Глава 3
Вскоре с севера начало веять холодами, погода становилась плаксивой и зябкой. В сумка местных дам всё чаще лежали складные зонтики, а дети выходили на улицу только в ярко-жёлтых дождивиках. Лето закончилось, август грустно заменился сентябрём, предвещая первые учебные дни на новом месте.
Отис ненавидел школу. Уроки, учителя, одноклассники — всё это вызывало в нём тошноту. Друзей у него никогда не было, да и, скорей всего, не будет. «Слишком чёрствый и зациклинный на самом себе мальчишка», — как любила говорить бабушка матери по телефону. Однако вынуждена пометить, что он не особо страдал из-за этого. В прошлой школе его все избегали, а может и вовсе не замечали — и это вполне устраивало. Он не видел смысла в знакомствах и дружбе: слишком много возни. Куда проще и лучше, запереться, спрятаться от всех в своём мире, вырисованном каракулями на полях в тетради. Так гораздо надёжней, гораздо безопасней.
Хотя что там школа, когда дома было не лучше: в последнее время он ссорился с матерью чуть ли не каждый день (он даже не мог подумать насколько невыносимой может быть эта женщина). Иногда от количества её претензий, он был готов взорваться и спросить зачем она тогда его родила такого «неправильного» ? Но не стал. Боялся ещё большего скандала.
Этим утром он демонстративно молчал, хмурился и нервно кусал щёку изнутри.
Он не ужинал и не завтракал, чувствуя, как внутри уже всё сжималось от голода и упрямства. После была идея запереться в своей комнате и не выходить оттуда до конца дня. Только вот хрупкие, ржавые петли двери едва держались, отчаянно поскрипывая от бесконечных хлопков, и, боясь, что малейшая попытка матери дёрнуть дверь окончательно лишит его единственного способа спрятаться, он откинул эту затею. Марту ничего не переубедило.
Силой и угрозами сдать сына в интернат она смогла запихнуть мальчонку в машину. Всю дорогу Отис нервно ковырял заусенцы на ногтях. Желудок непрерывно подскакивал и проваливался, к тому же глубоко в душе трепетала надежда, что по пути лопнет колесо или мать по волшебству забудет дорогу. Но машина катилась дальше, и Отис с ужасом ждал конечной остановки.
Пока что ещё густые зелёный деревья мелькали за потными стёклами. Кругом всё было тёмно-небесным и бледным, сыпались мелкие капли дождя.
— Запоминай дорогу, а то вскоре сам будешь ездить сюда. На велосипеде. — искоса глянув на сына, решила прервать тишину Марта. А прсле шёпотом добавила:
— Я ведь для тебя стараюсь. Сделать как лучше...
Забавно и немного эгоистично со стороны родителей, никого не задумывались? Считать, что знаешь как правильней для твоего ребёнка. Стараться помочь и «сделать лучше» так, будто разбираешься в жизни. Однако у них самих зачастую твориться полнейший крах.
Колёса скрипнули по влажному асфальту, останавливая машину у самых ворот школы. От этого старого серого здания, что выглядела, как какая-то тюрьма, просто выворачивало. Со скрытой завистью он набюбдал за тем, как у входа кучковались дети, а самых маленьких мамы заботливо целовали в лоб, перед первым учебным днём. Марта даже не подумала бы так сделать. Наверняка, она и не вспомнит, когда в последний раз обнимала его. Он сжал рюкзак так сильно, что костяшки пальцев побелели, упрямо показывая, что, чёрта с два, он выйдет из этой машины.
От его истерик женщина устало закатила глаза. Она уже была готова начать биться головой о руль.
— Ну ты серьёзно? — простанала Марта, потирая переносицу. Отис хорошо знал, что ей просто хотелось скинуть заботы о нём хотя бы на полдня на учителей. От того ему даже чуть приятней было её подольше помучить.
— Послушай, — её голос стал куда более серьёзным, даже железным — если ты сейчас же не выйдешь из машины, то я силой вытащу тебя. Представь кем ты будешь в глазах новых одноклассников...
Мальчик фыркнул и угрюмо ответил:
— А ты в глазах учителей?
Она прищурилась, стараясь напугать одним лишь взглядом. Отис насупился, сильнее сжимая в руках ткань рюкзака, но с места не сдвинулся. Тогда Марта приподняла брови и медленно отстегнула застёжку ремня, будто вот-вот выйдет из машины, чтобы сделать то, что пообещала. Поджав губы, он старался понять: она просто притворяется или нет?
Огонёк решимости в глазах матери, ясно дал понять: нет — не притворяется. Сморщив крючковатый нос и, стиснув зубы, Отис вышел из машины, громко хлопая дверью. В его голове всплыло слово, что он неоднократно слышал из уст отца, особенно в их последнюю встречу: «стерва». И хотя значения его он не до конца улавливал, ему показалось, что оно вполне подходило к ситуации.
𖡼𖤣𖥧𖡼𓋼𖤣𖥧𓋼𓍊
Деректриса, крупная приземистая женщина с сальными, заплетёнными в тонкую косичку волосами, и какой-то неестественно широкой добродушной улыбкой, встретила мальчика, когда он робко постучал в дверь. Жестом она пригласила его в кабинет. За масивным столом заваленным до самого верха кучей разнообразных бумажек, она что-то сосредоточенной перебирала. Серые глаза с интересом остановились на Отисе, городской парнишка вызывал у неё не меньший интерес, чем у детей.
— Присаживайся, — сказала она, взглядом указывая на стул напротив. — Ты у нас из Шеффилда, да?
Отис нахмурился, не понимая, как об этом узнали.
— У тебя в документах написано — чуть усмехнувшись, ответила она на его немое изумление. — У нас школа, конечно, не такая, как в городе, но тоже хорошая. Ты один пришёл или с мамой?
При упоминании матери мальчик вновь поморщился — обида его не отпускала.
— С матерью. — проворчал он.
— Хорошо, а она где? — Деректриса бросила быстрый взгляд на стеклянное окошко двери, ожидая увидеть силуэт женщины.
— Уехала. — буркнул мальчик — Привезла и уехала.
На это она лишь удивлённо вскинула брови, но ничего не ответила.
— Школа у нас хорошая... — посчитав своим долгом вновь повторила женщина. — Если возникнут вопросы или трудности, то не бойся обращаться ко мне. Я всегда помогу и востановлю справедливость, если можно так сказать. — пошутила она и сама же рассмеялась от своей шутки.
Аккуратно сложив в стопку бумаги она пару раз стукнула ими по деревянной поверхности, приводя в порядок, а после сунула в ящик стола.
— Учебники ты сможешь взять в библиотеке, а теперь пойдём. Познакомлю тебя с классом.
В этом жалком городишке, где детей мало и в школе почти все знакомы между друг другом, Отис выделялся. Он был слишком бледным и хмурым, с каким-то непонятным городским налётом. Остальные с интересом поглядывали на него, будто на обезьянку на сцене в цирке. Втянув голову в плечи, мальчик старался спрятаться от любопытных взглядов.
Что может быть ещё более унизительным, чем стоять перед толпой сверстников и представляться, словно ты какая-то ходячая афиша, а не человек? Разве есть им какое-то дело до твоего имени и возраста? Противные, мелькающие лица, что таращатся на тебя, как на телек.
— Меня зовут Отис... — холодно представился мальчик. Он слышал сдавленные смешки и шёпот, хотелось громко закричать: «Чего вы прикопались ко мне?!». Но он не стал делать и этого. Лишь закончил свою скудную речь, назвав возраст и откуда он. Остальное, казалось, было не так уж и важно.
Глаза ребят провожали его, как приклееные, когда он медленно переступал между рядами, ища куда сесть. Но вдруг, один из мальчишек резко скинул с соседнего стула рюкзак.
— Давай ко мне. — сказал знакомый шипилявый голос. Отис поднял глаза и увидел того самого парнишку, что сломал корешок книги в лавке, на чью компанию кричала и бранилась старуха-продавщица.
Он постучал нестриженным жёлтым ногтём о изресованную ручкой парту, показывая, что тут свободно. Несколько секунд поколебавшись, Отис всё же решил сесть рядом с ним, искоса разглядывая и стараясь понять, что тому вообще надо.
Неизвестные лишь усмехнулся и, обножив по-крысиному выпирающие зубы, небрежно протянул руку, представляясь:
— Лео Хелдерс.
Отис чуть вздрогнул от холода костлявой ладони, когда пожал её в ответ.
Глупый Отис. Тебе бы стоило быть осторожней и выбирать друзей, действия и слова. Ведь однажды, всё это, может обернуться против тебя. Знал бы ты тогда, во что ввязался и как будешь жалеть в будущем...