11
Кто в Бримстоуне не знал престарелого уже лорда Джеймса Хагнифорда? Его дед когда-то был одним из приближенных королевы, а сам Джеймс сейчас доживал свой век в небольшом имении на окраине и раздавал указания еще не разбежавшимся кто куда слугам. Дела в семье шли ни шатко ни валко, но кое-как они держались на плаву. У них еще был шанс выбиться обратно в люди, не потерять земли и вновь пройтись по мягким ковровым дорожкам королевского замка.
Только Селеста участвовать в этом не хотела. Младшая дочь в семье, она с удовольствием пошла бы работать в лавку, быть может, трудилась бы в ателье, лишь бы не превратиться в бледную тень самой себя, как мама и сестра. Каждый раз, когда она поглядывала на матушку, у нее сердце кровью обливалось. Видная женщина в прошлом, сейчас та походила на уставшую от жизни старушку, которой все поперек горла. Бесконечная болтовня слуг, возня с дочерьми и необходимость поскорее выдать их замуж, письма старшему брату в далекую столицу.
Когда-то длинные и блестящие волосы, каким могла позавидовать любая девица, давно уже поседели и были собраны, как и каждый день, в аккуратную гульку на затылке. Красивые, расшитые шелковыми нитями и жемчугом платья сменились простыми халатами, а сверкающие глаза потухли.
То же самое происходило и со старшей сестрой, Элизабет. Совсем еще молодая девушка, всего на полтора года старше Селесты, она уже перестала носить распущенные волосы и сменила яркие, броские платья на скромные и аккуратные, как у пожилых леди. Взгляд ее потух, а говорила она теперь лишь о том, как бы поскорее родить мужу наследника. Конечно, она вышла замуж за лорда Малькольма, ей не положено было думать ни о чем другом. Если Элизабет не подарит ему наследника, то ее заклеймят и с позором выставят на улицу, буквально вернут обратно отцу.
Он сойдет с ума от горя.
А Селесте и думать обо всем этом было противно, уж лучше она поглотит десяток лимонов или поцелует грязную бородавчатую жабу под дождем, чем пойдет по той же дорожке. Что бы там ни говорил Себастьян в дневной горячке. Он просто чудесный молодой человек, Селеста в жизни не встречала никого ярче, но его двойственность не давала ей покоя.
И сейчас, сидя за длинным обеденным столом и едва слышно постукивая вилкой по расписной тарелке, она смотрела куда угодно, только не на отца. Знала ведь, что у того на уме — поскорее выдать младшую дочь замуж за Себастьяна, а если тот передумает, то за лорда Олди, чтобы у семьи Хагнифорд был шанс выбраться из того болота, где они увязли.
При всем уважении, отец был слишком уж прагматичен и совсем не задумывался о том, чего хотели его дочери. И пусть рано или поздно им пришлось бы связать себя узами брака хоть с кем-то, семнадцать лет — слишком уж рано. Да и какая разница? Все знали, что Селеста с Себастьяном любят друг друга и ни за что не расстанутся. Так сказал даже преподобный Март. Разве слово божье — не самое важное? Разве не об этом говорил отец каждое воскресенье на мессе?
Селеста тяжело вздохнула и перевела взгляд на еще дымящееся жаркое на столе. Неподалеку стояли аккуратно нарезанные овощи, полные рассыпчатой каши миски и наваристый суп на костях, а есть совсем не хотелось. Встать бы из-за стола и вернуться к себе в покои поскорее, пусть даже горничная до сих пор наводит там порядок.
Но отец ни за что ее не отпустит.
— Селеста, — сказал он, будто прочитав ее мысли. Она невольно вздрогнула и поскорее налегла на кашу с мясом в тарелке. — Я слышал, что на прошлой неделе ты позволила себе лишнего. Ты же знаешь, что не стоит бывать в доме жениха до свадьбы, если не хочешь показаться легкомысленной девицей. Что, по-твоему, подумал о тебе господин Арседен?
— Мы с ним не виделись, отец. Ни родителей Себастьяна, ни слуг в доме в тот день не было. К тому же я не посмела заходить к ним в имение. За кого вы меня принимаете?
Матушка с улыбкой кивнула, а затем отвернулась, словно ей вовсе не хотелось влезать в этот разговор. Все они знали, чем это закончится: ровно тем же, что и всегда. Отец снова спросит Селесту, не познакомилась ли она с загадочным господином Арседеном, которого никто не видел, но о котором все они так много слышали.
Поговаривали, будто купец Арседен постоянно в разъездах и поставляет товары для самой королевы, а оттого его чаще встретишь при дворе, нежели в их небольшом городке. Конечно, у них тут не столица. Если здесь когда-то и жил кто-то знатный, приближенный к королевской семье, то это давным давно сгинувшие Альваресы.
— Сколько вы с Себастьяном уже знакомы, Селеста?
— Если сравнивать с вами и матушкой, то всего ничего, отец.
— Ты прекрасно знаешь, что я не об этом. Прошло уже несколько месяцев, а мы в глаза не видели ни его семьи, ни его так называемого имения. — Отец покачал головой и отпил немного вина из серебряного кубка. — И мне кажется, что твой истинный на самом деле не имеет за душой ни гроша. Если бы сам преподобный Март не сказал мне, что вы связаны небесными узами, я бы выставил его за порог уже на второй месяц.
— Вы же знаете, что его отец просто занятой человек! А матушку увезли в столицу, потому что она тяжело больна и за ней нужен постоянный уход!
Селеста едва не вскочила из-за стола, удержалась лишь благодаря привитым еще в детстве манерам. Перечить отцу и повышать голос — само по себе дурной тон, но еще хуже показывать характер, когда никто ее об этом не просил. Но как же хотелось высказаться! Отец совсем ничего не знал о Себастьяне, не представлял, насколько яркий и интересный это человек. Насколько добрый и готовый на все, лишь бы Селеста чувствовала себя как принцесса.
И пусть настоящей принцессой ей никогда не быть, рядом с ним она буквально расцветала. Когда слышала его хрипловатый баритон у себя в голове, когда он улыбался ей с серебристых поверхностей зеркал, когда поглаживал ее по волосам во сне. Да, в такие моменты он казался чуть старше и отчего-то наяву голос его немного менялся, но это все мелочи.
Когда она встретились в церкви, сам преподобный Март подтвердил, что они связаны. Себастьян ведь тоже видел ее во сне. И пару раз Селеста сама связывалась с ним с помощью зеркала, и видела, как он сидел на роскошном мягком диване в богато обставленной гостиной. Хагнифордам такие покои и не снились. Да и чего удивительного, если отец Себастьяна поставляет товары самой королеве?
— Отчего же Себастьян не пригласил тебя к себе, а оставил стоять за воротами? В торговой гильдии уже много лет как не слышали о купце Арседене, а то имение, о котором говорил твой истинный, выставлено на продажу.
Несколько мгновений в столовой слышался лишь стук столовых приборов и звон посуды. Служанка убрала тарелки одну за другой, унесла опустевшие блюда из-под овощей, поставила на стол еще пышущую паром большую кастрюлю с пудингом, но никто не обратил на нее внимания. Все взгляды были устремлены на Селесту: отец с подозрением прищурил глаза, и морщины на его лице будто стали глубже, а мать посмотрела на дочь с таким сочувствием, словно та только что потеряла жениха.
Да что же это такое? Себастьян попросту не мог врать — что бы он ни сказал, Селеста слышала отголоски его мыслей у себя в голове, чувствовала его как саму себя. Он был у нее как на ладони, и все, абсолютно все говорило об одном: Себастьян происходил из знатного рода, у него чудесный дом, а вот родителей она и впрямь никогда не видела. Ни во сне, ни через зеркала.
Но он точно не врал.
Пересилив себя, отбросив желание как следует стукнуть вилкой по столу, Селеста с осторожностью отложила приборы в сторону и поднялась из-за стола. Поправила длинную юбку и убрала за ухо выбившуюся из пышной прически прядь рыжих волос.
— Вы знаете, что Себастьян не может мне солгать, отец, — сказала она серьезно. Тоном холодным и мрачным, каким разговаривал иногда и сам отец, когда общался со слугами или торговцами. — Я бы узнала об этом первой. Но я видела его имение собственными глазами.
— В таком случае, где же оно? Я знаю, Селеста, что ты не откажешься от него. И знаю, что он уже не единожды предлагал тебе руку и сердце. Но знай, что я не одобряю ваш брак, покуда Себастьян не докажет, что достоин твоей руки.
Вот оно что! Отец попросту подозревал, что Себастьян — не тот, за кого себя выдает, и не сумеет помочь Хагнифордам оттолкнуться от дна. Выбиться обратно в люди, как он мечтал в последние десятки лет. Быть может, как мечтал еще его отец.
Вот из-за чего весь этот сыр-бор, вот для чего он завел этот разговор за столом.
В поисках поддержки Селеста повернулась к матери, но та лишь покачала головой и молча кивнула на отца. Конечно, матушка всегда на его стороне, что бы отец ни сказал — пусть хоть распоследнюю глупость. Такой должна быть правильная жена. Именно этого ждали ото всех девушек, когда звали их замуж. Потому-то Селеста и уходила от ответа раз за разом, когда Себастьян заводил об этом разговор. Ей совсем не хотелось узнать, что на самом деле он ждал от нее того же.
Послушания, покладистости и скромного нрава. Уж последним-то Селеста никогда не славилась — унаследовала от мамы жаркий темперамент южанки и готова была продемонстрировать его при любом удобном случае. И, будь ее воля, сейчас она всплескивала бы руками или даже скидывала на пол столовые приборы, лишь показать отцу, насколько на самом деле зла.
И ей до жути хотелось верить, что Себастьян говорил о браке лишь для вида, чтобы соблюсти приличия. Что по-настоящему искренен он был во сне, где никогда на нее не давил и просил лишь об одном: дождаться, когда он наконец расскажет ей, почему говорит одно, а делает совсем другое.
— Я же знаю, отец, о чем вы на самом деле печетесь, — процедила она сквозь зубы. Внутри нее сражались между собой правильное воспитание благородной девицы, дочери лорда Хагнифорда, и взрывной характер совсем еще молодой девчонки. — Что у Себастьяна не окажется денег, и младшую дочь вы отдадите оборванцу с улицы. Нашей семье это никак не поможет, а на такое вы не подписывались. Я все это прекрасно знаю, отец! Не один Дэниэл в нашей семье смекалистый, пусть учиться и позволено ему одному!
— Селеста, помни, с кем ты разговариваешь, — сказала матушка тихо, но никто из них к ней не прислушался.
— И только слова преподобного Марта вас и останавливают. Даже вы, отец, не можете пройти против воли Господа.
— Я не позволю какому-то жулику обвести вокруг пальца мою дочь, — и беспрекословный тон отца ясно давал понять, что спорить он не намерен. — Мы с преподобным еще обсудим, что на самом деле представляет из себя ваша связь. И действительно ли ты видишь по ту сторону зеркала Себастьяна Арседена.
— Даже вы, отец, не смеете ставить под сомнение решение господне.
— Никогда я не пойду против Господа, Селеста. Но если узнаю, что Себастьян обманывает не только тебя, но и лжет в глаза преподобному, прикрываясь божественным вмешательством, то добьюсь того, чтобы его наказали по всей строгости.
На мгновение все внутри Селесты похолодело, и ей показалось, будто сердце пропустило удар. Лгать перед лицом господа, водить за нос священников и преподобных — преступление такое же страшное, как и убийство, и стоит только заикнуться об этом, как от Себастьяна никогда уже не отцепятся. За ним будут следить, к нему приставят послушника, он не сможет ни шагу ступить, ни слова сказать, не опасаясь в один прекрасный момент оказаться на виселице.
Господь, только не это! Отец не посмеет поступить с ним. С ними обоими!
— Вы же знаете, что это лишнее, отец. Себастьян никогда не лгал. Мы только потому и встретились в церкви в тот день, что я видела его во сне. Мы договорились об этом.
— И никто, кроме тебя, Селеста, подтвердить это не может. Такова уж природа связи. Церкви прекрасно известно, что она существует, но кроме избранных никто не знает, как она работает.
— Хотите сказать, что я лгу? Прямо вам в глаза, без стыда и совести? Или в лицо самому преподобному Марту? Да вы с ума сошли, отец!
— Джеймс, дорогой, я уверена, что Селеста говорит правду — ты же сам привил ей эту пагубную привычку. Вспомни, как однажды она высказала все, что думала, лорду Эшеру.
— С тех пор много воды утекло, Жозефина, и Селеста давно уже не маленькая несмышленая девочка. Она прекрасно понимает, что делает.
— Но я никогда не стала бы лгать перед лицом Господа, отец. Никогда не нарекла бы своим истинным человека, которого и увидела-то впервые. А вы именно на это и намекаете. Я не лгала вам о связи и лгать не собиралась.
— Довольно.
Отец тоже поднялся на ноги и коротко кивнул служанке, молча приказав убрать со стола. Пусть матушка еще не доела жаркое, а пудинг они и вовсе не попробовали, отец ясно дал понять, что с ужином покончено. Равно как и с затянувшемся разговором о Себастьяне. Что бы ни сказала Селеста, как бы ни пыталась убедить его в своей правоте, отец останется при своем — пока лично не выяснит, говорит ли ее возлюбленный правду.
Но неужели о купце Арседене и впрямь не слышали в торговой гильдии? И для чего продавать имение, если Себастьян говорил, что отец собирается подарить его сыну, едва тот женится? Может, потому он и говорил так часто о браке. Хотел поскорее вступить в права, начать свою жизнь, быть может, тоже стать именитым купцом. Только решиться никак не мог, как и Селеста.
Страх всегда был сильнее нее. А теперь и вовсе превратился в леденящий ужас, ведь, если она не перешагнет через свои глупые предрассудки, Себастьян может потерять не только имение в сердце города, но и собственную жизнь — его повесят прямо на городской площади, где совсем недавно выступали бродячие артисты. А Селесту уведет за собой какой-нибудь взрослый мужчина в роскошном плаще, прямо как девушку в красном платье во время представления.
— Я надеюсь, ты меня услышала, Селеста. А сейчас поднимайся к себе и подумай об этом. Утром я надеюсь увидеть Себастьяна на пороге нашего дома, желательно вместе со слугами. Хотя бы с одним из них, если ему хоть кто-то прислуживает. В крайнем случае, я готов встретиться с ним на площади, на глазах у Ее Величества. Уверен, ты сможешь сказать ему об этом и без слов.
— Отец, я...
— Доброй ночи, Селеста. Анжелика проследит, чтобы сегодня ты не покидала свои покои. Верно, Анжелика? — Отец кивнул показавшейся в дверях горничной, та покорно склонила голову в ответ. — Вот и замечательно. Пойдем, Жозефина, солнце давно уже село.
И они с матушкой двинулись из столовой под руку. Она обернулась напоследок, сдержанно улыбнулась дочери, но не произнесла ни слова. Неужели отец и вправду так жесток, что готов подвергнуть жизнь Себастьяна опасности? Нет-нет, он просто верил в нее. Верил в Селесту.
Сегодня же ночью она побеседует с ним с помощью их связи и попросит его заглянуть к ним утром. Чего ему стоит зайти? И тогда все будет в порядке. И если отец смягчится, забудет обо всех этих глупостях, Селеста в тот же день согласится выйти за Себастьяна замуж.
Чего стоят ее страхи, когда на кону его жизнь? Ровным счетом ничего.
— Пойдемте, леди Хагнифорд, вам тоже пора готовиться ко сну, — мягко сказала горничная и приоткрыла перед Селестой двери столовой. — Не переживайте, я буду рядом всю ночь. Прямо за дверью, как и хотел господин Хагнифорд.
— Спасибо, Анжелика.
Но никакой благодарности Селеста не чувствовала. Необъяснимый страх пожирал ее изнутри.