вяжет почти каждый день. Разве что призрак её пнул.
Кто мог так захотеть убить Ди?
И я вспоминаю о Римме, которая ни слова не сказала, когда мы говорили о бомбе. Римме, швыряющей в Ди тарелкой и тянущейся к ножу. Римме, которая говорила «это плохая идея», про отношения Роди и Ди, про её переезд к нам, про всё... И алиби её я так и не проверила.
Эта идея мне не нравится. Но, не могу возразить, выглядит она логично.
Я переворачиваюсь на другой бок. Римма, Римма... Если это ты, то почему ты превратилась в Призрака, несущего смерть? Что тебе сделал Руслан? Что тебе сделала я? И почему ты не дала мне умереть?
Неужели ты не смогла меня убить, Римма? Или ты вызвала скорую, надеясь, что они не успеют, а я умру в машине или больнице?
Снова переворачиваюсь на спину. Теперь перед глазами маячит белое пятно потолка. Римма ведь фармацевтка, она могла достать снотворное. Но тогда, получается, мамино снотворное тут не при чём? Откуда взялся пузырёк в кладовке Ди? Хотя, Римма могла подложить его, она ведь терпеть Ди не может. Неплохая попытка сделать Дашу подозреваемой.
Я закрываю глаза и пытаюсь выстроить всё в одну цепочку, когда слышу шаги. Кто-то спускается по лестнице вниз. Это может быть Призрак, вооружённый чем-то острым или ядовитым. Мне стоило бы бояться, но пора сорвать с него все покровы. Поэтому я откидываю одеяло и крадусь следом.
Шаги ведут в сторону кухни. Темнота мне не помеха — добираюсь вниз ни разу не споткнувшись или ударившись, и вижу тёмную фигуру за столом. Может, кому-то захотелось перекусить? Но нет, он сидит, уронив голову на руки. Услышав меня, резко поднимает глаза — и мы встречаемся взглядами с Родей.
— Тоже не можешь уснуть? — говорит брат.
— Нет.
Я сажусь на стул напротив — бывшее место Руслана. Сейчас мы сами похожи на призраков, грустящих в темноте.
Родя говорит:
— Даша звонила. Она решила отложить объявление о нашей свадьбе. И, возможно, само свадьбу.
— Что?
— Ты всё поняла, — усмехается он. — Вечеринки не будет.
Я пытаюсь уложить в голове и это.
— Римма будет жутко довольна, — добавляет братец, и мысли цепляются за это.
— Римма? При чём тут она?
— Ты же понимаешь? Они совсем не ладили. Но знаешь, не в этом дело.
— А в чём?
Родя протягивает мне ладонь — через стол. Мы держимся за руки, как в детстве.
— Римма хочет съехать, ты знаешь? Даша тоже хочет съехать. Говорит, что не может жить здесь, даже со мной.
— А ты?
Я уже знаю ответ.
— Я не могу. Это мой дом. Моё место. Я бы позавидовал Римме, что она может оторваться и улететь, но не могу, я люблю его.
— Дело ведь не в этом...
— И в этом тоже, — он улыбается. — Прости, сестрёнка, я совсем тебя загрузил.
— Ничего, — я не знаю, как помочь расстроенному, усталому брату. Как отвлечь его. Поэтому говорю первое, что пришло в голову.
— Не знаешь, где Фил держит ключи от своей квартиры?
— Ключи? Тебе зачем?
— Нужно.
Он хмурится, но хотя бы не читает мне нотацию снова.
— Я подумаю.
А потом добавляет:
— Пошли спать.
Мы поднимаемся по лестнице. Родя первым заходит в свою опустевшую комнату. Если призрак сегодня в доме, он решает не показываться.