Глава 12
Утром брат выглядит таким же потерянным. А я снова вижу призрака. Он ждёт у двери моей комнаты, идёт за мной к лестнице, но растворяется по пути вниз и никому не попадается на глаза. Римма вертится у плиты, на столе — остатки завтрака.
— Все уже ушли, — бросает она. — Я оставила тебе яичницу и какао. С корицей, как ты любишь. Пей быстрее, пока не остыло.
— Спасибо.
Я устраиваюсь за столом, а Римма ставит передо мной чашку.
— Потом попросишь Фила помыть посуду.
— Ты на курсы или на работу?
— На курсы!
Она подкрашивает губы, глядя в зеркало в прихожей. Разыскивая что-то в сумке, вываливает на стол все вещи: ключи, упаковку салфеток, ежедневник в ярко-оранжевой обложке. Я смотрю на него. Римма ещё в школе жаловалась на забывчивость, пока не начала записывать всё в ежедневник. С тех пор она каждый год заводит новый. Этот я подарила ей, минут десять выбирала между оранжевой и изумрудно-зелёной обложкой.
Алиби сестры — или его отсутствие — можно поискать там. Но не успеваю я даже подумать о том, чтобы полистать странички, она бросает ежедневник в сумку и хлопает дверью.
Теперь у меня есть новая цель.
На столе остывают яичница и какао. Пора бы взяться за завтрак, но в прошлый раз я тоже выпила напиток, оставленный для меня на кухне. Выпила — и очнулась в больнице с перерезанными венами.
Любимая сестра решила помочь мне, приготовив еду? Или от этого какао я снова усну, чтобы не проснуться?
Я не должна этого делать. Мы — семья. Нам нужно доверять и помогать друг другу. Но доверие и семейные узы не стали препятствием для того, кто перерезал мне вены. Поэтому я выкидываю еду в унитаз и завариваю себе овсянку из пакетика. Руслан снова появляется в углу и манит меня к двери.
— Что-то случилось?
Брат нетерпеливо дергает плечом, как раньше, если мы опаздывали на лекцию. Я отставляю кружку и иду за ним, в гостиную. Он подводит меня к большой вазе, стоящей на тумбочке в углу — один из подарков маме. Почему-то пациенты любят дарить ей разные внушительные, но бесполезные штуки, вроде ваз. Она их не выкидывает, а расставляет по разным местам в доме. Руслан показывает: запусти руку внутрь. И так уж вышло, что мой мёртвый братец — один из немногих, кому я могу доверять. Поэтому я слушаюсь и, не обращая внимания на боль, по локоть засовываю руку в вазу.
Там внутри не только пыль. Пальцы цепляют что-то холодное и металлическое.
Ключи.
Кому могло прийти в голову засунуть их в вазу? Я внимательнее осматриваю добычу. Брелок в виде черепахи, кажется, Родя подарил его маме. Она ведь теряла ключи, полгода назад, как раз когда в доме появилась эта ваза.
Неужели они всё это время прятались здесь?
Я оборачиваюсь, чтобы отблагодарить брата, и получаю в ответ мягкую улыбку. Овсянка на кухне уже заварилась, беру тарелку, чай и иду завтракать на лестничную площадку — вместе с Русланом. Раньше мы часто сидели на ступеньках, ели, болтали, строили планы... Ничего этого уже не вернуть, но Руслан всё равно улыбается, и я не могу не ответить тем же.
Повод для радости есть: я снова ходить по всем комнатам в доме. Я поймаю Призрака.
И начать я собираюсь с комнаты Риммы.
***
Запертые двери наконец-то распахиваются передо мной. У Риммы, как всегда, беспорядок. На кровати хаос из одеяла и подушек, на подоконнике — из книг. Но меня интересуют не обычные вещи, а секреты.
Если бы я была сестрой, где бы прятала доказательства преступления?
Первый тайник находится в ящике с бельём, но вместо улик там лежит конверт с деньгами. Много крупных купюр. Странно, я вроде бы просила её вернуть всё, что она украла, откуда столько?
Деньги. Любовь и деньги, вспоминаю я мотивы любого убийства. А здесь достаточно денег, для...
Внизу хлопает дверь. На миг я замираю с купюрами в руке. Кто-то сбрасывает обувь и идёт к лестнице. Римма, Ди, мама, неважно. Нельзя, чтобы они узнали, о моих ключах. Я заталкиваю конверт назад, прикрываю дверь. Шаги уже близко. Успеваю схватить первую попавшуюся книгу и упасть в кресло в библиотеке. Римма как раз поднимается по лестнице.
— Представляешь, забыла пропуск, — говорит она. А потом поднимает бровь. — Ты вроде бы не знаешь французский?
Я наконец-то смотрю в книгу и понимаю, что схватила романчик Гюго в оригинале.
— Так, решила полистать.
Римма усмехается и — идёт к своей комнате. Я роняю книгу, закрываю лицо руками и перевожу дыхание. Панику сменяют мысли похуже.
В прошлый раз сестра тоже приехала, потому что забыла дома документы. Как раз в тот день некто оставил на кухне мой любимый напиток со снотворным, чтобы я не могла сопротивляться. А потом вернулся и перерезал мне вены.
Может быть, Римма решила попробовать ещё раз?
Я злюсь на себя. Когда Римма уезжает, прячу связку ключей в моём личном тайнике. Но не могу сидеть без дела, в списке осталось ещё одно имя. Завариваю чай, думаю о том, как бы выманить Фила из комнаты. Раньше я туда могла хотя бы под предлогом уборки зайти, а что сейчас?
Да, точно, уборка. На меня налетает порыв вдохновения и, не допивая чай, я сталкиваю кружку на пол. Та разлетается на осколки, у моих ног растекается лужа.
Аккуратно собрать стекло, вытереть пол, пропылесосить... Займёт не меньше десяти минут. Но не моих, потому что я кричу на весь дом:
— Фил! Иди, сюда, пожалуйста!
Он появляется на кухне с недовольным видом человека, которого оторвали от любимой работы. Но стоит мне показать на осколки и жалобно сказать:
— Рука заболела, и я уронила.
...Фил сразу превращается в заботливого дядю.
— Ты не порезалась? Всё в порядке? Обойди лужу только осторожно, и посиди где-нибудь! А я всё уберу.
Мягкий ковёр в коридоре скрадывает мои шаги. Прислушиваясь к звукам с кухни, я проскальзываю в дверь комнаты Фила.
Где он может держать ключи от квартиры?
Я последовательно изучаю содержимое тумбочки у кровати, ящиков стола, даже полки с жуткими трофеями оглядываю. Проблема в том, что у меня мало времени. Пока на кухне шумит вода, но Фил может справиться быстро. Снова осматриваю стол. У компьютера лежит медицинская карта Фила, сверху лист с какими-то результатами анализов. Взгляд цепляется за дату — тот самый день, когда меня...
Фила ведь весь день не было дома. Я пролистываю бумаги. Анализы, заключения психолога, терапевта, хирурга. Листок с надписью: «Необходимо дополнительно пройти флюорографию».
Я листаю страницы. В прошлом году Фил делал снимок лёгких, вот он результат, прицеплен скрепкой. Очередь в кабинет флюорографии, отлично помню, какая она длинная. Если Фил не сидел в ней, он мог вернуться домой раньше. Например, к тому моменту как я потеряла сознание.
На кухне стихает шум воды. Ноги сами выносят меня из комнаты. Не зря я не вычеркнула Фила из списка.
Главный вопрос теперь: Фил или Римма, Римма или Фил?
Кто же из них Призрак?
***
Готовить к ужину, на который приглашена Ди, приходится маме. Я сижу рядом и направляю её под постоянные «Расслабься» и «Не напрягай руки!». Хотя я уже могу держать в руках чашку или даже тесак для мяса, маму лучше не волновать.
— Два стакана муки и разрыхлитель. Нет разрыхлитель надо смешать с мукой, — указываю я.
Римма, узнав, что на встрече будет Ди, исчезает наверху. Фил оправдывается большим количеством работы. Я чувствую себя мерзко от этой мысли, но хорошо, что никого из них не будет рядом. Как раз гадаю, чем же Даша могла не угодить Филу — в случае с Риммой мотив более очевиден — когда мама спрашивает:
— Что ты об этом думаешь?
— Да? — смотрю на тесто. — Ещё муки.
— Нет, об этом!
— Прости, я задумалась.
Она оглядывается и шепчет.
— Я записалась к психологу.
— О, правда?
— Да, к частному специалисту. Недешево, но я надеюсь справиться с бессонницей. И... сама знаешь, с чем.
Мама, милая мама. Ты никогда не умела говорить важные слова, как и я. Но зачем, если мы и так понимаем друг друга?
А ещё мне нужно бы вытереть бинтом заслезившиеся глаза.
Самое непривычное за обедом: Ди и Родя не сидят рядом, воркуя. Теперь они по разные стороны стола. Мне, маме и Альбину приходится тянуть непринуждённую беседу на себе весь вечер. Говорим об учёбе, и Родя недовольно фыркает. О предстоящем ремонте, и фыркает уже Ди. Ещё даже суп не доели, а обстановка такая, что дом вот-вот взорвётся.
Я думаю о том, как смело мама высказала мне всё сегодня. Наверное, следует пойти по её стопам. Она смогла, смогу и я.
— Так вы собираетесь снова сойтись или?
Все затихают. Альбин даже вилку до рта не донёс. Ди с Родей пожирают друг друга взглядами, куда испарились их вечные нежности?
— Ну если мне придётся жить в этом доме... — говорит она.
— Это мой дом, — цедит Родя сквозь зубы. — И моя семья.
— Ну я поняла, что его ты любишь намного больше меня.
В этот раз неловкая пауза кажется почти привычной. Родя опускает голову. Римма бы швырнула в Ди тарелкой с супом; я бы, наверное, заплакала; а он выдыхает и говорит:
— Вообще-то я люблю тебя.
— Но не так сильно, как это место, — Ди тоже упорно смотрит в тарелку. — А я так не могу.
Мы с Альбином переглядываемся. «За что?» беззвучно спрашивает он.
— Я заеду за вещами на следующей неделе, — Ди поднимается. — Спасибо, было очень вкусно.
— Но ещё... — мама, наверное, хочет сказать, что есть потрясающие булочки, которые мы приготовили вместе. Но Ди мотает головой.
— Нет, я не могу остаться. Не здесь.
Она снова уходит, хлопнув дверью. Родя сбегает наверх, в свою — только свою — комнату. И пока мама с Альбином обсуждают, как бы его утешить, я замечаю призрака. Он стоит у кухонного окна и смотрит, как уходит Ди.
***
Следующий день — суббота, которой никто не рад. Я еду на очередную перевязку. Шрамы выглядят чуть лучше, уже не как у чудовища Франкенштейна, а скорее, как у жертвы катастрофы. Я даже могу смотреть на них, пока меняют бинты.
Вернувшись, я нахожу домашних в плачевном состоянии. Мама сбежала на работу, Фил закрылся у себя в комнате и стучит по клавиатуре. Зато Римма, Родион и Альбин собрались в гостиной, открыли бутылку вина, кажется, уже не первую, и включили какой-то боевик, который никто не смотрит.
Самый грустный вид у Родиона. Альбин, пытаясь то ли добить, то ли помочь, подливает ему ещё и ещё. Зато Римма держит бокал, будто празднует победу. Она же приносит закуску: сыр и орехи. Конечно, они зовут и меня посидеть, и я не против, но — это ведь отличный шанс. Не думаю, что эта компания забеспокоится о моём отсутствии. Пообещав скоро вернуться, я крадусь наверх, достаю связку ключей из кармана.
Римма бросила сумку прямо на полу у кровати, ежедневник находится внутри. Вряд ли, конечно, она написала там: «Вторник, 12 часов, убить сестру». Но сейчас пригодится любая подсказка, поэтому я внимательно просматриваю страницы. И первое, что бросается в глаза — курсы Риммы. То есть, их отсутствие.
Несколько месяцев назад она так много рассказывала об этих своих курсах повышения квалификации, убегала на них, забыв выпить кофе или накраситься. И правда, в ежедневнике часто встречаются надписи «Курсы, 17-00», «Сделать задание для курсов». Но примерно месяц назад они обрываются. Вместо них я вижу что-то новое: пометки «Дневная смена» или «Вечерняя смена».
Это не её работа. Рабочие дни обведены красной ручкой. В день убийства у Риммы была «Дневная смена», как это понять?
Может ли это оправдать мою сестру?
В кармане звонит телефон. Я прижимаю трубку ухом к плечу, не переставая листать страницы:
— Да?
— Тебе грозит опасность.
Ежедневник чуть не падает из рук.
— Что?!
— О, господи, извини! Я не подумала, как это звучит. — я узнаю голос медиумши. — Но тебе реально грозит опасность. Я чувствую её. Это как надвигающийся ливень... Или скорее буря.
— Но какая именно?
— Если бы я знала, — вздыхает она. — Слушай, тебе нужна помощь?
— Я не... Даже не знаю. Но если понадобится, я позвоню.
— Да, только не звони в понедельник. В смысле, если будет что-то срочное, звони обязательно. Просто в понедельник у нас будет небольшой ремонт в салоне, всех отпустили, только я и директриса останемся...
Она говорит что-то ещё, а я почти не слушаю. Лучше бы она так подробно рассказала про предстоящую опасность.
***
Когда я спускаюсь к остальным, бутылка почти опустела. Родион говорит, что хочет побыть один. Его щёки покраснели, он пару раз спотыкается на лестнице, но вовремя хватается за перила и успешно добирается до спальни. Хорошо, ещё одного падения нам не хватало.
Альбин обещает приготовить кофе, но с кухни раздаются звуки бьющегося стекла. Как здорово, что сейчас это не мои проблемы. Римма обнимает меня за плечи, протягивает свой бокал и смеётся:
— Выпей! А потом возьми орехи, давай! Они такие вкусные!
В обычной ситуации я бы забрала бокал и принесла Римме холодной воды. Но сегодня, такой шанс нельзя упускать. Поэтому я послушно отпиваю глоток, тоже растягиваю губы в улыбке и спрашиваю:
— Как дела на курсах?
— О, курсы, — она тянется к бокалу, но я, будто невзначай, отвожу руку. Сначала истина, потом вино. — Знаешь, курсы пришлось отложить.
— Вот как?
Римма оглядывается, будто за нами могут шпионить. А потом наклоняется и шепчет, только не в ухо, а скорее в волосы:
— Я взяла себе подработку, в аптеке в торговом центре. Накоплю денег, съеду и закончу все курсы, — она смеётся, таки отнимает у меня бокал, широко распахнув глаза, шепчет: — Только т-шшш! В смысле, никому!
Вино проливается на диван. Красное пятно будет нелегко вывести, но это тоже не мои проблемы. Альбин кричит с кухни, что кофе убежал, Римма нетвёрдым шагом отправляется ему на помощь, оставляя меня размышлять.
Она могла и соврать, поэтому слова о подработке нужно проверить. Но если Римма заработала те деньги сама, и если в тот день она действительно собиралась работать, а не убивать меня — остался один подозреваемый.
Я кошусь в сторону комнаты Фила, прислушиваюсь к стуку клавиатуры. Нужно скорее проникнуть в его квартиру и найти хоть какие-то улики.
Хотя мне совсем, ну совсем не хочется это делать.
Предупреждение медиумши эхом отдаётся в мыслях. Опасность. Мне грозит опасность. Я продолжаю запирать дверь в свою комнату. Оглядываюсь, прежде чем зайти в ванную или спуститься по лестнице. Не ем ничего, оставленного на столе.
Но ничего не происходит.
***
На следующий день только у меня нет похмелья. Римма, выпив целый кувшин воды, уходит на свою дневную смену, я, Альбин и Родя — ленимся перед телевизором. Едим мороженое с печеньем — Родя его любит. Представляю, как ему грустно, хотя, он и старается этого не показать. Типичный Родион.
Он выдаёт свои эмоции только когда мы остаёмся наедине, в библиотеке. Альбин поднялся к себе, остальные внизу, смотрят телевизор. Родя долго разглядывает любимое кресло Ди, шмыгает носом, а неожиданно говорит:
— Надеюсь, я об этом не пожалею.
— Что прости?
— Ты же хотела попасть в квартиру к Филу. Держи, — он достаёт из кармана что-то блестящее, ключ. — Нашёл в кармане его плаща. Только езжай быстрее, пока он не заметил пропажу. Лучше всего — уже завтра.
Брат уходит, а я верчу ключ в руках. Фил теперь главный подозреваемый, время найти доказательства. Улики, которые покажут, что это он расправился с Русланом, а потом со мной. Но я не хочу, чтобы дядя оказался убийцей. Как решиться, почему вселенная не может подать мне знак?
— А можно мне с тобой? — раздаётся голос с неба.
Я поднимаю голову. Альбин стоит наверху, у люка на чердак, и улыбается. Он слишком любит подглядывать. Если бы не алиби, быть бы ему главным подозреваемым.
— Две пары глаз лучше одной, — продолжает он.
— Тебе-то это зачем?
— Сам не знаю. Любопытная история. Чую запах тайны.
Это не смешно. Но я не хочу отправляться одна в пустую квартиру потенциального убийцы