Охотник за сновидениями

Януш сидел в своем кресле и по обыкновению читал. Услышав тихий шорох крыльев, он отложил книгу и поднял голову. В ту же минуту в маленькое окно над дверью влетел ворон. Стоило ему пересечь порог магазина и взмахнуть крыльями, как черное оперение распалось на тысячу мельчайших частиц, которые на мгновение неподвижно зависли в воздухе и, подхваченные невидимым порывом ветра, бесследно рассеялись. Вместо ворона перед Янушем появился человек. Он медленно, словно в замедленной съемке, приземлился на одно колено и поднял взгляд на Януша.

- Проводил?

- Да, господин. - Человек поднялся и коротко доложил. - Обошлось без происшествий.

- Видимо от «господина» я тебя буду отучать до конца своих дней. - Януш чуть сморщился и укоризненно покачал головой: - Ну, сколько раз объяснять? Януш я! Просто Януш!

Карек склонился в почтительном поклоне:

- Простите, господин. Но ритуал приветствия должен быть соблюден.

Янушу осталось только вздохнуть и бессильно махнуть рукой.

Он поднял взгляд на того, кто еще минуту назад был вороном. Перед ним стоял молодой азиат, словно сошедший с экрана исторического фильма. Он даже одет был в традиционное китайское ханьфу, мягкими волнами струящееся по стройной фигуре и перехваченное на тонкой талии широким поясом.

(Мужское ханьфу)

Молодой человек был физически крепок и под мягкой тканью угадывались натренированные ежедневными упражнениями стальные мускулы. Он был высок и статен. Во всей его полной достоинства осанке и гордой посадке головы чувствовалась вымуштрованная годами военная выправка. Крупные черты лица притягивали к себе взгляд экзотической восточной красотой. Карие миндалевидные глаза смотрели спокойно и серьезно, а длинные иссиня-черные волосы были собраны в высокий хвост и сколоты на затылке двумя деревянными палочками. На вид ему было не больше двадцати пяти, и похоже они с Янушем были ровесники.

Скинув сапоги, Карек подошел к столу, лег на стоящий рядом диван и расслабленно вытянулся.

- О, даааа! - только и смог выдохнуть он.

- Блаженствуешь? - усмехнулся Януш.

- Я мог бы сделать это еще пару часов назад. Только кое-кто грозился посадить меня в клетку, - огрызнулся в ответ Карек.

- То есть ты хотел продемонстрировать трюк с превращением прямо при ней? - Януш, как всегда, оставался невозмутим. - Боюсь, заикание ей было бы обеспечено. Сегодня для нее и так было достаточно потрясений.

- Все равно не понимаю, почему я должен страдать из-за какой-то девчонки, - продолжал ворчать Карек, разминая затекшие конечности.

Януш строго посмотрел на него:

- Во-первых, она - не какая-то девчонка. И ты это прекрасно знаешь. А во-вторых, ты, если мне не изменяет память, - военный. Тебе с детства прививали способность стойко переносить лишения. - Но увидев мученическое выражение на лице Карека, смягчился и уже совсем другим тоном спросил: - Ужинать будешь?

Карек зевнул и покачал головой:

- Нет. Склевал что-то невразумительное по дороге. Хочу только спать.

- И когда ты отучишься есть на улице всякую дрянь?

- Привык за пятьсот лет, - сонно пробормотал он, закрывая глаза.

Последнюю фразу он произнес уже в полудреме. С каждой секундой все больше проваливаясь в глубокий сон, он не почувствовал, как Януш встал и заботливо укрыл его пледом.

Укрыв Карека, Януш вновь опустился в свое кресло. Он попытался вернуться к чтению, но так и не смог сосредоточиться, постоянно отвлекаясь на спящего друга. Карек то начинал метаться во сне, то ненадолго затихал, то взмахивал руками, будто бы все ещё находился в обличье птицы. «Опять его старый кошмар», - покачав головой, подумал Януш. Он видел сон Карека сотню раз и знал наизусть, но, к сожалению, все, что ему оставалось, это наблюдать за страданиями Карека со стороны. Помочь ему он ничем не мог.

Кареку снилась его прошлая жизнь. Доблестная, блестящая, счастливая, но, к сожалению, недолгая. В один короткий миг она внезапно оборвалась для него навсегда. В той жизни, при дворе императора династии Мин, Карек был военным генералом. Тогда его звали Му Шэн. Рожденный в семье военного, он, следуя семейной традиции, с ранних лет обучался боевым искусствам и военному мастерству. Приложив к обучению немало усилий и, работая над собой не покладая рук, он достиг на этом поприще невероятных успехов. Едва достигнув совершеннолетия, он возглавил небольшое войско, милостиво доверенное ему императором, и, лично обучив своих бойцов и продемонстрировав недюжинный военный талант, выиграл несколько крупных сражений, которые принесли ему любовь народа и прославили его имя. За свои заслуги Му Шэну было поручено командование армией, и милостью императора он стал при дворе самым молодым военным генералом. Карьера складывалась блестяще и Му Шэн начал подумывать о семье. Недавно ему исполнилось двадцать пять, самое время для женитьбы, и его мать сбивалась с ног в поисках достойной невесты из богатого, знатного рода. Будущее представлялось надежным и безоблачным, жизнь - прекрасной и удивительной и, казалось, ничто не сможет этого изменить.

Все перевернулось в тот день, когда, едва вернувшись из очередного похода, Му Шэн немедленно был призван к императору. Даже не успев перевести дух и увидеться с семьей, он поспешил во дворец.

Войдя в просторный зал, он сразу увидел императора. Тот сидел на позолоченном троне, возвышающемся в центре зала, в глубокой задумчивости. На его серьезном, озадаченном лице читалось смутное беспокойство.

Карек пересек зал и остановился перед императором. Накрыв кистью одной руки сжатую в кулак ладонь другой, он вытянул вперед руки и склонился в почтительном поклоне.

- Император, - тихо, словно боясь оторвать его от тревожных мыслей, произнес он.

Император вскинул голову и, увидев Му Шэна, облегченно вздохнул.

- Му Шэн! Ты вернулся! - в голосе императора чувствовалась радость. - Я ждал тебя.

- Рад служить императору! - не поднимаясь из почтительного поклона, отозвался Му Шэн.

Император встал со своего трона, поспешно спустился по ступенькам, подошел к Му Шэну и обнял за плечи, заставляя подняться.

- Му Шэн, - в голосе зазвучали укоризненные нотки, - к чему эти церемонии? Мы же здесь только вдвоем. Я прекрасно осведомлен о твоей верности. Ты ведь вырос на моих глазах, и я знаю, насколько ты мне предан. - Император устремил на Му Шэна пытливый взгляд. - Именно поэтому мне нужна твоя помощь.

Му Шэн обеспокоенно посмотрел на императора.

- Получено донесение о нападении? О бунте?

Император покачал головой.

- Донесение получено, но не о нападении и не о бунтовщиках. - На его лице снова проступило беспокойство. - Но если вовремя не предпринять меры, неприятностей будет не избежать.

Му Шэн вскинул на императора непонимающий взгляд.

- Если это не нападение, не бунт и не заговор, что тогда может угрожать императору?

Император нахмурился.

- Колдуны.

Му Шэн вскинул на него удивленный взгляд.

- Колдуны?! Как колдуны могут угрожать императору?!

- Удивлен? - Император взглянул на своего верного генерала и усмехнулся. - Как по мне, так в этом нет ничего удивительного. Черная магия всегда пугала людей. Колдуны своими ритуалами вносят в народ страх и смятение. - Император тяжело вздохнул. - И управы на них нет, потому что, к сожалению, бороться с ними обычными методами получается далеко не всегда. А если власть бездействует, то в умах людей начинают зреть сомнения. А когда люди сомневаются, это всегда грозит безопасности императора. - Император замолчал и задумался. - Чиновники южных провинций сообщают, что в последнее время на их территориях развелось огромное количество колдунов , - после небольшой паузы снова заговорил он. - Те места всегда славились засильем всякой нечисти, но в последнее время ее стало слишком много. Настолько много, что это начинает выходить из-под контроля. - Император подошел к столу, на котором лежало несколько свитков, и взял в руки один из них. - Сегодня я издал новый закон. - Он протянул свиток Му Шэну.

Генерал взял свиток и развернул текст. «Все, кто промышляют черной магией, приравниваются к преступникам и подлежат смерти без права слова в свое оправдание», - прочитал он и поднял голову. - Каков будет приказ императора?

- Ты должен поймать эту нечисть и доставить в столицу для казни. - Император посмотрел на Му Шэна долгим, внимательным взглядом. - Есть соображения, как это сделать?

Му Шэн задумался.

- Я слышал, для своих ритуалов колдунам нужны особые змеи. Чтобы получить таких, колдуны собирают их, бросают в глубокий сосуд и ждут, пока те не сожрут друг друга. Именно эту единственную выжившую, самую ядовитую и сильную змею они потом и используют в своих колдовских обрядах. - Император внимательно слушал, не сводя со своего генерала пытливых глаз. - Приближается пятый лунный день сезона Дашу, - продолжил Му Шэн. (Прим. ав.: сезон Дашу «Большая жара» - двенадцатый сезон китайского календаря. Длится с 23.07 по 08.08.) Это самый жаркий день сезона, поэтому именно в этот день змеи выползают из своих нор, чтобы погреться на раскаленных камнях. Чтобы собрать их, колдуны обязательно покинут свои тайные укрытия, и тогда мы разом возьмем их всех.

Император удовлетворенно покачал головой.

- Я не ошибся в тебе, мой мальчик. - Он одобрительно похлопал Му Шэна по плечу. - Возьми столько людей, сколько тебе потребуется, и отправляйся в путь. Я буду ждать тебя со славной победой.

Му Шен вытянул руки вперед, склонился в почтительном поклоне, не разгибая спины, сделал два шага назад и, резко развернувшись, поспешно покинул дворец.

Солнце едва взошло, когда Му Шэн с отрядом своих славных воинов двинулся в путь. Проведя в дороге не один день и прибыв, наконец, на место, он, даже не подумав об отдыхе и отдав поспешный приказ разбивать лагерь, выехал изучать дислокацию.

Отсутствовал Му Шэн долго. Неспешно объезжая территорию, он зорко всматривался в незнакомую местность, прикидывая в уме, где с наибольшей вероятностью появятся колдуны, и как разместить своих воинов, чтобы у нечисти не осталось ни единого шанса на побег. Отъехав довольно далеко от лагеря и заметив, что уже совсем стемнело, Му Шэн уже было решил поворачивать обратно, когда внутренним чутьем военного генерала почуял неладное. Полностью обратившись в слух, он остановил коня и огляделся по сторонам. Вокруг стояла давящая, гулкая тишина и он, подумав, что ему показалось, уже решил было трогаться с места, когда вдали среди деревьев мелькнул тусклый свет, и послышались едва различимые звуки. Му Шэн насторожился, тронул поводья и, стараясь не издавать лишних звуков, двинулся на свет. Подъехав ближе, он спешился и, пригнувшись как можно ниже к земле, аккуратно ступая на полусогнутых ногах, тихо подкрался к месту, откуда исходил звук. Спрятавшись за ближайшим деревом, он замер и стал наблюдать.

На залитой лунным светом поляне, вокруг изготовленного из промасленной бумаги фонаря в странном, ритуальном танце, кружилась щуплая, сгорбленная фигурка. Длинные полы холщовой, домотканой одежды развевались при каждом вращении, открывая тощие ножки, обутые в соломенные туфли. К ногам были привязаны маленькие колокольчики, которые тихонько позвякивали, оглашая ночную тишину тонким металлическим перезвоном. Без всякого сомнения, это был колдун. В магическом танце описывая вокруг себя широкие круги, колдун мотал головой, и его жиденькая седая бородка сотрясалась в такт одному ему слышимому ритму. Мерно ударяя в тугой бубен, он бормотал таинственные заклинания. Бесцветный, надтреснутый голос то переходил на шепот, то срывался на визг, и казалось, старик пытается призвать к себе все темные силы, существующие на небе и на земле. При каждом ударе по бубну земля под ногами Му Шэна отдавалась гулкими толчками, которые, затихая, расходились по траве ребристыми волнами. Му Шэн не знал, чего добивается колдун, и на что направлено заклинание, но от недоброго предчувствия у него по спине пробежал тревожный холодок. Чтобы остановить колдуна и прервать колдовской обряд, Му Шэн выскочил из своего укрытия.

- Именем императора! Ни с места! - что есть силы, выкрикнул он.

От прогремевшего в тишине резкого звука колдун вздрогнул и остановился. Окрик Му Шэна настиг его совершенно неожиданно, и теперь, застыв на месте, колдун напряженно прислушивался к тому, что происходило у него за спиной. Какое-то время он не двигался, и наконец, словно отмерев, медленно повернулся к Му Шэну. Сквозь узкие щелки глаз сверкнул недобрый взгляд. Неотрывно глядя Му Шэну в глаза колючим, пронизывающим взглядом, колдун снова застыл, словно превратился в неподвижное, каменное изваяние.

-- Стой, где стоишь, - скомандовал генерал и сделал шаг вперед. Но стоило Му Шэну двинуться с места, колдун отпрыгнул назад, испустил истошный вопль, закрутился на месте, и, ударившись оземь, взвился ввысь черной птицей.

Му Шэн ошарашенно распахнул глаза.

- Стоять! - выкрикнул он, молниеносно выхватил из-за спины лук, вставил стрелу и, прицелившись, отпустил тетиву.

Стрела с тонким свистом взмыла вверх. Устремившись ввысь, она пропорола ночную темноту, настигла птицу и насквозь проткнула ее, прочно застряв в ее теле. Увидев пораженную цель, Му Шэн коротко кивнул и, чтобы подобрать убитого ворона, поспешно шагнул вперед. Но ворон не упал. К великому изумлению Му Шэна, птица неподвижно застыла в небе. Генерал нахмурился, поднял голову и замер, ожидая, когда убитый ворон свалится вниз, но, вопреки законам здравого смысла, черный силуэт с торчащей стрелой продолжал висеть в воздухе.

- Что за чертовщина! - озадаченно пробормотал генерал.

Решив, что все происходящее - дело рук еще какого-нибудь колдуна, Му Шэн порывисто оглянулся по сторонам, но как ни всматривался в кромешную темноту, не увидел ни души, лишь прямо перед ним в ночном небе неподвижно висела пронзенная стрелой птица. Пытаясь рассмотреть, что происходит, он, все еще оглядываясь и озираясь, подошел к месту, где в воздухе застыл черный силуэт, поднял голову и внезапно задохнулся. В лицо хлестко ударил хлынувший с неба неудержимый поток вороньей крови. Нескончаемой лавиной он обрушился на Му Шэна, окатывая его с головы до ног черными волнами. Кровь текла рекой. Она была повсюду, заливалась в нос, уши, разъедала глаза, проникала под одежду. Пытаясь спрятаться от обрушившегося на него водопада, Му Шэн попытался отскочить в сторону, но не смог. Он словно прирос к земле, и как ни старался, не смог сделать ни единого шага. Все, что ему оставалось, это закрываться руками и отплевываться от липких, тягучих потоков, бивших с небес неиссякаемыми струями.

«Сколько же крови в этой проклятой птице»! - в очередной безуспешной попытке сдвинуться с места со злостью подумал Му Шэн. А она все текла и текла, и казалось, этому потоку не будет конца. Лишь когда генерал с ног до головы был насквозь пропитан вороньей кровью, поток вдруг иссяк, и в то же мгновение висевшая в воздухе птица с глухим стуком камнем упала вниз. Едва коснувшись земли, она превратилась в горстку тлеющих красных углей. Слегка подернутые серым пеплом, они ярко вспыхивали, озаряя лицо Му Шэна. Сквозь слипшиеся, мокрые пряди волос он смотрел на отражающиеся в его глазах красные всполохи и чувствовал, как они огнем проникают ему в самое сердце. Внезапно угли зашипели, словно кто-то плеснул на них водой, медленно погасли и бесследно исчезли в земле.

Му Шэн, наконец, смог сдвинуться с места. Он поспешно оглянулся по сторонам. Вокруг не было ничего, что могло бы напоминать о том, что произошло несколько мгновений назад. Ни колдуна, ни ворона, ни углей. Исчез даже бумажный фонарь, вокруг которого еще несколько минут назад кружился проклятый колдун. Вокруг стояла лишь пугающая, давящая, леденящая душу тишина, и если бы не грязная, промокшая насквозь одежда, Му Шэн бы подумал, что ему все это привиделось. Поняв, что упустил колдуна, Му Шэн с досады рубанул мечом воздух, крепко выругался и, вскочив на коня, поспешил к своему войску.

Вернувшись в лагерь и сбросив промокшую насквозь одежду, Му Шэн наскоро попытался привести себя в порядок. С остервенением отмывая запекшиеся пятна крови, осыпая проклятиями чернокнижников до седьмого колена, он поклялся истребить всех до единого колдуна в округе. Все еще пребывая вне себя от ярости, генерал приказал трубить общий сбор.

Солнце еще не взошло, а его славные воины уже выстроились стройными шеренгами перед своим генералом, в любую минуту готовые последовать любому его приказу. Му Шэн ещё обходил строй и отдавал последние наставления, когда занимающийся рассвет осветил верхушки деревьев. Му Шэн поднял голову и посмотрел на посветлевшее небо. Первый солнечный луч неторопливого, будто нехотя поднимающегося из-за горизонта солнца скользнул по его лицу, и в этот же миг за спиной Му Шэна раздался негромкий хлопок. По рядам воинов пробежал удивленно-растерянный вздох и неверными шагами они начали отступать назад. Пытаясь понять, что происходит, Му Шэн оглянулся, и сдавленно вскрикнул. На его спине выросло два вороньих крыла. Так и не успев ничего сообразить, он вдруг почувствовал, что резко уменьшился в размерах, все его тело с ног до головы покрылось жесткими перьями, и в одно мгновение Му Шэн превратился в черную птицу.

Войско пришло в смятение. Послышались выкрики:

- Это колдун!

- Колдун похитил нашего генерала!

- Схватить колдуна!

Воины выхватили оружие и наставили его на Му Шэна. Верные солдаты, еще минуту назад готовые отдать жизнь за своего генерала, теперь обступили его со всех сторон, ощетинившись частоколом стрел. К горлу Му Шэна тяжелым комком подкатила беспомощность. Он не мог ничего рассказать или объяснить. Он лишь крутился из стороны в сторону, взмахивая неизвестно откуда взявшимися крыльями, и пытался сообразить, что делать дальше. Один из солдат навел на ворона лук, прицелился и спустил тетиву. Стрела вонзилась в землю у ног Му Шэна. Му Шэн попятился. Сомнений у генерала не было. Его воины не промахивались, а, значит, выстрел был предупредительным, и у него оставалось совсем немного времени прежде, чем они начнут стрелять на поражение. Му Шэн опасливо оглянулся по сторонам. Он был окружен плотным кольцом, со всех сторон на него смотрели острые наконечники стрел. Му Шэн замер на мгновение, медленно повернулся, обвел свое войско долгим, прощальным взглядом и, расправив крылья, взмыл в воздух. Взмахивая сильными черными крыльями, он летел, поднимаясь все выше в небо. Выпущенная ему вслед стрела, просвистела совсем рядом и острым наконечником вонзилась в плечо. Му Шэн вскрикнул, но не упал. Он продолжал улетать все дальше и дальше, прочь от этого места, от своей армии и от той жизни, в которой он был прославленным генералом.

Удалившись на безопасное расстояние, Му Шэн обессиленно рухнул на землю. Стрела так и торчала в его плече, причиняя тупую боль. Лишившись рук и имея только крылья, он не мог ни сломать ее, ни оказать себе хоть какую-то помощь. Подумав, что все равно погибнет от боли и кровопотери, он приготовился умирать. Не в силах перелететь в тень, он лежал под палящим солнцем, раскинув в стороны крылья. Вокруг не было ни души, и только налетающий время от времени горячий ветер небрежно ворошил вороньи перья. Так он пролежал до вечера. Солнце лениво садилось за горизонт, и как только скрылся последний солнечный луч, оперение растаяло в воздухе, и он снова принял человеческое обличье.

Му Шэн медленно приходил в себя. Первое, что он сделал после того, как очнулся, постарался избавиться от торчащей в плече стрелы. Он вынул из кармана свой походный нож и сделал в плече несколько глубоких разрезов. Стиснув от боли зубы, он пальцами расширил рану и медленно извлек древко.

Оторвав от подола полоску ткани и наложив на рану тугую повязку, он принялся внимательно себя осматривать. Все было как прежде. Не осталось и следа от крыльев и вороньих перьев. Оглядев себя со всех сторон и решив, что все, что произошло, не более, чем дурное недоразумение, измучившись за этот бесконечный день, он начал проваливаться в сон. Засыпая, он мечтал, что завтра вернется к своей армии, будет верно служить императору и прославлять свое имя в военных походах. Но только лишь взошло солнце, мечты разрушились. Он снова превратился в ворона. На следующий день повторилось то же самое. И на следующий. И так день за днем. Это не было дурным, ничего не значащим недоразумением. Теперь это была его жизнь.

Судьба Му Шэна перевернулась. Выросший если не в роскоши, то хотя бы в достатке, теперь он был вынужден терпеть лишения. Будучи военным, он привык к походам, в которых условия были далеки от комфортных. Но любой поход рано или поздно заканчивался, и он возвращался домой. К теплу и покою. Пусть он не успел обзавестись собственной семьей, но у него всегда был родительский дом, в котором, он знал, его любят и ждут. Теперь возвращаться было некуда. Его никто не ждал. Словно одинокий отшельник он скитался по безлюдным местам и чужим брошенным гнездам. Он был один на всем белом свете, и рядом не было не единого человека, которому он мог излить душу.

Иногда ему везло, и ночью он встречал задержавшихся в дороге путников. Тогда у него появлялась редкая возможность погреться у костра, поболтать с людьми и поесть человеческую пищу. Но только лишь вставало солнце, ему приходилось уходить прочь, чтобы не превратиться у них на глазах в птицу и не быть опять принятым за колдуна.

Но даже это было не самое страшное. Его жизнь превратилась в постоянную, нескончаемую, бесконечную боль. Находиться в теле ворона было мучительно. Му Шэну казалось, что каждое утро его помещают в маленький железный ящик и он, сгорбившись и скрючившись, вынужден сидеть в нем до вечера. Через пару часов, проведенных в теле птицы, его собственное тело страдало так, что ему казалось, будто в него вонзаются тысячи острых игл, впивающихся в него изнутри своими отточенными остриями. Каждый день проводя в заточении, теперь он стал ненавидеть тесные помещения и замкнутые пространства.

Однажды, когда мучения стали особенно невыносимы, он решил умереть. Поднявшись на максимальную высоту, на которую только был способен, он сложил крылья и камнем бросился вниз. Ударившись о землю, он потерял сознание. Но вечером, когда зашло солнце, он вновь очнулся. И стало только хуже. Утром его не восстановившееся за ночь тело, израненное и истерзанное, снова было заключено в маленькое тельце птицы. Именно тогда он осознал, что не может умереть. Пытаясь свести счёты с жизнью, он только наносил себе увечья и добавлял страданий, но умереть был не в силах. Проклятый колдун позаботился о том, чтобы он мучился вечно.

Чего только он не предпринимал, чтобы обмануть заклятье. Однажды, решив, что, если до него не доберется луч солнца, колдовство не сработает, он нашел старую заброшенную пещеру и забился в самый темный угол. Но все оказалось тщетно. Только лишь взошло солнце, он все равно превратился в птицу. Его персональная тюрьма работала по своим собственным правилам.

Думая, что возможно в другом месте колдовские чары бессильны, он принялся перелетать с места на место, покинув сначала южные провинции, а затем и свою родину. Но ни в одной стране мира он не нашел успокоения. Где бы он не находился, все оставалось по-прежнему: рассвет он встречал вороном, а закат - человеком.

Так прошло пятьсот лет. Пятьсот лет ежедневных лишений, мучений и страданий, пока случайная встреча вновь не изменила его жизнь.