3. Воспоминания
Стремление познать сущность вещей дано человеку, как бич наказующий. Екк. 11, 13
Книга Екклезиаста, или Проповедника
Наш путь оказался немного дольше, потому что мы были вынуждены обойти деревню, жители которой меня преследовали, стороной. Уже минуло две недели с момента заключения нашего с Лайном контракта. Северный лес раскинулся по западу и северу королевства, перед горами, с которых спускались в долину реки, и оттого в лесу было много. Каждую ночь мы делали привалы, пару раз останавливались у ручьёв, где Лайн проявил удивительную ловкость, ловя рыбу голыми руками, и такая своеобразная охота обеспечивала нам еду на день вперёд. Чем ближе мы были к моей деревне, тем больше водоёмов попадалось нам на пути.
Деревня Церас выросла на берегу неглубокой реки на самой границе леса. Земли здесь были плодородные, и жители промышляли земледелием. Но несмотря на это деревня не превратилась в город, скорее всего из-за неудобного расположения. Хотя жить там было хорошо: пара улиц, одна площадь, где староста деревни проводил общие собрания, церковь поодаль от главных улиц, а ещё сады и хлева. И самое главное - все друг друга знали, поэтому обмануть кого-либо было бы просто невозможно. Мой отец и староста деревни были единственные из старшего поколения, кто знал грамоту, поэтому отец открыл церковную школу и учил детей - моих сверстников, и взрослых, когда было время.
Однако я не мог сосредоточиться на воспоминаниях о детстве - после заключения контракта произошло кое-что странное, и я не знал, правильно ли это и должно ли вообще так быть. Каждую ночь, стоило мне уснуть, чужие воспоминания показывались мне, будто бы события, которых не было в моей жизни, происходили со мной. Когда такой сон приснился мне в третий раз, я понял, что все это - воспоминания о прошлой жизни Лайна. Воспоминания, которых он даже не подозревает. Я не знаю, видит ли он что-то похожее обо мне, тему эту мы ни разу не затрагивали в разговорах.
В первый раз во сне я видел рождение Лайна, наблюдал со стороны его первый крик. Даже тогда он уже был абсолютно белым, и над его головой как и у всех младенцев был слабый нимб, ведь все новорожденные спускаются в наш мир из Царствия Небесного, и сам Бог благословляет их жизнь. Мать держала ребёнка на руках, а вокруг толпились люди в рясах и с крестами на массивных цепочках. Однако я не мог разглядеть ни одного лица и не слышал ни одного слова, будто между мной и остальными была невидимая стена, и только громкий невинный плач и яркий свет глаз новорожденного пробивались сквозь неё.
Второй сон поведал мне о первых годах жизни Лайна. Хотя тогда его жизнь была самой обычной, он воспитывался в церковном приюте вместе с десятком других сирот. Настоятельница приюта заботилась о малышах, дети постарше его не обижали. Лайна тогда очень забавно стригли "под горшок", и он был похож на одуванчик с ногами. Этот сон был быстрым и лёгким, но, к сожалению, совсем не точным и не содержал ни единой подсказки, где мог бы быть этот приют, к тому же я так и не понял, что стало с родителями мальчика.
Самое интересное началось с третьего сна, так как я увидел то время, когда Лайн стал Священным сосудом: тёмная комната, мозаичное окно, перья, и чёрный силуэт мужчины, неопределённо ухмыляющийся. Лайну было тогда пять лет, естественно, что он не запомнил, как выглядел человек, сотворивший с ним такое. Этот силуэт читал длинную молитву, очень похожую на ту, которую прочитал Лайн недавно. Я слышал некоторые слова, и хотя не понимал их смысла, запомнил, возможно, я смогу расшифровать эту молитву, если найду нужную книгу в библиотеке отца. Боль, которую испытал Лайн в тот момент, я чувствовал как свою: чувствовал, как тонкими полосами сгорают руки, как по ногам ползут змеи, как охрипло от страха горло, сдавленное раскалённым ошейником. Мне кажется, если бы не следующие сны-воспоминания, ухмылка того человека и моя беспомощность приходили бы ко мне в кошмарах ещё долго. Я и представить не мог, что этому пацану пришлось так много вынести.
Последовавшие далее сны были связаны друг с другом и показывали то, о чем рассказывал сам Лайн - долгие годы, когда мальчика пытали магией. Сначала его забрали из прюта и привезли большую усадьбу из чёрного кирпича. Вокруг был лес, скорее всего тот, в котором были мы сейчас, и это был первый и единственный раз за время, проведённое в этой усадьбе, когда он видел мир за пределами. Все эти воспоминания были очень смутными, мне кажется, Лайн был очень напуган в тот момент чтобы что-то запомнить.
Затем был подвал, освещенный факелами на стенах. Неприятный запах копоти смешивался с запахом пота и плесени, несмотря на то, что чувствовать запахи во сне невозможно, я точно знал, что это так. И снова были безликие люди в рясах и с крестами, я даже заметил фигуры, похожие на те, из первого сна. Эти люди постоянно повторяли, что Лайн в чем-то виновен. "Это проклятье!", "Запятнал честь семьи!", "Лучше бы умер!" - часто брезгливо или раздраженно повторяли они и хотели, чтобы Лайн что-то отдал по своей воле. Скорее всего, речь шла о том свитке, который запечатал ухмыляющийся человек из третьего сна и который мы извлекли две недели назад. Затем я увидел то, чего надеялся не увидеть и не чувствовать - пытки над ребёнком. Лайна били розгами, оставляли привязанным к стулу, стоящему в бочке с ледяной водой, прижигали ногти и кожу, приговаривая при этом что-то типа: "Сдохнет, будет только проще!" Я не представляю, как этот хрупкий "ангел" выжил после всего этого, если даже я, пережив это во сне, думал, что помру от страха и болевого шока.
Так или иначе, теперь мне известно намного больше чем в начале. Пазл начинает складыватся, хотя большинства частей не достает, я обязательно найду ответы на все вопросы и разберусь во всем происходящем в этом сумашедшем мире. В моей жизни появилась определенная цель - найти тех, кто посмел сделать такое с ребенком и отплатить им той же монетой. Я не могу позволить себе закрыть глаза на подобное проишествие, уверен, отец поступил бы так же.
До Церас осталось менее дня пути. Вечер укрывал теплыми тенями лес. Лайн притомился от долгой ходьбы и, как только заметил небольшую поляну, первый предложил сделать привал. За две недели совместного похода ужин превратился в своеобразный ритуал: я разжигал огонь, Лайн лазил по всем ближним кустам собирая ягоды, хотя мы часто собирали по дороге. Так было и сегодня.
- Эй, Георгий, а этот гриб съедобен? - мальчишка протянул мне мухамор, - я нашел его по дороге. Красивый, правда?
- Не съедобен. Этот гриб ядовитый, если съешь - тебе будет плохо.
- Что-о? Но ведь он такой красивый! - Лайн ткнул пальцем в красную шляпку гриба. - А где тгда мне найти съедобные грибы? В прошлый раз ты сказал, что я принес поганок болотных.
- Тебе стоит быть внимательнее. Съедобные грибы водятся в безопасных местах и часто прячутся в траве. Хотя и мухоморы могут быть полезны, если сделать из них лекарство, - рассказывал я тоном учителя, как часто говорил отец на уроках, а Лайн внимательно слушал и кивал. - Иди лучше спать. Завтра выдвигаемся с первыми лучами.
Он не возражал. Свернувшись на траве комочком, Лайн почти сразу ровно засопел, сон на свежем воздухе был очень крепок. Это и не удивительно, после пережитого им ранее. Теперь он выглядел куда лучше, чем при нашей первой встрече: толще он не стал, потому что питались мы плохо, но тени под глазами стали заметно мельне.
Я тоже не стал долго сидеть у огня, и, проверив сохранность свитка, лег рядом с мальчишкой. Засыпать было и страшно, и любопытно. Какое воспоминание я увижу в этот раз? Будут ли это снова пытки или будет что-нибудь конкретное, что поможет мне точнее понять происходящее?
И снова темно. Боль в спине ощущается так, будто тысячи иголок впиваются мне в спину. У меня нет сил дотянуться до кувшина с водой, который стоит тут уже несколько дней. У меня нет сил даже просто пошевелиться, и я лежу на каменном сыром полу в промозглой камере. Факелы на стенах в коридоре слабо освещают помещения и сильно коптят.
Теплая рука гладит меня по голове. Мне не страшно, наоборот, это успакаивает. Я даже счастлив, ведь Джо пришел ко мне, не забыл обо мне. "Прости, что не могу забрать тебя отсюда", - грустно говорит Джо, я плохо вижу его из-за темноты. Джо берет меня на руки, укутывает своим мягким плащом и обнимает. Он рассказывает мне сказку о птице, которая улетела в дальние края. Затем достает небольшой бутылёк и начинает растирать мазь по моей спине, которая сильно пахнет и пробирает до самых костей. Мне больно - раны снова кровоточат, но мне уже все равно. И боль уходит вскоре, становиться спокойнона душе. Ведь я не один. "Спасибо, Джо", - шепчу я. "Господь обязательно позаботится о тебе", - он целует меня в лоб, и я засыпаю.
Нет, не я. Лайн.
Я проснулся от жуткого жжения в спине. Такой сон оказался неожиданным. Я не был готов увидеть "Джо" вот так, хотя он был добр, как и говорил мне мальчишка. Однако, было в этом сне и кое-что странное - почему я не видел лица "Джо"? Я не мог разглядеть, будто что-то типа скрывающего заклинания скрывало его, превращая в черный силуэт. Но и силуэт этот был мне чем-то знаком.
Мальчишка зашевелился и перевернулся на другой бок, не просыпаясь. У него в волосах опять запуталась трава, и бинты на руках снова размотались. Лайн слишком наивен, так я думаю. То, как он расспрашивает меня о природе, о птицах и зверях, которые обитают в лесу, о грибах, в которых совсем не разбирается, но все равно старается найти съедобные. Он верит каждому моему слову и всегда кивает, стараясь понять и запомнить что-то новое. Мне иногда кажется, что если бы даже встретились при других обстоятельствах, я бы все равно хотел бы защитить Лайна от всех бед.
Поддавшись эмоциям, я коснулся его волос.
- Клянусть тебе, я обязательно найду тех, кто пытал тебя, - прошептал я, - я сохраню твой сон спокойным.
Солнце начирало вставать из-за горизонта, первыми лучами косаясь земли. Как раз рассвет, самое время отправляться в путь.