12
Уже завтра королева должна почтить Бримстоун своим присутствием, но вместо приятного волнения Селеста испытывала только леденящий ужас. Не переживала о скудных цветах своих платьев для прогулок, не планировала, как будет поглядывать за экипажем и как воочию увидит королеву на городской площади. Ярмарочные декорации так и не убрали — их наверняка просто переделают, чтобы превратить в достойные королевы украшения.
Кто знает, быть может, на следующий день Селеста и вовсе не попадет на площадь. Останется сидеть дома и послушно ждать, пока Себастьян явится в имение Хагнифордов. Господь, неужели и отец откажется от визита на площадь? Среди лордов поговаривали, что королева Анна Третья планировала сделать важное объявление, и многие были уверены — на этот раз она уж точно назначит нового герцога Бримстоунского. Не отцу претендовать на этот титул, но он всегда был человеком пунктуальным и обязательным, всегда ратовал за соблюдение порядка — и если лорды собирались на встречу с королевой в полном составе, то и он должен там быть.
Пусть даже знатный титул его уже который год висел на волоске.
Точно как висела на волоске спокойная жизнь Селесты. Все в голове смешалось, мыслей столько, что их никак не собрать в кучу, не размотать жуткий клубок, напоминающий десятки перепутавшихся между собой змей. Уж несколько месяцев они с Себастьяном проводили время вместе и встречались изо дня в день, планировали какое-никакое будущее — вот и хоть одним глазком взглянуть на королеву они собирались вместе. Только так ли возлюбленный честен с Селестой? Вокруг него витало столько тайн, сколько подчас не окружало ни одного фокусника, что прятал секреты своих чудес глубоко в рукаве, как карты.
Так чего же ему стоило посвятить в них хотя бы Селесту? Во снах она не чувствовала ни капли лжи в его словах и с трудом, но могла различить кое-какие его мысли: беспокойство, печаль и даже бессилие. А иногда его захлестывало такое воодушевление, что даже у нее голова шла кругом. Наяву же Себастьян будто закрывался от нее глухой стеной и лишь улыбался украдкой, стоило задать хоть один неудобный вопрос. Когда они наконец доберутся до поместья Альварес? Выбросит ли он из головы глупую мысль о браке? Можно ли хоть одним глазком взглянуть на его имение, если во сне он приглашает ее туда каждый день?
«Нет», «Только не в этот раз» — вот и все, что он мог ответить. Ну и пусть, она могла бы ждать, сколько нужно — точно как ждал Себастьян, когда она отказывала ему снова и снова, — но отец ждать не станет. В его душе уже поселилось недоверие, еще и эти сообщения из торговой гильдии. Что значит «не существует никакого купца Арседена»?
Последний Арседен, какого еще помнили в Бримстоуне, — один из фаворитов королевы Анны Первой. Тот самый, что явился вместе с ней на последний бал в поместье Альварес. И тот Арседен не был ни купцом, ни ремесленником, ни кем-либо еще. Знатный лорд, один из герцогов земли где-то неподалеку от Уинчестера. Но Себастьян на него совсем не похож, да и не жили Арседены в Бримстоуне никогда.
Да и на тех Арседенов, что служили сейчас в королевской гвардии, он тоже не похож. Кажется, они — потомки того самого барона, фаворита королевы. Но какая разница?
Проблема в том, что Себастьян не был похож ни на знатного лорда, ни на герцога, но во сне... Во сне он вел себя иначе, там по нему и сказать было нельзя, что когда-то он жил в нищете или работал руками. Да у него на лице написано, как привык он к роскоши и богатству, будто родился с золотой ложкой во рту.
Селеста перевернулась на другой бок, натянула одеяло до самого подбородка и вновь открыла глаза. Заснуть сегодня не получится — быть может, ее сморит под утро, но сейчас за окном стояла непроглядная тьма, а часы в коридоре одну за другой отсчитывали минуты до полуночи. Тик-так, тик-так, тик-так. Господь, дай сил дождаться утра и терпения — убедить Себастьяна и отца, что они должны поговорить по душам. Разве о многом она просила? Лишь несколько коротких минут сна, чтобы предупредить возлюбленного.
Если завтра он не явится в имение или на площадь, то беды не миновать. В королевстве этого и не заметят, никогда не услышит об этом недоразумении королева, но жизнь Селесты пойдет под откос. Развалится, как карточный домик. Не будет больше мягкого тепла Себастьяна, его тягучих и теплых прикосновений... Господь, да он же поцеловал ее всего один раз, и то легко!
Она отвернулась к стене и отогнала эти мысли прочь. Нужно поспать хоть немного. И впрямь, хоть пару минут — уж как-нибудь приведет она себя к утру в порядок, чтобы не упасть в грязь лицом перед Себастьяном или самой королевой. Пудры хватит и на самые темные мешки под глазами.
Прошло еще полчаса, а за ними — полтора, и в конце концов Селеста провалилась в беспокойный сон. Провалилась и оказалась в ярко освещенной столовой. Массивный стол из красного дерева с изогнутыми ножами занимал добрую половину помещения, а над ним горела масляная потолочная лампа, чуть поодаль зеленели высокие растения в горшках, напоминающие далекие тропические пальмы. Здесь, как и в холле, потолок кое-где поддерживали статуи античных мужчин, подобных титанам.
Никогда еще Селеста не видела эту комнату. Она неуверенно прошлась вдоль стульев с резными спинками и мягкими, обитыми бархатом сиденьями, провела пальцами по отполированной до блеска поверхности стола, с любопытством рассмотрела висящие на стенах пейзажи. Густые леса и далекие моря, желтые поля подсолнухов. Господь, неужели Себастьян лишь притворялся сыном купца, и оттуда столько тайн? На самом деле он попросту не желал раскрывать себя до свадьбы. Или даже проверял Селесту на прочность.
До чего же глупая мысль. Они связаны друг с другом, и от связи никуда не деться, пусть даже Селеста провалит проверку — господь не передумает и не позволит им отдалиться друг от друга. Да и для чего им расставаться?
— Связь можно разорвать по своей воле, пташка, — раздался позади знакомый хрипловатый голос Себастьяна.
Она поспешно обернулась да так и замерла на месте. Сегодня он выглядел роскошнее обычного: распустил каштановые волосы, и те свободно спадали на плечи, вместо классического черного сюртука надел удлиненный темно-бордовый пиджак, а на пышном воротнике рубашки, под горлом, переливалась в свете ламп знакомая брошь с крупным рубином. И сам Себастьян, и все вокруг этой ночью сверкало всеми возможными красками, будто в один момент с них спала мутная пелена.
Но изумление быстро отошло на второй план. В сердце Селесты болью откликнулась мысль о том, чтобы добровольно разорвать связь. Разве так можно? Взять и разрезать нить, что соединяла две светлые души? Отказаться от любви, какая никогда не будет доступна другим? От чувств, какие в ином случае можно так ни разу и не испытать? Нет, она не сумела бы.
И надеялась, что не сумеет и Себастьян.
— Для чего? Господь не просто так благословил нас, — сказала она тихо и сделала шаг вперед. Остановилась в паре дюймов от возлюбленного и взглянула на него снизу вверх. Удивительно, но уже в который раз он показался ей чуть выше, чем наяву. Наверняка виной тому обувь. — И я не променяю это благословение ни на что другое. Только если ты не хочешь...
Слова застряли в горле, едва не обожгли язык своей горечью. Если только Себастьяну не хотелось расстаться с ней, пока их сердца не срослись друг с другом окончательно. Всегда сообразительный и способный, он мог прочесть все у нее на душе: об отце и его ультиматуме, о тайнах, что не давали ей покоя, даже глупые мысли о королеве. Какая, должно быть, мешанина у нее в голове. При желании Селеста и сама не сумела бы разобраться, что происходит, загляни она в собственный разум.
— Не хочу, пташка. — На его губах играла улыбка, когда он подошел чуть ближе и прижал Селесту к столу своим телом. Непозволительно близко. Тепло его чувствовалось даже сквозь несколько слоев ткани. — Иначе мы не встречались бы здесь каждую ночь. Но я знаю, что творится в твоей чудесной голове.
— Я... — Селеста запнулась, замерла на мгновение, глядя в бездонные глаза Себастьяна, и поспешно отвела взгляд. До чего же легко он мог смутить ее. — Нам стоит встретиться завтра же, Себастьян. На площади во время визита королевы Анны Третьей или чуть раньше, у нас в имении. Отец рвет и мечет, и он не успокоится, пока ты не расскажешь ему, почему прикрываешься именем неизвестного никому купца.
Стоило ей заговорить о том, что творилось наяву, как на Себастьяна напала задумчивость. По лицу пробежала тень, а во взгляде потухла всякая искра — казалось, будто несколько долгих мгновений он смотрел в никуда, на известные лишь ему одному черные бездны где-то вдалеке. Такие же черные, как небеса за окном. Сегодня там вновь не оказалось ни одной звезды, хотя небо над Бримстоуном обычно чистое, Селеста собственными глазами видела звезды перед сном.
Где же стояло его имение? Что это за дом?
— Ты ведь на самом деле не Арседен? — спросила она настойчиво. — Прошу, ответь мне хотя бы сегодня.
— Арседен, — протянул Себастьян. Перекатил имя на языке, как дорогое вино, и едва заметно скривился. — Нет, пташка, я уж точно не Арседен.
— Тогда к чему эта игра? Столько времени ты не называл мне своего имени, чтобы потом представиться чужим? — Селеста попыталась выпутаться из его объятий, но Себастьян держал крепко, а улыбался — соблазнительно, и его улыбка буквально гипнотизировала ее. Подавляла всякое желание сопротивляться. — Я до последнего защищала тебя. Я верила тебе! А получается, что отец все это время был прав. Ты лгал мне.
— Мы уже это проходили, пташка. Я прямо перед тобой, как открытая книга — возьми и прочти меня. И, поверь, ты увидишь не только прекрасные сонеты Шекспира. И после этого повтори, лгал ли я тебе хоть раз.
Ну уж нет, второй раз на эту уловку Селеста не попадется. Взмахнув распущенными рыжими волосами, она отвернулась и плотно зажмурилась. В темноте перед ней плясали десятки разноцветных искр, неясные тени и образы, но даже тут было не спрятаться от яркого, как масляная лампа над столом, лика возлюбленного.
Глаза его, отчего-то карие, смотрели прямо в душу и будто бы отражались в сотнях зеркал. От них было не сбежать, не спрятаться, и Селеста с тяжелым вздохом приподняла веки. Господь, никогда она ничего подобного не видела! Отголоски далекой музыки, отблески дорогого шелка в пламени свечи и глаза, глаза, глаза.
Чужие глаза.
И что же значило это видение? И на что еще способна их с Себастьяном связь?
— Скоро ты сама найдешь ответ на этот вопрос, а теперь послушай меня, пташка, — произнес он уже гораздо тише. Горячие дыхание обожгло кожу чуть пониже уха, а руку похолодило прикосновение металла — Себастьян вложил в ладони Селесты какое-то украшение, а она даже опустить взгляд оказалась не в силах. Честное слово, глаза из видения гипнотизировали ее, не отпускали. — Этот подарок — единственное, что я могу тебе оставить. Тише. — Он не позволил ей и краем глаза взглянуть на подарок. На ощупь тот напоминал небольшую подвеску на длинной цепочке. — Когда ты проснешься, то найдешь его рядом.
— Как же так? Я же сплю, я никогда не бывала в твоем доме — все это просто видится мне ночами.
— Пусть это тоже останется нашим секретом.
— Довольно секретов, Себастьян! Я...
Возлюбленный приложил палец к ее губам, склонился ниже и оставил короткий поцелуй на ее щеке.
Это нечестно! Столько лжи, недомолвок и тайн, а он только и делал, что пользовался слабостью Селесты. Сколько бы ярдов ни разделяло их наяву, здесь, во сне, ее неизменно тянуло к нему. С самой первой ночи, когда она доверилась ему и позволила себе наблюдать за таинственным молодым человеком в тени. С самого первого слова, когда он нагло назвал ее пташкой, а не леди Хагнифорд.
И сопротивляться становилось все сложнее. Божественный портной связывал их все теснее, и теперь затруднительно было отступить даже на шаг. Расчувствовавшись, Селеста сама обняла Себастьяна за шею и уткнулась носом в бьющуюся под ухом жилу. Его бледная кожа источала едва уловимый аромат амбры и мускуса.
— Завтра ты обязательно встретишься с нашей дорогой королевой, пташка. Не жди меня, отправляйся на главную площадь вместе с отцом и жди, пока королева скажет свое слово. Ты же знаешь, о чем она будет говорить?
— Назначит нового герцога Бримстоунского, — всхлипнула Селеста, еще крепче обняв Себастьяна. Бархатная ткань пиджака натянулась под ее тонкими пальцами, четче обрисовывая широкие плечи.
— Очень может быть. И вместе с тем велит уничтожить старое поместье Альварес. Подарит кому-нибудь живописные земли за рекой, и уже через пару месяцев в Бримстоун явятся рабочие из столицы.
— И тогда мы с тобой никогда уже на него не взглянем...
— Верно, пташка. И если завтра я не явлюсь на площадь, если ты не найдешь меня среди толпы, значит люди королевы добрались до меня. В таком случае, пташка, попытайся найти меня этим же вечером у поместья Альварес.
В голове не укладывалось, как такое может быть. Лишь этим утром Селеста представляла себе их с Себастьяном жизнь — простую и незамысловатую, где брак оказался бы самой страшной проблемой. А теперь выяснилось, что все это было ложью. Никакой он не Арседен, к тому же за ним по какой-то причине гонялись люди королевы, и все это связано со старым поместьем Альварес.
Еще немного, и у нее сдадут нервы. Быть может, она снова потеряет сознание, как пару месяцев назад на приеме в имении Хагнифорд. Только причиной на этот раз будет вовсе не туго затянутый корсет и недостаток воздуха.
— Господь, Себастьян, что ты натворил? И как же ты покажешься на площади, если тебя ищет корона? — шепнула она испуганно, схватила возлюбленного за лацканы пиджака и потянула на себя, самого того не осознавая. Однако небольшую холодную подвеску из рук так и не выпустила. — Тебя же схватят прямо там!
— Я не первый день живу на свете, пташка.
— Что я буду делать, если тебя бросят в тюрьму? Или повесят? В чем ты виноват, Себастьян?!
— Ты найдешь меня раньше.
Сердце будто ухнуло вниз, в пятки, и Селесту бросило в дрожь. До чего у него все просто! Достаточно всего пары слов, чтобы она и думать забыла, что ему угрожала опасность. Проснулась и буднично облачилась в платье для прогулок, села в экипаж вместе с отцом и отправилась поглядеть на королеву Анну Третью, как и всякая леди ее статуса. Но это же просто невозможно!
— Связь подскажет, пташка. Поверь мне.
Себастьян оставил короткий поцелуй на ее обнаженной шее, и Селеста шумно выдохнула. Господь, что он только себе позволяет! Сердце забилось в груди в несколько раз чаще, а колени мелко задрожали — и все это от одного лишь прикосновения.
Но распробовать новые ощущения она не успела — Селеста лишь сейчас понимает, что заявилась к нему не в платье с высоким воротником, в котором провела весь день, а в свободной полупрозрачной ночной сорочке.
Стыд-то какой!
Однако сейчас ее не волновали ни собственная честь, ни рамки приличия — мысли в голове витали совсем другие. На мгновение она прикрыла глаза и вдруг увидела саму себя: волосы волнами спадали на плечи, сорочка едва держалась на тонких плечах.
Испугавшись, Селеста во все глаза посмотрела на Себастьяна, позабыв вдруг о его беде.
— И с каждым днем мы будем друг к другу только ближе. — Он накрыл ее ладонь своей, вынудив покрепче сжать подвеску. — Ты обязательно найдешь меня, пташка, что бы ни случилось. Но я уверен, что все будет в порядке. Увидимся завтра.
— Нет! — крик Селесты затерялся в просторной столовой и разошелся эхом по ее собственной спальне. Отскочил от стен и вернулся обратно.
— Леди Хагнифорд, вы в порядке? — взволнованно спросила показавшаяся в комнате Анжелика. — Вы так закричали!
— Я... Да, Анжелика, спасибо, я в порядке. Подготовь, пожалуйста, мое выходное платье. Я хочу отправиться на площадь чуть раньше.
— Хорошо, леди Хагнифорд. Ваш отец уже спустился к завтраку и велел вас разбудить, я как раз собиралась...
— Все в порядке, — повторила Селеста.
Правую ладонь обожгло холодом, и лишь сейчас она заметила изящную подвеску — небольшой рубин сверкал в обрамлении черненого серебра и переливался всеми оттенками красного в тусклом свете солнца. Господь, неужели хоть здесь Себастьян не соврал?
— Какое красивое, — произнесла Анжелика с придыханием, и Селеста поспешно прижала подвеску к груди. — Простите, леди Хагнифорд, я позволила себе лишнего.
И пока служанка шуршала платьями в гардеробе, Селеста застегнула тонкую цепочку у себя на шее. Если сегодня Себастьян не явится на городскую площадь, она найдет где угодно, хоть в поместье Альварес, запертом уже много лет. Пусть даже в столицу от нее убегает, но она его найдет.
Когда Анжелика застегнула последние крючки на изящном темно-синем платье с кружевом, Селеста услышала едва различимый смех.
Низкий, раскатистый и такой же бархатистый, как голос Себастьяна в ее снах.