Искупление страстью (Закончен)

Астрид Дэвис
Простые действия: вытереть пыль с могильной плиты, поставить букет цветов в вазу, выдернуть из рыхлой земли сорняки. Простые действия, но я без сил - горе выматывает.

Я легла на холодную землю.

- Привет, мама.

В свете луны блестела выгравированная на камне надпись «Покойся с миром, Луиза Мари Дэвис» и даты - начало и конец ее жизни. Мама не станет старше, ее волосы не тронет седина, а тело не одолеют болезни. Навсегда молодая, навсегда красивая, навсегда в неведении, что случилось со мной после ее смерти. Я провела ногтем по черным буквам. «Дэвис». Он дал свою фамилию - и ей, и мне. Он заклеймил нас, как животных на скотобойне.

Вернуться сюда - сложное решение, а вернее глупое и опрометчивое. Я рисковала, но все равно приехала.

Когда автобус нес меня прочь от студенческого городка, я несколько раз порывалась выбежать из салона, чтобы вернуться в кампус. Или к Дереку Ричардсону в объятия. Но можно пытаться забыть, а на календаре все равно будет день, отмеченный в нашей семье трауром, с привкусом печали и запахом смерти. Я обещала, что, где бы ни была, как далеко ни убежала бы, я буду возвращаться. Тенью приходить на пустое осеннее кладбище, сидеть до темноты у многилы и уезжать обратно, в свою новую, счастливую жизнь.

Шерифу Дэвису за мной не угнаться.

Я попыталась улыбнуться, но вышло сдавленно, неуместно. Глупое обещание может дорого мне стоить. Велик риск, что первый приезд станет последним, - я это прекрасно понимала. Поэтому оглядывалась и сжимала в кармане куртки обратный билет. Возвращайся. Я буду ждать. Голос - мед, слова - обещания. Если что-то случится, Дерек будет меня искать? Чем-то же я его зацепила. Хотелось верить в серьезность красивых слов.

Мама... Ты подсказала бы мне, как поступить. Отругала бы за неосторожность. «Доченька, не стою я таких жертв. Беги!» Но я сидела на сырой земле, поглаживая буквы на памятнике. Тебя нет рядом, мама, почему я должна слушаться? Расскажу о Дереке. Он мой профессор. Он необычайно красив. Он заставляет меня чувствовать себя особенной. Я... влюбляюсь в него, мама. Что бы он ни скрывал, как бы ни мучил, я влюбляюсь.

Зашумел ветер, поднимая вихрем осенние листья. Погода неспокойная, типично для осеннего Луксона, но мне хотелось верить, что это знак от мамы. Надеюсь, она рада за меня. Конечно, влюбиться в профессора, который всего один раз поцеловал и десяток раз унизил, - плохое решение. Но я верила в его лучшие качества.

По кладбищу прогуливался сторож. Он посветил на меня фонариком и посоветовал уходить. Уже за полночь.

- Шериф Дэвис в курсе, что ты приехала?

Ни в коем случае.

- Да, конечно! Я была дома.

Старик кивнул и пошел дальше.

Мнительность резко схватила за горло. Сторож, как и все в Луксоне, уважал моего отчима. Вдруг позвонит ему сейчас? Тело налилось свинцом, конечности парализовало. Нет. Не успеет. Все будет хорошо. Я коснулась пальцами пересохших губ, приложила ладонь к мрамору, вытерла слезы. Увидимся в следующем году, мама.

Интересно, какой будет моя жизнь через год? Я в отношениях с Дереком Ричардсоном или буду вспоминать, что лишь стала одной из его первокурсниц? На самом деле неважно. Единственное, чего я хочу, - вернуться в кампус. Как бы ни любила маму, ложиться рядом мне пока рано.

Опустив голову, я шла через сквер при кладбище, направляясь к автобусной остановке. Вокруг рос американский вяз, будто есть только я, природа и горько-сладкие воспоминания о городе, в котором я выросла. В котором, несмотря на бедность и трудности, была счастлива.

До остановки несколько минут. Хотелось бы мне побыть на кладбище до рассвета, но сторож мог донести о моем приезде. Поэтому местный автобус довезет меня до вокзала, там я обменяю билет на более ранний, пересяду на рейсовый автобус и вернусь в кампус. Скажу Дереку лично, в его кабинете: «Я скучала. Я согласна на все». Стоит ли спросить про наш поцелуй или сделать вид, что ничего не было? Размышления заняли не более секунды. Думаю, не следует брать инициативу в свои руки - Ричардсон любит сам принимать решения. Не скажу, что мне это не нравится...

- Астрид! Решила, твой приезд останется без внимания?

Горло пересохло. Пить я хотела несколько часов, но сейчас ощущение не имело ничего общего с жаждой. Только страх, от которого каждый вдох отдавался болью. Я прислушалась к сердцу, звала инстинкт самосохранения. Тщетно. Тело парализовало. Не было покалывания в грудной клетке и тремора в пальцах. Я знала, что так случится: он предупреждал меня, но я надеялась на удачу.

- Простите, вы обознались.

Мое бормотание потерялось в скрипе шин: из-за поворота вырулил автобус. Спасение! Я чуть не разрыдалась от облегчения и бросилась к остановке, сжимая в кармане билет. Уеду. Мама рядом, она мой ангел-хранитель, она не даст кошмару повториться...

- Куда!

Автобус затормозил. В ярком свете фар я наверняка напоминала испуганную лань. Мне точно помогут - лицо заплаканное, колени испачканы в грязи. Выгляжу жалко. Но водитель скучающе уставился в телефон, распахнув переднюю дверь. Я бросилась к автобусу, схватилась за ручки как за спасательный круг и попыталась взбежать по лестнице в салон.

Попыталась.

- Куда?! - послышался рев. Конечно, как я могла забыть? «Куда» - любимое слово Томаса Дэвиса. Он столько раз орал на меня, обзывал всеми известными ему ругательствами, и только «куда» я боялась до дрожи. Я знала, что будет дальше.

- Астрид!

Успел. Схватил за край рюкзака и потянул из салона. Я вцепилась в ручку, не позволив спустить меня с низких ступенек.

Водитель автобуса - лысый крупный мужчина - удивленно уставился на ночную разборку. Отложил телефон, нахмурился. Я попыталась вырваться, но быстро поняла - бесполезно: руки Томас переместил на мое плечо. Стальная хватка, капкан для зверька.

- Все в порядке? - скорее из вежливости или интереса, чем от беспокойства, спросил водитель. Он наверняка привык к уличным разборкам - в Луксоне и ближайших городах, таких же маленьких, неблагополучных и забытых, - стычки не редкость. Что тут делать? Действительно, лишь пить и драться. - Мисс?

Я отрицательно покачала головой, но жест не увидел ни водитель, ни парочка пассажиров, любопытно выглядывающих из глубины салона. Резво отпихнув меня, но по-прежнему стискивая плечо, Томас Дэвис запрыгнул в салон и располагающе улыбнулся:

- Моя дочь опять сбежала из дома. Собиралась небось к своим дружкам-наркоманам. Пятый раз за месяц ловлю ее. Дуреха, всю жизнь себе испортит. - Он мог нести любую чушь, например сказать, что я планирую присоединиться к бродячему цирку и всерьез считаю себя бородатой женщиной. Все слова он подкреплял весомым аргументом: полицейским значком. - Вам не нужны проблемы, верно? - ткнул он водителю в нос тот факт, что Томас Дэвис - шериф и король города.

- Конечно, - выдавил водитель. - Уже уезжаю.

Томас ухмыльнулся и вытащил меня на промозглую улицу. Под грохот отъезжающего автобуса Дэвис заорал:

- Я думал, ты не приедешь. Ты дура, Астрид! Сентиментальная, никчемная дура. Но тебе почти... - Он прохрипел последнее слово мне в ухо и заговорил громко, быстро, торжествующе: - ...почти удалось меня обмануть! Я ждал у ворот кладбища два часа. А ты решила срезать дорогу через парк. Умно. Но я-то умнее. Я взрослый. - Он схватил меня за руку и прижал к себе, чтобы я слышала его яростный хрип: - Помнишь уговор? Один шанс. Я позволил тебе уехать. Молодежь в Луксоне умнеет, и я бы был деспотом в глазах горожан, если бы не дал тебе уехать вслед за твоей проституткой-подругой. Но ты вернулась, малышка. Ты вернулась ко мне.

Я до боли закусила губу, чтобы не закричать от бессилия. Мой шанс уехать только что... уехал. Автобусы проезжают редко, а у Томаса с собой полицейский значок, и мне не стоит надеяться на помощь случайных прохожих. Все в городе знают шерифа Дэвиса.

Мне не следовало приезжать. Мне нельзя было приезжать! Но я отчего-то поверила в себя. Перевернула страницу, начала новую жизнь.

Ветер снова поднялся, закружил листья. Несколько штук ударили Томаса Дэвиса по ногам. Он отпихнул листья и потащил меня к машине. Листья... Мама, ты предупреждала меня?

«Прости, что не послушала», - подумала я под звонкий хлопок - закрылась дверь полицейской машины.

- Сука тупая, замерз из-за тебя! - Томас сел на водительское сиденье и тут же заблокировал двери. - Тварь!

На секунду я вспомнила, как ехала до кампуса в машине Дерека Ричардсона. В его салоне пахло дорогой кожей и стильным мужским парфюмом, а в автомобиле шерифа воняло перегаром и ароматизатором «хвойный лес». Ненавижу. Ненавижу эту проклятую машину. Я пнула переднее сиденье, и оно отпружинило мне в колено. Взаимно.

- Меня будут искать, - тихо сказала я, с тоской наблюдая, как за окном проносится лес. Деревья сменились на двухэтажные домики и невысокие здания. Мы вернулись в Луксон. Дом, милый дом. Последняя попытка: - Я сообщила друзьям, куда еду. Я обещала вернуться утром.

- Как жаль, что мне насрать, - отозвался Томас.

Сейчас я поняла: неплохая была идея - рассказать, куда я поехала. Всем-всем: и Монике, и Тейлор, и Лиаму, и... Дереку. Рассказать про моего отчима, про его угрозы и про мою жизнь в целом. Но я побоялась стать ярлыком: девочкой-сироткой, которую мучил отчим.

Томас Дэвис затормозил у нашего дома. Двухэтажная постройка выглядела ухоженной. Психика - забавная вещь. На секунду я залюбовалась домом и понадеялась, что отчим не превратил мою комнату в притон.

Шериф тем временем заглушил двигатель и потащил меня к крыльцу. В коридоре зажегся свет, и я смогла разглядеть Томаса, будто не помнила наизусть редкие каштановые волосы, сильное для пятидесяти лет тело и неприятную ухмылку. Но его лицо осунулось, борода неаккуратно торчала в разные стороны, а под глазами черными пятнами залегли тени. Бодрила мысль, что без меня, вернее без моей готовки, уборки, стирки и других домашних дел, он становится все более жалким. Алкоголь скоро сделает из уважаемого шерифа безвольную тушу, которую даже значок не спасет от позорного увольнения.

Я улыбнулась этой мысли. И получила кулаком в лицо.

От удара из глаз полетели искры, а по подбородку потекла теплая жидкость. Завоняло железом, я потерялась в пространстве и упала бы, не схвати он меня за волосы. Поднесла руку, чтобы вытереть кровь, но не успела. Снова удар, а мой крик на деле оказался хрипом.

Смерть протянула ко мне лапы? Они сжались на горле. Умираю. Секунда - и смогла сделать жадный вдох. Согнулась пополам, снова захрипела. Нет, за самоубийство - приезд в Луксон - не отделаюсь так легко.

Томас потащил меня наверх, в мою же комнату. Я пыталась вырваться, но лишь ободрала о стену ногти. От шерифа не пахло алкоголем: в воздухе витал аромат пота и дешевого одеколона. Трезвый и разъяренный - новая, неизвестная мне форма монстра.

Он кинул меня на пол комнаты. Я осмотрелась: родные стены дарили ложное чувство безопасности, словно я не уезжала. Вдруг Томас прав и дело не в маме? Вдруг меня тянуло обратно? Иначе жить не смогу?

Томас начал бить меня ногами, и я сгруппировалась, чтобы получить меньше повреждений. Его ботинки пару раз попали по ребрам. Я быстро поджала ноги и закрыла лицо. Перетерпеть, как и раньше. Он схватил меня за волосы. Ударил по щеке.

- Как ты посмела оставить меня?! - ударил по другой щеке. - Твоя мать... ты... Я заботился о вас. - Его пальцы больно стиснули подбородок. Шериф Дэвис со всей силы оттолкнул меня, и я удивилась, что не свернула шею. - Ты больше мне не нужна, - заявил Томас и выпрямился во весь рост.

- Отпустишь? - задала наивный вопрос.

- Никчемная девчонка! Ты никто без меня, никто!

- Это ты без меня никто. - Шепот утонул в громких ударах.

Последнее, что я увидела, прежде чем отключиться, - профессор Ричардсон. Он стоял под дождем и кричал: останься! Я прислушалась. Его слова не были просьбой. Он требовал: выживи!

Говорят, к хорошему быстро привыкаешь. Но от плохого отвыкаешь быстрее. Каждая клеточка тела болела. Глубокий вдох, мягкий выдох: ребра не сломаны. Когда все началось, я быстро поняла, как прислушиваться к телу и понимать, насколько все плохо. Сейчас - терпимо. Но левый глаз опух - я едва что-то видела. Пришлось много раз поморгать, чтобы линза встала как надо, но все равно нужно закапать в глаза или добраться до рюкзака, где запасные линзы.

Томас оставил меня там, где я отключилась, - на полу у кровати. Как и во многие дни до отъезда в Берроуз. Я застонала. Идиотка! Урок усвоен, черт возьми. Я дернула рукой, но запястье не слушалось. Сломано? Не болит. Я дернула снова. Что за... Повернув голову, я сквозь пульсирующую боль в висках увидела: руки связаны вместе и закреплены у изголовья кровати.

- Нет. - Я попробовала вырваться. - Нет-нет-нет!

Из-за ужаса дыхание сбилось, и я начала захлебываться воздухом, а через пару секунд - слезами. Они текли по щекам, а я не могла их вытереть. Слезы щекотали кожу и щипали раны. Пару секунд спустя я успокоилась - всегда успокаивалась, иначе бы не выжила. Осмотрелась. Моя спальня... Я скучала по лавандовым стенам, стеллажам с книгами и любимому широкому подоконнику. Но меня колотило от осознания, что я попалась.

Ладно. Ищем плюсы. Он не убил меня. Он связал руки простыней, а не наручниками. Видимо, в приступе ярости не смог их найти. Развязать узел легче, чем сломать себе запястье. Я вспомнила фильм «Пила» и момент, когда герою пришлось отпилить ногу ради шанса выбраться на свободу. Смогла бы я?.. Резко затошнило. Я прикрыла глаза, и по лицу побежали новые дорожки слез.

Оказаться бы в кампусе, в своей кровати. Или на лекции у профессора Ричардсона. Мысли о Дереке придали сил и смелости. Я прислушалась: тихо. Наверное, Томас на дежурстве. У меня есть пара часов - или минут, если сейчас день и он приедет домой на обед, - поэтому медлить нельзя. Успокоив эмоции, я начала раскачиваться из стороны в сторону. Узел был крепким, и потребовалось много времени, чтобы ослабить простынь.

Когда одна из рук свободно задвигалась, я смогла выдернуть запястье из оков. Размяв затекший сустав, я освободила вторую руку. Потрогала лицо. Каждое прикосновение - словно к месиву: липко, больно. Шатаясь, я встала. Надо бежать и, главное, не встретить тех, кто передаст меня в 《заботливые》руки шрифа. То есть не встретить жителей Луксона.

Дверь распахнулась, раздался крик:

- Деточка! Что с тобой?

Вряд ли Томас назвал бы меня «деточкой» и вряд ли он за ночь сменил бы пол. Приоткрыв заплывший глаз, я повернула голову.

В дверном проеме застыла темноволосая женщина. Ей под сорок, полная, одета в недорогой спортивный костюм и на вид добрая.

- Кто вы? - прошептала я, едва шевеля разбитыми губами.

- Я Маргарет, соседка Томаса. Переехала в Луксон пару недель назад. А ты? Что с тобой случилось?! Наверное, это хулиганы постарались. Какой Томас молодец, забрал тебя домой, но лучше бы отвез в больницу.

Хулиганы? Я рассмеялась. От смеха заболело лицо, но я продолжала хохотать. Она считает Томаса порядочным человеком! Через время смех перерастет в истерику, а спустя еще пару минут - в горькие рыдания, поэтому я прикусила язык и успокоилась. Вновь оглядела комнату: здесь я самостоятельно накладывала себе повязки и мазала ссадины.

- Он тоже бьет вас?

- Что значит «тоже»? - изумилась Маргарет. Она подошла, то и дело порываясь дотронуться до меня, но не решалась и в последний момент хватала себя за руки. - Томас прекрасный человек, шериф!

- Да. - Я усмехнулась. - Шериф.

Нужно рассказать правду, предупредить Маргарет! Но я задумалась. Открой я для нее истинное лицо Томаса, что она сделает? Уедет, конечно же. Что тогда будет со мной? Прощай, новая жизнь. Снова стану грушей для битья, прислугой, мишенью. Эта женщина пока меня не узнала, вероятно из-за опухшего лица, или Томас убрал все фото и вычеркнул меня из своей жизни - так или иначе, я могу сбежать.

Когда-то Томас Дэвис казался хорошим человеком. Он любил мою маму и заботился обо мне: учил кататься на велосипеде, помогал с уроками. Томас заменил отца, которого у меня никогда не было. Но что-то в нем сломалось. Из-за горя он начал пить, пропускал работу. Я жалела его, помогала по хозяйству и переживала скорбь по-своему: с мыслями, что теперь стану для Томаса опорой и поддержкой.

Он ударил меня через месяц после смерти мамы. И опять. И снова. Я начала взрослеть, но он никогда не приставал ко мне. Он выбрал избиение. Мне прилетало за недостаточно горячий ужин или плохо отглаженную рубашку. Разумеется, шериф полиции всегда выходил сухим из воды: упала с лестницы, не придет в школу из-за болезни и прочее. Я верила, что заслужила плохое отношение и мне следует стараться лучше: женщины в Луксоне идеальны. Они образцовые домохозяйки, а раз у Томаса нет жены, я обязана заниматься домашними делами. Кто знает, что было бы со мной дальше, если бы не Патриция. Она рассказывала о другой жизни, свободной от побоев и прислуживаний. Но из-за домашних дел мне не всегда удавалось заниматься учебой, и я потратила год после школы, чтобы подготовиться к университету - тайно от Томаса, разумеется.

Когда пришло письмо из Берроуза, я считала себя самым счастливым человеком, словно мне написали из Хогвартса. Шериф Дэвис был в ярости - тогда я попала в больницу с переломом ключицы. «Неудачно упала с велосипеда», - объяснил Томас. Думаю, врач все понял, но никому не хотелось связываться с лучшим другом мэра. Все выдохнули, когда я уехала.

Мысли о прошлом заняли не более минуты. Я представила, что Маргарет проходит через то же самое, а все вокруг закрывают глаза.

- Вы не...

- Милая, ты ужасно выглядишь. Я принесу аптечку, и ты расскажешь, что с тобой случилось, ладно? - перебила она.

Маргарет говорила нежно и заботливо, смотрела по-матерински, и мне до спазмов в животе стало стыдно за то, что я собиралась ей соврать.

Но Маргарет нельзя ничего знать. Откровенность может стоить мне жизни. А Маргарет не подросток, каким была я. Она в состоянии все прекратить. Она... справится. Так я оправдалась перед своей совестью и промолчала о нраве шерифа Дэвиса. Возможно, не стоит ее пугать? Вдруг с Маргарет он такой же добрый, как с моей мамой? Вдруг дело во мне?

Когда Маргарет вернулась, то аккуратно обработала все раны антисептиком, наклеила несколько пластырей и дала пару таблеток обезболивающего.

- Так что с тобой случилось?

- Вы правы, хулиганы подкараулили, - больше драмы в голосе, Астрид! - Если бы не шериф, они бы... - Я всхлипнула. - Они бы...

- Тихо-тихо. - Маргарет погладила меня по плечу. Ого, пора бросать журналистику и покорять Голливуд. - Милая, следует обратиться в полицию!

- Нет-нет. Думаю, шериф уже занимается преступниками. А мне пора ехать. Мама... будет волноваться. - Ох, это уже перебор. Лицо горело, но, думаю, за таким количеством синяков и ссадин Маргарет не заметила моего стыда. Я закапала в глаза и подхватила рюкзак. - Только билет... - Я достала из кармана куртки смятую бумажку. - Он просрочен. Если бы вы могли дать мне немного денег...- Я взглянула на настенные часы. Черт возьми, полдень. Томас в любой момент может вернуться на обед! - Прошу вас.

Маргарет секунду поколебалась. Однозначно, она верила мне, но боялась, вдруг со мной случится что-то еще. Она бы с радостью дождалась Дэвиса, а он бы заболтал ее, я не сомневаюсь. К счастью, Маргарет кивнула и сказала, что будет ждать внизу. Она предложила позвонить «маме», но я вежливо отказалась. Если задержусь, то точно передам маме привет.

За Маргарет захлопнулась дверь, и я оглядела комнату. Это просто вещи, но я чувствовала себя предательницей, вновь покидая родные стены. Ничего не изменилось, и я испытала к Томасу что-то вроде благодарности. Ну, по крайней мере он не продал мои вещи на гаражной распродаже.

Взгляд остановился у комода, и я открыла ящик: там была одежда, которую я решила не брать с собой. Например, розовое нижнее белье: мама подарила мне его на пятнадцатилетие. Она не поощряла раннюю половую жизнь, ей хотелось, чтобы я любила свое тело. Тогда я закатила глаза и согласилась на покупку, только потому что мама настаивала. Теперь... я взяла комплект и кинула в рюкзак.

Перед выходом я решилась посмотреть в зеркало. О. Мой. Бог! Под левым глазом сверкали кровоподтеки: скоро глаз начнет багроветь и максимально опухнет. Падение очков в кабинете профессора Ричардсона спасло мою любимую оправу и, возможно, глаза. На переносице был маленький шрам: однажды оправа впилась в кожу. Томас редко бил меня по лицу, обычно доставалось рукам и ногам (порой в жаркие дни я ходила с длинными рукавами). Вчера он был особенно жесток, а сегодня... Что бы он сделал со мной сегодня? Ответ пришел сам собой и холодом прошелся по позвоночнику. Я вцепилась в край комода. Из разбитой губы вновь потекла кровь. Стерев ее с подбородка, я прошептала отражению:

- Он не ждал Маргарет. Он собирался провести выходные с тобой.

Отражение побледнело, я начала терять сознание от голода и страха. Со всей силы я нажала на синяк под глазом. Боль резкой вспышкой привела в чувства. Пошел он! Накинув куртку, я выбежала из комнаты.

Маргарет сидела внизу, стискивая маленькую сумочку.

- Тебе стоит дождаться Томаса. Он скоро придет. И... я не знаю, как тебя зовут. - Маргарет развела руками. Я прищурилась: она боится шерифа? Нет, уважает. Я вновь напомнила себе: Маргарет взрослая женщина. - Останешься на обед?

- Нет, спасибо. - Я пыталась говорить беспечно, но пальцы отбивали нервный ритм по краю обеденного стула. Не запрет же она меня в доме? - Мама как раз ждет к обеду. Я хочу заскочить к подруге, ну, знаете, чтобы мама не волновалась. - Я показала на свое лицо.

Маргарет понимающе кивнула и протянула купюры.

- Слишком много! - запротестовала я.

- Это деньги Томаса, он будет рад тебе помочь. - Маргарет улыбнулась, а я едва сдержалась, чтобы истерично не захихикать. Значит, она все же не просто «соседка».

Вслух я сказала слова благодарности.

- Береги себя, - серьезно добавила Маргарет. - В этом городе много плохих людей. Лучше тебе лишний раз не приезжать.

Отличная идея! Не приеду!

Я вновь поблагодарила хорошую женщину и побежала прочь, стараясь не реагировать на то, как болит каждая мышца, а главное не обращать внимания на крики совести. Остановилась я, только когда пробежала несколько кварталов и села в автобус до автовокзала. Люди косились на мое лицо, хотя я пыталась спрятаться за волосами. Но пряди липли к ранам, и позже я поняла, что волосы тоже испачканы в крови.

На автовокзале было малолюдно. Я купила билет и пообедала бургером из придорожного кафе. Проверила мобильный: Дерек не звонил. Хотелось бы думать, что я не расстроилась, но мне не помешала бы его поддержка, пусть в стиле «пошлость-глупость». Я была бы рада. Или очередное «задание», оно бы меня отвлекло. Пару секунд я гипнотизировала мобильный. Нет, не хочу становиться для него девушкой, которую нужно спасать.

Я оставлю все позади. Впервые я приехала в кампус с мыслями, что со мной все в порядке. Рискну сделать так снова.

В автобусе я забилась в дальний угол и провалилась в сон. Последняя мысль: похоже, мама послала мне ангела-хранителя в лице Маргарет. Но кто в моей судьбе Дерек Ричардсон? Демон-искуситель?

Дерек Ричардсон

- Существует много разных способов разнообразить вашу сессию. Самые распространенные из них - это веревка, плеть, ремень, палка и паддл. Если вы чувствуете себя Домом, то должны хорошо освоить интересующие вас инструменты и не путать их. Но главное, вам следует применять инструменты согласно договору с Сабом. Обсуждение табу - фундамент в БДСМ-отношениях. Не пренебрегайте договоренностями, иначе вы смутите Сабмиссива, а может, и навсегда потеряете его - или ее - доверие.

Я закончил монолог и обвел строгим взглядом присутствующих. Некоторые заерзали на стульях - значит, пришли впервые. Но многие согласно закивали: они знали правила наизусть. Также они знали, что повторение - залог успеха, как и практика под надзором опытного мастера.

- Сегодня первый урок для начинающих. Когда вы закончите обучение, то сможете узнать больше в следующем по уровню классе.

Я запнулся. Примерно те же слова говорил пару недель назад на лекции в университете Берроуз. Вести двойную жизнь утомительно, но интересно. Преподавать БДСМ я начал спустя два года после ухода из армии: информацию усваивал быстро, а военная дисциплина и природная скрупулезность помогли стать Мастером за недолгое время. Я предпочитал звание Учитель и познавал науку доминирования-подчинения параллельно с образованием профессора зарубежной литературы. Особенно мне нравилось, что я, вопреки правилам БДСМ, предпочитал позиционировать слова «Сабмиссив» и «Нижний» с большой буквы. Несмотря на то что это роль подчиняемого, я считал, что любой партнер заслуживает уважения.

- Сейчас вы на практике посмотрите, как работают в обществе тематиков некоторые атрибуты Темы. - Спустившись со сцены, я взял из ящика реквизит и вернулся обратно. Зрители следили за каждым действием. - Итак. Палка есть палка. - Я слегка побил себя по ладони. - Неважно, какую возьмете, будет больно. - По классу волной прокатился неуверенный смех. Иногда можно пошутить, чтобы сбавить градус напряжения. Я серьезно продолжил: - Это бамбуковая трость. Она толще, чем обычная палка. Она может оставить рубцы и даже шрамы, поэтому будьте осторожны, когда используете ее. Особенно если вы новичок.

Я резко опустил и поднял трость, рассекая воздух с громким свистом, и вызвал на сцену свою постоянную ассистентку, Шерил, чтобы показать, как работает инструмент. Без лишней скромности, мои занятия пользовались популярностью у тех, кто хотел изучить БДСМ лучше, чем «наручники - бандаж - шлепки». Особое внимание я уделял психологическому подчинению.

Я преподавал в Сент-Поле, столице Миннесоты, и заставлял учеников подписывать документ о неразглашении. Если мы встретимся вне уроков или игровых сессий, то ученики обязаны сделать вид, что не знакомы со мной. Также я не стеснялся брать хорошую плату за свои занятия. В отличие от преподавания в университете, где зарубежная литература была моей отдушиной, а связь со студентками - блажью, тут я зарабатывал. Я был требователен к тем, кому позволял обучаться в классе, а также тщательно отбирал учеников, но все равно держал руку на пульсе, так как нес ответственность за свои знания и, негласно, за чужих Нижних.

Сегодня я нервничал по другой причине. Хотелось видеть в классе определенную девушку, но я не знал, как она отнесется к моему образу жизни. Астрид не испугалась моих проверок, она поощряла то безумие, в которое я втягивал ее, и меня тянуло к ней все сильнее. Она неопытна и невинна. Она любопытна и податлива. Но достаточно ли этих качеств, чтобы стать моей идеальной Сабой?

Сомнения дрожью отдавались в пальцах. Вены на шее вздулись, мешали дышать. Я ударил ассистентку - она взвыла. Где сейчас Астрид? Она уехала домой или обманула? Мы не были в отношениях, и стоило притормозить, но я постоянно думал: Астрид согласится стать моей?

Или я сделаю с ней то, что сделал с Лорел?