Часть 6.
[В тексте слова, выделенные курсивом, произносятся на немецком]
Таня проснулась на мягкой постели и почувствовала тепло мужских рук, обвивающих и прижимающих к себе. Свет апрельского солнца пробивался через плотную ткань занавесей в кабинете офицера. Его горячее дыхание обжигало её кожу, пуская толпы мурашек по спине. Хотелось остановить время, чтобы всегда упиваться этим мигом и этой любовью, позабыв о том, что на улице война, не позволявшая им быть вместе.
Она попыталась встать, но Ягер вернул её в исходное положение и обнял за тонкую талию, вплотную прижимаясь к её обнаженному телу и утыкаясь носом ей в шею.
- Пора на службу, - прошептала она.
- Ты так хочешь возвращаться в реальность?
- Нет, однако мы ведь не можем провести весь день в кровати. Нас будут искать, задавать вопросы.
- Просто замолчи и насладись моментом, когда я проявляю хоть что-то, помимо жестокости.
Неизвестно, сколько они лежали в обнимку, но ей казалось, что целую вечность. Она искренне желала пролежать ещё столько же, ощущая тепло его тела, и просто представить, как они счастливы вдвоём, забыв о смерти, холоде и голоде. Наконец он сел на кровать, позволяя ей лицезреть его спину, где красовались розовые полосы, оставленные её ногтями, и шею, покрытую следами их страстной любви. Она смутилась, пускай взгляд не отвела, когда он поднялся и подошёл к столу, сверкая своими прелестями ниже пояса.
- Так и будешь поедать меня своим взглядом или поможешь найти брюки? - Усмехнулся Клаус, смотря на неё, всю красную от смущения. - Подойди.
Таня молча и послушно встала и медленно, боясь его фантазий, приблизилась к нему. Но, несмотря на её опасения, она тут же оказалась прижатой к нему, почувствовала его напряжение и возбуждение. Он скинул одеяло, в которое она завернулась в попытке скрыть свою наготу, и по-хозяйски принялся разглядывать её формы, с усмешкой обводя их контуры ладонями. Она вздрогнула от его прикосновений, однако они помогали ей согреться, ткали вокруг спасительный кокон тепла, защищая от холодного воздуха комнаты, и она не стала вырываться.
- Вы опоздаете, Ягер, - сказала она и посмотрела в его голубые глаза.
- Умеешь ты испортить момент своей правильностью, - хмыкнул он и, собрав разбросанные вещи с пола, вручил их ей.
Переодевшись, она вышла в коридор под взорами других немцев. Неужели они слышали, что происходило между ними этой ночью?..
По пути к друзьям она улыбалась сама себе, вспоминая его слова, а на её коже горели следы от касаний его рук, беспрепятственно блуждавших по её телу так, как им вздумается.
- А вот и пропажа нашлась, - послышался впереди хриплый голос Волчонка.
- Почему пропажа?
- Мы искали по всей территории, но от тебя ни следа, - влезла в разговор Анна.
- И зачем же вы устроили мои поиски в столь раннее время, когда все нормальные люди ещё спят?
- Тебя не было в твоей камере, - хмуро выдал Ивушкин, прожигая её колким взглядом.
Она опустила глаза, усмехнувшись. Они напали на неё, как голодные звери на свежий кусок мяса, чего она втайне и боялась. Их многочисленные вопросы давили на виски, создавая головную боль, отчего хотелось убежать, спрятаться за крепкой спиной офицера.
Парень по-прежнему прожигал её взором, сердясь на её улыбку, ибо он волновался за неё и её жизнь, хоть и знал, что ей нет до него ровным счётом никакого дела, ревновал и думал об их отношениях со штандартенфюрером. Он не спал всю ночь, вспоминая их разговор, и понимал, что тогда ей требовались поддержка и совет, а он лишь осудил её и бросил на растерзание мыслям.
- Мы должны сбежать сегодня, - продолжил он, подходя к танкистам, - иначе больше такого шанса нам не выпадет.
- Удачи вам, господа, - произнесла вдруг Таня, что его окончательно вывело из себя.
Ярцева взглянула на неё, не веря её словам, сказанным на трезвую голову, с полной серьёзностью. Она разочаровалась в ней, осознавая, что её нельзя осуждать за её же выбор, однако всё-таки...
- Что ты сказала? - Прошипел лейтенант, подходя ближе.
Страх овладел её телом, полностью беря контроль над движениями, сковывая руки и ноги и заключая в невидимые цепи. А он между тем медленно приближался, уже скалясь от злости.
- Неужели это всё из-за твоего фашиста? - Бросил он.
- Прекрати, он не такой!
- Он чуть не убил нас! - Выкрикнул он, показывая на белоруса. - И не тебе решать, если ты не хочешь видеть дальше собственного носа!
Вдруг он кивнул, и её схватили, насильно таща в танк. Она заплакала, умоляла оставить её и могла наделать много шуму, поэтому кто-то «заботливо» пережал пальцем сонную артерию на её шее, и вскоре она замолчала.
Стиснув зубы, Аня отчаянно ругала их затею, так как накануне долго отговаривала Колю, волнуясь за её здоровье, предлагала другие методы... Но разве против него попрёшь? И потому, забравшись внутрь, она лишь гладила её непослушные волосы, разглядывая невинное и безмятежное лицо и царапину на шее.
- Прости меня, я пыталась остановить его, - прошептала она, глядя на Ивушкина.
Она знала о его любви к ней, о ненависти, испытываемой к нацисткой крысе, о ярости, проявлявшейся, когда она говорила о своём намерении остаться.
Он не мог понять, почему она полюбила его, даже если он убил её отца, даже если он - прислуга дьявола. После их освобождения он планировал уничтожить её чувства к нему, потому что не хотел, чтобы она страдала из-за смерти Ягера. Он желал быть с ней вместе, отстраниться от всего этого ужаса и прожить долгую жизнь. Однако примет ли она его теперь?