Мечта есть мечта

Неделя в школе прошла спокойно. По какой-то счастливой случайности Брок с ребятами не пересекался и лузеры даже подзабыли, что такое синяки и ссадины от его издевок. Слово «лузеры», конечно, раздражало Джисона. Он не считал себя неудачником, он — урод, но не неудачник. Да и ребята тоже не лузеры, а особенные, но даже после той длинной тирады о красоте людских недостатков парни не избавились от употребления этого слова как собственной характеристики. Больше всех, однако, употреблял его Минхо. И, естественно, раздражал он паренька больше всех. Но не только поэтому.

Ли постоянно пялился на него, смотрел прямо в глаза, будто проникая в душу. А душу ребятам открыть Хан был пока не готов. Конечно, доверие и все такое — как говорил Феликс, но для этого ведь нужно время. Кроме того, глядя на Джисона, он будто призывал посмотреть на него в ответ, но не с укоризной или неодобрением, а просто взглянуть. И парень, о ужас, смотрел. Он и сам не понимал, чем так притягивают глаза Минхо, и был в бешенстве от этого. Помимо неприязни он чувствовал к нему что-то вроде симпатии, что одновременно злило и пугало Хана. Конечно, это, можно сказать его мечта, полюбить парня, но не Ли же..

   Он никогда не чувствовал симпатии к мальчикам. Даже элементарного детского удовольствия от взгляда на симпатичную мордашку. Джисон умел только любить — любить родителей, которые уже не с ним, любить Оливию и Феликса, которых знал не так давно, но чувствовал от них бесконечный поток заботы и тепла. Но симпатия — чувство, ранее ему не знакомое, очень пугало. Ведь он знал, что люди, которые нравятся друг другу, женятся и заводят семьи. И призрачная перспектива такого союза с Минхо ему совершенно не нравилась. Он понимал, что он, почему то, ему нравится, и видел, что нравится ему — иначе бы не пожирал его таким внимательным взглядом. Да и Феликс однажды заметил:

— Минхо, похоже, в тебя влюбился!

На эти слова Джисон фыркнул и спрятал лицо за учебником геометрии, не увидев хитрую улыбку брата. Это странно, все-таки, когда человек одновременно и симпатичен, и ненавистен. А ведь парень и есть странный — поэтому, малыш, привыкай к этому.

В последний день недели Хан немного задержался в библиотеке. Ему нужно было написать эссе по истории о мировых войнах. Конечно, сдавать его нужно лишь через неделю, но упускать возможность задержаться в «стеллажном лесу» не хотелось. Паренек, выискав необходимый материал, с упоением захлопнул толстенную энциклопедию и, сложив все свои записи в рюкзак, поспешил покинуть библиотеку. Голова слегка побаливала, глаза пекли от усталости, но Джисону было хорошо от этого. Так приятно, когда посвятил время книгам, а потом отдыхаешь после такой нагрузки. Прикрываешь глаза, из которых сразу начинают течь слезы, слегка массируешь пульсирующие от боли виски, и при этом улыбаешься, как самый счастливый человек на свете. Парень выбежал из здания и усевшись на велосипед, покатил по обочине пыльной дороги.

Солнце приближалось к горизонту, наливаясь краснотой, как спеющее яблоко. Небо уже было раскрашено мазками гениального художника-природы — сиреневый, оранжевый, розовый… Розовый Хану не очень нравился, но на небе он смотрелся великолепно. Облака тоже выглядели удивительно. Они были серыми, больше походили на тучи, однако золотая сверкающая кайма совсем не делала их суровыми и угрюмыми. «Ветер завтра будет,» — отметил про себя парень и покатил дальше.

В переулках уже росли длинныеутонченные тени. Они были как-будто улучшенной копией настоящих предметов. Дома казались выше, а люди тощее. Глядя на собственную тень, Джисон вздохнул — по асфальту, словно нарисованный, на велосипеде с овальными, как нолики, колесами, ехал тонкий, как трость, школьник. И почему он и в правду не такой? Худой человек везде может проскочить, у него больше шансов не провалиться под лед или упасть вместе с отломившейся веткой. Стройное, немного накачанное тело, на которое тайком поглядывали все одноклассники, начиная от мальчишек и заканчивая девочками, чуточку мешало втиснуться в маленькое свободное место, что заставляло бледноватые щеки Джисона покрываться неярким румянцем…

   Из самокритичных мыслей парня вывел надрывный писк, поносившийся откуда-то из подворотни. За ним последовал сиплый лай и рычание. Собака. Псы всегда пугали Хана. Он ненавидел и боялся их после того, как однажды такая зубастая тварь укусила его за ногу. Это было больно, но еще хуже были около восьми уколов в живот от бешенства. Этот кошмар до сих пор заставлял сильно зажмуриться, чтобы хоть ненадолго выбросить его из головы. Джисон уже собирался было поскорее убраться оттуда, но повторный писк снова заставил остановиться. Там, вероятно, котенок. И ему совершенно не хочется умирать в зубастой пасти голодного монстра. Парень представил, как страшно сейчас крохотному зверьку и, оставив велосипед на обочине, помчался на звук.

Хан завернул за угол и увидел то, что ожидал увидеть. Котенок, выгнув спину и прижавшись к стене, яростно шипел и сверкал янтарно-желтыми глазенками. Его черная шерсть стояла дыбом, тоненький хвост распушился и торчал трубой, но во взгляде зверька была такая мольба о помощи и страх, что парень, не думая о последствиях, поднял с земли камень и швырнул в пса.

— Пошел вон, сволочь! — крикнул Джисон и заметил, как камень попал в голову собаки. Животное издало визг и повернула свою слюнявую зубастую морду. Налитые злостью глаза впились взглядом в незваного гостя и монстр угрожающе зарычал. Да, для мальчика он был монстром. — Я неясно сказал? — он кинул еще один камень. И еще один. И еще один. Он кидал их до тех пор, пока пес, скалясь от бессилия и злобы, не поджал хвост и, скуля, нырнул в переулок, спасая свою шкуру от ударов.

   Котенок дрожал всем своим маленьким тельцем и когда парень подошёл к нему, пытался сбежать. Хан успел схватить его в руки.

  — Не бойся, маленький! Все хорошо!

«Маленький» впился когтями в его руку. Впился так, что конечность, казалось, посинела от боли. Джисон поморщился и тихонько зашипел, но пытаться стряхнуть котенка не стал. Зверек еще минуту обхватывал лапами его руку, а затем быстро спрыгнул и скрылся где-то в куче старых сломанных ящиков. Парень лишь тихо усмехнулся. Он понимал — котенок не доверяет миру так же, как и он еще совсем недавно. Да и до сих пор боится полностью довериться новым товарищам. Хан почувствовал, как похож на этого маленького испуганного звереныша. Он посмотрел на свою бледную руку, изрезанную крохотными царапинами, из которых довольно немалыми потоками струилась кровь, и, усмехнувшись, вернулся к велосипеду.

Уже около дома, завозя в сарай «железного скакуна», паренек почувствовал, что рука, и в правду, болит, будто на ней один сплошной синяк. «Пройдет!» — решил Джисон. За эту неделю он узнал о ребятах многое. Уж естественно, о том, что Минхо почти незатыкаемый балабол и любитель глупых шуток про гениталии. На последнем Хан закатил глаза и помотал головой, словно пытаясь сбросить с щек вновь проступающий румянец.

Войдя в дом, Джисон увидел в гостиной мистера и миссис Ли, которые увлеченно о чем-то разговаривали и немного притихли, заметив вошедшего мальчика.

— Добрый вечер! — сказал он, поднимаясь на первую ступеньку.

  — Здравствуй! — почти хором ответили ему и проводили взглядом.

Чета Ли мало внимания уделяла новому члену семьи. У них почти не было возможности — днем парень пропадал в школе, в обед они сами были на работе, а вечером Джисон засиживался за уроками и проводил время с Феликсом и Оливией. Именно от них, от двух, Хан и получал массу внимания и заботы, что вдохнули в него сил жить дальше. Конечно, были и остальные друзья, но о их привязанности пока говорить рано.

   Зайдя в свою с Феликсом комнату, Джисон оторопело осмотрел троих гостей. Ликс с Хёнджином и Чонином о чем то до этого оживленно болтали на диване брата, а Минхо с интересом осматривал книжную полку нового друга. Нет, ему не интересны сами книги, ему интересны его предпочтения…

— Интересно? — спросил он, скрестив руки на груди, подперев спиной дверной косяк. Он открыто обращался к Ли, который снова на минуту завис. Его взгляд удивил — на этот раз в нем было намного меньше неприязни и даже какое-то любопытство.

— Не, не люблю читать! — сказал Минхо.

— Понятно, — вздохнул Джисон и перевел взгляд на брата с двумя парнями. — А где Оливия?

— Она набегалась и завалилась спать пораньше, — ответил Феликс.

— Мы, кстати, обсуждаем планы на выходные! Не хочешь присоединиться? — обратился к нему Чонин и парень с осторожностью прикрыл исцарапанную руку тканью толстовки, ведь только сейчас вспомнил про небольшое происшествие. Не дай Бог еще Ликс заметить.

— Ну, у меня идей нету… Да и разве я вхожу в эти планы? — спросил удивленно паренек.

— Конечно! — сказал Хёнджин, причем, с весьма серьезным лицом. — Привыкни уже, что ты наш друг и тоже входишь в наши планы!

— Да, простите, — кивнул парень и отвернулся к окну, дабы ребята не увидели его лицо, покрывшееся румянцем.

— Кстати, как насчет карьера? — спросил Минхо. — Уже, конечно, прохладно и не искупаться, но побродить там можно!

— Вариант! — согласился Чонин.

   — А это что? — вновь повернулся к друзьями Джисон и присел на пол рядом с диваном брата, скрестив ноги.

— О, ты же не был там! — вспомнил Ли и умостился рядом с ним. — Там очень красиво, спокойно и такой свежий воздух… И не воняет, как от Хёнджина после физ-ры!

  — Заткнись, блин! — воскликнул обиженный парень, нахмурив брови.

  Хан, на удивление Минхо, не бросил в него испепеляющий взгляд — он лишь закатил свои прекрасные глазки и цокнул языком.

   — Весь рассказ испортил! — недовольно сказал он.

Ли слегка улыбнулся, будто извиняясь, и пожал плечами. Джисон и сам посчитал странным, что относится к нему благосклоннее, чем, хотя бы, с утра. Но, может, так и нужно? Может, зря он постоянно на него сердится и он не такой уж и плохой?

— Хорошо, какие еще мысли есть? — спросил Феликс.

— Ну, есть еще парк! — сказал Хёнджин.

— Ну нет, — вдруг сказал Хан и все четверо пар глаз уставились на него. — В парке шумно, а после недели в школе у меня и без того голова пухнет.

— Да, он прав, — согласился Ликс. — Ему нужно отдохнуть.

— Ну, тогда что, с утра на карьер? — спросил Минхо.

— Да! — сказал Ли и остальные закивали головами. Даже Джисон. Ли было несказанно приятно, что его идею поддержал вечно им недовольный парень.

— Не знал, Джи, что тебе нравятся мои идеи! — не удержался Минхо. Хан в недоумении выгнул брови:

— Джи?

— Ну, я заманался постоянно звать тебя Джисон!

Ему понравилось. Он несколько раз повторил незамысловатое прозвище, будто пробуя его на вкус, а потом усмехнулся и пожал плечами:

— Ну, Джи так Джи!

День, определенно, заканчивался хорошо. Уже идя домой, Минхо думал, что дела идут прекрасно. Он исправил двойку по физике и подкинул весьма неплохую идею об отдыхе. Но, самое главное, что отношения с Джи начинают налаживаться. Он вспомнил, как приятно он улыбнулся, услышав свое новое прозвище, как беззлобно смотрели на него его глаза, как он поддержал его идею с карьером. Возможно, все не так уж плохо и парень вполне неплохо с ним подружится.

Хан же уже лежал в постели, заложив руки за голову. Он сверлил глазами потолок и слушал, как дышит в соседней кровати Ликс. Паренек удивлялся тому, как сегодня себя вел. Раньше его раздражало то, что своими глазами Минхо буквально приковывал его взгляд к себе. Он бесился и фыркал из-за этого, как рассерженный котенок. А сегодня ему даже… приятно? Да, пожалуй, именно приятно. Даже его глупая шутка не вызвала такой неприязни, как обычно. Ему просто на секунду показалось что он… ребенок? Почему раньше Джи об этом не думал? Возможно, за бесконечным потоком сарказма и простого словесного поноса Минхо пытается скрыть что-то? Может, даже скрыть свою уязвимость. Но откуда пока ему, парню, знающего его всего неделю и при этом почти ненавидящего его, знать, что пытается оградить от окружающих Ли?

На соседней кровати кто-то вздохнул и скинул с себя одеяло. Вероятно, Феликсу стало жарко. И он, Хан готов был поспорить, сейчас не спит. Он не знал, почему так решил. Ему так показалось.

— Ликс, ты спишь? — спросил он громким шепотом.

— Уже нет, — ответил тот. — Что-то не так?

— Да нет, все нормально, — поспешил его успокоить парень. — Просто вот хотел спросить… Тебе нравился когда-нибудь хоть кто-то? Ну… девочка?

Джи услышал, как в этой тишине парень громко сглотнул и, как-то немного тяжело вздохнув, ответил:

— Да, а что?

— Ну, так вот, если до этого человек нервировал, а потом вдруг перестал, хотя при этом остался прежним, это оно и есть, да?

Ли слегка приподнялся на локтях и удивленно взглянул на брата:

— Это ты сейчас про Минхо?

  — Нет, нет, конечно, я просто для общего развития! — фыркнул паренек, слегка напрягшись и не заметил, как Феликс улыбнулся.

— Да, пожалуй, — все-таки ответил парень. — Когда в человеке нравятся даже недостатки, или когда их просто не замечаешь, это называется симпатия. По крайней мере, сначала. А потом она перерастает в любовь.

Хан задумался. А что такое любовь? Именно любовь парня к парню. Это конечно не стандарт, но что поделаешь если уже выбрал свою сторону. Как вообще понять, что симпатия перерастает в любовь? И в чем вообще различие между этими двумя понятиями? Джи, у тебя слишком много мыслей на сон грядущий. Заткнись, многоуважаемый мозг!

— А какой он на самом деле? — вдруг спросил парень, неожиданно даже для себя.

— Ну, он хороший человек на самом деле. Просто не всегда это показывает. Поэтому постоянно несет чушь. На самом деле, он такой же, как и мы — человек со своими страхами и желаниями. И уязвимый. И язва. — Ликс улыбнулся. — Гремучая смесь. — а потом прищурил глаза и спросил: — А ты почему спрашиваешь?

— Да так. Просто среди ребят я его знаю меньше всего, так что… — Джи запнулся, а потом просто выпалил: — Спокойной ночи, Феликс!

— Спокойной, — послышалось в ответ и парень медленно закрыл глаза.