13
Главную площадь Бримстоуна сегодня было не узнать: исчезли яркие рыночные палатки, потух свет в десятках небольших лавочек, не видно нигде чумазых подростков в рваных и потертых пальто. Брусчатка отмыта до блеска, тут и там виднелись яркие ленты — и приветствия для Ее Величества королевы Анны Третьей написаны на них вручную. Белым или желтым на красном, черным на белом, а иногда и наоборот. И пусть лето уже перевалило за середину, сегодня на площади повсюду цветы — у дверей закрытых лавок или у воздвигнутой прямо посреди площади невысокой сцены.
Там уже сновали туда-сюда слуги и рабочие, проверяли, не попало ли чего под ковровую дорожку, нет ли поблизости кого-то из шайки карманников. Королевские гвардейцы как по струнке выстроились вдоль узкого прохода — от главных ворот площади до ведущей на помост лестницы из трех ступеней. Их одинаковые синие сюртуки здорово выделялись в толпе.
Никогда на памяти Селесты Бримстоун еще не бывал так красив. Вот только не красота не давала ей покоя, когда они с отцом тряслись в экипаже. Не красота потревожила ее сердце, когда они шли мимо гвардейцев и кивали знакомым лордам и леди по пути. Она то и дело почтительно склоняла голову или прятала взгляд за тонкой вуалью, но из головы никак не шел вчерашний сон.
Себастьян обещал, что встретит ее на площади, но сколько бы она ни вглядывалась в лица прохожих, возлюбленного она так и не заметила.
Быть может, он опаздывал. Или же его задержали — вовсе не обязательно, что гвардейцы схватили его, едва заприметив в толпе. Да и что такое он натворил? Селеста коснулась ладонью пышного воротника платья — там, под плотной тафтой, был спрятан небольшой изящный кулон из чистого серебра. И, несмотря на жар ее кожи, украшение так и осталось холодным. Что же это за серебро такое, если не нагрелось и за несколько часов?
— И где же господин Арседен? — спросил отец тихо и покачал головой. На лице его с легкостью читалось недовольство, однако смотрел он только вперед — на сцену, куда вот-вот должна была подняться королева. — Я думал, он сам пригласил тебя на площадь, Селеста.
— Не переживайте, отец. Я найду его сегодня же, и мы все выясним. Прошу, дайте нашей связи еще один шанс.
— Только один, Селеста. Если сегодня же вечером я не увижу этого негодяя на пороге нашего имения, то забудь о нем — либо он обманывает тебя, либо господь решил сыграть с нашей семьей злую шутку.
— Отец!
— Тише, сейчас не время болтать. Королева вот-вот покажется.
По толпе собравшихся на площади людей побежали взволнованные шепотки, кто-то громко закричал, а мужчина поодаль попросил скорее принести воды. Селеста обернулась на мгновение, но никого не заметила — лишь десятки и сотни голов в разномастных шляпах да высокие, замысловатые прически. Многие леди сегодня надели свои лучшие выходные платья, пусть даже и прогулочные. Страшно представить, во что превратилась бы обычно грязная площадь, забитая работягами и прислугой, явись леди в платьях, достойных королевского дворца.
Скандала было бы не миновать. Стоило только наступить на подол чьего-то шелкового платья или нечаянно задеть громоздкие украшения, и пиши пропало. Ни одна леди не потерпела бы подобного оскорбления.
И оттого платье королевы, когда она наконец поднялась на сцену в сопровождении нескольких гвардейцев, выглядело умопомрачительно. Шлейф пышной юбки поддерживали несколько слуг, а на шее Ее Величества сверкало плотное золотое ожерелье с переливающимся в свете тусклого осеннего солнца сапфиром. В таком виде можно было бы отправиться прямиком на бал, если бы их еще проводили в Бримстоуне.
Несмотря на беспокойство и вставший в горле ком, Селеста замерла в изумлении и поднесла к губам ладони в кружевных перчатках. Светловолосая и изящная, на удивление молодая — не старше тридцати — королева Анна Третья выглядело именно так, как она себе представляла. И если ее бабушка, королева Анна Первая, обладала хоть толикой той же красоты, то ничего удивительного, что в фаворитах у нее ходили самые видные герцоги королевства.
— Я рада наконец оказаться в Бримстоуне, возлюбленном городе моей бабушки, — произнесла королева, и голос ее с легкостью разнесся по огромной площади, словно был многократно усилен магией. Вот только никакой магии в этом не было, об этом все знали уже добрых две сотни лет. — Отрадно видеть, сколь много собралось здесь благородных лордов и леди. Уверена, вам не терпится услышать, кто же станет новым герцогом Бримстоунским. Уж сколько лет этот титул принадлежит покинувшему нас еще в прошлом веке лорду Альваресу.
При одном лишь упоминании его имени Селеста вздрогнула, и ей показалось, будто она заметила блеснувший в глазах Ее Величества недобрый огонек. Да разве же отсюда хоть что-то разглядишь? Они с отцом стояли справа от сцены, от королевы их отделяла толпа не меньше чем из тридцати человек, и увидеть отсюда можно было разве что яркие отблески ее ожерелья да сияющий на солнце жемчуг, рассыпанный по платью.
Все это она себе придумала. Селеста вдохнула поглубже и погнала прочь навязчивые мысли о Себастьяне. Где он сейчас? Прячется от гвардейцев в старом поместье? Или заперся в своем имении и пережидает бурю? А ведь в небесах клубились тучи, еще немного, и на город обрушится буря самая настоящая, а вовсе не надуманная.
— Пора отбросить оковы прошлого и смело шагнуть в новую эру. Всем вам прекрасно известно, что Англия шагает в ногу со временем и даже опережает его. Пройдет еще несколько лет, и наше производство по праву займет первое место в мире. Там, где остальные будут выращивать пшеницу и надеяться на милосердие природы, мы будем удобрять поля и собирать рекордные урожаи. Там, где другие будут уповать на старомодную пряжу, мы будем производить одежду на фабриках. Сотнями и тысячами экземпляров. И тогда уже никто не сможет отрицать, что Великобритания — поистине великое королевство.
Королеву осыпали шквалом аплодисментов пополам с неодобрительными возгласами. Некоторые кричали так оглушительно, что пришлось зажать уши. Как ловко Ее Величество отошла от темы герцогства и вернулась к тому, что волновало жителей Бримстоуна куда сильнее — к заводам и фабрикам, которые рано или поздно вытеснят кожевенников и других ремесленников, а то и фермеров. Скоро все, кому не повезло сохранить за собой титул, вынуждены будут отправиться работать на заводы или в шахты.
Потому-то отец так переживал за детей. Потому-то он хотел, чтобы все сказанное Себастьяном оказалось правдой. А королева наверняка желала настроить подданных на добрый лад — подать бесперебойно дымящие фабрики как ману небесную, опасные станки — как лучших друзей рабочих. И ведь пока что в Бримстоуне было не найти ни одной жуткой машины, не приметить ни одной высокой трубы, изрыгающей густой черный дым.
— Совсем скоро близ Бримстоуна откроется первая фабрика. Мы планируем производить там ткани, но для этого нужно решить, что делать со старым поместьем Альварес. Мне прекрасно известно, что многие в городе относятся к нему как к произведению искусства, наследию прошлого, отказаться от которого — все равно что отказаться Букингемского дворца в столице. И я не могу с вами спорить. Все мы знаем, что зеркальная бальная зала уникальна в своем роде, и в королевстве до сих пор нет второй такой.
Но к чему нам цепляться за прошлое, когда нас ждет светлое будущее? В ближайшие полгода поместье будет уничтожено, а на его месте, за рекой, мы воздвигнем фабрику. Сотни рабочих мест — Бримстоун заживет новой жизнью, сюда потянутся люди из соседних городов. Он станет настоящим сердцем региона, и новый герцог Бримстоунский вместе с титулом примет и всю славу, что успеет заработать город.
Господь, Себастьян был прав во всем — королева и впрямь намеревалась уничтожить поместье, а вместе с ним и все секреты, что оно скрывало. Никогда уже Селеста не узнает, что произошло там около сотни лет назад. Никогда не выяснит, действительно ли магию просто позабыли или же ее никогда и не существовало. Никогда не поймет, за что королева преследовала ее возлюбленного и что он скрывал на самом деле.
Она едва слышно всхлипнула и стыдливо прикрыла лицо белоснежным носовым платком. Не хватало еще расклеиться прямо здесь, на глазах толпы и десятков безразличных гвардейцев. Холодными глазами они следили за каждым на площади, выискивали нарушителей и наверняка готовы были покарать любого, кто рискнет сделать лишний шаг в сторону королевы.
— Но мы не вандалы и не самодуры. Если найдется в городе тот, кто приведет ко двору потомков лорда Альвареса, герцога Бримстоунского, мы оставим поместье в покое. Для завода хватит места и по ту сторону реки. До тех же пор, пока потомки безжалостного убийцы и труса ходят по нашей земле, я не могу позволить себе даровать титул одному из добрых лордов Бримстоуна. Если же ни один из них не явит себя за эти полгода, если семейное наследие для них ничего не значит, то так тому и быть.
В таком случае герцогом Бримстоунским я выберу одного из столичных лордов. Уверена, кто-нибудь из них сумеет привести город к процветанию. До тех пор я пробуду в своей резиденции к востоку от города. Будьте уверены, мои поверенные в Бримстоуне прислушаются к каждому вашему слову и проверят всех, кого вы назовете в числе потомков рода Альварес.
Королева улыбнулась, и толпа взорвалась новыми оглушительными аплодисментами. Лорды готовы были перегрызть друг другу глотки за титул герцога, и совсем скоро в городе начнется настоящая охота на ведьм. Быть может, у таинственного герцога Альвареса и не осталось никаких потомков, но акулы вроде лорда Олди обязательно приведут к поверенным королевы ни в чем не повинных мальчишек, быть может, даже из числа орудующих на площади воришек-оборванцев.
И если раньше ведьм сжигали прямо на этой площади, то сейчас все будет иначе. Но Селеста была уверена, что участь Альваресам уготована не лучшая. Повезет, если их не повесят на той же сцене, где стоит сейчас и величественным взглядом окидывает толпу Ее Величество.
Внезапная догадка пронзила Селесту подобно метко пущенной стреле. Вот от чего прятался Себастьян — от королевских ищеек, которые и спустя добрую сотню лет готовы послать вслед Альваресам голодных псов. Потому-то он и сказал ей во сне, что никакой он не Арседен. На самом деле он — один из потомков герцога, и уже который год прячется от короны! Господь, как она раньше не догадалась? Оттого и дом его выглядит ничуть не хуже королевского дворца, оттуда и его манеры.
Становилось жарко, и вовсе не от сомкнувшейся вокруг толпы. Сердце готово было вот-вот выскочить из груди и припустить к старому поместью вперед хозяйки. Селеста неуклюже повернулась и начала пробираться поближе к выходу, не обращая внимания на недовольные возгласы и звучный голос отца позади.
Темные тучи на небесах собирались осыпать Бримстоун дождем, и первые капли уже срывались вниз. Шляпка быстро намокла, тяжелые капли стекали по лицу, а и без того плотное платье, намокнув, казалось в десятки раз тяжелее. Как же могла она так сглупить? Все подсказки были как на ладони, а она... Остановившись у небольшой продуктовой лавки неподалеку от площади, Селеста прикрыла глаза и попыталась увидеть мир глазами Себастьяна.
Перед ней возникли старые, проржавевшие уже кованые ворота, за ними возвышалось поместье Альварес. Господь, он и правда там! Спрятанный под платьем кулон будто с ума сошел: дергался и обжигал кожу холодом, но Селеста не обратила на него внимания. Помчалась вперед, не разбирая дороги, и напрочь забыла, что благородные леди так себя не ведут.
Нужно было найти Себастьяна раньше, чем это сделают гвардейцы или негодяи, подобные лорду Олди. Тому наверняка захочется насолить ее возлюбленному уже хотя бы потому, что тот посмел вмешаться в его планы — прикрылся связью, чтобы подобраться поближе к дочери лорда Хагнифорда раньше, чем сам лорд Олди успел ее сцапать.
Быстрее, быстрее, пока его не нашли!
Единственный раз ей выпал шанс узнать о нем все, помочь ему, а она еле плелась по городу в этих неудобных прогулочных туфлях. Взять экипаж было страшно — чего доброго кучер проболтается, куда направилась молодая леди Хагнифорд, тогда пиши пропало. Хуже того, отец тоже наверняка все понял. И он своего шанса не упустит. Как знать, не перевесит ли титул герцога его на первый взгляд непоколебимую веру в господа.
Нет, не время сейчас об этом думать. Дождь усиливался, вдалеке грохотал гром и в Бримстоуне заметно потемнело. Селеста бежала вперед, подбирая неудобную юбку и прикусывая губу от боли. Казалось, будто серебряный медальон расплавился у нее на шее и слился с кожей, но проверять было некогда. Изредка прикрывая глаза, она неизменно видела перед собой старое поместье или мост перед ним. Это ли не верный знак, что там ее ждал Себастьян?
— Селеста! — окликнул ее знакомый мужской голос, когда она бежала вдоль Гарден-стрит, но этот крик растворился в шуме дождя.
Капли срывались с небес нескончаемым потоком и небольшой дождь вскоре превратился в настоящий ливень. Сверкали молнии, и в их свете мокрая брусчатка казалась едва ли не белой. Селеста поскользнулась и почти свалилась на землю, словно маленькая неуклюжая девочка, на ее лучшем выходном платье тут и там виднелись мокрые и грязные пятна, а длинные рыжие волосы давно выбились из-под шляпки. Вуаль и вовсе слетела и затерялась где-то на улицах Бримстоуна.
— Селеста, да подожди же!
Нет, ни в коем случае. Она повернула за угол, чтобы срезать путь до поместья и спрятаться от преследователей. Кто бы ни бежал за ней в этот черный час, ему не нужно было знать о Себастьяне — уж в поместье Альварес никто его точно искать не станет. Оно закрыто уже долгие годы, и только дурак сунется туда и в погожий день, что уж говорить о таком ненастном.
Но шаги за спиной не стихали, их отголоски она различала даже сквозь бьющий по крышам и мостовой дождь.
Поворот, за ним еще один, Селеста скользнула на небольшую улочку — и вот она уже и сама не понимает, куда попала. Вперед ее вел лишь едва различимый голос Себастьяна, боль чуть повыше груди — там, где сходил с ума холодный как лед кулон, — да неясные видения поместья.
Она должна его спасти! Должна рассказать ему обо всем!
Быть может, ее лишат титула. Быть может, отец выставит ее за порог. Быть может, сама королева велит ее казнить. Но разве могла Селеста оставить возлюбленного в беде? Оставить после всего, что он открыл ей прошлой ночью? Еще утром ей хотелось накричать на него, возмутиться, что он хранил слишком уж много секретов, а теперь она готова простить ему все.
Она уверена, что обо всем догадалась.