Глава 5
Когда утром я не спускаюсь к завтраку, дом не рушится. Он живёт сам по себе в ленивом, субботнем ритме. Я лежу, закрыв глаза, и прислушиваюсь к привычным звукам.
Вот Римма полчаса шумит водой в ванной.
Вот Ди и Родя выходят из комнаты, беззаботно щебеча о чём-то.
Вот кто-то стучит в мою дверь. Наверное, это Альбин хочет узнать, что я нашла у Фила и почему убежала.
Он тоже может идти к чёрту.
Я не могу ему рассказать. Я не могу сказать хоть кому-то. Занавешенное зеркало будто с упрёком наблюдает за мной.
Поднимаюсь с кровати. Сегодня тот самый день. Пора.
И я сама снимаю покрывало.
Сверху вниз, по всему дому. От чердака Альбина до зеркала в прихожей. Большие зеркала в массивных рамах, маленькие в ванных. В каждом из них я вижу своё усталое лицо. Ни одно мне не льстит. Даже моё любимое бабушкино зеркало на лестнице.
Осталось одно — в комнате Руслана. Но я прохожу мимо, даже не дернув ручку. Это уже не моя забота.
Семейство замолкает, когда я прихожу на кухню с ворохом штор, тёмных покрывал и полотенец. Фил, выбравшийся на общий завтрак, и мама перехватывают их, уносят в сторону подвала. А Римма поправляет мне волосы:
— О боже, ты ужасно выглядишь. Ты что, не спала?
Нет, я же не держу кучу снотворного в прикроватной тумбочке.
— Это ну совсем не комплимент, — влезает Родя.
— Нет, правда. Не грусти, Милая, — и сестра заключает меня в объятья. — Нам всем грустно.
Призрака нет. Я осматриваюсь по сторонам, неловко глажу Римму по плечам в ответ. Он не показался ни разу. Может, это было наваждение?
Мама, вернувшись, обсуждает с Родей его предстоящий день рождения. Из прихожей раздаётся звонок.
Все на миг замолкают. Это игра на слабость: кто первый преодолеет лень и встанет открыть дверь. Я не выдерживаю. Я... мне хочется уйти. А это отличный предлог.
За дверью ждёт курьер, с бланком и ручкой наготове.
— На ваш адрес заказывали повтор заказа, — около дома стоит ярко-жёлтый велосипед. У курьера под мышкой такой же жёлтый конверт с фото.
Фото. Совсем про них забыла. Ставлю подпись, и конверт у меня в руках. Но нет никакого желания его открывать.
— Раньше их просто кидали в почтовый ящик...
— Я доставляю срочный заказ на соседнюю улицу. Попросили и к вам заскочить, — он легко седлает велосипед. В корзине ещё несколько таких же солнечно-жёлтых конвертов. — Удачи!
Мягкий шорох шин, и он летит вниз по улице, дальше от дома. А я хочу выбросить конверт и побежать за ним, крича: «Заберите меня! Я запуталась, я ничего не понимаю!»
Закрыв дверь, я наталкиваюсь на взгляды десятка любопытных глаз. Семейство перебралось в гостиную и пьёт по второй чашке утреннего субботнего чая.
— Что это принесли? — спрашивает Римма.
— Фотографии.
— Так это мои? — Альбин тянет руку, но я подаюсь назад.
— Нет! Могут у меня быть свои фотографии?!
В ответ я получаю молчание. Хороший момент, чтобы сбежать наверх по лестнице, в свою комнату.
Пакет с фото падает на подоконник, около форточки, куда уже улетела книга. А я падаю на кровать. К чёрту, всё к чёрту. Мне нужно отвлечься. Но пустая комната к этому не располагает, поэтому я возвращаюсь вниз.
К счастью, никто меня не трогает.
На кухне есть радио и гора грязной посуды. Я включаю новости, мою тарелки, вытираю крошки со стола, составляю список покупок для поездки в магазин завтра. Я хочу раствориться в домашней работе, не думать о снотворном, о тёмной спальне мамы, о мёртвом брате, ни о чём!
Когда я выхожу с кухни, семейство разбрелось по дому. Мама читает медицинский журнал перед телевизором с выключенным звуком. Ди сидит рядом и вяжет. Я хочу подойти к маме, но что я могу сказать?
Я же ничего не знаю! И ничего не понимаю.
Пора снова укрыться в комнате. С чердака раздаются отзвуки музыки, в нашей общей с Риммой ванне шумит вода. Я дёргаю дверь, направляюсь прямо к кровати: лежать, лежать и смотреть в потолок, как тогда, когда все узнали, что меня отчислили из университета. И затылок обжигает холодом.
И — ничего.
Я просыпаюсь от того, что вода льётся на голову, в глаза, в рот. Кашляю, взмахиваю руками. Я под дождём? Снова прорвало трубу в ванной?
Вокруг стоят Родя, Альбин, Римма и Руслан. А сверху раздаётся голос Ди.
— Кажется, она ещё не очнулась, — на голову снова начинает литься ледяная вода. Я хочу крикнуть: «Хватит», но вода попадает в рот и получается только снова раскашляться.
Поток наконец-то прекращается, и я неловко спрашиваю:
— Что случилось?
Они переглядываются. Римма говорит медленно и так тихо, почти шёпотом:
— Я услышала грохот из ванной. Будто шкаф с книгами обрушился.
— Я тоже, — Родя поддерживает меня за плечи. — Из своей комнаты. Прибежал посмотреть, а тут ты.
— Лежишь, — подхватывает Альбин. — Без сознания.
Я пытаюсь удобнее устроиться в луже из воды, непонимания и боли. Наконец-то им приходит в голову поднять меня и переложить на кровать. Родя тут же начинает ощупывать мой затылок.
— Тут шишка. Как ты себя чувствуешь?
— Сколько пальцев я показываю, — подхватывает Альбин. — Не тошнит?
— Думаешь, у неё сотрясение?
— Нет... Нет! — я пытаюсь собраться с мыслями.
Я вошла в комнату — ударилась головой и потеряла сознание. Нет, такое не случается само по себе.
— Только не говорите ничего маме.
Пытаюсь встать, но Римма толкает меня назад.
— Лежать! Я принесу полотенце и найду тебе сухую одежду.
— Я сделаю чаю. И проверю заперта ли дверь, — подхватывает Родя.
— Ты, это, осторожнее, — добавляет Ди.
Они втроём выходят из комнаты, Альбин задерживается, чтобы прошептать:
— Я нашёл это у въезда в гараж, — он лезет в карман толстовки. — Кажется, сейчас она твоя.
Знакомый переплёт. Книжечка, она вернулась.
— Я, эм... пойду, — Альбин оставляет меня одну. А я кошусь в сторону форточки. Если выкинуть её ещё раз, вернётся ли она снова?
И тут я замечаю: кое-что изменилось.
Жёлтый конверт с подоконника, он исчез.
Его кто-то забрал.
***
Родя возвращается с чаем и заверением, что все двери заперты.
— Наверное, ты просто упала в обморок, — он садится на кровать подтягивает к себе ноги. — Знаешь, ты слишком часто сидишь дома, и, мне кажется, слишком мало ешь. Сегодня ты даже не позавтракала. Ты вообще в курсе, как длительное голодание опасно? Не думала сдать кровь, проверить гемоглобин?
— Ты собираешься жениться на Ди? — неожиданно спрашиваю я.
Он замолкает, прежде чем ответить вопросом на вопрос.
— А Римма действительно съезжает?
— Спроси её сам.
— Думаешь, мне жить надоело? И, да... Наверное, — он пожимает плечами. — Я люблю её. И все будут рады. Даша, Регина, Фил...
— А ты?
— Я же сказал, что люблю её, — он смущённо улыбается и смотрит себе на колени. — Как голова?
— Болит.
— Пройдёт, сестрёнка... — он протягивает мне ладонь. Одно прикосновение уже успокаивает.
Потом приходит Римма с маникюрным набором и тарелкой с ужином. Маме сказали, что у меня болит голова и я решила полежать.
— Ей позвонили с работы, и она уехала так быстро, что могла бы нарваться на штраф, — она садится на край кровати и ставит мне на колени тарелку. — Кушай, Родя сказал, тебе нужно есть больше мяса. А потом — покажи руки.
Я ужинаю, позволяю Римме перекрасить мне ногти в ярко-фиолетовый. С каждым ногтем я не решаюсь задать вопрос и говорю, когда она подбирается к безымянному на левой руке.
— Ты правда собираешься съехать?
Она не набрасывается на меня. Даже не прекращает нежных, аккуратных движений руки, сжимающей кисточку с лаком.
— Наверное. Если смогу накопить. И если получится найти квартиру.
— Но... почему? Нам же хорошо вместе.
Римма не поднимает голову, не смотрит мне в глаза. Только берёт пилочку, чтобы подровнять следующий ноготь.
— Тебе хорошо. И Филу, он тут глубоко окопался. И даже Ди с Родей. Но мне надоело.
Она замолкает. Я жду.
— Я просто... Я хочу найти место, которое будет моим. Не нашим, не общим. Хочу свою кухню, свою квартиру, где всё будет устроено так, как нравится мне. Как думаешь, я слишком эгоистична?
Она отбрасывает волосы со лба и смотрит на меня, вызывающе. И прежде, чем я могу что-то ответить, приоткрывается дверь, заглядывает Альбин.
— Как голова? — спрашивает он.
— Нормально.
— Тебе стоило упасть в обморок месяц назад. Я бы написал по тебе доклад для неврологии.
Это не был обморок. Я хочу так думать, но не могу. Я не падала в обморок. Кто-то пробрался в мою комнату за пакетом с фотографиями, выкрал его, и ударил меня, когда я зашла. Мне не нравится эта идея. Но другие объяснения не работают!
А ещё призрак Руслана тоже заглядывает в комнату. Но, знаете... К чёрту!
— Всё нормально, — снова говорю я. — Завтра поеду с вами в магазин.
Я бы хотела забыть о брате. Хотела провести вечер субботы вместе с семьёй, а потом уснуть в своей комнате. Но призрак появляется на лестнице, когда я спускаюсь в гостиную. И даже в ванной, пока мою руки перед ужином. Ночью — сидит на подоконнике в комнате и не собирается никуда уходить.
Я долго ворочаюсь под его пристальным взглядом. А потом, не выдержав, откидываю одеяло и шепчу:
— Ну что тебе нужно?
Руслан будто этого и ждал. Он беззвучно спрыгивает с подоконника и манит меня к двери. Мы снова идём к его комнате, снова он пытается дёрнуть ручку призрачной ладонью.
От братца всегда было сложно отделаться.
— Слушай меня, — шепчу я. — Я найду ключи, или взломаю эту чёртову дверь. Узнаю, кто ходит по дому и бьет меня по голове. А потом ты от меня отстанешь. Исчезнешь к чёрту, — кажется, за спиной раздаются шаги.
Возможно, родственник, прячущийся в коридоре, набирает номер знакомого психиатра. Но проходит ещё несколько секунд, и я не слышу ничего, кроме своего дыхания. Что это, обострение паранойи?
Когда я оборачиваюсь, призрак уже исчез.
***
Утром я просыпаюсь первой. В тишине пью чай — никто не беспокоит, даже призрак. Ещё раз проверяю список покупок для похода в магазин. На листочке для заметок, шариковой ручкой: овощи, сахар, кофе, зелёный чай... Я пытаюсь планировать меню на неделю, но думаю совсем не о том. Рука сама переворачивает листочек, и я пишу: «Ключи». Немного подумав, добавляю «Фотографии» и «Таблетки». На лестнице раздаются шаги, быстро прячу лист в карман.
И пусть вскоре меня увлекает воскресный завтрак, теперь в голове есть план.
В магазин мы отправляемся вчетвером: Родя, Римма и Альбин решают помочь. Но мальчики быстро начинают обсуждать предстоящую сессию, и отстают от нас. Римма толкает тележку, полную продуктов, я иду рядом со списком в руках. Когда Родя с Альбином исчезают за поворотом, она наклоняется ко мне и шепчет:
— Мне сегодня позвонили. Есть одна подходящая квартира, возможно, я смогу съехать!
В её глазах даже слёзы стоят от радости. А я неожиданно тоже отвечаю честно:
— Даже не знаю, грустить или порадоваться за тебя.
— Радуйся! Это же шаг к самостоятельной жизни! Теперь, правда, надо разобраться с деньгами, внести залог и всё такое. Но у меня всё получится! — она даже подпрыгивает на месте. — Не могу всё держать в себе! Пойду Роде с Альбином расскажу!
И Римма оставляет меня наедине с тяжёлой тележкой и мыслями о том, что всё меняется. Я пытаюсь убедить себя, что к лучшему, но получается плохо.
К счастью, дома ждёт множество дел. Уборка на кухне, ужин, который сам себя не приготовит, грязная посуда после него. Я думаю о тысячах мелочей, а не о Римме или Руслане. Но от этих мыслей не так просто избавиться.
Я иду на чердак, проверить, не осталось ли там пустых чашек. Альбин, конечно, накопил на столе целых пять штук. По пути вниз, чуть не разбиваю все разом, потому что замечаю в библиотечном уголке Римму.
Она появляется как чёртик из табакерки: резко встаёт с колен. Кружки звенят, я прижимаю их к себе, проливаю на майку холодные остатки травяного чая. Римма извиняется и даже помогает спустить всё вниз, невредимым. Но я не собираюсь мыть посуду. Оставив всё в раковине и убедившись, что Римма заперлась в ванной, тороплюсь назад, в библиотеку.
Здесь на полу нет ничего интересного, кроме корзинки с вязанием Ди. Я рассматриваю недовязанный полосатый шарф, и кажется, свитер без рукавов, а потом закрываю глаза и позволяю пальцам погрузиться внутрь. Мягкая пряжа, деревянные спицы, и вот — что-то холодное.
Ключ.
Я искала его несколько недель. А он всё это время лежал здесь, в корзинке Ди. Конечно, я знала, у неё мерзкий характер, но врать, что она ничего не знает — уже слишком.
— Дура! Обыскала почти весь дом, и не заглянула сюда, — шепчу я себе.
Внизу продолжает бормотать телевизор. В ванной шумит вода, из-под двери комнаты Роди пробивается свет.
Я наконец-то держу в руках ключ от комнаты мёртвого брата.
Пора.
***
Руслан уже ждёт меня. Он стоит у окна, почти прозрачный в лучах закатного солнца. Я прикрываю за собой дверь, втягиваю сухой воздух нежилой комнаты и едва заметный аромат духов Риммы. Не нужно спрашивать, с чего начать, Руслан сам показывает на книжную полку.
Я рассматриваю его коллекцию фантастики и сначала не понимаю. А потом резко понимаю всё.
Роскошное подарочное издание «Соляриса» — я специально искала его на семнадцатый день рождения брата. Под суперобложкой Руслан хранил деньги. Такой себе тайник, о нём знали почти все.
Римма, которая говорит, что она может позволить себе снять комнату.
Это мозаика, но я собираю её без картинки, по невнятным советам призрака. И то, что получается в результате, мне совсем, совсем не нравится. Проверяю книгу — под обложкой пусто.
— Ты уверен? — мне надо убедиться. Призрак кивает.
Я захлопываю за собой дверь, прячу ключ в карман. Замираю перед нашей с Риммой общей ванной. Изнутри всё ещё слышен шум воды.
Я долго стою перед дверью и смотрю на ручку. Но так и не решаюсь её повернуть.
Внизу, на кухне, мама сидит за кухонным столом, уронив голову на руки. Рядом — чашка с сиротливым чайным пакетиком на дне. Услышав мои шаги, мама резко поднимает голову, пытается выдавить улыбку.
— Прости, я хотела выпить чаю... И задумалась.
Я сама наливаю кипяток в её кружку, достаю ещё одну для себя. Не могу собраться, начать разговор. К счастью, мама справляется сама:
— Этот тяжёлый пациент, сегодня разговаривала с его невестой. Даже не знаю, кому сейчас хуже, ему или ей. Меня срочно вызвали к другому, а она всё сидела и плакала.
Сейчас я спрошу про Римму. Ещё глоток чая. Ещё один. На следующем уже точно. Но кружка пустеет, а я так ничего и не сказала. Зато мама неожиданно вспоминает:
— Ты обещала, что съездишь в университет. Хотя бы попробуешь восстановиться.
О нет, я ведь и правда говорила такое. Кажется, чтобы от меня просто все отстали. И зачем она это запомнила?
— Да, — я отворачиваюсь к окну. — Завтра.
***
Утром я завтракаю вместе со всеми. Мою посуду, проверяю запас продуктов, оттягивая момент выхода из дома. Но дела заканчиваются, и мне приходится собрать волосы, накинуть куртку и пойти к остановке.
Год назад я бежала сюда по утрам, вместе с Альбином и Родей. Сейчас — плетусь, спрятав руки в карманы. Ни учебников, ни конспектов, ни надежды.
В деканате меня встречают удивительно тепло. Секретарь выдаёт все бланки, которые нужно заполнить для восстановления на курс, рассказывает, сколько рассматривают заявления и даже предлагает стакан воды. Я соглашаюсь, просто чтобы он ушёл к кулеру и не заглядывал через плечо.
Ручка быстро скользит по листам. Один лист, второй... Вспоминаю, как Альбин и Родя предлагали маме выписать мне липовую справку для оформления академа. Как Руслан говорил, что мама может хоть цианид на работе достать, если захочет.
Я промахиваюсь, ручка прочерчивает линию по листу. Бланк испорчен, но можно взять новый.
Если бы всё всегда было так просто.
Отдав милому секретарю заполненные документы, я выхожу в коридор университета и позволяю толпе нести себя. Люди, все такие занятые, и я будто тоже среди них, а не вырвалась на денёк из дома. Это приятно. Я сворачиваю с аллеи, иду к остановке долгим путём, мимо лабораторий и спортивного зала. Раньше мы ходили здесь вместе с Родей и Альбином, разминая ноги после пяти лекций подряд.
Альбин и сейчас здесь ходит. По крайней мере я замечаю его — у окон университетского спортивного зала. Он стоит на цыпочках, одна рука на подоконнике, другая подносит к стеклу фотоаппарат.
Не успеваю его окликнуть. Вспышка на камере внезапно срабатывает. Он зажимает её рукой, а потом скрывается за углом, даже не обернувшись.
Я остаюсь одна. С книгой в кармане и полным непониманием того, что происходит. Опять.
***
Когда шёпотом на ужине я предлагаю Альбину просмотреть файлы с флешки Фила, он соглашается. И так спешит, что моет вместо меня посуду.
Мы снова поднимаемся на чердак. Солнце уже зашло, за окном в сумерках исчезает город. Я не просто хочу полюбоваться видом. Камера Альбина лежит на подоконнике. Поэтому я делаю вид что смотрю в окно: в одной руке чашка с чаем, другая тянется к фотоаппарату.
— Были интересные фото недавно? — надеюсь, это звучит естественно. — Можно я посмотрю?
— Нет! Не стоит.
Мы сталкиваемся взглядами. Через несколько секунд безмолвной битвы Альбин говорит:
— Она пустая. Я вытащил карту памяти, чтобы отредактировать фото.
— Потом покажешь?
Он улыбается.
— Конечно.
Ничья?
Мы устраиваемся на кровати, плечом к плечу. Альбин подключает флешку, и история Фила раскрывается перед нами.
Фил — зануда. И это прекрасно, потому что он ведёт картотеку своих материалов: для каждого года своя папка, внутри ещё по двенадцать. Найти статьи за определённый период, казалось бы, проще простого. Проблема в том, что нас интересует произошедшее больше двадцати лет назад. Компьютеры тогда были огромными тяжёлыми ящиками, и почти никто не писал статьи в электронном виде. Папки за те года — полупусты, не считая нескольких фотографий газетных вырезок. Мы внимательно просматриваем каждое, пока не находим одну статью, выпущенную именно в то лето.
«Поджигательница появляется снова».
Кричащий заголовок сопровождает чёрно-белое фото объятого огнём здания.
Голова Альбина опускается всё ниже к моему плечу, дыхание становится медленнее, а я перечитываю заметку. Следы ацетона. Рисунок разлива такой же, как и при трёх предыдущих пожарах. Дом был заброшен, огонь не успел перекинуться на соседние, а бравая пожарная команда быстро справилась.
Следующий файл, ещё одна газетная вырезка. Снова статья о пожаре. Фамилия Фила внизу, в графе «Автор» и чёрно-белая фотография сгоревшего здания. Я долго смотрю на неё, а мысли судорожно проносятся в голове. Где же, где я её видела?.. Да, точно.
Такое же фото стоит у Фила на полке с сувенирами. Между кукольной головой и фотографией какого-то политика в наручниках. Я столько раз вытирала пыль с этих полок, могу перечислить почти всё содержимое по порядку.
Пока Альбин начинает храпеть, я лезу в интернет и запускаю поиск по названию нашего города, слову «поджигательница» и нужному году. Нахожу ещё несколько картинок, фото из старых газет. Среди них статья с именем Фила, эту я уже читала, но, что мне особенно нравится, на фото есть чёткая отметка: «Библиотека Номер Три».
Я очень давно не была в библиотеке. Но у меня остался студенческий читательский билет, который позволяет пользоваться всеми библиотеками города.