23
В библиотеке, среди старых книг и новостных брошюр, Селеста чувствовала себя почти как дома. Из головы никак не выходил капитан королевской гвардии — Себастьян, долгое время носивший личину Тристана. Притворявшийся кем угодно, только не самим собой. Господь, а ведь она доверяла ему те несколько месяцев и даже собиралась рано или поздно принять предложение руки и сердца. Да, быть может, на этом ее свобода бы навеки оборвалась, но все же. Леди вынуждены играть по правилам, и едва ли Селеста сумела бы стать исключением.
А сейчас даже думать о Себастьяне было противно, и она старалась гнать воспоминания о нем прочь. Сосредоточилась на истории поместья Альварес и нерушимой связи, что соединила их с Тристаном. Только никакая она не нерушимая. Тристан сам говорил, что связь можно оборвать — достаточно захотеть этого всем сердцем. Селеста резко перелистывала одну пыльную страницу за другой, вчитывалась в полные давно устаревших слов церковные тексты, но те едва ли могли утолить ее любопытство.
Да, связь — чудо господне; да, людей знали о ней чуть ли не со времен сотворения мира и у каждого был шанс стать ближе к богу; да, человек мог отказаться от предназначения, но ни разу служители церкви не слышали о тех, кто добровольно отвергал чудеса. За века господь благословил лишь шесть человек в королевстве — восемь, если считать Селесту и Тристана. До чего же мало! Не удивительно, что о связи говорили как о сокровенной тайне. Что когда-то ее считали отголоском магии. Магии, от которой отреклись спустя годы.
Быть может, Тристан знал об этом чуть больше.
Селеста отложила книгу в сторону и начала перебирать брошюры: громкие заголовки мелькали перед глазами один за другим, сменяли друг друга даты. Семнадцатый век, восемнадцатый... Как долго вела свою историю семья Альварес? Если верить коротким заметкам, то титул герцога Бримстоунского веками передавался от отца к сыну: от Тристана к Тристану, как пошутили в одной из брошюр. До чего же скучная традиция.
А вот насчет рокового бала столетней давности в газетах не было ни слова. Да, Селеста нашла объявление о визите королевы Анны Первой в Бримстоун, нашла несколько глуповатых брошюр, где обсуждался выбор нового фаворита после герцога Альвареса, но все они напоминали передаваемые из уст в уста сплетни на званых вечерах и сезонных балах мелких лордов. Кого выберет королева? Есть ли шанс у барона Эшера? О бароне Селеста и вовсе никогда не слышала.
«Новый фаворит королевы Анны Первой — молодой лорд Арседен», — она скользнула взглядом по очередному крупному заголовку, явно написанному от руки, и всмотрелась в небольшой портрет под ним. Линии были настолько смазаны, что различить удалось лишь спадающие ниже плеч волосы и большие глаза. Да уж, художник тех лет похвастаться талантом никак не мог.
Но лорд Арседен наверняка родственник Себастьяна, иначе и быть не могло. Вот почему никто не слышал о купце с таким именем, вот как он попал в число королевских гвардейцев — наверняка это те же Арседены, что жили в столице и по сей день. Отчего же он не сказал ей ни слова правды? Чего ему стоило представиться гвардейцем, пусть даже он притворялся Тристаном? Какая, господи спаси, тайна кроется за всем этим?
Селеста бессильно откинулась на резную спинку стула и прикрыла глаза. Мягкий свет масляной лампы казался красноватым под сомкнутыми веками, напоминал теплые лучи закатного солнца. Ей хотелось раствориться в этом свете, исчезнуть и переродиться другим человеком — сильнее, умнее, ярче. Уж тогда она все бы поняла, до всего бы додумалась.
Но она всего лишь Селеста Хагнифорд.
Кто бы мог подумать, что ее простая, скучная жизнь превратиться в удивительную сказку. Да, временами пугающую, может быть, даже кошмарную, но все-таки сказку. Чего стоил только теплый взгляд Тристана, каким он наградил ее в их последний совместный вечер. Его короткие и скромные даже поцелуи. С тех пор, как Селеста позволила себе коснуться его губ по-настоящему, их отношения изменились. Тристан все реже прятался от нее в поместье, не ускользал в последний момент и даже улыбался ей перед сном. Сам, не через зеркала.
При мысли об этом Селеста улыбнулась и сама, не заметив, как смяла пальцами брошюру о лорде Арседене.
— Развлекаешься, пташка? — прозвучал совсем рядом знакомый голос, и Селеста наконец открыла глаза.
Тристан сидел напротив, подперев ладонью подбородок, и смотрел на нее полными веселого любопытства глазами. Темно-зеленый бархатный сюртук блестел в свете ламп ничуть не хуже неизменной броши с рубином, а волосы отбрасывали на лицо густую тень — почти как раньше, в самых первых снах Селесты. Но теперь-то она точно знала, что Тристан настоящий.
Она не проснется и не окажется в своих покоях в имении Хагнифордов.
— Я хотела чуть больше узнать о связи. — Селеста кивнула на толстую церковную книгу неподалеку. — А потом увлеклась новостными брошюрами. Себастьян — родственник того самого лорда Арседена, не так ли? И твой дедушка с ним не ладил, наверняка и с королевой из-за него поссорился.
И вновь по лицу Тристана пробежала тень, хоть и уступила место довольной ухмылке уже спустя пару мгновений. Неужто он ненавидел Арседенов так сильно? Селеста нетерпеливо поерзала на стуле, но не сказала больше ни слова, лишь поправила пышное и неудобное платье. Удивительно, как в таком большом поместье не нашлось нарядов попроще — все платья, что висели в гардеробной, подходили скорее для балов или посещения королевского двора, нежели для жизни в пустом поместье.
Что еще удивительнее, почти все они были Селесте впору.
— А я-то думал, пташка, ты внимательно слушала леди Кобблпот. Так ведь зовут старую сплетницу, от чаепития с которой ты однажды отказалась ради меня? — хмыкнул Тристан. — Разве она не рассказывала тебе, что герцог Альварес и королева Анна Первая разорвали связь? Тогда-то все проблемы и начались.
— Господь! Небеса покарали королеву смертью за разрыв связи? — Селеста приложила пальцы к губам и качнула головой.
Брошюра о лорде Арседене была безнадежно испорчена.
— Вовсе нет, пташка. Тебя не поразит молния, если ты откажешься от связи. Господь не карает своих детей за такие глупости. Ты всего лишь потеряешь связь с тем, кто предназначен тебе судьбой, вот и все. И ходят слухи, что королева потеряла связь задолго до знаменитого бала, он всего лишь стал для герцога Альвареса последней каплей.
— И он убил королеву?
— Не будь наивной, королеву не так-то просто убить даже королю, не то что герцогу. В нашей семье верят, что герцог Альварес проклял королеву на том балу, и с тех пор она не смела больше выходить в свет.
Господь, и все ради этого! Селеста отмахнулась от Тристана, словно от назойливой мухи, и разочарованно выдохнула. А он знай себе ухмылялся и едва не смеялся на ней, когда заметил проступившее на ее лице возмущение. До чего ему нравилось играть с верой, подумать только. Неужели отец и дедушка не научили его уважать господа? Уж дедушка, будучи связанным с самой королевой, мог бы.
Отчего-то Селеста была уверена, что связь королевы и герцога — не просто слух или часть забавной игры Тристана. Возможно, у королевы Анны Первой были свои причины не сообщать церкви, но связь наверняка была. И господь точно не оставил бы разрыв просто так. Быть может, он безжалостно покарал их обоих, оттого и герцога Альвареса никто больше не видел.
— Брось, Тристан, магия — проделки Дьявола, не могут те, кого благословили чудом связи, колдовать. Да и не ходит по земле давно никаких ведьм.
— А если я скажу тебе, что своими глазами видел последствие проклятия? Как видишь, из поместья теперь тоже не вырваться. И веришь ты или нет, пташка, я тоже никогда не бывал за его пределами, — сказал Тристан на удивление серьезно. Взгляд его потемнел, дыхание ощутимо потяжелело, и он склонился чуть ближе к Селесте через стол. — Проклятия работают в обе стороны. Даже если их насылает сам господь бог. Но, прости уж, в это не верю уже я.
— Никогда?.. — переспросила она с ужасом, прежде чем оглянуться на одно из высоких сводчатых окон библиотеки.
Всю жизнь Тристан видел лишь эти неприветливые небеса? Черные и пустые, как бесконечная расселина? И компанию ему составляли книги да слуги, если во всем поместье Альварес найдется хоть один слуга? Поместье было совершенно пустым, и не было здесь никого, кроме Селесты и самого Тристана.
— Никогда, — кивнул он, взяв ее за руку. Нежно погладил длинными пальцами тыльную сторону ладони. — И если бы не ты, пташка, у меня не было бы и шанса когда-нибудь отсюда выбраться.
— Господь, как же так? Ты же не виноват в том, что случилось почти сотню лет назад!
— И все же при дворе королевы считают иначе. Ты сама слышала, что сказала королева Анна Третья — она не успокоится, пока не сравняет поместье с землей. Или пока меня не притащат ко двору и не казнят на самой людной площади столицы. А может, прямо в Бримстоуне, если Ее Величеству не хватит терпения.
— Не смей даже говорить так! — крикнула Селеста, так крепко сжав его ладонь в своей, что на бледной коже остались красноватые следы от ногтей. — Мы что-нибудь придумаем. Уверена, господь не просто так подарил нам связь и привел меня сюда. Рано или поздно я вытащу тебя отсюда и ты сам увидишь, как прекрасен на самом деле мир. Настоящие небеса вовсе не такие мрачные, да и жизнь не замыкается на одном имении, пусть и таком огромном.
Она поднялась со стула и бросилась к Тристану, чтобы крепко его обнять. Зарылась пальцами в длинные волосы и глубоко вдохнула ставший родным запах амбры, погладила его по спине свободной рукой. На глаза вновь навернулись слезы: никто не заслуживал подобной участи, как бы господь ни злился на своих детей. Да, быть может, королева Анна Первая и герцог Альварес в прошлом согрешили, но это не повод отыгрываться на их потомках.
Не иначе как королеву Анну Третью на путь мести направил Дьявол. Селесту же избрали разорвать этот порочный круг — молодая и мечтательная, готовая отказаться от так важного для любой леди замужества и сорваться в приключение, броситься куда угодно, пусть даже к брату в столицу, она могла бы помочь им всем. И мысль эта осела у нее в голове, медленно, но верно превратившись в незыблемую истину.
Господь не разбрасывался чудом связи просто так. Не посылал испытания на головы смертных по прихоти. У нее, Селесты Хагнифорд, был не только истинный, но и настоящее предназначение.
Пусть и не такое яркое, как крепнущее в сердце чувство.
— Ничего удивительного, что Арседен не желал тебя отпускать, — шепнул Тристан прерывисто, — если к нему ты была так же добра, пташка. Есть ли хоть кто-то в королевстве, кто верит так же неистово, как ты? И любишь ты наверняка так же.
— Вовсе нет, — смущенно пробормотала она в ответ и стыдливо уткнулась носом ему в шею. Почувствовала, как часто под горячей кожей билась жилка. Тристан нервничал ничуть не меньше самой Селесты. — Я... Я никогда еще никого не любила. Уж тем более Себастьяна.
К чему им вообще говорить о нем? О лгуне, о предателе, о том, кого Тристан так отчаянно ненавидел. Наверное, потому он и не позволил Селесте сказать больше ни слова. Взял за плечи и вынудил заглянуть ему в глаза, коротко и тепло улыбнулся, прежде чем накрыть ее губы своими. И этот поцелуй — совсем не такой, как раньше. Отчаянный, глубокий и слишком развязный. Ни одна приличная леди не позволила бы целовать себя так.
Но Селеста позволила. Подалась вперед и запустила обе руки в волосы Тристана. Коротко застонала, едва он прижал ее к массивному столу своим телом, и едва не задохнулась от накатившего жара. Неужели настоящие поцелуи всегда вызывают такой внутренний трепет?
— Всегда, — прошептал Тристан между поцелуями и спустился губами ниже, коснулся открытой шеи и сжал ладонями бедра Селесты под плотной юбкой.
Боже, нельзя же так. Но всякие запреты медленно рушились под напором его прикосновений, растворились в калейдоскопе новых ощущений. Селеста приоткрыла губы и тяжело выдохнула через рот, с удовольствием подставляясь под короткие поцелуи. Откуда, господь помоги, на нее обрушилась такая страсть? Откуда взялся этот едва различимый туман перед глазами?
Тело пробила крупная дрожь, когда Тристан подхватил Селесту под бедра и усадил на стол, бесстыдно скользнув ладонями по закованным в тонкие чулки ногам под юбкой. И горячий язык вновь бесстыдно скользнул ей в рот.
Она все бы отдала, чтобы это сумасшедшее мгновение никогда не заканчивалось.
Нет. Нет-нет-нет, они ведь знакомы всего ничего. Но мысль об этом медленно ускользала, становилась все тише и тише, уступая место желанию.
И все-таки Селеста, собрав волю в кулак, схватила Тристана за запястье.
— Вы торопитесь, господин Альварес, — произнесла она словно в бреду и отстранилась на пару дюймов. — Мы же даже не...
— Не помолвлены? — ухмыльнулся он криво.
— Господь, нет! Но нельзя же сразу же лезть леди под юбку!
Тристан отступил на шаг и бросил на Селесту продолжительный взгляд. Длинные волосы растрепаны, на бледных щеках выступил румянец, а на губах отпечаталась бледная помада. Боже, если он так выглядел, то страшно было представить, как смотрится со стороны она сама.
Спохватившись, Селеста одернула юбку платья и свела ноги. В нижней части живота распускались цветы предательского возбуждения. Матушка убила бы ее на месте, если бы только узнала.
— Ты прекрасна, пташка, — сказал он тихо, посмотрев на Селесту с таким восхищением, что у нее перехватило дыхание. — Я не мог удержаться.
Выдержать этот взгляд наверняка не сумела бы даже королева, а Селеста и подавно. Она смущенно опустила глаза и соскользнула со стола, пригладила растрепавшиеся волосы и скованно улыбнулась начищенным до блеска сапогам Тристана.
Господь, какой стыд. Нужно было либо поддаться наваждению и позволить истинному творить что угодно, либо сразу же сбежать из библиотеки.
Теперь же Селеста напоминала капризную девчонку на рынке: не знала, чего хочет на самом деле, и металась от одного к другому, будучи не в силах что-то выбрать.
Но привитые матерью манеры в конце концов взяли верх.
— Ты удивительный человек, Тристан, — выдавила она еле слышно. — Прости, что я такая трусиха.
— Все в порядке, пташка. Я бы никогда не стал тебя к чему-то принуждать. — Тристан ласково убрал выбившуюся на лицо прядь ее волос за ухо. — Пойдем, я провожу тебя до спальни.
— Но я...
— Ты побудешь там одна. Думаешь, после стольких лет одиночества меня напугает пара лишних дней? Или даже месяцев?
Он засмеялся, а Селеста не вымолвила больше ни слова. Послушно засеменила за Тристаном, крепко сжимая его ладонь в своей. И впрямь удивительный человек, никогда за свою короткую жизнь она не встречала никого похожего. Столько лет в заточении, в одиночестве, без шанса на спасение. А если бы господь так и не подарил ему связь? Если бы они никогда не встретились?
Об этом и думать не хотелось.
Когда Тристан пожелал Селесте спокойной ночи, коротко поцеловал ее в губы и затворил за собой двери спальни, она наконец устало села на кровать. В нижней части живота до сих пор разливалось приятное тепло, и впервые в жизни Селеста подумала, что ошиблась. Их жизни, быть может, оборвутся в любой момент, а она так и не испытала ни тепла тела дорогого человека, ни его любви. Не духовной, но физической — единственной настоящей, как поговаривали некоторые замужние леди.
Глупости, конечно. А вот Тристан был прав хотя бы в одном: удержаться было до ужаса сложно. И если бы он поцеловал Селесту еще хоть один раз, она наверняка сдалась бы на волю поднимающегося изнутри жара.
Ах, боже, сейчас-то думать об этом совсем не время!
И Селеста, устыдившись собственных мыслей, едва не уткнулась лицом в подушку, остановилась лишь в последний момент. На дубовой тумбочке так и лежала старая мятая записка, какую она унесла из кабинета несколько недель назад.
«И ты решил, что сумеешь обставить меня в моей же игре? Приятной тебе вечности, любовь моя».
Тристан рассказывал, что герцог Альварес проклял королеву и что проклятия имеют и обратную силу. Леди Кобблпот когда-то намекала, что королева была ведьмой. Неужели и записку эту когда-то написала сама Анна Первая?
Бред сумасшедшего. Ведьмы — всего лишь игрушки Дьявола, и если когда-то они и существовали, то всех их давно сожгли. Селеста скомкала записку и бросила в ящик тумбочки, с глаз долой.
Задумываться о прошлом совсем не хотелось. Настоящее наконец-то волновало ее куда сильнее.