Легенда Жемчужного озера

Алек припустил так, словно от его скорости зависела жизнь всего человечества.

--Какого черта!? – хватаю ртом морозный воздух, молясь всем святым, чтобы завтра утром я не слегла с соплями.

--А ты бы дольше любезничала с Тамианом, пришлось бы вообще искать меня по запаху, -- не оборачиваясь, выдавил из себя капитан.

--Что сказать, я исполнительный работник! Приказано флиртовать с графом.

Алек резко остановился, и я от неожиданности впечаталась в его спину.

--Мои слова переиначиваешь, пчелка?

--Даже если и так, то что? – с вызовом вздернув подбородок, смотрю прямо в глаза Алеку. – Сам виноват! Капитан, а внятно отдавать приказы не умеешь. Сначала говоришь поиграть с Тамианом, а потом ведешь себя как засранец. Что вообще на тебя нашло? Дуешься из-за моего ночного приключения?

Он мрачно усмехнулся.

--Не впадай в крайности, Марджори.

И ушел! Развернулся и продолжил путь как ни в чем не бывало! Вот же...

--Рад, что вы с Тео уладили свои проблемы.

--Да, если это можно так назвать.

Брови Алека поползли вверх.

--Расскажешь?

--Нечего рассказывать. Говорят, человека можно судить по его врагам. Так вот меня, судя по всему, ненавидит не только мелкая шушара вроде адептов, но и сами старейшины.

Ну и полилась реченька. Остаток пути я пересказывала Алеку содержание нашего с Тео тюремного разговора. Капитан то и дело хмурился и качал головой в такт своим мыслям, но не проронил ни слова, дав мне спокойно выговориться.

По итогу он заключил:

--Я займусь этим.

--О, нет! Сама разберусь, не маленькая. Они у меня голыми пятками на раскаленном железе танцевать будут... Куда мы идем, кстати?

Алек усмехнулся моей неловкой попытке перевести тему, но настаивать на помощи не стал.

--В городскую церковь.

--Собираешься расследовать дело с поддержкой святых?

--У Тамиана алиби. Он провел злосчастный вечер в компании своих друзей и подруг, у аристократа по имени Боруа. Однако Тамиан вспомнил, что отец слишком часто в последнее время посещал местную церковь. Возможно, ее служители что-то да знают.

--Граф не слишком набожен, я так понимаю, раз всех смутил этот факт.

--От слова совсем. После смерти первой жены он отрекся.

Я грустно склонила голову, растирая замерзшие руки.

--Не понимаю тех, кто отрекается от веры в минуты тяжелых потерь. Всегда удобно веровать, если жизнь идет гладко. Как только случается что-то плохое, человек моментально зарекается.

Алек пренебрежительно фыркнул.

--Ты тоже не верующий? – я ошеломленно округлила глаза.

--Отрекшийся.

--Но ты же вета! Как ты можешь не верить в бога, если пользуешься магией, которую он тебе дал?

--Я же не сказал, что не верю. Я сказал, что отрекся. Это разное. Разумеется, бог существует, как когда-то жил Святой Катал, Магдалена, Дион. Но то, что якобы все святые слышат наши молитвы и помогают нам, бренчат на арфах и спят в облаках, -- Алек покачал головой: -- Нет. Мертвое остается мертвым, как бы горько это не звучало.

--Думаешь, жизнь уходит с последним ударом сердца? Ты когда-нибудь терял близкого человека?

Капитан заиграл желваками, сильно сжав челюсти. Я подумала, что на такой беспардонный вопрос он вряд ли ответит, поэтому погрузилась в собственные размышления, однако спустя какое-то время Алек тихо шепнул:

--Маму. Я потерял маму, будучи ребенком.

--Неужели тебе не хотелось бы знать, что она рядом? Смотрит с неба и гордится тобой?

--Людям удобно так думать, Марджори. Мысль о бессмертии души и о скорой встречи с умершими родными несколько притупляет боль потери. Или провоцирует на самоубийство.

Я хотела возразить, но вовремя закрыла рот, признавая правоту Алека. Любые возражения с моей стороны походили бы на чистосердечное признание страшного убийцы, который раскаивается в своих злодеяниях. Ведь когда-то я сама опустошила аптечку с единственной мыслью – увидеть погибшую семью.

Около церкви собрался разношерстный народ, готовившийся к наступлению сочельника перед самым светлым праздником в году – Рождением Катала. Первый раз на моей памяти закрытие Святой Недели и начало сочельника проходят в один день.

Мы остановились перед входом в церковь, около которого толпилась очередь нищих. Насколько я помню, сегодня должны раздавать нуждающимся еду и питье.

--Найдем другой вход, через зал молитв, -- Алек указал на заднее крыло церкви. – Похоже, сегодня в храме аншлаг.

--Жаль, что такое случается лишь когда людям что-то надо. В остальные дни никто не приходит, чтобы просто отдать дань святым.

--Вряд ли нищим есть дело до почтения эфемерных святых. Они пытаются выжить и не тешатся мнимыми надеждами о сытой загробной жизни.

Голос его не выдавал абсолютно никаких эмоций, казался безжизненным, словно я опять сижу с незнакомым брюнетом в кабинете Лурда, а не разговариваю с тем, кто знает обо мне больше, чем я сама. Сколько же тайн ты хранишь, Алек Ревон?

--Многие из них всегда жили в нищете, -- возразила я с неожиданной для себя горячностью. –Им легче.

--В каком смысле? – с легкой укоризной уточнил капитан.

--Тому, кто никогда не видел счастья, всегда легче жить без него, чем тем, у кого это счастье было в руках, но утекло, как вода сквозь пальцы. Если ты вкусил сытую жизнь, но потерял ее, тебе сложнее, чем тому, кто всю жизнь прожил в бедности.

--Полагаю, мы сейчас не о деньгах, -- апатично отозвался Алек, глядя на высокий церковный шпиль. – Во всяком случае, я тебя услышал.

Отлично. Как будто к черту послал.

Кажется, я допустила словесную ошибку. Пытаясь спроецировать свои чувства на нищих, случайно выдала себя неумелым построением фраз.

Внезапно кто-то потянул меня за подол плаща. Опустив взгляд, натыкаюсь на просящий взгляд маленькой чумазой девочки, которая протягивала мне снежный ком. Мы так и застыли: она – дружелюбно мигая, я – раздраженно скривившись.

--Возьми, это подарок, -- с легкой улыбкой подсказал Алек.

--Это снежок.

Алек закатил глаза.

--Просто возьми, а потом делай с ним, что хочешь.

Скукожившись, неуверенно беру у девочки снежок, и та, весело пожелав мне счастливого Рождения, ускакала к друзьям.

--Вот видишь, ничего страшного. Это всего лишь ребенок, а не вражеское войско.

Верчу в руках снежок, пока плетусь позади Алека. Пришло время расплаты.

--Эй, Алек!

Первый снежок прилетел ему прямо в лицо.

--За что!? – воскликнул опешивший капитан, утирая со лба хлопья снега.

--Чтобы больше не вел себя как чучело! Тебе не идет, -- самодовольно ухмыляюсь, отряхивая с заледеневших рук остатки снежка.

Вовремя замечаю, как Алек целится в меня, поэтому успеваю увернуться, однако коварный мокрый снежок попадает мне прямо за шиворот, отчего я громко и неожиданно взвизгнула.

--Ай! Холодно!

--Позволь помочь, -- сквозь смех предлагает Алек, уже направившись в мою сторону, однако вовремя останавливается, завидев у меня в руках новый снаряд для атаки.

--Тебе крышка, -- угрожающе подкидываю снежок, медленно, словно хищница, загоняя в угол свою неумелую жертву.

Алек примирительно поднял руки.

--Послушайте, домина Лэйк, предлагаю мирно решить сие недоразумение и полюбовно разойтись!

--Доминас Ревон, вы буквально дали мне по шее! Никакой пощады не ждите, это дело чести!

Срываюсь с места и бегу к Алеку, который ожидаемо дал деру. Со стороны наш бой походил на догонялки двух умалишенных взрослых, которые носятся как угорелые возле церкви и кидаются друг в друга снежками. Дети, игравшие неподалеку, разинув рты смотрели на нас и болели почему-то за Алека...

Мороз уже сковал опухшие пальцы, поэтому мне ничего больше не оставалось, кроме как снести Алека с ног, чтобы он пал и признал свою капитуляцию. С разгона прыгаю на капитана, и тот от неожиданности ложится на мягкий снег, крепко прижав меня к себе.

Мы лежим обнявшись, безудержно смеемся, пытаемся тяжело отдышаться, пока не осознаем, что поза, в которой мы застыли, неприличная, даже пошлая. Вскакиваю с Алека как ошпаренная, но хохотать не перестаю. Капитан тоже поднимается на ноги и помогает вытряхнуть снег из моего капюшона.

Растираю раскрасневшиеся руки, недовольно шмыгнув носом.

--Пойдем, Марджори, в храме есть горячий чай и огонь.

По пути он отдает мне свои сухие перчатки, которыми попросту не успел воспользоваться, ввиду непрекращающихся атак, и в этот момент я испытала странное, до боли знакомое чувство... Защищенности? Не знаю, как описать... Словно я вернулась в детство, когда рядом с родителями чувствовала себя неуязвимой...

Гляжу исподлобья на спокойного Алека. Его лицо безмятежно, а черные глаза задумчивой дымкой окутали ярко-освещенное помещение молитвенного зала. Интересно, о чем он размышляет? Чувствует ли то же самое? Я вдруг поняла, что ничего о нем не знаю, кроме того, что его мама мертва. Думает ли он о ней сейчас? Я не могу спросить. Не имею на это никакого морального права.

--Мир вам, дети мои, -- в пустой зал вошла служительница церкви, облаченная в белую рясу. Это оказалась пожилая женщина, чье уставшее лицо было испещрено морщинами, а выцветшие глаза, казалось, давным-давно потухли.

--Благодарю, -- дружелюбным тоном откликнулся Алек. – Меня зовут Алек Ревон, а это моя подруга – Марджори Лэйк. Мы пришли, чтобы переговорить с сан Цио́ном. Не затруднит ли вас оповестить его о нашем приходе?

--Конечно, сын мой, -- вежливо согласилась служительница и тут же исчезла за одной из дверей.

--Оставляет детей своих без присмотра, -- с лукавой улыбкой бросил мне Алек, с интересом оглядывая помещение. –Гляди-ка, Святая Магдалена изображается с жемчужными волками. Все-таки, церковь придерживается первоначальной версии гибели Магдалены.

--Как-то стыдно признаваться, что всеми любимая святая утопилась в Жемчужном озере.

--Кстати о птичках. Ты в курсе, что твое имя буквально переводится как «Жемчужное озеро»?

Я смущенно опустила взгляд.

--Конечно.

--Интересное совпадение, не находишь? – Алек с любопытством склонил голову набок.

--Это что-то вроде семейной легенды. Мама рассказывала, как однажды летом поехала с папой и друзьями на рыбалку. Все уже легли спать, но мама, начитавшись романтических сказок, решила, что искупаться в Жемчужном озере под лунным светом – замечательная идея. Она нырнула, поплавала, но вдруг ногу свело судорогой, и мама начала тонуть. Уже понимая, что наверняка погибнет, она начала молиться. Однако неожиданно все темное пространство глубины озарил яркий белый свет. Придя в себя, мама с удивлением обнаружила, что лежит на кровати дома. Около нее сидел папа и сельский врач. Последний рассказал ей, что, увидев вспышку света на озере, люди побежали посмотреть, что случилось. Они обнаружили одежду мамы, хотя самой девушки нигде не было видно. Пара смельчаков бросились в воду и достали ее тело, откачали, привезли домой. Никто так и не понял, откуда появилась вспышка. Врач добавил, что мама оказалась беременна. Возможно, это ребенок спас ее от гибели. Тогда мама и приняла решение назвать ребенка в честь Жемчужного озера.

Алек улыбнулся той скорбной улыбкой, которой многие люди пытаются поддержать скорбящего. Я не знаю, что у него в душе, однако почему-то уверена, что этот человек никогда не сделает мне больно. Я доверилась ему. Он обязан оправдать мое доверие, иначе я круглая идиотка.

--Знаешь, я слышал, что открыть дар можно также, как ты его получил. Что если тебе искупаться ночью в море, как это сделала твоя мама?

Я хмыкнула.

--Тогда придется ехать в Тель-Гай.

Молитвенный зал во всех церквях был практически одинаковым: на больших витражных окнах изображались святые, на потолке – красочные фрески с историческими моментами из Санторума, посередине зала стоит алтарь, над которым возвышается мраморная статуя Святого Катала. Он глядит прямо на нас, открыв широко руки, будто пытается обнять все человечество. Вдоль стен под каждым изображением того или иного святого стоят массивные кандила с зажженными свечами.

Подхожу к алтарю и беру одну белую свечку для молитв об усопших. Кошусь на Алека и, поняв, что он все еще увлечен потолочными фресками, беру вторую поминальную свечу.

Подхожу к иконе Святой Лилиты, которая считается проводником или посланцем в загробный мир. Когда-то она могла общаться с духами умерших, и многие люди через нее передавали послания своим близким на тот свет. Так продолжалось, пока в Эпоху Раскола еретики не сожгли ее с другими ветами на костре.

Зажигаю первую свечу и ставлю в маленькое углубление в подсвечнике, чем-то напоминавшем пчелиные соты. Мысленно читаю молитву: «Святая Лилита, взываю к тебе с просьбой о помощи. Прошу, передай моей семье – Нане Лэйк, Грегори Лэйк и Микиэлю Лэйк, что я их очень люблю и безумно скучаю. У меня все хорошо, я цела и невредима. Скажи Мики, чтобы не хулиганил там, на небесах, и слушался маму». Воспоминания о маленьком братике вызвали непроизвольную улыбку, сквозь плохо сдерживаемые слезы. «...Поцелуй и обними их крепко за меня. Благодарю, Святая Лилита».

Окончив говорить о семье, я следом зажигаю вторую свечу, но застываю, осознав, что не знаю имени той, о ком собираюсь прочитать молитву.

--Фелинити, -- подсказал тихий, охрипший голос за спиной.

Внутри все будто бы вздрогнуло, но я не обернулась. Поставила свечу и начала молитву: «Святая Лилита, взываю к тебе с просьбой о помощи. Прошу передай Фелинити, матери Алека, что он ее очень любит и сильно скучает. Он здоров и, судя по всему, богат. Только уж больно грустен и сдержан. А еще скажи ей, что Алек познакомился с Марджори, дочерью той самой Наны Лэйк, которой Фелинити подарила жемчужный кулон. Поцелуй и обними ее за Алека. Благодарю, Святая Лилита».

Протягиваю к иконе руки, а затем, словно взяв от нее искру, прижимаю ладони к сердцу.

Мы молчим. Я не спешу оборачиваться к Алеку и посему неотрывно гляжу на мирно горящую свечку. Мне почему-то ужасно стыдно и неловко от того, что я ставила свечку за его маму, но я не могла поступить иначе. Надеюсь, моей веры хватит на двоих.

--Сан Цио́н готов вас принять, -- сообщила пожилая священнослужительница.

Сан Цион в такой же белой рясе, как и его коллега, сидел за массивным письменным столом и выводил что-то на бумаге. Он был худощав, высок, а, благодаря выправленной осанке, казался статен и горделив. Большие круглые глаза заглядывали глубоко в душу, а низко посаженные густые брови придавали его виду строгости и благочестия. Но при одном взгляде на него у меня почему-то кровь стынет в жилах.

--Мир вам, дети мои, -- сан Цион привстал, в знак приветствия. – Прошу прощения за столь холодный прием, дел невпроворот.

--Ничего, это мелочи, -- заверил Алек, уступив мне один единственный стул. – Честно говоря, мы пришли из-за пропажи графа Монтей.

Сан Цион оторвался от своих документов, потрясенный печальным известием. Лист бумаги в его руках затрясся.

--Как... Пропал?

--Исчез бесследно около недели назад. Никто об этом не знает, Охрана не хочет пугать жителей, которые и без того напуганы появлением жемчужных волков. Его сын, Тамиан, сказал, что в последнее время граф очень часто наведывался к вам. Позвольте узнать причину его посещений.

Сан Цион сделал глубокий судорожный вздох и, без сил откинувшись на спинку жесткого стула, устало потер переносицу.

--Бэнри интересовался одной легендой.

--О Святой Магдалене? – предположила я.

--Вы, оказывается, уже в курсе, -- разочарованно покачал головой священнослужитель.

--Что конкретно хотел узнать граф? – не отставал Алек.

Святой Цион встал на ноги и взволнованно начал мерить шагами свою комнатушку.

--Как отыскать могилу Магдалены. Мало кто знает, но согласно местной легенде, Магдалена утопилась, чтобы не стать ужином жемчужных волков, которых на нее натравил разъяренный отказом Дион. Однако, выловив из Жемчужного озера тело любимой, Дион чуть ли ни с ума сошел. Он похоронил Магдалену, закрыв ее саркофаг специальным ключом. Затем при помощи своей магии скрыл могилу от глаз людей, а ключ оставил своему самому верному другу, назвав того стражем. Вскоре Дион погиб, а ключ вместе с этим стражем исчез. Жемчужных волков сожгли...Говорят, страж передавал ключ из поколения в поколение. Граф пришел ко мне, сказал, что некий человек настойчиво ищет ключ, и вот графу стало интересно, зачем ему это может быть.

--И зачем же? – подстегнул Алек. — Найти мощи Магдалены?

--Не совсем, дети мои. Когда я служил в церкви при Академии, один из старейшин как-то обмолвился, что помимо тела, Дион спрятал в гробнице Священную Чашу, испив из которой вета обретает безграничную жизненную силу.

Мы с Алеком быстро переглянулись – звучит как мотив. Что если граф отыскал ключ? Или... Граф и есть страж ключа?

--Как вы думаете, сан Цион, где может находиться ключ? – поинтересовалась я.

Сан Цион удивленно обернулся ко мне, подозрительно прищурив глаза.

--У графа, дети мои. Ключ был все это время у графа.

***

--Этого не может быть! – Тамиан сокрушенно рухнул в кресло. – Почему отец ничего мне не сказал?

Алек задумчиво потер подбородок, глядя на пылающий огонь в камине.

--Граф в своем письме упоминал стражей. Возможно, он собирался все рассказать, но не успел. – капитан резко вскинул голову, пригвоздив Тамиана серьезным взглядом. – Он напел тебе колыбельную. Что если граф был в здравом уме, и текст колыбельной – это подсказка?

--Подсказка, где искать ключ? – предположила Мина.

Я прислонилась спиной к стене и угрюмо повторила текст колыбельной:

Я потеряла домик –

На помощь мне приди.

Прошу тебя, мой милый,

Найди домой пути.

Туда, где спят угрюмо в неведомой тени

Густые ели, сосны и звездные огни.

Я потеряла веру –

Даруй свою взамен.

Прошу тебя, мой милый,

Поднять меня с колен.

И поцелуй под лоном изменчивой Луны,

Вдали от воя волка и ужасов войны.

Я потеряла ключик –

Но как открыть мне дверь?

Прошу тебя, мой милый,

Найди мой ключ скорей.

Ты песне волн прибойных как можешь подпевай.

Мой ключ тебя отыщет, ты это так и знай.

Я снова дома милый – Прошу, не уходи.

Спасибо, что помог мне,

Теперь, молю, поспи.

Во сне увидишь ельник и полную Луну,

На ушко шепчет ветер о море песню ту.

--Ельник, -- Алек оторвал от меня взволнованный взгляд. – Он несколько раз упоминается в песне.

--Луна, -- оживился Тамиан. – Полная Луна, полнолуние!

--Нет, -- опроверг Тео. – Изменчивая Луна и вдали от воя волков. Волки не воют на рассвете, хотя Луна в это время еще немного видна.

--«Ты песне волн прибойных как можешь подпевай», -- протянула я. – Искать ключ надо около ельника, на рассвете в море?

Капитан ухмыльнулся и отрицательно помотал головой.

--Вряд ли. «Во сне увидишь ельник и полную Луну, на ушко шепчет ветер о море песню ту». Что на ушко может шептать песню о море?

Все присутствующие, как тупые свиньи с высшим образованием, одновременно переглянулись. Очевидно, намеки Алека до всех доходят туго.

--Музыканты? Музыкальный инструмент? – с сомнением отозвалась Мина. – Ключ спрятан в пианино?

--Раковина, -- уверенно заключил Алек. – Это обыкновенная морская ракушка.

Если граф знал о существовании ключа и тем более владел им, то вряд ли стал бы прятать реликвию на дне моря. Может, он его зарыл в ельнике? Но как отыскать на огромной территории нужную лунку? Причем тут Луна и волки? А ракушка каким боком затесалась? Все это не может существовать одновременно и постоянно. Только если на какой-нибудь картине...Погодите-ка...

--О черт, -- озабоченно выругалась я и немедленно бросилась на второй этаж, в кабинет графа.

Я слышала, как меня звали по имени, просили объясниться, но над моим разумом уже взял контроль адреналин, поэтому остановиться было тяжело. Загрузившись дружно в кабинет графа, мы остановились напротив той самой очень странной инсталляции, которую заприметили еще при первом обыске кабинета. Аквариум, встроенный в шкаф, имел практически все, о чем пелось в колыбельной! Тут и ракушки, и Луна, и волк, и даже ельник! Но где ключ?

Дрожащими руками пытаюсь отыскать дверцу, замок или хоть какое-нибудь отверстие, через которое я могла бы добраться до содержимого, но все мои попытки оказались тщетны. Да как же эта штука открывается?

--Марджори, -- предостерегающе Алек дернулся в мою сторону, но в это время я уже ухватилась за плохо стоящий стул.

--У меня нет времени на чертовы загадки!

С этими словами я кинула стул прямо в аквариум, и тот оглушающим грохотом разлетелся на тысячи маленьких осколков. На меня посыпалось разбитое стекло вперемешку с землей и песком, но запоздало я осознала, что кто-то закрыл меня собой. Открыв глаза, натыкаюсь на испуганное лицо Алека, державшего в своих руках мои окровавленные ладони. Однако я не чувствую боли.

Прямо под ногами лежала позолоченная ракушка с маленькими, характерными для ключа зубчиками.

--Легенда больше не легенда, -- потрясенно вымолвила Мина, глядя на драгоценный артефакт.