2. Невинная душа
Если хочешь приобрести друга, приобретай его по испытании и не скоро вверяйся ему. Сир. 6, 7
Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова
Белый. Абсолютно белый ребенок стоял передо мной. Грубая холщовая рубаха не скрывала его худых рук и ног, замотанных в бинты. Большая голова, казалось, еле держалась на тонкой шее. Растрепанные волосы, в которых запутались листья и трава, тоже были белыми. Под глазами, на скулах и ключцах пролегли грубокие тени, которые не развеивал даже свет от огня.
Но куда больше меня удивила его аура. Кристальная, будто ее специально очистили. Но такое могли сделать только в церкви Истинного Креста. Ритуал очищения очень сложен - даже мой отец ни разу не проводил его, ведь риски велики и успех не обеспечен. А эта аура мерцала и переливалась, как небо после дождя, не запятнанное грустью и злыми мыслями. Такое случается только при рождении и смерти, когда человек еще или уже принадлежит Богу и Царствию Небесному. Этот ребенок - Ангел?
- Г-господин... у вас не н-найдется немного еды для м-меня? - заикаясь от страха, тихо пробормотал он, испуганно глядя на меня. Его глаза светились неестественно ярким голубым светом.
Теперь мне стыдно за мой страх и за то, что собирался сражаться. Действительно, если бы это были преследующие меня жители деревни, то я бы услышал их издалека, но они не зайдут так далеко в лес ночью, да и у Серебрянных рыцарей, которые вершат суд над священниками, нет резона искать в лесу непонятно кого. Хотя это очень странно, встретить в лесу ребенка, на вид лет десяти от роду, когда до ближайшего поселения, не считая той деревни, от куда бежал я, точно было далеко.
Духи-хранители леса снова закопошились, и тихонько пища, окружили ребенка. Однако, они не выглядели напуганными, скорее им было любопытно. Значит, этот ребенок вряд ли представляет собой угрозу. По крайней мере сейчас. Иначе эти ёжики не вели бы себя так, верно?
Я сделал глубокий вздох. Тревога в сердце не утихала, и расслабиться не получалось. Неизвестность пугает, а я не знаю, чего ждать от этого ребенка. Я ведь даже не могу понять, девочка это или мальчик, настолько странно этот ребенок выглядит.
- Ты кто? - мне очень хотелось, чтобы мой голос звучал уверенно, а не срывался на хрип от страха.
Ребенок замер, будто не ожидал такого вопроса. Он перестал разглядывать духов леса и снова, не мигая, впился в меня глазами. И на мгновенье я почувствовал, что у меня внутри все органы будто под железными тисками сжались.
Жутко...
Это наваждение прошло сразу, как только он заговорил.
- Я... - ребенок сразу же запнулся, он выглядел потерянным, казалось, он старается что-то вспомнить, - я... м-меня зовут Лайн...
Он говорил так тихо и неуверенно, что я не сразу понял смысл сказанного им. Его глаза не выражали никаких эмоций, словно он был совсем пустой внутри. Не знаю почему, но мне вдруг стало необычайно жаль этого ребенка.
Мховые ёжики-духи вернулись к огню и продолжили прерванный ужин. Я махнул ребенку, приглашая сесть рядом, и сам вернулся на свое место под стволом ели.
Если судить по имени, то это, кажется, мальчик.
- Откуда ты будешь, пацан? - полюбопытствовал я, протягивая Лайну свои ягоды.
- Н-не знаю, - мальчишка не волнуясь проглотил ягоды, и прожевав, добавил, - с-спасибо, добрый господин...
Я махнул рукой на кусты диких роз, мол, там еще есть, но собирай сам, но ребенок не полез за ягодами. Видимо, в тепле он расслабился. Я стал рассматривать его.
Вытянув руки и ноги поближе к огню, мальчик замер. Выглядело так, будто он засыпает на ходу. Его кожу, как и мою, покрывали мелкие царапины и ссадины, но в отличие от моих, они были сильнее, а его босые ступни и вовсе были стёрты в кровь.
- Как долго ты уже идешь? - снова спросил я.
- Не знаю, - снова тихо ответил ребенок. Потом снова замолчал на несколько секунд и неожиданно добавил, - место, где я был... очень далеко отсюда...
- И где же?
Но Лайн лишь пробормотал что-то невразумительое. Объятия сна таки окончательно настигли его, и, свернувшись клубчком как маленький зверек, он засыпал. Я накинул на него свой плащ. Маленькие духи подобрались поближе и заснули у мальчишки под боком.
Огонь ослаб, но продолжал разгонять тени. Сухая хвоя приятно пахла. Ветер шелестел в ветках, исполняя лесную колыбельную. Казалось, весь мир замер, укрытый покрывалом ночи. Ни люди, ни демоны не смогли бы сейчас прервать этот момент покоя и мира. Незаметно для себя, я тоже задремал.
"Послушай, Георгий. Никогда не смей думать, что твоя жизнь не важна! Никогда! Что бы ни случилось с тобой, ты никогда не останешься один - всегда найдутся люди, которым ты нужен!" - так сказал мне мой отец однажды. И эти слова врезались мне в мозг так крепко, что ни амнезия, ни заклятье забвенья не заставили бы меня забыть их. В тот день отец впервые плакал, обнимая меня. Мы сильно поссорились. Это была обычная ссора, такие часто бывают между детьми в переходном возрасте и взрослыми, которые не знают, как найти с детьми общий язык. Такие ссоры редко бывают долгими и часто происходят по пустякам, но дети слишком остро все воспринимают. В тот день я убежал из дому. Кроме как в лес бежать было некуда, так что я рванул со всех ног подальше. На лесной опушке я часто играл с соседскими ребятами, и мне казалось, что лес я знаю как свои пять пальцев. Я не помню причину ссоры, но помню, как сидел на толстой ветке ели и думал о том, как же хорошо было бы не будь взрослых на свете. Глупые и эгоистичные мысли. Теперь, с высоты своих девятнадцати лет, я понимаю, как глупо это было, но тогда, в тринадцать, я действительно считал, что лучше бы у меня не было отца. "Почему он меня не понимает?"- спрашивал я себя.
В данный момент, сидя у костра в этом чужом лесу, мне бы очень хотелось услышать, что я все ещё кому-то нужен. Одиночество сейчас ощущается не так горько, как несколько месяцев назад после смерти отца, но я помню то чувство, когда тринадцатилетний я сидел на дереве и думал о несправедливости мира, помню, как сильно кололо сердце, и это было самым большим наказанием для меня. Больше я старался не поступать необдуманно, заботясь о чувствах окружающих меня людей. Я понял, что бег от своих проблем - это не выход. Если сбежишь, покончишь жизнь самоубийством или сделаешь ещё какую-нибудь глупость - рядом с тобой всегда будут люди, которые будут волноваться за тебя, и не имеет значения родные ли это или совершенно тебе не знакомые. Думаю, это зависит от того, насколько чиста душа человека и его помыслы.
У этого мальчика очень странный взгляд... Дети в его возрасте играют во дворе в мяч и ходят в церковную школу, и сложно представить, что ребёнок может идти в одиночестве по лесу. Хоть это и не должно меня интересовать, но почему он идёт и куда? И я задаюсь вопросом: а что бы я чувствовал, будь я на его месте? Даже если Лайн ещё этого не понимает, я чувствую его одиночество. Он сказал, что место, где он раньше жил, очень далеко отсюда. Есть ли цель в его жизни? Есть ли у него семья? Вряд ли.
Разве это не означает, что мы с ним чем-то похожи? Трудно выжить в нашем жестоком мире в одиночку, но, кажется, мы неплохо справляемся.
Холодное дыхание утреннего тумана незаметно касалось кожи и щекотало нос, сгоняя остатки сна.
Солнце ещё пряталось за макушками деревьев, но на небосклоне уже разлилась утренняя лазурь. В контрасте с небом лес казался тёмно-синим пушистым исполином, и будто большой зверь лениво шелестел ветками.
- Ты наконец проснулся! - Лайн уставился на меня своим ярким и немигающим взглядом, и от этого в сердце снова на короткое мгновение зазвенел тревожный колокольчик, но тотчас утих. Странное чувство закралось мне в душу, но я не мог бы ещё точно определить его: была ли это банальная жалость или сострадание?
Мальчик сидел посреди проснувшихся духов-хранителей леса, с интересом разглядывая маленьких существ. Видимо, он уже пришёл в себя и набрался сил.
- Господин, скажи, а почему пламя не гаснет? - спросил он, тыча сухой палкой в остатки огня.
- Потому что это пламя магическое, - не задумываясь, ответил я, поднимаясь с земли. Ноги и руки затекли и при каждом движении издавали неприятный хруст.
- Господин, значит ты маг? Джо говорил, что все маги - священники, - тараторил мальчик, прыгая вокруг меня, пока я проверял дорожный мешок. Он даже заикаться перестал. - Господин, ты тоже священник?
- Ага. И не зови меня "Господином". Мое имя Георгий, можешь звать меня так.
Прочитав короткое заклинание, я разжег огонь посильнее. Ягоды на кустах диких роз закончились, видимо Лайн уже полакомился с утра пораньше, однако его живот все еще издавал голодные звуки. Усадив его под куст, я достал кусок хлеба и, разломив на две части, протянул ребёнку. Не могу точно сказать, что мною двигало в этот момент, но сейчас мне казалось правильным позаботиться о мальчишке. Может, погода и лес так влияют?
- Большое вам спасибо, господин... Георгий... - смущенно улыбаясь, поблагодарил Лайн, худыми пальцами сжимая подсохший кусок.
- Ну так куда ты путь держишь? - начал расспрашивать я. Вспомнилось, что у пацана стопы изодраны ужасно. - Выпрями ноги.
Думаю, мои духовные и физические силы достаточно востановились для того, чтобы сделать лечебный заговор. Как все священники, делать лечебные заговоры я умел, хотя и не так хорошо, как мой отец. Самая простая молитва для заговора состоит из четырёх стихов. Но если неправильно прочитать её, эта молитва будет не больше, чем обычные слова и не возымеет должного эффекта.
- На самом деле, я ничего не знаю о том месте, где я жил раньше. Там было много людей в доспехах, но они были злыми, - весело рассказывал Лайн, пока я чертил вокруг него магический круг, - но со мной был Джо, и мне было не так страшно. Джо был добрым! Он кормил меня, часто приносил суп и иногда даже сладости, представляешь! А те люди часто пели странные песни и рисовали похожие символы вокруг меня, хотя я ничего не помню об этом... Кстати, а что ты рисуешь? Но Джо потом лечил меня и мазал спину своими настоями. Джо очень много знает! А ещё это он помог мне...
Стоило мне завершить круг, как мальчишка тотчас замолчал и стал оглядываться. Веселье как ветром сдуло. Теперь в его огромных глазах отчётливо читался испуг, замешанный на ужасах прошлого. Даже тени на лице стали сильнее и глубже, а бледная кожа казалась прозрачной, что только усиливало эффект его "не от мира сего".
- О Господь Всемогущий, Создатель наш,
Даруй исцеление дитя твоему.
Пусть тело и душа его вернутся к Началу,
Да закончатся страдания невинного! Аминь! - прочитал я молитву.
Магический круг загорелся бледно зелёным, словно тысячи светлячков взлетели из травы, разбуженные от долгого крепкого сна. Ранки на ногах Лайна медленно стали затягиваться. Ребёнок скривился в гримасе боли, видимо, все же чувствуется, когда магия лечит раны.
- Зачем ты это делаешь, Георгий? Зачем помогаешь?
- Просто поступаю по-совести. Я буду злиться на себя, если сейчас не помогут тебе.
- Понятно... Спасибо, Георгий! - улыбнулся Лайн, но сразу наморщил нос от боли. - Я сначала подумал, что ты тоже будешь пытать меня магией как те люди, от которых я ушёл. Я рад! Ты хороший человек!
Он замолчал, что-то обдумывая. Повисла напряжённая пауза. А я совсем не знал, что должен был сказать в ответ на такую похвалу.
- Джо говорил, - продолжил мальчишка, - что на свете есть много добрых людей, и я обязательно встречу своего доброго человека, который поможет мне в трудную минуту. Джо говорил ещё, даже предсказывал - предсказания Джо всегда сбываются! - что когда у меня не будет больше сил, если я упаду или заблужусь в лесу, то мне протянут руку... И этому человеку я должен передать важное послание, - его голос стал еле слышным, как вечером, когда он вылез из кустов, но он взял себя в руки и снова заговорил громко. - Если я не встречу такого человека в лесу, то должен идти на северо-запад, в деревню Церас, и там отыскать церковь и служителя Всевышнему. Ты случайно не знаешь, далеко ли ещё до той деревни?
Я промолчал, обдумывая услышанное.
Очень странно, что кто-то отправляет десятилетнего ребёнка передать послание через лес. В каком рассудке надо быть, чтобы подвергнуть этого "ангела" такому риску? К тому же в Церас был только один священник - мой отец, так как я, на самом деле, не успел получить сан. Я, конечно, знаю, что мой отец известен многим. Но кому может понадобиться что-то ему передавать, если он умер? Кто такой этот Джо?
- До Церас идти около десяти дней. Я сам оттуда, - выдохнул я.
- Георгий, я хотел бы... рассказать тебе то, что передал мне Джо... - неуверенно пробормотал Лайн и, не дожидаясь моего ответа, начал читать молитву на незнакомом мне языке. Древние слова сливались в музыку, взывая к первородным силам. Силам, более сильным чем Бог, принесший мир на Землю и подаривший жизнь человечеству.
Под холщовой рубахой, через бинты, в области сердца мальчика появился странный свет, и с каждым стихом он становился все сильнее и ярче. Лайн стянул бинты с груди, не прекращая молитву. Он был удивлён не меньше, чем я. Под ребрами и на шее постепенно проявлялись яркие линии, образуя замысловатые узоры. С последним словом свет в принял более или менее четкую форму, и яркая дыра зияла в груди мальчика. До меня наконец дошло, что этот пацан - Священный сосуд! Человек, в котором заключён сильный и важный магический предмет. Это вполне объясняет нечеловеческю кристальную ауру, окружающую ребенка. Отец рассказывал, что священники часто использовали Священные сосуды для передачи заключённых демонов и церковных книг, насильно очищая душу человека от земных мыслей, приближая Царствию Небесному.
Лайн опустил руку в дыру на груди, достал откуда свиток и протянул мне. Этот пергамент представлял собой часть некоего магического круга и был испещрён рунными символами. Несмотря на то, что эти руны прочитать я не мог, они были мне знакомы - я видел их в старых книгах отца в церковной библиотеке.
- Слушай внимательно, Лайн. Сейчас мы с тобой заключим контракт, который свяжет наши души, - я говорил, не полагаясь на разум, но веря интуиции. - Этот документ очень важен, и надо его спрятать. Если ты заключишь со мной контракт, я буду тебя защищать, но ты никогда не сможешь предать меня. Согласен?
Кто меня за язык тянул? Я же хотел спокойной жизни, а теперь сам на явные проблемы нарываюсь! Точно пожалею потом о своём решении!
- Согласен. Ты помог мне, спас от голодной смерти. Я готов следовать за тобой! - Лайн протянул мне руку.
Тонкая ручка выглядела стеклянной по сравнению с моей. Разодрав подушечку большого пальца, я написал своё имя на ладони Лайна, и он повторил за мной.
- Я, Георгий Сильвио, сын Джорджио Сильвио, священника Церкви Истинного Креста, клянусь защищать ценой своей жизни человека, стоящего передо мной. Перед ликом Господа я клянусь в верности этому человеку. Предательство карается смертью. Аминь!
- Я, Лайн, клянусь в во всем слушаться человека, стоящего передо мной, клянусь быть верным ему до самой смерти. Пусть Господь скрепит сей контракт. Аминь!
Печать контракта плавно растеклась по нашим ладоням и растворилась на коже.
Откуда хотел сбежать, туда придётся вернуться. От чего бежал, к тому и вернулся. Точно замкнутый круг. Моя новая жизнь не успела начаться, как уже закончилась.
Пусть Всевышний благословит мою дорогу - я отправляюсь домой!