Охотник за сновидениями

Вырвавшийся из плена серых осенних облаков проворный солнечный луч скользнул сквозь стекло и упал Му Шэну на лицо. Он зажмурился, чуть поморщился и медленно открыл глаза. Взгляд уперся в высокий сводчатый потолок. Из груди Му Шэна вырвался удивленный вздох. Не поверив своим глазам, он тряхнул головой и, чтобы отогнать от себя призрачное видение, снова зажмурился. Привыкший посыпаться в заброшенных домах, старых развалинах, а то и вовсе под открытым небом, он никак не мог понять, откуда могло взяться над его головой что-то подобное. Му Шэн осторожно открыл глаза и оглянулся вокруг. Он находился в светлой, просторной комнате. Он попытался вспомнить, как здесь оказался, но, как ни старался, восстановить ход событий не мог. Му Шэн прислушался. Вокруг было удивительно тихо. Он затаил дыхание в надежде, что до его уха донесется хоть какой-нибудь звук, но так и не услышал ни единого шороха. Му Шэн опустил глаза, окинул взглядом кровать, на которой лежал, и скользнул ладонью по идеально чистому постельному белью. Он не знал, сколько времени пролежал в беспамятстве, но по всему было видно, что все это время о нем кто-то заботился.

Решив осмотреться и найти невидимого хозяина дома, Му Шэн сделал резкое движение, чтобы подняться, но, вскрикнув, упал на подушку. И тут же перед глазами короткими вспышками начали мелькать разрозненные кадры: злые, жестокие глаза, летящие камни и выросшая, словно из-под земли, и закрывшая его собой высокая фигура.

Вместе с памятью вернулась боль. Му Шэн почувствовал, что все тело нещадно ноет. В руке что-то болезненно пульсировало, будто кто-то невидимый дергал натянутые внутри нее тугие струны. Му Шэн скользнул взглядом по руке. Она была надежно зафиксирована, на плечо была кем-то заботливо наложена тугая повязка.

— Очухался, наконец! – донесся до него спокойный, ровный голос.

От неожиданности Му Шэн вздрогнул и повернул голову на звук. У окна стояла высокая фигура, в которой он узнал своего спасителя. На Му Шэна внимательно смотрели черные глаза.

— Я уж начал было волноваться, - продолжил молодой человек. — Третий день спишь, не просыпаясь.

«Выходит, я здесь уже третий день, - подумал Му Шэн и невесело усмехнулся. — Напугал я его, наверное, своими превращениями». Внезапно он оторопел. Чувствуя, как сердце заходится в бешеном стуке, он бросил быстрый взгляд в окно. Сквозь стекла бил яркий солнечный свет, но, вопреки всем темным силам и заклятьям, он все еще оставался человеком. Му Шэн ошарашенно распахнул глаза, медленно поднял руку и повертел ею перед глазами. Никаких крыльев и перьев не было и в помине. Рука была, самая что ни есть, человеческая. Все еще не веря своим глазам, он ошеломленно осматривал себя, хлопая здоровой рукой по бокам.

— Да человек ты, человек! – долетел до него от окна насмешливый голос.

Му Шэн взглянул на молодого человека и хрипло спросил:

— Проклятье не сработало? Но почему?

Тот лишь пожал плечами.

— Ну, откуда же мне знать! – Он огляделся по сторонам так, будто видел это место впервые. — Видно, атмосфера здесь такая. – Молодой человек отошел от окна, двинулся к кровати и встал прямо напротив Му Шэна. — Смотрю, ты удивлен. А знаешь, в каком я был шоке, когда ворон у меня на руках вдруг превратился в здорового мужика? Еле допер тебя до второго этажа. – Он усмехнулся. — Меня, знаешь ли, жизнь к такому не готовила. Ты же не моя дама сердца, чтобы я тебя на руках носил. - Он усмехнулся еще раз и, будто вспомнив что-то, добавил: — Да, кстати, меня зовут Януш.

Му Шэн низко склонил голову и торжественно произнес:

— Благодарю Вас за свое спасение. Я обязан господину жизнью и буду верно служить ему до конца своих дней.

Януш поперхнулся.

— Кому-кому?! Господину? – На губах заиграла насмешливая улыбка. — Ты эти свои средневековые штучки брось! Какой я тебе господин?! На дворе двадцать первый век. Служить он мне будет! Насколько мне помнится, присягу на верность ты мне не давал!

Му Шэн не заставил себя ждать.

— Я могу присягнуть прямо сейчас. - Он сделал резкое движение, чтобы подняться, но снова вскрикнул и со стоном упал на подушку.

— Лежи уж! - усмехнулся Януш. — Обойдусь без твоей присяги. И давай без этих твоих расшаркиваний. Будем просто на "ты". Не люблю условностей.

Му Шэн помолчал немного и неуверенно произнес:

— Господин, наверное, ждет объяснений?

Януш нахмурил брови:

— Еще раз назовешь меня господином - сломаю вторую руку. А насчет объяснений..... Можешь не утруждаться. Я видел твой сон.

Му Шэн вскинул на Януша удивленный взгляд. Глаза смотрели растерянно и недоверчиво.

— Как госпо.... – Брови Януша вмиг сдвинулись к переносице, и Му Шэн поспешил исправиться. — Как ты мог его видеть?

— А как ты можешь превращаться в ворона? - вопросом на вопрос ответил Януш. Он немного помолчал и добавил: — На свете есть вещи, которые невозможно объяснить. Но даже если ты в них не веришь, это не значит, что их не существует.

Он на какое-то время задумался. Не смея нарушать ход его мыслей, Му Шэн почтительно молчал. Януш мотнул головой, словно стряхивая с себя задумчивость, посмотрел на Му Шэна и улыбнулся:

— Ты уж извини, но я буду звать тебя Кареком. Как по мне, имя Му Шэн ворону совершенно не подходит.

— Почему именно Кареком? - Му Шэн тоже попытался улыбнуться. — У тебя с этим именем что-то связано?

В одно мгновение Януш стал серьезным.

— Потому что вороны каркают. Только и всего. Ничего личного, - сухо бросил он и, словно отгоняя от себя ненужные мысли, нетерпеливо мотнул головой. Чтобы уйти от темы, он снова окинул Карека внимательным взглядом и перевел его на лежащее рядом на стуле ханьфу. — Очень советую сменить одежду. Твоя за пятьсот лет порядком поизносилась. Да и не носят такое в наших краях. Если хочешь, можешь выбрать что-нибудь мое. Мы с тобой вроде одного размера.

Сейчас Януш был одет в простые светлые джинсы и белую футболку. Карек окинул его с ног до головы оценивающим взглядом и в замешательстве отвернулся. Отказом своему спасителю он отвечать не хотел, но и представить, что он облачится во что-то подобное, не мог. Он даже сам не заметил, как пренебрежительно фыркнул, но тут же смутился и мучительно покраснел.

— Ну, я почему-то так и подумал, - не удивился Януш. Он подошел к столу, взял пару упаковок и протянул Кареку. — Вот, возьми. Пока ты тут в беспамятстве валялся, заказал тебе парочку на Али экспресс. Можешь косплеить дальше. (Прим.ав.: косплей - перевоплощение в различных персонажей , , , заключающееся в переодевании в костюмы, воссоздании причесок и передаче характера).

С трудом приподнявшись на подушке, Карек вынул из упаковки ханьфу и повертел его в руках.

— Что такое Али экспресс? – озадаченно спросил он, осматривая новое ханфу. — Иноземные купцы?

Януш хмыкнул.

— Ну, типа того. Хотя в твоем случае, они, скорее, - соотечественники.

Карек отложил ханьфу и в изнеможении опустился на подушку. Увидев побледневшее лицо, Януш направился к двери.

— Отдыхай, - коротко бросил он и, не желая больше беспокоить больного, вышел из комнаты.

Януш стал приходить к Кареку каждое утро, и Карек его ждал. Для обоих это стало своеобразным, ежедневным, непременным ритуалом. Януш тщательно осматривал раны, синяки и ссадины, каждый раз вздыхая и бормоча себе под нос, что тому малолетнему придурку надо было переломать еще и ноги. Не привыкший к такой заботе, поначалу Карек попытался было сопротивляться, но Януш посмотрел на него так, что у Карека отпала всякая охота спорить с этим нетерпящим возражений человеком. Теперь Карек не мешал, не сопротивлялся и даже не разговаривал. Он просто наслаждался человеческим обществом. После пятисот лет, проведенных в одиночестве, неожиданное появление в его жизни человека было ошеломляющим и удивительным. Впервые за сотни лет забытости, отверженности и ощущения собственной ненужности, о нем кто-то заботился, беспокоился и переживал. Каждое утро, спрашивая: «Как дела?», Януш не задавал дежурный вопрос. Он действительно хотел знать, что происходит в жизни Карека. И Карек это чувствовал и был благодарен. Благодарен настолько, что сердце сжималось, и на глаза наворачивались слезы. В такие моменты, стыдясь своих чувств, он поспешно отворачивался и делал вид, что засыпает. Боясь потревожить его сон, Януш уходил, и Карек оставался один. Но одиночество его больше не тяготило. Он наслаждался тишиной, чистой постелью, едой, которая теперь у него была в избытке, и отсутствием боли. Теми маленькими радостями, которые имеет каждый, но из-за их обыденности и доступности, в конце концов, перестает ценить.

Свою комнату Карек не покидал. Януш его об этом не просил и ни в чем его не ограничивал, но Карек сам не хотел выходить за им же самим очерченные границы. Он понимал, что, появившись в этом доме, он, скорее всего, стеснил его хозяина и теперь боялся нанести Янушу еще большее неудобство.

Под чуткой заботой Януша Карек быстро шел на поправку. Раны затягивались, перебитая кость срасталась, и Карек уже мог самостоятельно вставать и свободно передвигаться по своей комнате.

Как-то во время очередного утреннего визита, застав Карека бесцельно бродящим по комнате, Януш озадаченно спросил:

— Ты ведь уже практически здоров. Почему ты никогда не выходишь? Так и будешь тут отшельником сидеть?

Карек склонился в низком поклоне и смущенно пробормотал длинную, невразумительную фразу, из которой Януш разобрал лишь что-то о сожалении и нежелании беспокоить. Он посмотрел на Карека долгим, внимательным взглядом. Глаза сузились в насмешливом прищуре.

— Ну-ну. Как знаешь, - слегка усмехнувшись, сказал он и вышел из комнаты.

На следующее утро, Карек как всегда ждал Януша, но в обычное время тот так и не появился. Карек подождал еще немного, время от времени встревоженно поглядывая на часы. Януша не было. Карек походил по комнате, остановился и напряженно прислушался. В доме стояла немая тишина, и сколько бы он ни вслушивался, ни одного звука, указывающего на человеческое присутствие, так и не услышал. Карек всерьез занервничал. Одиночество вдруг вновь выплыло из ниоткуда и окружило его со всех сторон удушливой пеленой. И сейчас оно не было приятным и уютным. Оно навалилось на него глухой могильной плитой, не давая свободно вдохнуть. Наскоро нацепив купленную Янушем одежду, Карек вышел из комнаты и почти бегом спустился вниз. Решив, что Януша нет дома, он первым делом рванулся к входной двери, открыл ее и шагнул наружу.

Стоило ему переступить порог, тотчас за его спиной со звонким хлопком расправились два крыла и он весь, с ног до головы, покрылся иссиня-черным оперением. Ворон испуганно каркнул. Карек жил у Януша уже больше месяца, и за все это время заклятье ни разу не сработало. Он был уверен, что под сводами этого дома колдовские чары бессильны и уверился, что оно рассеялось навсегда. И вот теперь за спиной снова развевались два черных крыла, а сам он был заточен в тело маленькой птицы. Ворон отчаянно каркнул и в панике прыгнул внутрь. Но, к его ужасу, и после этого ничего не произошло. Даже оказавшись внутри дома, он все равно остался птицей. На мгновение Карек оцепенел, чувствуя лишь, как бешено в груди колотится сердце, но вдруг в страхе заметался, закрутился вокруг себя и замотал головой. Не желая верить в то, что его кошмар снова вернулся, он взлетел в воздух и в отчаянии забил крыльями. Стоило ему сделать первый взмах, как оперенье тут же рассыпалось и бесследно растаяло в воздухе. Карек снова принял человеческий облик. Оглядев себя с ног до головы, он с облегчением выдохнул и, стараясь унять бешеное сердцебиение, тяжело привалился к дверному косяку. Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул и постарался взять себя в руки. Мысли путались, перескакивали с одного на другое и разбегались в разные стороны, но чтобы он ни думал, выходило только одно: внутри дома заклятье не работало, но, стоило лишь переступить спасительный порог, оно возвращалось. Выхода не было. Догадку нужно было проверить. Карек отстранился от поддерживающего его косяка и в нерешительности остановился перед порогом. Какое-то время он смотрел на эту черту, разделяющую его жизнь на два разных мира и, наконец, решившись, шагнул наружу. Все повторилось вновь: стоило ему оказаться за порогом, у него тотчас выросли крылья, и он снова превратился в ворона. Он быстро развернулся, шагнул внутрь и взмахнул крыльями. Человеческое обличье вернулось. Карек оглядел себя со всех сторон, усмехнулся и собрался перешагнуть через порог в третий раз.

— Не наигрался еще? – долетел до него насмешливый голос Януша.

Карек резко обернулся. Януш сидел в своем кресле с листом бумаги и карандашом в руках и делал какие-то наброски, время от времени с интересом поглядывая на Карека. Отложив рисунок, он встал и сделал шаг ему навстречу.

— Мог бы так не нервничать, а просто спросить. Я бы рассказал тебе, как это работает. Пронаблюдал, когда принес тебя сюда.

— Доброе утро, господин, - Карек склонился в низком поклоне.

Януш внимательно посмотрел на Карека.

— Я смотрю, конечностями ты не дорожишь! Опять «господин»?! Я же говорил: еще раз услышу – сломаю руку!

Вспомнив, как он хладнокровно расправился с мальчишкой, Карек, хоть между ними и было достаточное расстояние, на всякий случай сделал пару шагов назад.

— Тогда позвольте Вас так приветствовать. Один раз в день. - Он еще раз поклонился и добавил: — От старых привычек не так-то просто избавиться.

На несколько мгновений Януш замолчал, словно что-то обдумывая, и, наконец, нехотя кивнул.

— Хорошо. Но только один раз в день. – Он бросил быстрый взгляд на склонившуюся спину. — И с поклонами своими тоже завязывай. Я рядом с тобой себя средневековым феодалом чувствую, - недовольно проворчал он.

Карек поднялся.

— Как господину будет угодно.

— Да что б тебя! Ты издеваешься, что ли?! – В сердцах воскликнул Януш. — Меня от твоего «господина» мутит уже! А ну-ка, иди сюда! – и он резко рванулся к Кареку.

Карек испуганно распахнул глаза, попятился к двери, стремительно развернулся, перескочил через порог и, обратившись птицей, взмыл в воздух. Янушу оставалось только бессильно развести руками. Карек завис в воздухе, взглянул вниз на беспомощно застывшего на пороге Януша и весело каркнул. Впервые за последние пятьсот лет он смеялся.

Карек провел с Янушем еще несколько дней, но чем дольше он оставался в этом доме, тем отчетливее понимал, что, сколько бы ни продлилась его болезнь, прощаться им все равно придется. И чем больше они это осознавал, тем сильнее в его сердце закрадывалась черная, беспросветная тоска. Ему совершенно не хотелось покидать это место. От одной мысли о том, что ему придется вернуться к беспросветному одиночеству и мучительной боли, его охватывал липкий страх, и к горлу подкатывала дурманящая тошнота. Ему нравилось общество Януша, и полюбился этот дом, но он был здесь всего лишь гостем, который, в конце концов, наскучит и станет обузой. Поэтому в один из дней, скрепя сердце, он подошел к Янушу, низко поклонился и сказал:

— Я уже достаточно долго злоупотребляю твоим гостеприимством. Думаю, пришло время прощаться.

Януш удивленно поднял бровь:

— И куда это ты собрался? У тебя есть куда пойти?

Карек отвел глаза и неловко переступил с ноги на ногу, не зная, что ответить. Идти ему, действительно, было некуда. Прервав его неуклюжие попытки найти нужный ответ, Януш спокойно предложил:

— Ты можешь остаться у меня. Если ты, конечно, не против.

Предложение было настолько неожиданным, что Карек замер и неуверенно спросил:

— Ты, правда, позволишь мне остаться?

Януш хмыкнул.

— Не выгонять же тебя назад в чужие гнезда. Места у меня достаточно. - Он оглядел Карека с головы до ног, окинул взглядом ханьфу, собранный на затылке хвост, сколотый деревянными палочками, и усмехнулся: — Да и твоя страсть к этому маскараду добавит магазину антуража. Выглядишь ты, прямо скажем, харизматично. Но есть одно условие! - Он предупредительно поднял палец вверх и кивнул в сторону разноцветных бутылочек, стоявших на стеллажах. — Не разбей тут ничего. А то хлопот не оберешься.

Карек склонился в почтительном поклоне и уже было собрался произнести слова благодарности, но Януш его опередил:

— Если ты сейчас ляпнешь что-нибудь вроде: «Спасибо, господин!», - я тебя выгоню.

Карек поспешно закрыл рот и больше не проронил ни слова.

С тех пор они жили под одной крышей. Жизнь Карека стала в разы легче. Можно даже сказать, он был счастлив. Если он не выходил из дома, он оставался в человеческом обличье. Тогда он мог заниматься всем, чем хотел. Он читал, готовил любимые, но давно забытые блюда, упражнялся в боевых искусствах и даже обучал Януша старинным, никому неизвестным приемам, и потом они устраивали между собой жесткие поединки. Карек рассказывал ему о своих военных походах, об императоре и жизни при дворе. Он научил Януша играть в Го и теперь вечерами они, оба обладающие недюжинным интеллектом, разворачивали настоящие сражения.

(Го— настольная игра для двух игроков. Цель — захватить на игровом поле большую территорию, чем у противника. В древности стратегия игры в Го входила в четыреискусства, которыми должен овладеть китайский высокопоставленный служащий,наравне с музыкальным инструментом, живописью и каллиграфией)

Иногда Януш рисовал. И тогда Карек наблюдал за выражением его лица, пытаясь разгадать мысли этого странного, необыкновенно доброго и одновременно невероятно опасного человека.

Но стоило лишь Кареку переступить порог дома, он снова превращался в ворона. Но это уже было не так мучительно. Необыкновенная атмосфера дома Януша поистине творила чудеса. Теперь, даже будучи вороном, Карек больше не был заточен в маленькое птичье тельце. Он превращался в огромную птицу, которая, широко раскинув двухметровые крылья, медленно парила высоко в небе. И если раньше все, что он мог чувствовать, это непрекращающуюся, мучительную боль, то теперь он целиком отдавался кружащему голову, восхитительному ощущению свободы и полета. А еще он больше не был привязан к заходу солнца. Магия дома Януша и здесь сработала ему на руку. Он больше не спешил с наступлением сумерек спуститься на землю, чтобы не упасть с высоты, когда скроется последний луч солнца. Теперь он мог оставаться вороном даже в кромешной темноте, и нередко пользовался своим новым умением, чтобы поднявшись к звездам, бесшумно парить в безмятежном ночном небе.

Но главное, он больше не был одинок. Януш стал для него всем: господином, братом, другом и семьёй, о которой он так мечтал и к которой так отчаянно стремился. Его присягу на верность Януш так и не принял, но самому себе Карек поклялся, что без раздумий, не сомневаясь ни секунды, отдаст за этого человека жизнь.

Янушу, действительно, не нужна была присяга Карека. С первого дня, как только он принес его, полуживого, в свой дом, он безошибочно почувствовал его верность и преданность. Януш доверял ему безоговорочно. У него просто не могло быть от Карека секретов, потому что он полагался на него, как на самого себя. Он даже рассказал ему о своей способности ловить сны, о чем не распространялся никому и никогда. Теперь, отправляясь на охоту, Януш брал его с собой, и тогда Карек бесшумно парил в небе над своим господином, как верный телохранитель, готовый в любую секунду прийти на помощь. А когда Януш уходил один, он оставался дома, дожидаясь его возвращения.

Так было и в тот день. Карек упражнялся с мечом, когда в магазин влетел Януш и выкрикнул:

— Я видел!

Карек опустил меч и недоуменно посмотрел на него.

— Что ты видел?

— Того, кто снимет с тебя заклятье! – И, заметив недоверчивый взгляд, выпалил: — Подожди! Я тебе сейчас нарисую.

Он поспешно схватил лист бумаги и карандаш. Делая набросок, его руки стремительно летали по листу, будто он боялся, что из памяти сотрется увиденное изображение. Закончив, он протянул рисунок Кареку:

— Вот, смотри.

Карек взял протянутый ему лист бумаги и посмотрел на рисунок. Затем поднял на Януша недоуменный взгляд и с сомнением произнес:

— Ты уверен?

— Абсолютно!

Карек снова взглянул на сжатый в руке лист бумаги. С рисунка на него смотрела рыжеволосая девочка с большими серыми печальными глазами.