Born to Die

— Ты опоздала, — замечает отец.

Он стоял возле входа в дом, курил, периодически оглядываясь, и ждал дочь всего на десять минут дольше.

Сэм торопилась, как могла. Больше всего времени заняла маскировка укуса на шее и поиск теплого, неприметного плаща. Она не знала, куда они пойдут, как долго её не будет и сможет ли она вернуться в одиночку, поэтому оделась максимально практично: мужские, ушитые брюки с тугим ремнем, заправленная за пояс рубашка с закатанными рукавами и тяжелые, садовые ботинки. Всё Джека, старое и изношенное, но Сэм часто так одевалась, если работала по дому.

На шее – черный, шелковый платок.

Прошло всего лишь четыре часа после того, как Тэхен ушел, но укус чесался так, словно заживал спустя неделю. Красновато-фиолетовый след немного пугал. Никакого дискомфорта, кроме раздражающего зуда, укус не приносил, и Сэм надеялась, что он не станет хуже через сутки.

— Прости, отец. Джек вернулся домой пьяным – я не могла его бросить.

— Хм... ладно, — он вытряхивает остатки табака в пепельницу, но затем вновь осматривает Сэм с головы до пят. — Тебе нужно завязать волосы. И вот, — он достает с кармана кольцо с маленьким красным камушком. — Надень.

— Зачем?

— Пригодится, — уклончиво отвечает и оставляет трубку на подоконнике, возле пепельницы. — Идем. Нам нужно к городской конюшне – я заказал одну лошадь. Пришлось заплатить двойную цену, поскольку мы будем ехать ночью.

— Подожди, одну? — хмурится Саманта и, завязывая волосы в хвост, следует за отцом.

— Да. Ты уйдешь туда, я заберу лошадь. Ты же не хочешь оставить бедное животное посреди леса, ночью? — он кратко улыбается и выходит за территорию своего дома, предлагая Сэм взять его под руку. — Помни, что ты, скорее всего, не вернешься.

Саманта крепче сжимает рукав его пальто, желая поспорить, но проглатывает невысказанное. Есть вероятность, что он откажется вести её в Тот Мир, если узнает настоящие, возможно, несколько мятежные намерения. Сэм плевать, принадлежит она Тому Миру, нужна ли и должна ли там остаться навсегда. Всё, что её волнует – Тэхен, и она обязательно вернется с ответами.

Возле конюшни практически пусто. Мистеру Уайту выводят лошадь приятного, коричневого оттенка, с белыми носочками и черной гривой. Крепкая и выносливая, но не больше Шейлы. Конюх называет её "Молния", обещает, что выдержит двоих, и просит вернуться до утра.

Отец садится спереди, Сэм – сзади, обнимая папу со спины. Он аккуратно взмахивает поводьями и переходит на галоп лишь за пределами города, направляя Молнию прочь с тропы, прямо в лес. Она послушно следует указаниям, хоть иногда недовольно фыркает, словно пугается теней.

Сэм только сейчас понимает, что у Тэхена, возможно, особенная связь с Шейлой. У него никогда не было подобной лошади до восемнадцатилетняя, и что-то подсказывает, что она – подарок ни то от родителей, ни то от покровителей.

Дорога заняла больше часа. Звезды светлячками разбросаны по чистому небу. Полнолуние лишь слегка тревожило, но также подсказывало, что проход в Тот Мир открыт не всегда, а лишь в определенный дни. Сэм пыталась запомнить весь путь, но они так много петляли, что в голове всё путалось, да и нескончаемые деревья, луга и реки смешались в одинаковые пейзажи.

Отец начал тормозить Молнию, когда Сэм услышала шум воды. Она выглянула из-за плеча папы и заметила небольшой водопад, стекающий по заросшему травой и мхом камню. Вокруг пруда несколько бревен, торчащих из-под почвы корней, совсем юных цветов и осыпавшихся листьев. Запах мокрой земли заполнял легкие, охлаждая и очаровывая.

Осевший туман позволял увидеть стремительно стекающую воду, но не то, что было за ней, выше, там, где поваленные деревья, голые, пышные кусты и уханье сов. Казалось, что здесь вообще никогда не ступала нога человека, что здесь запрещено находиться людям, ведь как еще объяснить то невесомое предупреждение, что витает в воздухе?

Сэм сглотнула и посмотрела на воду, в глубину, и услышала такое знакомое:

Саманта! Саманта! Саманта!

Иди к нам, скорее!!!

Отец спрыгивает первым. Сэм опускается следом, с благодарностью поглаживая лошадь, которая нервно топталась на месте. Молния тоже ощущала, слышала, знала, что они не одни, что там, под водой – что-то зовет.

Папа глубоко вздыхает и подходит почти впритык к озеру. Он осматривается вокруг, касается мха, пробегается пальчиками по молодым стручкам, и Сэм видит на его лице улыбку... ту самую улыбку, которой он всегда баловал свою дочурку.

Отец рад, что вновь вернулся сюда. Он глубоко дышал, насыщался энергией, природой, но когда он столкнулся взглядом с Самантой, то вспомнил, зачем они здесь.

— Вот тут вход, — выдыхает папа и указывает в белоснежную пену, где водопад соприкасался с прудом. — Тебе нужно нырнуть как можно глубже.

Сэм облизывает губы и смотрит на воду, кристально-чистую, темно-зеленую... почти такая же, как и её глаза. Загадочная, манящая, опасная.

Волнение ощущается на кончиках пальцев. Воодушевление, с каким Сэм ехала сюда, медленно перетекает в знакомую тревогу и неуверенность в собственном решении.

Точно ли она поступает правильно? Точно ли стоило ничего не говорить Тэхену?

Сэм стоит прямо перед входом в Тот Мир, где шепот кроликов громче всего, где таинство впиталось в саму землю, а угроза – в кору деревьев, чьи ветви грозно расставлены в стороны, оберегая. Сэм добровольно пришла сюда, понимая, что ей никто не поможет там, внизу, в Том Мире; понимая, что она не может позвать Тэхена, оставаясь в одиночку.

Нет, ничего не оттолкнет её, ничего не заставит ехать обратно. Сэм должна получить то, что принадлежит ей по праву, то, что поможет защитить не только себя и Тэхена... но и...

Сэм сглатывает, непроизвольно касается своего живота, но затем одергивает себя.

Отец подзывает к себе, говорит снять обувь, но оставаться одежде. Он что-то рассказывает про кольцо, про камень, где находится его кровь. Он говорит отдать его при входе, а затем вкратце объясняет, куда и как идти, но Сэм практически его не слышит.

В голове слишком много шепота, много незнакомых голосов, которые смешиваются в неразборчивую какофонию. Сэм хватается ладонью за голову, хмурится, и отец понимает, что всё совсем не так, как он предполагал.

Он помогает стянуть ботинки, закатать штаны до колен. Его теплые, мозолистые ладони обхватывают лицо Сэм, заставляя посмотреть на себя и послушать. Она замечает, что у него дрожат руки.

— Иди по тропе, не касайся никого и ничего, пока не дойдешь до замка, ясно? Ты должна поговорить с Королевой, ты должна объяснить ситуацию и рассказать, с какой целью ты туда пришла. Они узнают в тебе меня, узнают, что я – твой отец. Будь готова к жестокости, к боли и... и..., — он задыхается, у него слезятся глаза, и Сэм вновь узнает в нем своего родного папу. — Пожалуйста, береги себя. Береги себя и не позволяй управлять своей жизнью, — наверное, Сэм еще никогда не ощущала такого сходства с отцом, как сейчас. — Я люблю тебя, Саманта, — он обнимает крепко, так, что можно почувствовать его страх, ужас потери дочери.

Сэм обнимает в ответ, тяжело и часто дыша, и когда отец отпускает её, она решительными шагами ступает в ледяную воду, чувствуя сдавливающую боль в ногах.

Несмотря на температуру, она всё равно идет вперед. Всё глубже, всё ближе, всё тяжелее. Шепот громче и громче, мысли тише и тише, и когда Сэм ныряет, то думает о Тэхене, о его больших, пытливых глазах и яркой улыбке, как в детстве, когда он приказал навсегда остаться друзьями.

***

Сэм выныривает, шумно вдыхая ртом. Кашляет, пытаясь удержаться на воде. Вокруг – завялый лотос, утягивающая вниз тьма и холод. Сэм плывет к ближайшему берегу, и когда выбирается на сушу, то замечает, что одежда сменилась на обыкновенное, легкое белое платье, что прилипло к телу. Всё прозрачное, всё видно, а значит...

Сэм тут же кладет руку на шею. Под пальцами ощущается укус. Пытается прикрыть неожиданно длинными, рыжими волосами и застывает, когда слышит шум из-за лесной чащи.

Не может разобрать шепот, но видит две высокие, белые фигуры, которые пытаются спрятаться за деревом. С противоположной стороны – несколько крошечных фей, что кучкуются возле опавшего куста. Вдалеке видно оленьи рога, и в последний момент Сэм замечает крошечные, красные глаза, которые осторожно приближаются к ней из тьмы.

Встает на ноги, понимая, что всё точно так же, как и в детских снах. Вместо крошечных, милых, рогатых кроликов – высокие с два метра ростом зайцы, с кровавыми глазами, плотоядной улыбкой и острыми клыками. Белоснежная шерсть местами вырвана клочьями, некоторые зубы прогнившие, а хвосты – облезлые. Они уверенно приближались прямо к Сэм, которая сделала шаг назад, вновь оказываясь в воде.

— Саманта! — раздается в голове. — Это мы!

— Ты что, не помнишь?

— Мы столько раз приходили к тебе, а ты всегда убегала.

— Мы говорили с тобой, но ты почти не слушала.

— Мы знали, что ты придешь!

— У тебя есть пропуск?

— У тебя есть то, что ты должна отдать нам?

Их рты не двигались. Они говорили с ней, окружив, периодически дергая лапками и неотрывно смотря на долгожданную гостью. От них несло дохлой плотью, кровью и жаждой смерти.

Сэм сглотнула, выпрямляясь. Она пыталась не показывать страха, отвращения и ужаса, что окутали её с ног до головы. Сэм не чувствовала холода, но она чувствовала, насколько уязвима среди неизвестных и опасных существ. За ней следили отовсюду, с любопытством и, в то же время, с нетерпением растерзать на куски.

Ненависть, злость, желание отомстить за то, что сделал её отец, что сделала она, связавшись с Тэхеном. Всё это ощущалось так же легко, как и краткое дуновение ветра на влажной коже.

Саманта снимает с себя кольцо и протягивает одному из зайцев, кидая в его когтистую лапу. Тот нюхает, удовлетворенно кивает и сжимает кольцо в кулаке. Другой кроль указывает вглубь леса, а третий толкает в спину, намекая, что Сэм должна двигаться вместе с ними, и ни шагу в сторону.

Чем дальше, тем... тоскливее. Казалось, что тут вечная ночь, а солнца никогда не видно. Худые, лысые деревья уже давно не цвели пышной листвой, высокая, засохшая трава требовала воды. Сэм пыталась понять, что за температура, но холод перетекал в тепло и так по кругу. Как будто она оказалась вне пространства и времени, в мире... Том Мире, где нет истины, но существует жизнь.

Голыми пятками Сэм наступала на веточки, которые тут же ломались. Из мрака на неё смотрели самые разные пары глаз: ярко-светящиеся голубым сиянием во тьме; круглые и большие или квадратные и маленькие; хищно-желтые или невинно-бледные. Шепот, разговоры, писк и рык – всё и сразу.

Кролики расступаются и Сэм видит большой, заброшенный каменный замок. Укутанный листвой, свежей и зеленой, заросшими ветвями и виноградными лозами. Совсем не так, как в лесу – тут ощущается хоть что-то... живое, то, что дышит и процветает, а не гниет и умирает.

Слышно чье-то хихиканье, почти детское. Сэм ведут вверх по лестнице, в тронный зал, где не было дверей. Помещение невероятных размеров, даже больше, чем поместье Ким. Высокие колоны, загадочные статуи и стеклянная люстра, которая уже долгие годы не освещала комнату.

Сэм видит кого-то на троне... низкого, маленького. Это ребенок. Девочка в похожем одеянии, с венком на голове. У неё поразительно длинные, белые волосы, в три раза больше её роста. Глаза невидящие, словно ослепшие, но она смотрит четко на Сэм и широко улыбается.

— Саманта, — она выпрямляется на троне, двигаясь ближе к краю и свисая ноги. — Я уж думала, что Демиан никогда тебя не отпустит. Скажу тебе честно, моя дорогая, мы ждали тебя очень давно... как и твоего дурака-отца.

Сэм поправляет волосы, так, чтобы они всё еще скрывали шею. Беспокоится, нервничает, и не знает, что говорить. От девочки ощущается власть, как от Тэхена, только... только менее удушающая.

— Я рада встречи, Королева, — Сэм кланяется, выражая почтение, и слышит удовлетворительную ухмылку.

— А тебя хорошо обучили, — она спрыгивает с трона, кролики расступаются. Королева подходит ближе – волосы тянутся следом с тем же величием, с каким королевская мантия следует за хозяином. — Хм... ты больше похожа на мать, да?

— Да, — сглатывает и стоит неподвижно, пока Королева ходит, вокруг, рассматривая. — Н-но... но я пришла к Вам с просьбой.

— С просьбой? Ко мне? — она насмешливо выгибает бровь и скрещивает руки на груди. — Дай угадаю... это как-то связано с тем отродьем, да?

Сэм вздрагивает, хмурится и сталкивается с тяжелым взглядом Королевы.

— Отродьем? Вы... вы имеете ввиду Ким Тэхена?

Кролики шипят, отступая еще на шаг, а Королева цыкает и осуждающе машет головой со стороны в сторону. В ней не ощущается та же злость, что и от кроликов, но Сэм может прочувствовать невероятную ненависть к герцогу.

— Мы не произносим их имена здесь. Они не достойны имен, — Королева возвращается на трон, запрыгивая. — И чем же я могу тебе помочь, дорогая?

Сэм делает глубокий вдох, пытаясь как можно быстрее придумать внятную причину своего внезапного появления. Она предполагала, что все в Этом Мире будут не очень, мягко сказать, дружелюбны по отношению к семейству Ким, но она бы и подумать не могла, что здесь всё так плохо. Существа боятся, презирают, хотят убить тех, кто владеет Миром Людей, и если Сэм необдуманно попросит то, что ей нужно, то они не отпустят её.

— Для начала – выслушайте, — просит, сжимая руки в кулаки, тем самым пытаясь скрыть дрожь.

Королева выгибает бровь и упирается щекой в кулак.

— Хм? Выслушать... дорогая, по-хорошему, я должна была бы вживить тебя в какое-нибудь дерево и оставить умирать до конца твоих дней... чтобы ты расплатилась за то, что твой отец-предатель сделал, — она хмурится, неотрывно смотря на Сэм. — Но ты спасла нашего кролика, и за это я даю тебе шанс переубедить меня, что ты – достойна доверия и жизни, — она взмахивает рукой, позволяя говорить.

— Ваше Величество, мне необходимо то, что было у моего отца. Мне необходима сила, чтобы защититься.

— Защититься? — она насмешливо выгибает бровки. — От кого? Насколько мне известно, то отродье души в тебе не чает.

— Нет... нет, от другого... отродья. Хло-... То есть, правящая семья герцогов из графства Стеларис убили родителей... убили герцога и герцогиню. Наши правители были замечательными людьми, несмотря на свою связь с потусторонними существами. Они заботились обо всём графстве, но те, кто придет, как только нынешний герцог женится – они поглотят всё графство Вествуд, — Сэм говорит твердо, не запинаясь, тем самым передавая всю серьезность сложившейся ситуации, и Королева, на удивление, внимательно слушает. — Я... я просто хочу защитить себя и дорогих мне людей.

Девочка наклоняет голову, долго молчит, раздумывая. Кролики вокруг начали шептаться, и те существа, что окружили замок, с любопытством подслушивая, начали сплетничать. Сэм не знает, насколько каждый из них осведомлен о происходящем в Мире Людей, но, судя по их удивлению, они не знали, что родителей Тэхена убили.

— Дорогих тебе людей, — повторяет Королева. — Ты же знаешь кем был твой отец, да? И кого он должен был защищать? Вовсе не людей, Саманта.

— Он... вы достаточно нанесли ему боли смертью Анны.

— Недостаточно, — Королева еле заметно хмурится. — Саманта, он бросил нас. Убийство сына Ким было единственным шансом на прорыв, на возмездие. Мы десятилетиями планировали его внедрение, прикрытие, он тренировался с самого рождения. Мы желали вернуть то, что по праву принадлежит нам. Они забрали у нас всё, и забрали себе. Твой отец ослаб, он чертовски сильно ослаб, будучи в Мире Людей слишком долго, — на её губах грубая усмешка, что вызывает у Сэм неопределенный гнев. — Он влюбился в человеческую женщину. Он знал, на что идет, — Королева жмет плечами.

— Он кается. Он знает, что виноват, и ему жаль...

— Да, поэтому он прислал тебя вместо того, чтобы прийти самому и понести наказание? Твой отец – трус.

— Мой отец вовсе не трус, — рычит, делает шаг в сторону Королевы, из-за чего кролики подходят ближе, готовые остановить Сэм в любую минуту.

Королева удивленно поднимает брови и улыбается.

— О, так в тебе есть частичка и от него, верно? Саманта, моя дорогая, ты пришла сюда в поисках силы, так? Но проблема в том, что мы ничего не можем тебе дать, — она вновь жмет плечами и глубоко вздыхает, как будто разговаривает с ребенком. — Королева не способна награждать силой, но Мир... весь Этот Мир решает сам, достойна ты силы или нет.

— Тогда в чем смысл Королевы?

Королева удивляется смелости вопроса и не реагирует на шепот вне стенах замка.

— Направлять, обучать, вести, — она спрыгивает с трона, подходит к Сэм и протягивает руку. — Идем, я кое-что тебе покажу.

Сэм долго думает, стоит ли соглашаться, но у неё нет выхода. Она всё еще без сил, она всё еще не нашла помощи, на которую надеялась, и она всё еще тут одна, слишком слабая и уязвимая для окружающих её существ.

Детская ручка сжимает ладонь Саманты и ведет дальше по залу, в небольшую дверь, где их встречает коридор. Кролики не идут следом, но Сэм не может сказать, что ей от этого легче.

Они выходят из замка, на заросшую тропу. Королева ведет молча, не оглядываясь на подданных, что наблюдают и скрываются за деревьями. Они не боятся её, но они также не хотят вмешиваться. Им просто любопытно, и Сэм не чувствует от них такой же угрозы, как от кроликов и Королевы.

Они заходят в высокую башню, где внутри горел свет. Запах старой бумаги, чернил и сухих листьев лишь слегка напомнил о доме. Помещение обставлено книжными полками, на полу валялись свитки и вырванные странички, витиеватая лестница вела вверх, к другим этажам с архивами.

Королева отпустила Сэм и подошла к письменному столу, за которым сидело нечто, похожее на дерево. Оно двигалось, хоть и очень медленно. Ветви имитировали настоящие руки, а тонкие прутья – пальцы, что обхватили перо и что-то выводили на бумаге. Дерево выпрямилось, когда Королева подошла ближе, и почтительно кивнуло. В коре проглядывалось лицо, морщинистое, старое, мудрое, и когда глаза заприметили Сэм, то любопытство быстро сменилось нескрываемым удивлением. Оно уронило перо, зацепило баночку с чернилами, которая упала на пол и разбилась, и медленно подняло руку, чтобы указать на гостью.

— Ты... ты пришла..., — хрипло пробасило дерево, но Королева почти не отреагировала.

— Да, Вестник, всё как ты и говорил, — девочка тяжело вздыхает и поправляет волосы, а затем смотрит на Сэм. — Это – Вестник. Энт, если ты не знаешь. На протяжении трех тысяч лет, он предвещает важные для Нашего Мира события, изображая их на бумаге.

Вестник опускает руку и, столкнувшись с взглядом Королевы, аккуратно встает и уходит наверх, передвигаясь чуть быстрее улитки. Сэм была слишком увлечена окружающими знаниями, за которыми она охотилась всё детство, перерывая человеческие библиотеки, но здесь, казалось, были ответы на все-все вопросы, и она бы очень хотела задержаться хотя бы на пару часов.

Вестник спускается, держа в руках картину. Он поворачивает её лицом к Саманте, и та застывает, от шока забыв, как дышать.

Это... она. На картине была она. Саманта. Стояла на красном фоне, сложив руки замком в молитвенном жесте. Обнаженная, но укутанная розами, что от груди тянулись к шее и выше, как будто цветы росли на теле. Волосы рыжие, собранные на затылке, и взгляд... милостивый, красноречивый, пристальный. Сэм никогда не смотрела на кого-либо так... так... грозно, настороженно.

Она сглатывает, подходя ближе. Энт неподвижно стоит, держа в руках картину и позволяя изучать.

— И что... что это означает? — не своим голосом, шепчет Сэм.

— Ты пришла за силами, и ты их получишь, но как – мы тебе не можем сказать, — отвечает Королева. — Всё, что я знаю – ты опасная как для отродья, так и для Нашего Мира. Я тебе не доверяю и никогда не буду доверять, — Сэм разворачивается, чтобы посмотреть на Королеву, которая с тем же презрением глядела на гостью. — Ты – дочь предателя, близкая подруга отродья и полукровка, чьи намерения мне всё еще неясны. Я не могу тебя отпустить, но и не могу оставить. Все важные лица уже уведомлены – через несколько минут в моем замке начнется собрание касательно тебя, и я хочу, чтобы ты была здесь, — Королева посмотрела на Вестника, который опустил картину и послушно кивнул. — Он присмотрит за тобой. Если подумаешь убежать – он разорвет тебя на части.

— Хотите сказать, что моя судьба зависит от вашего совета?

— Именно, — королева широко улыбается, по-детски игриво, и, развернувшись на босых пятках, идет в сторону двери. — Помни, Саманта, что тебе тут не рады.

Она хлопает дверью, и в башне становится немного тише и... легче.

Саманта выдыхает и вновь смотрит на Вестника, который имитирует приветливую улыбку и указывает наверх, как бы приглашая ознакомиться с архивами. Он пропускает вперед, отходя от лестницы. Энт идет следом, но не для того, чтобы контролировать, но для того, чтобы достать определенные блокноты, свитки и книги. Он расчищает заваленный стол и кладет находки перед Сэм, показывая, чтобы она обязательно всё просмотрела.

На первой же страннице изрисованного альбома она видит... Тэхена, Ким Тэхена, выведенного чернилами. Взрослого, с холодным, суровым взглядом, устремленным прямо на зрителя. Волосы красиво уложены, черты лица очень хорошо изображены, черное пальто – такое же, как видела Сэм. Рядом с Тэхеном обыкновенные факты о нем: дата рождения, имена родителей, где проживает и... чем опасен.

Сэм переворачивает страницу и видит то, во что герцог превращается. Тот же вытянутый череп, те же рога, та же тьма в глазах и тот же плащ на плечах, в котором Тэхен забирал Саманту. Вокруг всё высушенное, словно он высасывает жизнь из всего, чего коснется его взгляд.

Дальше – Хлоя, и то, во что она превращается, выглядит более жутко, чем та форма, которой обладает Тэхен.

Змеевидное, огромное чудовище, покрытое чешуёй с острым гребнем вдоль позвоночника. Широко раскрытая пасть может вместить в себя целое поместье, королевский корабль или добрую половину города Тис. Глаза голодные, сверкающие, жадные.

Это всего лишь рисунок, но Сэм вздрагивает, понимая, что Хлоя... Хлоя действительно может сожрать всё графство.

Закрывает альбом, открывает книгу, где собранна информация о всех опасных для Этого Мира существ. Как их убить, где найти и как скрыться. Тут есть и о демонах, но Сэм не успевает даже прочитать, как слышит над ухом тихое:

— Тебе нужно бежать, — почти шепотом произносит Энт, заставляя отвлечься.

— Что? Почему? — хмурится Сэм.

— Побег – это не трусость, Саманта. Ты должна спасаться не только ради себя, — спокойно говорит Вестник, неотрывно смотря в глаза.

— От... кого спасаться?

Он выдыхает и склоняет голову. Вестник смотрит на раскрытую книгу, на свитки и так же тихо произносит:

— Иногда те, к кому мы обращаемся в отчаянии, могут оказаться теми, кто ведет в зыбучие пески иллюзий и обмана.

Сэм меняется в лице, чувствуя панику. Неосознанно кладет ладонь на свою шею, прижимая волосы к укусу, и затем смотрит в окно, откуда было видно замок Королевы.

— Они решат против меня...

Саманта вздрагивает, когда Вестник берет её за руку, слишком нежно и осторожно. Он смотрит на неё с сожалением, с печалью. В отличие от Королевы, в нем нет ни ненависти, ни желания крови, а просто... усталость и угасающая надежда. Вестник хотел сказать многое, очень многое, но из-за того, что у них было очень мало времени, он предоставил лишь загадку, из-за которой у Сэм пошли мурашки по коже.

— В бескрайних просторах истины нет места ни для хорошего, ни для плохого. Лишь те, кто искренне жаждет познания, находят свою правду, открывая, что каждый взгляд – лишь отражение собственного мира, — он отпускает руку и задумчиво мычит. — В Нашем Мире больше нет морали, нет цели, есть лишь жадность и голод. Ты пришла к нам за силой, но убежишь отсюда со смертью.

Сэм закусывает щеку изнутри и вновь смотрит в окно. Страх ползет по спине, кусая и обдавая холодом, а ноги... ноги готовы к тому, чтобы унести Саманту как можно дальше отсюда.

Вестник предупреждает, Вестник хочет, чтобы она спаслась, чтобы она увидела то, что не видела до тех пор, пока не пересекла границы Этого Мира. Здесь нет спасения, здесь нет тех, кто готов ей помочь и встать на её сторону. Здесь лишь те, кто хотят того же, что и все остальные.

Крови. Все хотят крови.

Нет хороших, нет плохих, есть лишь те, кто верен своей правде, своим желаниям... и всем плевать, чего хочется Сэм. Они не отпустят её, они не предоставят помощи или нужных знаний, нет. Они не оставят ей выбора.

Сэм сжимает зубы, четко осознавая, что если ей понадобится уничтожить Этот Мир ради Тэхена – то она сожжет его дотла.