ГЛАВА ВОСЕМЬ «Те, кто забывают себя»
«Иногда легче поверить в проклятие, чем в собственную силу.
Проклятие можно снять. Силу — принять.»
(из записей Хранителя Третьей школы)
⸻
В ту ночь в Академии исчезла ученица.
Её звали Вели. Тихая, с длинными ресницами, похожими на крылья.
Училась на Потоке трав и древнего запаха. Говорила мало. Писала много.
В её записях находили маленькие заклинания. Сложные. Неправильные.
Искусственные.
Как будто кто-то учил её не здесь.
Исчезла она из собственной комнаты. Замок не сломан. Окна не открыты (и нет окон).
Кровать — ровная.
Но на подушке осталась записка:
«Я пошла за голосом. Он обещал, что вернёт мне настоящее имя.»
—
Когда Ларэйн об этом услышала — всё внутри сжалось.
Она не знала Вели близко.
Но в этом было что-то слишком знакомое.
Имя. Голос. Ночь.
То, что почти происходило с ней самой.
В классе все переглядывались. Никто не говорил в слух, но в глазах многих — подозрение.
К Ларэйн.
Она чувствовала, как воздух вокруг сгущается.
Слова становились липкими.
И в какой-то момент услышала шёпот откуда-то сбоку:
— «Это из-за неё. Она вызвала. Теперь Академия открылась.»
—
Позже, когда преподаватели отпустили их в комнаты, Хранитель ждал её на лестнице.
Он снова был полутенью, полуволчьим силуэтом, с глазами, в которых пульсировал слабый лунный свет.
— «Ты слышала имя Вели?»
— «Нет.»
— «Но теперь оно внутри тебя. Разрешишь ли ему остаться — зависит от тебя.»
Он сделал шаг вперёд.
— «Нам нужно вниз. Там — отражения. Не зеркала. Не магия.
Там то, что Академия не может забыть.»
—
Они шли вглубь — туда, где ступени покрывались мхом, а воздух пах сыростью и железом.
Сначала Ларэйн чувствовала страх. Потом — гнев.
Но потом пришло другое чувство. Как будто что-то внутри неё помнило эти коридоры.
Будто она уже здесь была. В другой жизни. В другом теле.
В одной из ниш, в стене, сидело существо.
Похожее на человека. Но с гладким, пустым лицом — без глаз, без рта.
Только лоб, на котором — надпись.
Имя.
Которое кто-то вырезал ножом.
Старым, церемониальным.
— «Это вспоминатель, — прошептал Хранитель. — Он забирает то, что не дают добровольно.
И возвращает, если посчитаешь цену.»
Ларэйн подошла ближе.
Почувствовала, как внутри поднимается память, которой не было.
Она — маленькая. Стоит перед зеркалом.
Кто-то говорит ей: «Не называй себя. Имя — это нож.»
Она вгляделась в вспоминателя.
И увидела, как тот начал меняться.
У него появился рот. Потом глаза.
И он сказал её голосом:
— «Ты хочешь найти её?
Тогда отдай одну свою правду.
Любую.
И забудь её.»
—
Ларэйн молчала.
Потом сказала:
— «Я... когда мне было семь... я нашла в лесу девочку. Мёртвую. Я не рассказала никому.
Сказала, что не видела.
Я чувствовала вину. Всю жизнь. Но...
Это была ложь.
Я её убила.»
Вспоминатель кивнул.
И лицо исчезло снова.
А Ларэйн вдруг поняла:
не может вспомнить, кого именно убила. Или была ли девочка вообще.
Но в груди — холодная пустота.
Что-то ушло. Навсегда.
—
Они вернулись наверх, когда было уже утро.
Ренса ждала у двери. Под глазами — тень. В руке — свёрнутая бумага.
— «Ты не была в комнате. Я волновалась.
И... тебе пришло письмо.»
Ларэйн взяла его.
Небольшой, серый конверт.
На нём не было адреса. Только слово:
«Имя»
—
Внутри — обрывок ткани.
И запах лаванды.
И ни одного слова.
Но в голове раздался голос. Тихий. Сомневающийся.
— «Я рядом.
Я тоже ищу.
Не зови меня, если не хочешь знать, кто я.»
—
И вот тогда — впервые — Ларэйн почувствовала не одиночество.
А чьё-то внимание.
Не враждебное. Не магическое.
Живое.
И в этом внимании — было что-то тёплое.
Как первая искра связи.