Море любви

Имя Софи никто никогда не произносил так, как оно звучало в устах Мишель, ни до, ни после знакомства с ней. Сонечкой окликали ее с детства родители. Немногочисленные друзья приходили к этому уменьшительно-ласкательному самостоятельно, в связи, может быть, с ее внешностью: пухлые щеки, волосы, струящиеся во все стороны в виде одуванчика и вечно наивные, широко распахнутые на мир глаза. Мишель же стала называть ее на свой собственный манер почти сразу, лишь узнав ее имя, и для Софи это было похоже на некий французский вариант произношения. Сонечка считала, что этот вариант был более серьезный и весомый для того, чем она являлась, в то время и после. И потому немного смущалась, когда слышала от подруги этот вариант своего имени. 

Но кто не любит, как звучит его имя в устах близкого человека? В дальнейшем же, именно тот факт, что Мишель видела в ней гораздо больше, чем она собой представляла, никогда уже не позволил девушке представиться кому-либо так же самостоятельно.

И когда, во имя всех невероятных божеств, создавших ее, Мишель успела стать ей близким человеком?

Они должны были встретиться втроем около ресторана, как и договаривались, после обеда. Сонечка сказала родителям, что отправится гулять с друзьями, и те были столь ошарашены этой новостью, что даже не нашли никаких возражений. Она выбежала стремглав из номера, как только поняла, что проспала обед, и ей даже пришлось возвращаться за шляпой домой. Это тоже было замечательно, все казалось солнечным и веселым ей в тот день. И небо такое глубоко синее!

Сонечке предстояло научиться быть рядом с Мишель. Это испытание, в противовес тому, с чем она сталкивалась ранее, казалось ей приятным, она даже испытывала предвкушение. За один прошедший вечер она поняла, насколько была непохожа на новых знакомых. Однако все же что-то связало их тем вечером, вчера. Слишком сильное для всего, что она когда-либо испытывала. Неизвестно, правда, сколько времени они еще могли оставаться вместе, потому что отпуск должен был вскоре подойти к концу. Но это не имело значения. 

Они встретились трое, и немного посидели вместе за одним столом, попивая тропические коктейли и соки. Веранда ресторана открывала вид на полностью в это время заполненный бассейн, а также на краешек моря, к которому необходимо было спускаться с возвышения, где располагался их отель. Пальмы колыхались сильнее, чем в предыдущий день, и Сонечка думала о том, что на таком ветру парусники исследователей прошедших эпох двигались бы уже гораздо резвее.

Есть на такой жаре никому не хотелось, и все вели себя лениво и расслабленно. Сонечка могла теперь любоваться Мишель почти свободно. Все, что нужно было для этого делать, это притворяться, что ее интересует стакан в руках или какой-нибудь фрукт на столе, и мельком переводить на девушку взгляд. Она испытывала эйфорию от нахождения рядом с человеком, за которым могла бы наблюдать даже втайне, со стороны. Это заставляло ее сердце биться сильнее, нервничать и чувствовать себя еще более нескладной и неуверенной, чем обычно. И притом же гордиться: самой Мишель и тем, что Сонечка может находиться в ее компании. Как редко она испытывала гордость, и никогда – за того, с кем находится рядом.

Они действительно познакомились? Все это ли не сон?

Мишель была девушкой высокого роста, со слегка волнистыми черными волосами почти до пояса. Она отличалась идеальным телосложением и безупречным лицом. Она определенно казалась тем человеком, которого никто никогда не смог бы назвать некрасивым, но при этом как будто сама не замечала этого, и в это в ней верилось без труда. Замечательным в ней также было то, что эта красота не внесла в ее поведение ни нотки высокомерия. Это даже заставило Сонечку, считавшую ранее всех красивых женщин холодными и далекими от мира сего, всерьез задуматься об отказе от мышления ярлыками.

О Марии Сонечке пока не удалось сложить достаточно полного впечатления, однако по всему выходило, что та отражала все лучшие черты Мишель и следовала по жизни за ней. Она казалась несколько спокойнее сестры, и поговорить им с Софи удалось крайне мало. Однако больше всего Сонечку удивляло, почему та как нечто собой разумеющееся приняла присутствие нового человека в их маленькой компании, не задавая лишних вопросов. Более того, обе сестры вели себя с Софи так, будто все они были давно знакомы, и в целом их нынешнее общение проходит для них абсолютно естественным. Сонечка старалась следовать тому же принципу. Однако, в целом, не совсем понимала, почему все это происходит, и почему Мишель вообще заговорила с ней прошлым вечером.

Сегодня девушки решились нанести на тело рисунки хной, это было их общее желание. Софи эта идея очень понравилась, для нее она означала возможность оставить физическое напоминание дням, которые та проживала. След на загаре, как она знала, остался бы на коже гораздо дольше, нежели сама краска. В итоге местный фотограф нарисовал им за умеренную цену одинаковые маленькие, аккуратные цветки на запястьях. Они показались всем очень милыми. Соцветия цветков образовали некое подобие улыбающегося лица, окруженного лепестками. 

Еще больше Сонечке понравилась возможность приобрести остатки краски и несколько палочек для их нанесения. Все трое сошлись на мнении, что не использовать уже заготовленный материал было бы непростительно. Сонечка, к тому же, начала робко надеяться на то, что сможет продемонстрировать свой навык нанесения подобных тату. Она спросила их об этом, не особо надеясь, что те не захотят самостоятельно нарисовать себе что-нибудь, однако, к ее удивлению, они поддержали эту идею с радостью.

Софи знала, что в послеобеденное время недалеко от пляжа пустует кальянная комната, которую обычно не запирают. Она предложила им это место, и все втроем отправились туда. Мишель взяла сестру под одну руку и Софи под другую, и само это движение подхватило ее и почти унесло ветром. Она не знала, каким образом смогла удержаться на земле. Софи оказалась немного ниже обеих сестер, но идя рядом с двумя подругами и ведя их за собой, чувствовала себя одного с ними роста.

Девушки спустились по дорожке, ведущей в сторону пляжа. Мишель и Мария болтали друг с другом на беглом родном языке. Софи широко улыбалась, не имея возможности никак сдерживать радость, которая наполняла ее последние дни. Она ловила на себе взгляды проходящих мимо людей. Она, конечно, понимала, что это только оттого, что идет рядом с такими потрясающе красивыми девушками. Яркие искорки по всей поверхности моря ослепляли. Брусчатка дорожки перешла в деревянный настил, нагреваемый песком, который немного хрустел на поверхности деревянных дощечек. По дороге мимо пляжа они прошли в направлении к известной им троим сцене, однако прежде поворота, ведущего прямо к ней, они свернули к помещению, часть которого была расположена, несомненно, прямо в скале.

– О, Марис, ты только посмотри! Это похоже на волшебный грот из той сказки. Ты знаешь, той сказки про волшебную лампу.

– Да уж, будем надеяться, что там нас не будет поджидать огромный пес, – Мария ответила сдержанно, но благожелательно.

– Не переживайте, ото всех чудовищ этот... Мишель, напомни, как произносится это слово?

– Это грот, грот, ты знаешь, такое страшное место, где водятся пауки и все такое!

– Да, этот грот я уже зачистила ото всех чудовищ.

– Ха-ха, это очень смешно, очень! Марис, ты слышала? Эта милая леди уже обо всем позаботилась.

Открывая дверь в волшебный грот, Софи думала об имени Мишель, которое впервые прозвучало на ее устах. Девушка пригласила подруг войти внутрь прохладного помещения, освещаемого светом высоких окон, выведенных также прямо в скале. Несмотря на изрядную протяженность помещения вглубь, оно хорошо освещалось благодаря окнам. Изнутри открывался прекрасный вид на пляж и море. Все помещение по полу и потолку было завешено коврами и пропиталось целым спектром волшебных восточных ароматов, а по всей площади было уставлено пуфами и диванчиками.

Софи привела своих подруг в эту кальянную, поскольку доподлинно знала, что с утра и до времени начала ужина помещение всегда пустует, а дверь сюда почти никогда не запирается. Она любила заходить сюда каждый день после времени, проведенного на пляже. Любила царящие здесь запахи, прохладу, восстанавливающую после обжигающего солнца. Ее новые подруги осматривались (она могла бы называть их подругами лишь в самых смелых мечтах, но что, как не дружба устанавливалась между ними?), проводили руками по ковровым покрытиям. Дыхание всех троих стало глубоким и размеренным, а голоса зазвучали глубже и ровнее.

– Софи, это прекрасное место. Ты считаешь, оно подходит для нашей задачи?

– Абсолютно.

– Звучит очень серьезно. Думаю, мы можем довериться в руки профессионалу.

Она отнюдь не была профессионалом! Она покраснела. Мишель ненадолго задержала взгляд на лице Софии, несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. Мария наблюдала сквозь просветы занавесей за людьми, отдыхающими на пляже. Острая тишина, полумрак и размеренная обстановка поглотили девушек и поместили их в параллельную реальность, далекую от солнечного пляжного отдыха.

Девушки провели некоторое время за обсуждением различных изображений из интернета, отражающих примеры работ, рисуемых травяной краской по телу. Софи давала свои комментарии по поводу того, насколько вероятно она могла бы реализовать их качественно и сколько для этого понадобилось бы времени. В конце концов, они решили остановиться на вариантах, требующих от нее несколько часов, но не слишком много усилий по технике рисунка: ансамбль из кельтских узоров от кисти и до предплечья для Марии, а также вытянутый, извивающийся китайский дракон для Мишель, которого она захотела поместить на спину. Это было гораздо сложнее цветочков, которые уже нанес им на запястья тот фотограф, и сестры кидали на нее удивленные взгляды. Сонечка заверила их в том, что все получится. Внутренне же надеялась, что ее руки не будут дрожать настолько, чтобы не дать ей испортить все слишком сильно.

Работу решили начать с Марии, так как выбранный ей рисунок требовал меньшего мастерства. В основном, качество результата зависело бы лишь от умения проводить достаточно ровные линии. Мари с удобством облокотилась на спинку дивана и расположила руку поближе к свету, по кромке диванных подушек. Софи устроилась рядом с Марией. Она начала осторожно наносить контуры узоров, сначала чернильной ручкой, чтобы обозначить правильные позиции рисунка и приобрести четкость движений. Впоследствии на этот набросок она собиралась наносить краску. Мишель облокотилась на подушки рядом с сестрой. Они вели себя расслабленно, обсуждали людей, которых Софи не могла знать, и настоящие татуировки, которые некоторые из них делали. Они также внимательно наблюдали за действиями Софи.

Девушка, в свою очередь, сидела очень тихо. Она полностью сосредоточилась на качестве своей работы и на том, чтобы не совершить ошибку. Благо, навык она за годы практики довела до автоматизма. Все дело, в сущности, было отнюдь не в страхе действительно ошибиться в рисунке, а в том, в какую сложившуюся ситуацию она попала. Для человека ее уровня неуверенности, одиночества и страха очень странным казалось столь легко общаться с кем-либо, и даже свободно чувствовать себя в чьем-то присутствии. Хотя скованность периодически возвращалась к ней, но большую часть времени ей удавалось чувствовать себя легко – приобретать свободу дыхания и точность движений.

Не только привычное, любимое дело было причиной некоторой степени ее успокоенности. Работая, она старалась держать в голове мысли о том, что произошло за последние дни. Вся ее встреча с Мишель казалась ей чем-то абсурдным, практически невозможным, но все-таки! – все-таки это произошло, она произошла с Софи. Тот факт, что Мишель первая решила заговорить с ней, что сестры захотели познакомиться, стало столь большим потрясением для девушки, что она просто не успела в полной мере отреагировать на произошедшее. 

Сколько лет еще ей потребовалось бы, чтобы наконец-то осмелиться заговорить с по-настоящему понравившимся ей человеком! Софи, как и всякий маленький человек этой планеты, обладала широкой душой, но не умела поделиться ей с окружающими, а потому все скрытое так и оставалось запертым и никем не тронутым. Неизвестно, сколько времени понадобится ей, чтобы осознать и прочувствовать в том числе и все новые собственные стороны характера, поведения, реакций, которые она могла бы проявлять теперь без страха. Будучи уверенной в том, что они могут существовать так же, как и весь остальной мир. 

— Как получилось, что вы приехали сюда одни?

Софи обращалась к обеим сестрам, но задавая вопрос, она большей частью смотрела на Мишель, ожидая, что именно она ответит ей. Так и случилось:

– Наш отец решил сделать нам такой подарок. Ты знаешь, это стало очень любезным с его стороны, но он сам не смог поехать.

– Почему?

– О, он очень занятой человек, ему сложно найти время отдыха.

– А чем он занимается?

– Он предприниматель. Продает бытовую технику.

В первый раз с момента их знакомства Софи увидела тень, пробежавшую по лицу Мишель. Было похоже, что тема разговора затронула что-то такое, о чем бы не следовало расспрашивать далее. Краткость ответа подтверждала это предположение. Софи немного смутилась. Она растерялась, как и всякий раз, когда что-то в разговоре с кем-либо начинало идти не так. У нее дрогнула рука, и переход следующей линии оказался немного смазанным.

– А он решил сделать вам подарок по какому-то поводу? Или просто так?

Она неумело попыталась сменить тему разговора. Может быть, у сестер был повод отметить здесь какой-то праздник, например, чей-нибудь День рождения. Она подумала, как это было бы чудесно, если бы она могла поздравить Мишель. У нее даже появился бы повод подарить ей что-нибудь.

Однако растерянность Софи лишь возросла, когда лицо Мишель слишком очевидно напряглось. Софи взглянула на нее лишь краем глаза, концентрируясь на работе. Но искоса заметив ее выражение, поразилась натянутости, которая в первый раз засквозила в улыбке Мишель.

– О да, у нас есть большой повод. Грядущая свадьба.

Мария старалась сидеть неподвижно, пока Софи завершала работу над ее кельтским орнаментом, и в основном лишь внимательно смотрела на кипевшую работу, однако сейчас с удивлением повернулась к Мишель и задала немой вопрос. По тому, как она затем быстро покосилась на Софи и снова перевела взгляд на рисунок, та поняла, что удивление Марии состоит отнюдь не в сути рассказанной новости, а в том, что в подобное обстоятельство решили посвятить почти незнакомого человека. Удивление сестры Мишель показалось Софи странным, потому что новость, в общем-то, можно было назвать очень счастливой. Такой радостью можно делиться с кем угодно, к тому же, она стала ответом на прямой вопрос Софии.

– Вау! Это... это чудесное известие. А кто же?..

Софи не смогла завершить мысль. Ее работа прервалась на сказанном Мишель:

– Я выхожу замуж. Но это не столь счастливая новость. Ты знаешь, это брак по расчету.

Сказанное повисло в воздухе и заставило Софи смотреть на Мишель некоторое время, нахмурившись. Она искренне не знала, что могла ответить теперь, не знала, как можно вообще реагировать на подобные новости, которые сообщаются таким почти равнодушным образом, поэтому решила просто вернуться к работе. По выражению лица Мишель теперь сложно было бы что-либо определить.

Мишель заметила шокированное ее искренностью выражение лица сестры и сдержанное недоумение Софи, скрываемое под склоненной над работой головой, и засмеялась им, уже искренне.

– Ха-ха, не стоит так переживать! Я говорю об этом спокойно, потому что все, на самом деле, в порядке.

– Все не в порядке, но зачем ты об этом рассказываешь... Всем?

– Мари, в этом нет никакого секрета, а Софи наша подруга теперь. Посмотри, какую красоту она тебе делает, разве это не замечательно?

– Да, э-э-э... София, спасибо тебе большое, это и правда очень красиво. Извини мою сестру, она иногда не умеет вовремя остановиться.

– Нет проблем, но разве ей стоит за такое извиняться?

– Ну... Все очень сложно.

Мишель села напротив девушек на пуф, подложив под себя одну ногу и смотря прямо на Софи.

– Ты знаешь, моя сестра Мария, – она слишком сильно беспокоится за меня. Но все в порядке! Она просто никак не может удержать в ее умной голове важность того, зачем я делаю это.

– Но ты убиваешь свою судьбу, – Мария опять кинула настороженный взгляд на Софи.

– Неправда! И ты прекрасно это знаешь.

Софи решила, что может задавать и еще задаст вопросы Мишель, поскольку та сама решила начать этот разговор, но для начала их нужно было сформулировать, переварив услышанное. Она посмотрела на рисунок на руке Марии, уже начинающий подсыхать в отдельных местах. Свежим взглядом увидела несколько допущенных ошибок, но решила, что заметить их будет сложно.

Мишель поднялась со своего пуфа и подошла поближе, чтобы рассмотреть работу. Мария протянула сестре руку, та внимательно осмотрела ее.

– У тебя талант. Ты можешь заниматься настоящими татуировками в будущем, если пожелаешь, ты знаешь?

Мишель смотрела в глаза девушке и широко улыбалась ей. Софи подумала, что никогда больше не встретит человека, который сможет сказать ей что-то приятное с такой пылающей искренней радостью. Сонечка смогла лишь тихо поблагодарить Мишель. Сидя на диванчике и смотря на девушку снизу вверх, она подумала, что близость той еще никогда не казалась ей столь недосягаемой, при том что девушка стояла совсем рядом, и ее колени едва не соприкасались с ее, Софии, собственными. 

Сообщенная новость еще не успела уложиться в ее голове, однако ощущение оторванности от ситуации и от новых знакомых в принципе начинало ее поглощать. Она не совсем понимала, откуда стало появляться чувство тусклой, снова овладевающей ей пустоты, но решила, что пока находится рядом с Мишель, не позволит себе впасть в уныние и обязуется прожить все, что дальше предложит ей этот день, а возможно, и не один. Она откинула маленькую трусливую идею сбежать и снова остаться одной. Такого решения в присутствии Мишель она не способна была принять.

– Так ты нарисуешь мне моего дракона так же красиво, правда?

Голос Мишель звучал спокойно, а ее выражение лица при пристальном взгляде на Софи оставалось серьезным и проницательным, хотя ни единого оттенка печали на фоне только что прозвучавшего разговора в нем не отразилось. Будто бы обстоятельства, которые на самом деле продолжали окружать их, исчезали, когда они говорили друг с другом. Эта мысль грела Софи.

– Конечно. Прошу вас, мисс, занять место здесь, поближе к солнцу.

"Она могла бы быть ангелом, живущим совсем близко к солнцу".

– Благодарю вас.

Возможно, Мишель просто такой человек, что ей и вовсе не свойственно поддаваться обстоятельствам, ни хорошим, ни плохим. Софи могла бы поверить, что девушка вполне способна идти по всей жизни с той же самой непосредственностью, которую она увидела в ней в тот первый вечер, когда сестры вместе танцевали и смеялись на детском празднике.

Мишель оперлась на кушетку коленями, сняла верхний топ и легла на диван животом вниз, опустив руки под подушку и положив на нее сверху голову. Софи растерялась, потому что девушка осталась лишь в пляжных шортиках и верхнем купальнике. Она даже успела покраснеть и замерла, а затем вспомнила, что ее, вообще-то, просили разместить изображение на спине. Она бросила отчего-то смущенный взгляд на Марию, но та была занята фотографированием своего рисунка. Поэтому Софи снова перевела взгляд на Мишель и осторожно, медленно опустилась рядом с ней на диван, оказавшись на одном уровне с ее поясницей.

– Тот последний дизайн, на котором мы остановились? Вот этот?

Мишель слегка изогнулась, посмотрев на экран смартфона Софи, оперевшись руками на подушку.

– О, да, мне кажется, он прекрасен.

– Это правда.

Мишель снова легла на подушку, собрав руками волосы и освободив от них спину.

– Но можешь сделать его немного меньше, чем здесь, на фото. Чтобы это не заняло слишком много времени, ты знаешь?

Софи не знала. Она не знала ни того, как приступить к своему делу, ни способа пережить следующие несколько часов работы в сокрытии того волнения, что начало затапливать ее разум, мышцы, тело. Мишель же казалась полностью расслабленной, как если бы она не в первый раз пришла на сеанс массажа к уже давно знакомому специалисту. Трепетность момента захватила Софи. Она начала осторожно примериваться к наброску нанесением временного контура чернилами, но руки неловкого мастера перестали ее слушаться. К тому же, она не знала, как принять удобную позицию рук. Для удобной и потому качественной работы ей необходимо было опереться на что-нибудь. А позволить себе опереться на спину Мишель она, конечно же, никогда не позволила бы себе.

Еще Софи знала, что чтобы реализовать задумку Мишель и нарисовать дракона, взбирающегося на плечи девушки, ей придется полностью оголить ее спину. Тогда была бы возможность изобразить его изогнутое вытянутое тело наискось, от поясницы и далее, до лопаток и выше, чтобы его морда оказалась задрана к ее левому плечу. Но она не решилась бы сказать об этом сама. Мишель помогла ей и в этом. Заметив застопоренность Софии, она заметила:

– Тебе нужно расстегнуть его, чтобы ткань не мешалась. Иначе не получится.

– Да... конечно.

Верх купальника расстегнулся легко, слегка щелкнув застежкой. Под тканью оказались тонкие полосы чуть более бледной, но все равно достаточно смуглой кожи. Лишь первое касание Софи заставило Мишель едва заметно вздрогнуть, затем она продолжала лежать так же расслабленно. В комнате было тихо, София совершенно забыла, что они находятся там не вдвоем.

– Мне кажется, в Китае точно уверены насчет того, как могли бы выглядеть настоящие драконы, ты знаешь. Я думаю, это потому что они могли и правда их видеть когда-то, ты так не думаешь?

Голос Мишель звучал хрипловато. Софи ничего не ответила, не смогла. Она боялась пошевелиться, даже просто вздохнуть. Все, что она могла теперь, это смотреть на изящный изгиб спины и талии. На ее коже все еще оставался крем от загара. Простой крем от загара с запахом персика. Софи захотелось провести по мягкой, гладкой коже рукой. Никогда в жизни перед ней не представало вблизи столь завораживающее зрелище.

– Все в порядке?

– Конечно. Я просто думаю, как лучше расположить дракона.

Все, что она могла, это взять в руку кусок ткани, обмакнуть его в жидкость для снятия макияжа и осторожно протереть кожу, чтобы краска после нанесения закрепилась увереннее. Потянувшись к флакону со средством, она взглянула на Марию и заметила, как та резко отвела взгляд в сторону.

– Я не буду использовать временный контур, а собираюсь наносить краску сразу.

– О, конечно, делай так, как считаешь нужным.

Софи показалось кощунством дотрагиваться слишком острым и жестким концом шариковой ручки до нежной кожи. Ей предстояло осуществить всю работу сходу.

– Именно. Я справлюсь.

Правильным было наносить краску сверху вниз, слева направо. Поскольку она сидела по правую руку от девушки, Софи перегнулась через ее торс и провела первую изогнутую линию. Она должна была стать головой дракона в будущем. Два штриха обозначили положение его глаз. Еще несколько линий пониже, посередине и у основания спины девушки, чтобы обозначить положение тела и хвоста фигуры дракона.

В конце концов, Софи подложила совсем небольшую подушку ниже рисунка, так, чтобы иметь возможность облокотиться на спину девушки и при этом не доставлять ей дискомфорта. Она работала гораздо быстрее и точнее, чем ожидала. Солнце все скорее стало стремиться к закату. Ни постояльцы отеля, ни персонал не заглядывали в помещение, поскольку температура воздуха все еще оставалась очень высокой, и идея кальянных утех при такой погоде казалась слишком удушающей. Прохлада, наступающая ночами и еще более ощутимая в каменном гроте – другое дело.

Мишель лежала неподвижно, изредка спрашивая у Софи возможность размять затекшие руки. Вскоре, найдя удобное положение, она задремала, разморенная пряными запахами и успокаивающими прикосновениями. Мария несколько раз приносила им троим прохладительные напитки, часто рассматривала свою руку на свету, пыталась сфотографировать рисунок в наилучшем ракурсе. Двигала ей осторожно, чтобы еще не схватившаяся краска не размазалась. Когда она выходила за газировкой, Софи слушала уже так полюбившуюся ей тишину, которая, скорее, сама являлась слушателем гомона отдыхающих на пляже и шелеста волн.

Софи была рада, что в первую очередь занялась рисунком Марии, потому что это позволило ей привыкнуть к обстановке и войти в рабочее состояние потока. Дракон вышел лучшим по качеству в сравнении с гораздо более простым в исполнении кельтским орнаментом. Она не хотела будить Мишель, которая дышала глубоко и размеренно и явно уснула уже очень крепко, хотя времени для этого было не так много. Обе работы суммарно заняли не более трех часов. Софи несколько мгновений оценивала результат своего творения, примерялась к тому, что еще можно поправить. Мария, уже продолжительное время наблюдавшая за завершающими штрихами, положила руку ей на плечо и слегка сжала.

– Спасибо тебе. Это выглядит невероятно, ты просто прелесть, что сделала нам бесплатно то, что мы получили бы здесь за деньги и наверняка не так красиво.

Софи смутилась и кивнула. Она сказала, что лучше дать краске схватиться в прохладном помещении, и пока не стоит будить Мишель раньше времени. Ей также очень хотелось еще немного продлить этот момент спокойствия, обволакивающий и тягучий. Она убрала все что оставалось после их работы и откинулась в кресле, стоящем рядом с диваном, на котором отдыхала Мишель. Молчание Сонечки и Марии не было неловким, просто обе понимали, что их общение скреплено только инициативой Мишель. Потому никто из них не чувствовал потребности поддерживать разговор, и обе чувствовали себя при этом вполне комфортно.

Когда небо стало наливаться оттенками, все более приближенными к красноватым тонам, кто-то из постояльцев отеля зашел в помещение. Спросив о рабочих часах услуги и не получив от девушек внятного ответа, человек закрыл дверь и отправился обратно по направлению к пляжу. Вторжение, однако, разбудило Мишель. Софи со смущением отвернулась, когда та стала подниматься с дивана.

– Я так сладко спала, даже дома не высыпаюсь так, вы знаете!

– Хочешь посмотреть, что получилось? Тебе понравится. – Сонечка слушала шаги Мишель по комнате, и непроизвольно пыталась представить, как та выглядит сейчас.

– О, конечно! Мари, дорогая, пожалуйста, сфотографируй меня.

Мария попросила сестру встать у стены, куда сквозь окна падал уже ярко оранжевый свет. Софи не могла не повернуться, не увидеть того, что, как и многое после встречи с этими девушками, останется с ней навсегда. Стройная девушка с изображением изящного китайского дракона повернута к ним спиной, взгляд направлен в сторону. На ней только пляжные шортики, а волосы она придерживает рукой, перекинув их через плечо, чтобы рисунок оставался полностью видимым. Ярко-оранжевый свет, падающий через окно, создает невероятную композицию вкупе с фоном в виде бордовых и красных оттенков восточных ковров.

Произведение искусства, что Софи видела – совсем не работа ее рук. Это вся Мишель, во всех ее проявлениях. Это также случай, приведший их троих сюда, и результат их собственной общей воли находиться здесь, вместе.

– Ты можешь одеться, рисунок уже полностью высох, я это вижу. Он не испачкает одежду.

Сонечка снова отвернулась к окну, наблюдая закат и опершись на подоконник. Пляж все больше пустел, люди неспешно разбредались по своим номерам, для подготовки к ужину.

– Спасибо тебе.

Мишель оказалась рядом, и Сонечка обернулась на звук ее голоса. Девушка, уже полностью одетая, обняла ее, быстро, порывисто и при этом нежно, и сердце Софи пропустило несколько ударов. Она не успела насладиться моментом, объятие прекратилось.

– Это безумно красиво. Ты чудо, что потратила на нас столько времени.

– Да, я ей уже сказала, она профи, – Мария подошла к ним. – Не хотите прогуляться до ресторана? Я что-то проголодалась.

– Ты читаешь мои мысли, ты знаешь! – Мишель подмигнула Софи. –  Но в этой одежде не виден мой новый друг из Китая. Я хочу забежать домой, переодеться. 

Номер Мишель и Марии оказался гораздо просторнее и роскошнее того, в котором остановилась Софи с семьей. Пока Мишель отправилась в гардеробную переодеваться к ужину, ее сестра предложила Сонечке расположиться на просторной террасе, с точеными стеклянными столиками и плетеными креслами. Софи не отказалась от предложенного ей вина.

– Почему тебе не понравилось, что Мишель упомянула при мне предстоящую свадьбу?

Сонечка, конечно, не хотела задавать этот вопрос, да и вино не успело бы так быстро развязать ей язык. Но эта тема плескалась в ней уже несколько часов, а она поняла это только сейчас, оставшись почти наедине со своими мыслями.

– Потому что все это странно и, что бы она там ни говорила, очень печально.

– Она выходит замуж ради выгоды?

– Не совсем, – Мария нахмурилась и тяжело вздохнула. – Почему ты хочешь об этом знать?

– Это не важно. Я стороннее лицо. Вы можете мне рассказать, и это ничего не будет значить, потому что мы никогда больше не увидимся после этого отпуска.

Это было правдой, которая сквозила во всех их действиях каждую минуту, но которую Софи не примет до того самого момента, пока она не окажется уже дома, с образами отгремевших событий на веках глаз. Мария не отвечала достаточно долго, всматриваясь в красный шар, окруженный фиолетовым пламенем, которым теперь стало солнце у самой кромки чернеющего моря. За спиной беседующих девушек, где-то в глубине номера, был слышен звук стекающей в душе воды.

– Может, ты и права. Я никому об этом не рассказываю, потому что это ее дело. Но это и мое дело тоже, потому что она моя сестра.

Сонечка не торопила. Где-то в глубине души она знала, что скоро услышит то, что сломает какую-то часть ее самой. Она не хотела спешить.

– Наш отец потерпел поражение в одном деле полгода назад. Это от него не зависело. И он не торгует бытовой техникой, на самом деле.

– А что он делает?

– Занимается не слишком законными вещами. И когда-то он очень преуспевал в своем деле.

Они какое-то время молчали. У Софи появилось ощущение, что на самом деле все это не может происходить с ней, и все окружающее – странный, запутавшийся дурной сон.

– Он мафиози?

– Нет, ничего подобного, – Мария усмехнулась. – Но теперь он на крючке у одного влиятельного человека, который оказал ему тогда незаменимую помощь.

– И как это связано со свадьбой Мишель?

– Так, что сын этого человека давно хочет жениться на ней. Отец не хотел этого для нее. Но она тайком от него договорилась обо всем сама.

– Договорилась? То есть, она хочет сбежать с тем мужчиной?

– Нет, она договорилась с его отцом.

– Мишель сказала, это брак по расчету. Она не любит того человека, что хочет жениться на ней?

– Нет.

– Откуда ты знаешь?

– Она не говорила мне никогда сама, но я, в конце концов, ее сестра.

Они еще немного посидели в тишине. От вина Софи оставалась половина объема. Оно сделало ее слишком чувствительной, и она уже не смогла бы остановиться задавать вопросы.

– Почему она согласилась? Почему пошла на это?

– О, она слишком благородна. Еще она до смерти любит нашего отца. И она сама всегда была его любимицей. Он все делал для нее, всегда, был идеальным отцом. И теперь она решила ему помочь.

Это было сложно понять. Софи так и не сможет этого понять никогда, но это и не была ее жизнь. Но почему так странно и больно? Они знакомы не больше суток.

– А ваша мать? Почему она никак не повлияла?

– Мы не помним нашу мать, она умерла совсем давно. Не спрашивай о ней Мишель. Она все равно часто грустит.

– Мне очень жаль. Извини, что спросила.

– Не стоит.

Софи стало неловко, но более всего – невероятно тяжело. Она, в своем узком и ограниченном, практически еще детском мирке, никогда не смогла бы представить, что в жизни кого-то на самом деле могут происходить подобные события.

– Но неужели ничего нельзя больше сделать?

– Она бы не пошла на это, если бы можно было.

– Зря ты решила утомить нашу гостью такими рассказами. Ты расстроила ее, Марис, разве не видишь? – Софи не заметила, как звуки сборов позади сменились тишиной и Мишель пришла к ним.

– Но это всего на несколько лет, дорогая. Это не навсегда.

Сонечка обернулась. Мишель, в тонком коктейльном платье на тонких бретелях, с божественно мокрыми волосами и едва заметным легким макияжем, стояла в дверном проеме террасы. Она подошла к креслу, в котором сидела Сонечка, и, облокотившись о его спинку, взяла бокал из ее руки.

– Ты разве не слишком маленькая, чтобы пить с нами?

Мишель лукаво улыбнулась Софи, смотря на нее сверху вниз. Та с трудом сглотнула.

– Мне почти восемнадцать. Будет через пару месяцев. И вы сами меня позвали.

– Я же шучу, глупышка! – Мишель засмеялась, сделала большой глоток вина, затем продолжила. – Но ты выглядишь старше своих лет.

Мишель, все еще стоя над креслом Сонечки, заправила той прядь пушистых волос за ухо.

– У тебя красивые волосы. И ты очень красивая, ты знаешь.

Софи не знала. Она не могла знать ничего больше. Все эмоции, накатившие на нее этим днем, ощущение момента близости Мишель, ее руки у нее на шее, подавили ее, уничтожали ее полностью.

– А вам-то сколько лет? Если считаете меня маленькой.

Ее голос охрип. Она не могла двигаться.

– Ха-ха, мы на целых два года старше тебя. Поэтому тебе стоит бежать! И желательно, по направлению к ресторану, потому что мы станем преследовать тебя.

Атмосфера их окружения сменилась мгновенно, и через миг Мишель уже, хохоча, кружилась по номеру с расческой в руках. Сонечка покосилась на ее сестру, но та лишь смущенно улыбнулась в ответ.

– Пойдем, она явно уже очень голодная.

Весь вечер Сонечка ловила взглядом свой рисунок на безупречной талии, пояснице, изгибе спины. Она заметила, что Мишель выбрала платье, которое открывает рисунок полностью, делает его почти агрессивно бросающимся в глаза. Софи бросало в жар каждый раз при мысли, что это ее собственные руки касались этой спины.

Они провели этот вечер неспешно, наслаждаясь каждой его деталью. Долго сидели на террасе ресторана, со вкусом принимая пищу и слушая легкий джаз, болтая ни о чем. Исследовали закоулки отеля, прогуливались по его мощеным морским камнем дорожкам. Фотографировались вместе, поодиночке и вдвоем. И, как и в прошлый вечер, добрались до ставшего уже любимым Сонечкой пирса, хотя так и не решились на него ступить, потому что сегодня до него слишком рьяно добирались пенные волны. 

Мишель сделала все, чтобы никто больше не заводил разговора о тяжелых вещах, и сама, очевидно, не собиралась о них вспоминать или грустить. Софи поддалась ей, отдалась эмоционально и позволила себе ненадолго поверить. Поверить Мишель, ее настрою и тому, что все, в конце концов, будет хорошо. Она не хотела терять оставшееся у них общее время, ведь, как она узнала, на следующее утро сестры должны были улетать домой. Она провела этот вечер, слушая звук голоса и смеха Мишель. Наблюдая, как та двигается, кружится, позируя для фото, и танцует под музыку из динамиков их телефонов. Сонечка собиралась попрощаться с ними утром.

Пока же она могла быть абсолютно, бесконечно счастливой.