4. Маленький принц.
В пятницу Минхо выглядит намного лучше. Он искренне улыбается, смеётся, но только волосы его всё так и падают на глаза. Видимо, он не заметил отсутствие заколок. А может, и заметил, просто не знает, где они. Хану немного обидно становится из-за этого. Всё-таки для него это был ценный подарок. Эти заколки — начало их дружбы. А позже... а чёрт знает что позже. Зачем он вообще подарил их. Джисону теперь неловко от этого.
Минхо придёт к Хану в положенное время. Сегодня суббота. Прошла неделя с момента, как они занимаются. Хан не мог сказать, что его знания стали намного лучше, но хоть что-то он уже понимал, совсем чуточку. Радовало то, что оскорбления учителя прекратились. Сейчас он даже сам подсказывает Джисону.
Погода стояла до отвращения прекрасная. Джисон, сидя в своей комнате, дожидался Минхо. Он смотрел в окно, там дождик шёл, будил листву, и ветер будоражил птиц. По окну стекали капли, а свет от фонарей, что старался попасть в комнату, растекался по поверхности дождевой воды, которая не пропускала его в дом. Хан любил такую погоду, потому что именно в этом бесконечном спокойствии и упокоении действительно можно было быть собой. Посидеть и подумать. Остановить ход мыслей и поразмышлять о вечном-бесконечном. Словно где-то рядом играет музыка гитары, что, растекаясь по асфальту с дождевой водой, становится новой мелодией одинокого сознания. В комнате вновь островок из света настольной лампы и чуть приоткрытое окно. Там дождь шумит, машины ездят. Так хорошо сейчас здесь быть.
Джисон погрузился в свои мысли. Это была школа, родители, уроки. Обняв колено, сидя на кровати, он всё также продолжал смотреть в окно. Односпальная кровать стояла вплотную к стене. Над изголовьем висели всякие постеры, а изножье было окно.
Хан даже не услышал, как вошёл Хёнджин.
— Что ты там рассматриваешь? — плюхаясь на мягкое ложе, на пятьдесят процентов состоящее из подушек, спросил Хёнджин.
— Слушаю дождь и смотрю за тем, как капли текут по окну.
— Ну ты даёшь, нашёл на что смотреть. Там же слякоть, сырость и холод. Ещё и темнота, хотя только пять часов вечера, — Хёнджин смотрел на брата, но Джисон не отрывал своего взгляда.
— В одно окно, — полушёпотом начал Джисон, — смотрели двое. Один увидел дождь и грязь. Другой — листвы зелёной вязь и небо голубое. В одно окно смотрели двое.*
(слова принадлежат автору в тик токе: idushchij_k_reke)
— Ну начал опять философствовать, — Хёнджин потянулся и зевнул.
— Ничего-то ты не понимаешь, балбес, — Хан тоже зевнул и повернулся к брату, — Когда-нибудь ты меня поймёшь, Хёнджин. А сейчас пошёл вон из моей комнаты, — резко повернув голову и вскинув руки в позе «агрессивного кота», строго сказал Джисон.
— Ну и пойду! — Хёнджин фыркнул, показал красоту своих средних пальцев и удалился из комнаты.
Минхо пришёл через десять минут. Джисон оторвался от пейзажа за окном и посмотрел в дверной проём. Там стоял он, немного мокрый, чуток красный. Видимо из-за бега. Он поздоровался с Джисоном и прошёл в комнату. Хан наблюдал за тем, как Минхо выкладывает все необходимые вещи на островке со светом. В комнате стоял запах дождя и горького кофе Джисона. Минхо был абсолютно спокоен, но на Хана не смотрел, даже избегал его взгляда. А Джисон, всё также сидя на кровати, ждал, когда они приступят к занятию. Через минуту, впервые взглянув на него Ли говорит:
— Начнём?
В прозрачной комнате летают примеры и задачи. Ароматный запах горячего кофе и небольшого смущения. Ручка плывёт по белому листу бумаги, вырисовывая ответы. Жаль, что так и в жизни нельзя. Тут посчитал, тут сложил и проблема решена. В жизни всё по-другому. Чтобы и вправду помочь себе и решить то, что тяготит, нужно не только думать, но и принимать действия к решению. А люди боятся этого. Боятся, что если проблема решится, то за ней последуют совершенно другие ситуации. А тут фактически в стабильности живёшь, порой и сам того не осознаёшь. Всегда плохо — стабильно. Стабильное самоубийство своей жизни — вот как это называется.
Карандаш рисует графики: x — вправо, y — вверх. Тетрадь оставляет на себе отпечатки парней, чтобы запечатлеть этот момент. Тут изредка мигает лампа, уменьшая островок. Словно ещё пару мгновений и он исчезнет вовсе, а что тогда станет с Джисоном и Минхо? Куда денутся они? А исчезнут ли вообще? Примеры в тетради, заливаясь тёплым светом, плывут сквозь бумажные листы, бегут к окну и, сливаясь с сильным дождём, становятся чем-то большим, чем просто цифры с буквами. У людей также. Они все хотят стать чем-то большим, оставить свет и след в истории, чтобы потом их дети, внуки, правнуки — неважно, на уроках говорили о них. Будь-то история или литература — значение не имеет. Быть признанным — вот, что хочет получить человек.
А света стало мало. Словно он тоже утекает вместе с дождём и буквами куда-то туда, куда неизвестно, где вечное счастье и покой. Там, где в воздухе витает любовь, а в небе самые яркие звёзды освещают путь потерявшимся душам. Здесь, в этой комнате, в которой до сих пор пахнет кофе и дождём, потерявшиеся души становятся ближе к искренней правде и настоящему покою.
Прошло полчаса и стало ещё темнее. Отчего приходилось чуть ближе пододвигаться. Настолько, что Хан вновь чувствовал слабый запах арбузного шампуня и кофе с сахаром. Когда Джисон ушёл за напитком, Минхо попросил его положить две чайные ложки сахара. Если честно, Хан никогда не понимал вкус кофе с сахаром, это ведь совершенно не-то. Весь настоящий горький вкус становится сладким и совершенно другим. Но это абсолютно нормально, если вкусы различаются. В этом и есть волшебство всего необходимого прекрасного. И как бы странно это не звучало, во всём есть своя красота. Джисон любил людей за их индивидуальность. Они все такие разные, все необычные. И возвращаясь вновь в реальность, Хан ощущал чуть сбитое дыхание Минхо.
Карандаш то стирал, то вновь записывал какие-то примеры. Честно, Джисон даже не заметил, как прошёл час. Возможно, что это из-за света, что укутывал парней в своё пушистое одеяло. Глаза и вправду пару раз закрывались, но шум дождя не давал уснуть.
Они закончили, и нужно было что-то сказать, но почему-то было очень неловко. Джисон, смотря в глаза Минхо, понимал, что он испытывает те же чувства, что и Хан. Да уж, сложная ситуация.
— Минхо, ты кушать будешь? — собирая канцелярию в пенал, спрашивал Джисон. Где-то на дне этой бездны лежат две заколки: одна коричневая, вторая тёмно-зелёная.
— Мне неудобно каждый раз ужинать у вас, — Минхо не смотрел на Джисона. Его взгляд был устремлён на мокрое от дождя окно.
— Всё в порядке. Помнишь я говорил тебе про маму?
Хо легонько посмеялся.
— Конечно, помню.
— Тогда не стоит отказываться, сам знаешь, что она насильно тебя накормит.
— Это точно, — разговор подходил к тупику, — слушай, Джисон, — Минхо чуть медлил, словно вспоминал слова. — Ты случайно не знаешь, где мои заколки? Может в классе находил?
— Заколки? — Джисон стал вытаскивать все ручки, карандаши, ластики, маркеры из пенала на стол, потому что там на дне лежали эти бесконечности.
Покопавшись с минутку, он достал оттуда две заколки, что были чуть замараны в графите от простого карандаша.
— Заколки! А я их потерял! — Минхо солнечно улыбнулся. Джисон увидел настоящее счастье в этой простой улыбке. Увидел светящиеся глаза и так приятно стало. Хан сам улыбнулся в ответ, это подняло ему настроение.
— Когда ты плакал, одна упала, а вторую я сам снял. Мне казалось, что тебе больно. Она висела на паре волосков, — Джисон вытирал своей серой футболкой графит с заколок.
— Спасибо большое! Заколишь? — Минхо поближе пододвинулся к Джисону, оставляя между ними расстояние всего в пару сантиметров. Хан увидел Вселенную в его глазах. На его щеках был целый Мир, а на носу еле заметные созвездия веснушек. Увидеть их можно было только так, будь он на сантиметр дальше, то точно бы не заметил.
— Д-да, — тихонько раздвигая волосы в стороны и закалывая их по принципу «бабушкиных штор», Джисон прислушивался к сиплому дыханию, засматривался на трепетание ресниц. Казалось, что они уже так вечность сидят, — готово.
— Спасибо, — Минхо улыбнулся Джисону и, встав с места, подошёл к зеркалу. Он стал рассматривать, как лежат заколки на его волосах. А Хан смотрел на него, буквально взгляда оторвать не мог. Здесь, в этой чарующей пустоте, где есть только островок света и больше ничего, Минхо светил подобно солнцу. И Джисон поймал себя на странной мысли, что сейчас он выглядит как маленький счастливый ребёнок.
— Ты красивый, — сорвались слова с чуть алых и сухих губ. Джисон опешил, когда понял, что сказал. Глаза распахнулись в испуге, пришлось отвернуться от Минхо и продолжить собирать все эти дурацкие ручки, лишь бы только он не увидел, как сейчас пылают щёки Джисона. Ни один закат и ни один рассвет не сравниться с этим цветом, что красовался на его ланитах.
Хан услышал смешок и боковым зрением заметил, как Минхо мило улыбается, смущаясь.
— Спасибо, — почти что шёпотом он ответил Хану.
В голове играло пианино с мелодией из «Ходячего замка». Она разливалась по комнате, наполняя её чем-то таким необычным и неописуемым. Словно запах розового пиона на столе с горячей чашкой мятного чая, так ощущалась эта мелодия. Минхо собирает вещи, Джисон — ручки, а музыка собирает осколки когда-то разбитых сердец. Склеивает их прекрасными нотами, наполняя любовью каждую трещинку, каждый скол. И яркий свет малинового заката отпечатывается в лёгких вместе с вкусным запахом пионов, которые ещё вспомнит Джисон. Хоть за окном всё также пасмурно, ведь дождь идёт, а солнца нет. Хан почему-то думает, что будь погода чуток получше, то он увидел бы малиновый закат. Но увидеть его сейчас можно только на щеках Минхо, что явно смутился от комплимента Джисона. Хан сам не ожидал от себя, что скажет эти слова. Но Минхо продолжает улыбаться. В пустоте кружится пыль и неловкое зарождение волшебного, ещё несуществующего заката.
Парни поужинали и вернулись в комнату Джисона. Дождь всё не унимался, даже наоборот, сильнее пошёл. Каменно-серое небо на некоторые мгновения становилось чуть светлее из-за бронзовых молний, гулявших там. Появляясь, они окрашивали этот скучный и серый мир в яркие вспышки. Только люди боятся их. Гром разносился эхом по свету, словно где-то совсем скоро на крыше будет разбиваться чьё-то сердце, что так старательно склеивала музыка.
Джисон и Минхо сидят на кровати. Хан смотрит в окно, боясь повернуться к Минхо. Он даже не знает, чем он занят. Разговаривать не хочется, но это кажется даже правильным, будто так и должно быть. Здесь, в этой тишине прозрачных и банальных мыслей, болезней и проблем — всё правильно. Время в настенных часах играется со стрелками, буквально пять минут назад было только восемь, а сейчас уже девять часов вечера. Минхо, оперевшись на стенку кровати, читает книгу, что лежала на тумбе. Джисон, оторвавшись от бесконечного потока мыслей и нескончаемого дождя, повернулся к Минхо. В его изящных руках красовалась жёлтая книга с маленьким мальчиком в голубом одеянии. Там были звёзды, планеты и множество цветов. Три действующих вулкана, что нужно чистить. А снизу надпись «Антуан де Сент-Экзюпери — «Маленький принц». Минхо читал. Глаза его бегали по строчкам и картинкам, что были в книге. Заколки верно держали волосы. Он очень тихо дышал, отчего казалось, что его грудь вовсе не поднимается. Шорох перелистывания книг старался помочь Джисону оторваться ото сна, но Хан смотрел завороженными глазами на своего репетитора по противной математике.
— Джисон, всё хорошо? — оторвавшись от книги, неспешно закрывая её, спрашивал Минхо.
— Ой, да, извини, — Хан смущенно смеялся, почёсывая затылок. — Я засмотрелся, прости.
— Всё в порядке, не переживай, — Минхо улыбнулся, а Джисон утонул в её свете. Не давая себе отчёт, в голове снова всплыла недавняя фраза: «красивый». Только в этот раз он её не сказал. И хорошо, иначе было бы очень неловко второй раз за вечер сказать: «ты красивый».
Хан встал с кровати, подошёл к книжному шкафу и достал оттуда книгу с названием «Над пропастью во ржи». А после сел на своё место, переместив островок света на прикроватную тумбу.
Глаза бегали от букв к Минхо, что тоже погружено читал. Хан всегда придерживался правила, что читать нужно с чем-то вкусненьким, поэтому через десять минут отложил книгу, переместив свой взгляд на своего друга.
— Минхо, ты будешь чай или тебе кофе сделать?
— Я через десять минут домой пойду, — он взглянул на стену с часами, — так что не стоит.
— Но там такая страшная гроза. Молнии повсюду, а ты далеко от нас живёшь, — Джисон сидя в турецкой позе, чуть наклонился вперёд.
— Я добегу, всё в порядке, — Минхо закрыл книгу и перевёл свой взгляд на погоду за окном. А там и вправду беспрестанно сверкали молнии, лил дождь и разносились удары грома.
Хан подумал пару секунд, а потом сказал:
— Мы успеем чай попить, так что тебе какой? — встав с кровати и направившись к двери, спрашивал Хан.
— Есть со смородиной?
— Понял, скоро буду, — Джисон улыбнулся и удалился из комнаты.
Вернулся он минут через пять с подносом, на котором были две большие кружки смородинного чая и небольшая тарелочка с печеньками и конфетами.
— Ты остаёшься у нас! — радостно сказал Джисон, ставя на тумбочку ароматные чашки.
— Как у вас? — казалось, что Минхо испугался. Потому что он резко захлопнул книгу, сел чуть ровнее, уставившись на Джисона.
— Мама спросила, как ты пойдёшь, я ей рассказал. Будь папа дома, он бы отвёз тебя, но он сегодня в ночную смену. А второй машины у нас нет, но есть номер твоей мамы. Сейчас будет сложно, приготовься, — предупредил Джисон и глубоко вдохнул. а после вывалил всё на одном дыхании. — Моя мама позвонила твоей маме и спросила: можно ли ты у нас останешься. Потому что моя мама боится отпускать тебя в такую погоду домой. Короче, твоя мама разрешила. Они даже сейчас болтают.
Минхо молчал, но сквозь это молчание Джисон видел, как он был напряжён.
— Она трезвая? — это единственный вопрос, который задал Минхо. Хотя вариантов было множество, но только этот вопрос прозвучал как крик отчаяния.
— Да, — Джисон не врал. Он подслушивал, пока их мамы разговаривали и голос её был вполне нормальным. Тем более она сразу сказала «да», потому что сама переживает за своего сына. — Всё в порядке, Хо, — улыбался Джисон, — ты в безопасности.
Минхо так красиво улыбнулся в ответ. И комната на пару мгновений стала светлее, и все тени вдруг исчезли. Оставив эти волшебные чувства на плечах семнадцатилетних подростков, что лечат друг друга словами и неловкими прикосновениями пальцев, когда закрепляют дурацкие заколки.
В тишине блуждали яркие улыбки, ароматный запах чая со смородиной, шелест чуть старых страниц книг. Джисон сидит намного ближе к Минхо. Настолько, что своими ногами он касается его, но это словно нормально. Ничего необычного, даже наоборот, так лучше, потому что в комнате стало немного прохладней из-за открытого окна, а так теплее. И плед, что укрывает парней, тут вовсе не причём.
Давно стемнело. Дом спит. Дождь всё также идёт, а парни до сих пор читают. Стрелки часов перебежали за полночь. За это время Хёнджин приходил к парням, они немного побеседовали, а после он ушёл со словами: «скучно в вашем книжном клубе, пойду с мамой телек посмотрю». И ушёл.
Минхо закрыл книгу, переводя свой взгляд на Джисона, что до сих пор читал.
— Ты прочитал? — поворачивая голову на Минхо, спросил Джисон.
— Да, она же коротенькая, — Минхо показал обложку и неловко улыбнулся.
— Обсудим?
— А ты читал?
— Миллион раз! — воскликнул Хан, — назови свою любимую фразу оттуда.
Открыв нужную страницу, Минхо начал читать:
— «... Ты для меня всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя только лисица, точно такая же, как сто тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственный в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете...». — Не знаю почему, но мне нравится это, — он пожал плечами и поправил заколки на волосах.
— Дай мне книгу, я прочитаю свою, — Минхо протянул бесконечность в руки Хана. И Джисон стал искать нужную страницу со своей любимой фразой. Книга словно сама шептала ему. — «Самого главного глазами не увидишь». Мне это нравится.
— Заставляет задуматься, да? — вставая с кровати, спрашивал Минхо.
— Да, я часто размышляю над этой книгой. И каждый раз, как в первый.
Парни молчали. Минхо жевал последнюю печеньку, Джисон читал. Но тут Минхо спросил:
— Джисон, я понимаю, что прозвучит это немного странно, но можно мне покурить? Я открою окно, запаха не будет.
— Да, — без раздумий ответил Джисон.
Минхо достал чуть помятую пачку сигарет из кармана рюкзака, открыл окно в бесконечное сияние звёзд и дождевой прохлады. Там, за пределами трёхкомнатной квартиры, за пределами этого города, этого мира. Где-то в далёкой галактике звёзд и планет существует другая реальность, где не существует проблем, болезней и боли. Там нет пьющих родителей и проблем с самооценкой. Там днями напролёт светит солнце, шумит вода. Там не существует Дождя.
Дым растворялся за окном. Минхо снял заколки, аккуратно положив их на тумбочку к пустым, но всё ещё ароматным кружкам. И ветер путался в его волосах цвета ржи. Запускал свои лёгкие хрустальные пальцы и легонько трепал макушку. Джисон подошёл ближе, встал рядом с ним, чуть присев на подоконник. Хан повернул голову в сторону улицы, а там бездонная тишина, лишь слышно было тихо тлевшую сигарету Минхо.
— Хан, как думаешь, — начал Минхо, — если бы проблем не существовало, мы были бы счастливее?
Джисон вздохнул, поправляя свои волосы, с которыми тоже успел поиграть ветер.
— Нет, не думаю.
— Почему? — в глазах Минхо отражался свет уличного фонаря и дыма.
— Мы бы наоборот страдали больше. Представь, всё всегда хорошо, все друг другу рады. Всё было бы слишком понятно и стабильно. Мне кажется, что попросту стало бы скучно. Каждый день одно и то же, это не интересно. Проблемы делают нас сильнее, умнее.
— А что если я не хочу быть сильным? — Джисон смотрел на Минхо завороженными глазами. — Что если я хочу быть слабым?
— Тогда, тебе нужно научиться быть им.
— Я устаю каждый раз быть сильным, — ветер подул сильнее, отчего капли дождя стали попадать на подоконник.
— Будь слабым с друзьями, — Хан прошептал, сам не понял зачем. Он не знал, что говорить Минхо. Как его поддержать?
— Нет у меня никого, — оборвались слова с немного бледных губ.
— А одноклассники? Ты так со всеми хорошо общаешься.
— Это ведь только видимость, Джисон, — тоскливо произнёс Минхо.
Парни молчали минут пять, а Минхо курил уже вторую сигарету.
— Почему, — полушёпотом начал Джисон, — почему первое, что ты спросил, когда узнал, что остаёшься у нас, было: «трезвая ли мама»?
На бледных замёрзших щеках Минхо покатился хрусталик отчаяния. Хан сделал вид, что не заметил, потому что не знал, как себя вести.
— Будь она в пьяном состоянии, она бы наутро устроила мне взбучку. А мне этого совсем не хотелось. Я уходил они ещё спали, значит, действительно трезвая была, — слеза упала на подоконник, смешиваясь с дождевой водой.
— Как ты живёшь? — глупый и, к сожалению, единственный вопрос, который пришёл на ум Хану.
— Отвратительно. И я устал от этого. Я устал от всего. Хочу стать маленьким принцем, улететь на свою планету к своей розе и жить с ней.
— Думаешь, тебе бы это помогло?
— Думаю, что да. Хуже всего жить, осознавая, что ты один, хоть и вокруг тебя полно людей. Но все они не могут разделить с тобой твою глубину. И от этого мне больно, — выкидывая окурок в окно, Минхо продолжал, — мне кажется, что будь я чуть лучше, то и у меня были бы друзья и нормальная семья.
Джисон перебил его.
— Но ты не виноват в том, какая у тебя семья! — мурашки побежали по рукам от этого заявления.
— Мама с отцом мне всегда говорили, что это всё из-за меня, — Хо перевёл свой тяжёлый хрустальный взгляд на Хана. А сердце пропустило несколько ударов из-за боли в нём.
— Они пьют из-за тебя? Бред. Минхо, ты в этом точно не виноват!
— Да? — он посмотрел на Джисона красными от слёз глазами, так безнадёжно, словно он всю жизнь жил с этой мыслью.
— Конечно! Они взрослые люди, и они сами должны отвечать за свои поступки, а не перекладывать ответственность на детей, — Хан слез с мокрого подоконника, повернувшись к Минхо, и смотрел на него. На то, как он неуклюже вытирает слёзы и ранимо улыбается.
— Который раз за день тебе говорю это, но спасибо... — Минхо улыбнулся, отчего новая партия слёз полилась из прекрасных глаз сливаясь с розовой бесконечностью.
— Давай обниму? — Джисон расставил руки, а Минхо, махнув головой, подошёл и крепко-крепко обнял Хана. Так необычно ощущались эти прикосновения, это болезненное объятие.
Минхо уткнулся в плечо Джисона, аккуратно расположив свои руки на спине. Хан чувствовал сквозь ткань их футболок, как быстро колотится сердце Минхо. Внезапно Джисон поймал себя на мысли, что Минхо рядом с ним становиться слабым. Это хорошо или плохо? Скорее хорошо, если Хо всегда хотел этого. Значит, он доверяет Джисону. И это значит, что только с Джисоном он может быть таким? Да нет, что за мысли такие глупые. Глупый сегодня вечер. Много лишнего наговорил.
Постелив на полу своё спальное место, Джисон дал Минхо шорты и чистую футболку. Хан лёг на полу, а Хо пустил на кровать. Окно закрыли, но дождь продолжал стучать в него. Словно ему что-то нужно было.
Засыпая, в голове всё также играла мелодия из ходячего замка. А Маленький принц гулял по планетам, возвращаясь к своей любимой Розе.