Глава 8. Цена возвращения.
Адриан лежал на холодном полу лавки, окруженный хаосом осколков и мертвых часов. Бездыханный. Бледный. И главное – без тени. Даже резкий свет фонаря, который Эмили судорожно включила, не отбрасывал от его тела ни малейшего темного контура. Пустота под ним была зияющей и неестественной.
«Он мой»...
Эхо голоса Тени, голоса тети Марго, все еще висело в воздухе, как запах озона и расплавленного металла.
Отчаяние... Слово из письма тети ударило в сознание. Эмили опустилась на колени рядом с Адрианом, не в силах сдержать рыданий. Ее рука сжала синий лепесток в кармане – он ответил жгучей болью, но и странным успокоением.
В отчаянии ее взгляд упал на кассовый аппарат. Потайная дверца... Воспоминание всплыло само собой – детская игра с тетей. Дрожащими пальцами Эмили нащупала щель, открыла ее. Внутри лежал пожелтевший конверт: «Для Эмили, когда поймёшь».
Письмо было коротким, написано торопливым, нервным почерком:
«Дитя моё,
Лунный Сад – не монстр. Он – зеркало самого сильного отчаяния. Он отвечает на крик души, но плата – душа же.
Чтобы вырвать его корни – нужно стать новым Хранителем. Но НЕ плати его цену! Не отдавай память. Спрячь его имя и суть не в разуме, а глубже – в сердце, где Сад не достанет. Держись за то, что любишь, даже если забудешь почему.
— Твоя Марго, которая тоже любила его больше жизни... и потеряла.»*
"Любила... Лукаса?" Мысль пронзила Эмили. Все фрагменты встали на место: тетя Марго, Лукас, их общая трагедия.
Библиотека погрузилась в полумрак. София сидела, сжимая кулон с лунным песком, как якорь спасения. На ее шее краснел страшный ожог – точный отпечаток звена цепи.
— Тень... Она... приходила? — спросила Эмили, сердце сжалось от предчувствия.
София кивнула, не поднимая глаз. Голос ее был хриплым:
— Предложила сделку. «Верни Лукаса в Сад – и я освобожду художника. Верну его тень, его жизнь».
— И ты... отказалась? — Эмили почувствовала леденящий холод. Адриан был мертв.
София медленно расстегнула ворот блузы. На груди, расходясь от кулона, вился жуткий узор – черные, словно выжженные, ветви, точь-в-точь как те, что пронзили Алису на иллюстрации. Они пульсировали слабым зловещим светом.
— Я – последняя кровь Алисы, — прошептала София. — Потомок ее брата. Если я войду в Сад, стану Хранителем... Тень сольется с этой кровью. Станет непобедимой. Она уже пытается... втянуть меня.
Эмили вспомнила флакон с черной жидкостью у Лукаса. Память Алисы... в которой жила и кормилась Тень. София была ключом к ее усилению.
Разбитое зеркало в лавке казалось порталом в безумие. Эмили подошла, преодолевая страх. Осколки не отражали ее. Вместо этого:
Левый осколок: Адриан на своей кровати. Он открывает глаза, садится, проводит рукой по лицу – живой, растерянный, но целый. Его тень лежит на стене, обычная, человеческая.
Правый осколок: Лукас прикован невидимыми цепями к тому самому Древу в центре Сада. Не Тень, а сама Тетя Марго ,в облике Алисы с пустыми глазами, обвивает его шею руками-плетями. Его лицо искажено мукой, он пытается вырваться.
Голос Тени просочился, как яд:
— Выбирай, племянница. Жизнь твоего солнца... или вечные муки твоего призрака? Отдай мне Лукаса – и художник дышит. Или спасай хранителя – и хорони художника навсегда.
Сердце Эмили разрывалось. Рука дрожью потянулась к осколку с Адрианом... Живой. Целый.
ГУДЯЩИЙ РЕВ!
Синий лепесток в кармане вспыхнул ослепительно-синим пламенем, обжигая кожу сквозь ткань, и заглушил голос Тени. Он горел не огнем разрушения, а холодным светом истины и решимости.
— Нет, — прошептала Эмили, сжимая пылающий лепесток. — Я выбираю третий путь. Я выбираю конец игры.
Сад встретил ее гробовой тишиной. Лукас стоял у каменного алтаря, где лежало тело Адриана. Его серебряное пальто было запачкано темной садовой грязью, следы цепей на запястьях воспалились.
— Ты пришла отдать меня ей, — в его голосе не было укора, только усталая покорность судьбе.
— Нет! — Голос Эмили прозвучал громко, нарушая мертвую тишину. Она вынула синий лепесток – он все еще светился холодным сиянием. — Я пришла стать Хранителем. Но на моих условиях.
Лукас резко шагнул к ней, его ледяное спокойствие наконец треснуло:
— Эмили, нет! Ты не понимаешь! Это вечность в клетке из теней и чужих воспоминаний! Это одиночество, которое сведет с ума!
— Не одна, — она посмотрела ему прямо в глаза, улыбка тронула ее губы. — Если ты... настоящий ты... останешься здесь со мной. Поможешь мне.
За спиной Адриана воздух сгустился. Материализовалась тетя Марго в облике Алисы – молодая, прекрасная, но глаза – две бездонные черные пустоши. Голос был смесью голосов Марго и древнего шипения:
— Глупая, наивная девочка... Ты отдаёшь свою вечность... за двоих потерянных душ? Твоя жертва напрасна!
Эмили поднялась на алтарь, возвышаясь над телом Адриана и лицом к лицу с Тенью. Синий лепесток в ее руке пылал как холодная звезда:
— Я отдаю себя – не как жертва, а как новый страж. Чтобы положить конец! За всех, кого ты исказила! За Алису! За Марго! За всех, чьи тени ты украла!
— Именем первой жертвы ,Алисы, чью боль ношу! — ее голос загремел, подхваченный странным эхом Сада. — Именем жертвы добровольной ,Лукаса, чью свободу требую! Луна, будь свидетелем!
Синий свет лепестка взорвался, слился с лунным сиянием и ударил столбом в небо Сада. Земля вздыбилась. Не трещина – бездна разверзлась перед алтарем.
Из раны в мире пророс не стебель, а древнее, могучее Древо, которого раньше не было. На его ветвях расцвели три огненных цветка неземной красоты:
Алый Цветок: Пульсировал теплым светом жизни – для Адриана , возвращение.
Серебряный Цветок: Искрился холодной чистотой – для Лукаса, свобода от оков Хранителя.
Глубокий Синий Цветок: Переливался мудростью и покоем – для Алисы ,освобождение и успокоение души.
Тень взревела нечеловеческим голосом, смесью ужаса и ярости:
— НЕ-Е-ЕТ! ЭТО МОЁ ЦАРСТВО! МОЯ СИЛА!
Она ринулась к Древу, ее форма расплываясь в черную бурлящую массу, пытаясь поглотить цветы.
Эмили, не раздумывая, взошла на Древо. Она не сорвала цветы. Она коснулась каждого, вложив в прикосновение свою волю, свою жертву, силу синего лепестка и память о тете Марго:
— Возвращайся! (Алому)
— Освободись! (Серебряному)
— Обрети покой! (Синему)
ОСЛЕПИТЕЛЬНАЯ ВССПЫШКА! Белый свет, чистый и всесокрушающий, заполнил все вокруг. Звук – не звон, а грохот тысяче зеркал, разбивающихся одновременно.
Адриан открыл глаза в своей постели. Голова гудела, как после долгого забытья. На мольберте стоял портрет Эмили. Не идеализированный, а настоящий – усталый, решительный, с глазами, полными боли и странного света. Внизу подпись: «Спасибо. За все.» Он поднес руку к лицу – тень легла на ладонь, обычная, человеческая. Он не помнил, когда рисовал это. Но чувствовал – это важно.
София стояла на пороге лавки «Чертово зеркало». В руках она держала целое зеркало – трещины исчезли. В отражении было двое теней: ее собственная... и рядом – силуэт молодой женщины в старинном платье, с печальными, но спокойными серыми глазами. Тень Алисы мягко положила тень руки на тень плеча Софии. Исчез черный узор на груди Софии.
Эмили и Лукас, стояли в новом Лунном Саду. Он был другим. Деревья светились мягким серебром, воздух был свеж, а не леденящ. На месте алтаря цвело Древо с сияющими листьями. У ног Эмили рос скромный куст с сияющими синими цветами – продолжение ее лепестка. Лукас стоял рядом. Его пальто больше не было черным – оно переливалось мягким лунным светом, как живое серебро. Его глаза смотрели на Эмили не с холодом, а с глубоким вопросом и... надеждой?
— Ты уверена? — спросил он тихо. — Двери этого Сада закроются для внешнего мира. Навсегда. Ты выбрала быть его Хранительницей-Садовницей. Но это все еще изоляция.
Эмили посмотрела на синие цветы у своих ног, потом на Лукаса. Она взяла его руку. Его кожа была теплой.
— У нас есть вечность, чтобы понять этот сад, — она улыбнулась, в глазах светилась не покорность, а азарт первооткрывателя. — И чтобы найти способ... пересадить его корни. Туда, где он не будет питаться отчаянием, а сможет... лечить его.
Она достала дневник тети. На последней, раньше чистой странице, проступили слова, написанные светящейся синей пыльцой с цветка у ее ног:
«Хранитель – не пленник. Он – Садовник. А каждый Сад, даже выросший из тьмы... можно пересадить в свет. Нужно лишь найти правильную почву и сердце, готовое его поливать.»