Болтливый гуманитарий
— Миссис Ли, вы не могли бы уделять мальчику больше внимания? — говорил врач женщине, сидевшей у постели Джи. Он же лежал, нахмурив брови и сложив руки на груди. Не нужно ему больше внимания! Такая свобода вполне устраивала и менять что-то просто незачем.
— Конечно, доктор, — кивнула миссис Ли и с какой-то фальшивой заботой посмотрела на Хана. Парень порой удивлялся, зачем брать опеку над ребенком, за которым вовсе не следишь? Хотя, чего ожидал Джи — она то и за собственным сыном не слишком следит после пропажи Оливии, о чем речь вообще.
— Этот джентльмен попадает к нам уже второй раз за несколько месяцев, — сказал доктор, на что его пациента едва не перекосило — идиотское слово «джентльмен»… — И если в тот раз обошлось изодранными руками и шоком, то сейчас у него перелом ребра и ушибы! Что там с ним произошло?..
— Его сбила машина! — ответила миссис Ли.
— Ах, да… Водитель был в нетрезвом состоянии, но упоминал, что он закрыл собой какого-то мальчика…
— Что? Какого мальчика? Как это понимать? — женщина повернулась к Джи, который закатил глаза и ответил:
— Это имеет значение?
Женщина вздрогнула. Она совсем забыла, что ее племенник снова может говорить. Хотя, конечно, раньше миссис Ли тоже не особо часто слышала голос мальчика — так, изредка откуда-то с другой части дома или с улицы.
— Вообще нет, но… — проговорила она.
— Тогда можно я не буду отвечать? — буркнул Хан, глядя исподлобья на свою тетю и доктора. — И где, кстати, Феликс?
— Он здесь, милый, он тоже волновался за тебя! — сказала женщина и как-то странно улыбнулась.
«Тоже! Да он, скорее всего, единственный из вашей семьи, кто по-настоящему переживал за своего бедного родственника!» — подумал Джи. — «Ну, и, конечно, ребята!». Черт, как ему хотелось всех их увидеть. Хотелось сказать им хоть что-нибудь — пусть даже какую-нибудь чушь. Он так долго не чувствовал свой голос и вчера, когда с Минхо едва не произошло кое-что ужасное, парнишка заговорил. Нет, он закричал — и сам тогда понял, как непривычно слышать собственный голос. Было такое чувство, что он не разговаривал не несколько месяцев, а несколько лет. И теперь, когда Хан может говорить, он готов плакать от радости и скакать по палате, но не позволяет ему травма. Врач вообще утверждает, что ему очень повезло, что он отделался переломом ребра — мог ведь и просто погибнуть на месте. «В броне родился!» — сказал человек в белом халате, чему Джи даже улыбнулся.
— Можно его позвать? — спросил парень.
— Да, конечно! Миссис Ли, мне как-раз нужно с вами кое-что обсудить… — сказал врач и вывел женщину за дверь.
Джи замер, уже предполагая, как сейчас Ликс с серьезным лицом станет его расспрашивать, какого черта он шарахался по городу вчера в такое позднее время и почему заявился не домой, а к Ли. Даже предполагаемый разговор с братом Хана не пугал. Он слишком сильно хотел увидеть парня. И друзей. Но они, скорее всего, в школе. Это вполне естественно, однако ждать, пока закончатся уроки — паренек скорее плесенью покроется.
За дверью послышался топот многочисленных ног, будто Феликс был сороконожкой. Каково же было удивление Джи, когда в палату ввалились все трое его друзей и брат. Он счастливо усмехнулся и смахнул навернувшиеся на глаза слезы. Парни бросились было к нему, но парнишка выставил вперед руки:
— Так, стоп! Без тисканья, у меня ребро!
Ребята замерли. Черт возьми, Хан, действительно, заговорил! Минхо об этом им рассказал, конечно, но они просто не могли в это поверить. Даже сейчас не верили собственным ушам. Такой позабытый голос, затерявшийся где-то в закоулках памяти, вновь звучал. И звучал наяву, а не в хорошем сне, где все стало как прежде. Феликс усмехнулся и присел на край постели брата:
— Как ты себя чувствуешь?
— Как человек со сломанным ребром, — слабо улыбнулся Джи и, глубоко вздохнув, поморщился от боли: — Ой, блин…
— Тебе больно вдыхать? — с тревогой спросил Хёнджин. Его теплый взгляд каким-то волшебным образом растворил боль и паренек улыбнулся еще шире. Черт, он не видел его будто целую вечность и очень сильно соскучился.
— Это временно, Джинни. Ребра срастаются за две-три недели, не волнуйся! Жить буду!
— Ты точно в этом уверен? — спросил Чонин с усмешкой.
— А ты будто спишь и видишь, когда я сдохну, Ян? — хихикнул Джи, вновь почувствовав дискомфорт, но виду не подал.
— Что за чушь ты несешь! — возмутился Чонин. — Конечно, нет! Ты, конечно, изменился, но как порол всякую хрень, так и порешь!
— А ты как не понимал юмора, так и до сих пор тупишь! — ответил Хан, ухмыльнувшись.
— Да ну тебя! — фыркнул парень, но в следующую секунду улыбнулся: — И все-таки я так рад слышать твою чушь!
— Один такой, что ли? — послышался голос Минхо, который тут же подступился к постели и присел около нее на корточки. Странно, что все это время он помалкивал в сторонке. Ему было стыдно от того, что Джи едва не поплатился жизнью из-за его тормознутости. Ли, наконец, попытался улыбнуться. Он всю ночь торчал в больнице вместе с Ли, от чего под глазами пролегли черные синяки.
Он встретился взглядом с Ханом, который как раз повернул голову в его сторону. Минхо рассматривал его лицо с парой ссадин и шрамом на скуле. Губы друга были растянуты в улыбке. Но что-то в его лице изменилось. Будто долгое время что-то было не так, а сейчас вернулось на круги своя. Синяки под глазами? Да нет, вроде, всегда были. И тут до Ли дошло — глаза! Его глаза снова приобрели аметистовый цвет и озорно поблескивали. Черт, не может быть! Парень уже и не надеялся увидеть прежний цвет глаз Джи, так же, как и услышать его голос. Но теперь все это вернулось. И прежний парнишка тоже, видимо, вернулся.
— Ничего себе не поцарапал? — притворно выпятил губу Хан, глядя на Минхо.
— Блин, — выдохнул парень. — Ну я не виноват, что там завис на одном месте! Так получилось!
— Интересно получилось! — сказал Чонин, исподлобья посмотрев на друга. — Ты чуть не угробил Джисона!
— Действительно! — кивнул Ликс.
— Да ладно вам, отвяжитесь от человека! — сказал паренек и, усмехнувшись, обратился к Феликсу: — Что, братишка, даже ничего не скажешь о том, что я шарахался допоздна по городу?
— Вообще надо бы! — сказал Ли. — Почему ты домой не пошел сразу?
— Ты бы мне такую выволочку устроил! А я тогда набегался и не был настроен выслушивать все, что ты обо мне думаешь! — ответил Джи.
— Но зато к Минхо ты пошел! — сказал Феликс, сложив руки на груди.
— К нему ближе всего было! Лучше, если бы я окоченел на улице? — фыркнул тот, вскинув брови.
— Глупенький, — усмехнулся брат и осторожно взял перебинтованную руку.
Ребята шумели около часа. В больнице уже начинали недовольно ворчать, слыша смех и голоса детей из палаты. Друзья болтали с вновь заговорившим Ханом и вскоре привыкли к его болтливости. Раньше он говорил намного меньше, а сейчас его будто прорвало, как не выдержавшую напора трубу. Вероятно, все эти слова накопились в нем за прошедшее время и теперь лились неиссякаемым потоком.
Вскоре заглянула миссис Ли.
— Ликс-и, нам пора!
— А разве мы не заберем его домой? — удивился Феликс.
— Ты хочешь, чтобы у меня совсем ребро рассыпалось? — усмехнулся парнишка. — Опасно меня дергать, понимаешь?
— А, да, — согласился парень и напоследок слегка сжал руку брата, так, чтобы не причинить ему боль. — Выздоравливай поскорее!
— Буду стараться! — ответил Джи.
— Мне, в общем то, тоже пора, — промямлил Чонин.
— Мне тоже, — поник Хёнджин. — Нужно помочь отцу, чтобы потом...
— Эй, ребят, все нормально! Мы же не навсегда расстаемся, блин! А как раньше! Что вы как маленькие! Шуруйте по домам! — засмеялся Хан, превозмогая боль.
— Ты их выгоняешь? — спросил с ухмылкой Минхо.
— А тебе разве никуда не нужно? — удивился тот, вскинув брови.
— Нет. Я останусь и буду тебя подбешивать, чтобы ты не расслаблялся! — ухмыльнулся Ли.
Ребята ушли, оставив их двоих в палате. Люди в больнице облегченно выдохнули — неужели можно насладиться тишиной! Пусть и неполной — парочка все еще переговаривалась. Уж слишком долго им удавалось это лишь благодаря азбуке Морзе…
— Это такая благодарность за спасение? — усмехнулся Джи, на что Минхо уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но его грубо перебили: — Не парься, я шучу! Все нормально!
— Прости меня, — посерьезневшим голосом сказал парень, сев на край постели друга.
— Я же сказал, все нормально! — повторил парнишка, непонимающе уставившись на друга.
— Да нет… Прости, что тогда накричал на тебя… Я не хотел, просто… Слишком долго не слышал твой голос. — сказал Ли, запинаясь.
Джи закатил глаза:
— Забей, Минхо! Главное, теперь я болтаю еще больше тебя! Дай воды! — попросил он.
Минхо подал ему стакан. Он вспомнил, как вчера боялся оставить его врачам. Тело трясло от одной мысли, что Хан может умереть. Но откуда он мог знать, что удар был несильным и что все обойдется? Ли слышал его голос. Такой встревоженный и прекрасный. Он кричал его имя, которое сейчас эхом отзывалось в голове. Черт, этот тревожный крик всю ночь не давал ему сомкнуть глаз. Минхо сонно зевнул, прикрыв рот ладонью.
— Не выспался? — спросил Джи, протянув опустевший стакан.
— Да, немного, — усмехнулся парень. Не будет же он говорить, что всю ночь сторожил его жизнь.
— Эх ты! — паренек сверкнул глазами и с улыбкой растрепал волосы Минхо. — Горе луковое… — он провел перебинтованной ладонью по его щеке, нечаянно коснувшись губ большим пальцем. Ли судорожно выдохнул, приоткрыв рот. Его дыхание опалило жаром его руку, холод которой чувствовался даже через бинты. Внутри у Минхо внезапно все перевернулось и он осторожно накрыл его ладонь своей.
— Джи, я… — он на секунду запнулся, а потом выпалил: — Люблю я тебя, вот!
Хан широко распахнул глаза и уставился на слегка покрасневшего друга. Он ведь почти никогда не краснел… Что? Ему даже показалось, что он ослышался. Или, может, это сон? Все это — и больница, и Минхо, и то, что Джи может говорить?!
— Ч-чего? — только и смог он выпалить.
— Ну, блин! — вздохнул Минхо и резко подался вперед. В долю секунды сократив расстояние между ними, он опалил дыханием лицо Джи и впился в его губы. Парнишка вздрогнул, открыв глаза еще шире. Он почувствовал приятное жжение внизу живота, а затем что-то вроде щекотки. Внутри Хана словно завязывался тугой узел. Он затягивался туже, туже, а потом стал растворяться, от чего тело Джи снова передернуло. Но в этот раз не от неловкости, а от… удовольствия? Да, именно. Его давняя мечта сбылась. И он запускает пальцы в рыжие волосы Минхо, притягивая ближе и неумело отвечая на поцелуй. Так по-детски… От непривычки у ребят быстро заканчивается воздух и Ли вскоре отпрянул от друга, судорожно хватая воздух ртом.
— Не понимаю, как взрослые делают это так долго… — выпалил он, отдышавшись. — Понял теперь?
— Понял! — кивнул Хан и улыбнулся, заливаясь румянцем. — Я тоже тебя люблю! Так, если что, чтобы ты знал!
Ли усмехнулся и уже хотел было с силой притянуть к себе паренька, однако вовремя вспомнил о его травме. Он взял в свои ладони улыбающееся лицо Джи и сказал:
— Эх, ты, гуманитарий! Почему именно твоя задница попадает в такие ситуации?
— Это ты меня испортил! — озорно сверкнул глазами парень.
— Почему сразу я?
— Ну, а кто из нас чудило?
— Судя по всему, мы оба! — хмыкнул тот.
— Нифига себе заявочки! — усмехнулся Хан. — С каких пор? Я всегда был гуманитарий!
— Но я же тебя испортил! Значит, теперь ты — чудила-гуманитарий!..
— А ты… Ты… — друг едва не задохнулся от возмущения, а потом махнул рукой. — Все, отстань!
Минхо убрал с его лба упавшую прядь и погладил большим пальцем по подбородку. Оказалось, что страх не взаимности был напрасным. И у него, и у него. И сейчас, высказав все то, что было на душе долгое время, ребята почувствовали себя легко и свободно. И теперь так будет всегда.