Аллегро.

Целых два дня после первого января мы с Виктором убирали квартиру от всякого барахла: снимали украшения, подметали полы, выносили мусор, перемывали до блеска испачканную посуду...

- Нико-о-о! А тут тортик в холодильнике. Можно я его "это самое"? - я в это время старательно вымывала грязь из-под дивана в зале.

В голове тревожно звенит колокольчик. Я абсолютно точно что-то забыла. Этот тортик не простой. Только я не помню почему. Ну Пресвятые Чебуреки! Ну я же не пила? Не пила! Почему у меня в голове тогда такая каша?  В любом случае. Последовательность действий ясна, как лысина моего деда. Спокойствие, только спокойствие. Сейчас, когда я по уши в грязи, я не хочу видеть его лицо, но это "лицо" само ко мне приходит, берет за руки, прекращает мою деятельность и смотрит на меня так вопросительно. 

- Что? Да что не так-то? - в голове уже не колокольчик. В голове трубит тревога настолько сильно, что, кажется, это должно быть слышно. Слышно же, да?

- Эм. Ну тортик очень милый. Мне нравится. Только объясни мне рисунок на нём, окей? - опять он улыбается. Только как-то по-новому. С сожалением? С усмешкой? С жалостью, может быть?

- Ты прости, но я совершенно не помню, что рисовала. Сам знаешь, я иногда "вырубаю" мозг, когда психую. Пойдём смотреть, что выдала моя коробочка с извилинами в этот раз.

- Хах. Ну пойдём. Только, пожалуйста, не нервничай, ок? - вот теперь да. Теперь я нервничаю. Да что там за рисунок хоть? Я что-то страшное нарисовала что ли?

Как только я подхожу к столу, на котором стоит злосчастный торт, я понимаю почему Вик говорил мне не волноваться. Милая, уютная атмосфера. Ель, покрытая снегом, с подарками под ней приветливо машет лапками с правой стороны торта. С левой же "стоит" небольшой диванчик, на котором, закутавшись в плед, сидит Виктор. С кружкой какого-то горячего напитка. Мило так, по-домашнему. А под этим всем на английском написано "Мечта".  Выбрала же, блин, язык. Почему не французский? Не японский? Почему его родной язык?! К лицу приливает краска. Становится так стыдно, что я закрываю лицо руками.

- Ну ты чего-о-о? Нико, это так мило! - Вик стоит слева от меня и рассматривает рисунок с такой радостью и ... Любовью? Мне аж страшно становится.

- Вик, ты это. Прости, ладно? Можешь забрать его себе, если хочешь, и...

Меня перебили на половине предложения. Обычно, меня это раздражает, но сейчас я просто готова заткнуться "в тряпочку" и молчать.

- Это правда, да? Ты мечтала провести Новый год в компании меня. - своей интонацией он больше не спрашивает. Он утверждает. Сказать мне нечего, только киваю головой, как "собачки", которых в машину ставят.

- Нико. Хватит уже меня стесняться, хорошо? Я же всё-таки не дальний родственник, не знакомый, не прохожая баба Зина с улицы. Да вспомни ты уже! Мы же практически вместе жили почти весь прошлый сезон! Успокойся уже! - он обнимает. Не так, как в классе. Не так, как в Новогоднюю ночь. Он правда просто хочет наладить доверие между нами. 

- Вик... Ты правда классный тренер. Просто пойми, мне немного сложно привыкнуть к тебе. Я полностью изменила свой расклад жизни после твоего же ухода. Просто, пожалуйста, дай мне привыкнуть. - обнять его в ответ теперь не так трудно, как раньше.

Не хочется прерывать этот момент. Мне так уютно уже давно не было. Отчего-то я чувствую расслабление. Хочется заснуть вот так, обнимая человека. Это вообще удобно?

- Ну. И сколько нам так стоять, чтобы ты ко мне привыкла, булочка?

Взрыв смеха наполняет комнату.

С тортом мы разобрались за день. Виктор так и остался сладкоежкой и умял больше половины торта. Видимо, хоть что-то я смогла приготовить вкусно. Это радует. Вечером я откопала свою тетрадь для планов. Виктор подарил мне её на прошлый сезон. На обложке красивыми буквами было выведено "Планер: Всё по плану!". Откуда он достал эту тетрадь мне не известно. Но она действительно была красивой. Чтобы лучше видеть во время чтения Виктор надел очки. Мило, да.

- Смотри. На отборе в показательных ты будешь участвовать не дистанционно, как в прошлый раз. В этом году точка для отборочных есть в городе за пятнадцать километров отсюда, - Виктор говорил размеренно. Буквально заставлял меня запоминать числа и даты. - По плану мы должны натаскать тебя по технике, поставить тебе на место голос, создать и воплотить сценический образ и подать заявку. Справимся. - очки уезжают куда-то на кончик носа. Нужно следить за ходом разговора в конце концов!

- А как же коррекция материала? Типо... Я до сих пор не показала тебе переписанный вариант нот.

- Аха-ха-ха. А мне не нужно. Я видел их. Тебе звонила мама по телефону. Ну, прости пожалуйста, не кидайся в меня подушкой, я ответил. Заодно посмотрел твои ноты. Нико, эти ноты - лучшее из того, что ты писала, я серьёзно, не смейся! А потом, первого числа, ты сама мне их отыграла. Мне понравилось звучание. Если тебя всё устраивает, то ты поедешь на отборочные со своей песней. И да. Я не видел названия ни на бумаге с нотами, ни на лирике. 

Рука выводит четыре буквы в уголке. Только это название объединяет нежные переливы с громогласными раскатами аккордов. Оно мне нравится.

- Как тебе? Что скажешь, Вик?

- Лучше и придумать нельзя, Нико. - улыбаемся, как придурки. Это станет нормой с этого дня. Улыбаться без причины.

Тренировки мы начали на следующий день. Занимали они частенько по полдня в общем количестве. Я играла пока могла. С непривычки после первой недели я стёрла пальцы до мозолей на старых клавишах моего фортепиано. Тогда Вик запретил мне играть пару дней и мы занимались коррекцией текста и звучания. Почему-то мне казалось, что когда Виктор играет мою мелодию, она звучит куда лучше. От этого становилось немного стыдно, что ли. Днём мы тренировались без устали, а вечерами сидели на диване под пледом с какао, которое Виктор готовил просто божественно, и смотрели выступления моих соперников. Мне нужно было знать их в лицо, "в технику", как сказал бы Вик. Некоторых девушек из моей категории я уже видела в прошлом году, а некоторые только пришли в этом году. К февралю мне нужно было подтянуть технику. Если я ошибусь на показательных - это ещё ничего, но если технику не подтянуть к первым этапам конкурса хотя бы на уровень прошлогодней подготовки, то не видать мне победы, как собственных ушей (даже в зеркале). На моём фортепиано было бы сложно тренироваться. Этот инструмент уже "старичок". Клавиши обшарпаны, кое-где порваны струны, педаль иногда заедает. Максимум, что я смогу на нём сделать - содрать себе пальцы в мясо. Вместе с Виктором мы приняли решение. Осталось только кое-что сделать, чтобы всё получилось.

Разговор в любом случае должен был состояться. Двенадцатого числа вечером по Скайпу мне позвонили родители. Обмен новостями, время их прилёта, поздравления с Новым годом. Ничего необычного, пока я не почувствовала за своей спиной присутствие одной известной нам личности.

- Доброго вечера, тёть Люда, дядя Миша. Как у вас дела? - этот придурок сложил руки мне прямо на голову и подпёр ими свой острый подбородок.

- И тебе привет, Витя. Как у вас там дела? Как Новый год отметили? Нам по новостям передавали, что ты в одном самолёте был, ну который на границе сел. Не замёрз? Наша Никуша себя нормально там ведёт? - мама, как всегда, засыпала Виктора вопросами прежде, чем я успела его отпихнуть в дальний угол комнаты. На самом деле, единственное, что мне удалось сделать сейчас - снять его руки с моей головы и пересадить немного правее меня.

- Мам, всё хорошо, правда, - я отвечаю за Виктора, потому что если он начнёт переговоры с моей мамой, то это затянется надолго. - У нас есть разговор к вам. К обоим. - папа, хоть и строит свой "русский покерфейс", выглядит напряжённым.

- Мам, пап, я буду участвовать в национальных, а потом в международных. Хочу победить в этом году. 

- Хах. Под чьим руководством? - папа никогда не говорит сложными предложениями. Всё кратко и доступно.

  - Я снова буду её тренировать. - тишиной, что стоит вокруг, можно резать арбузы. Идеально ровно притом. 

- Ну и хорошо.

Стоп что? Получила разрешение от папы?

-Ура-а-а! Я буду играть, я буду играть, я буду игра-а-а-ать! Ви-и-иктор! Ну чего ты такой напряжённый? Всё оказалось так просто! "Ура" в-ведь? - он смотрит на экран. Я точно знаю, что он сейчас скажет ещё что-то. Что-то важное, что, кажется, не понравится либо мне, либо родителям. Он берёт мои руки с мозолями и подносит к камере.

- Ты что творишь?! Нормальный, нет?

- У нас возникли проблемы. Нико нужна техническая подготовка. Серьёзная подготовка. И всё это за месяц. На вашем фортепиано мы за эту неделю мало того, что не подняли её уровень, но ещё и пальцы испортили. Не навсегда, конечно, но времени всё меньше и меньше. - родители понимающе смотрят. Виктор говорит так серьезно. На секундочку осознаю, что весь текст, который он сказал, - правда. Готовиться нужно к февралю, а осталось меньше половины января. Ужас какой! 

- То, что я сейчас попрошу, может вас немного шокировать. Просто поймите, что я жил с ней весь сезон в прошлом году и, общим счётом, почти месяц прожил в вашем доме сейчас. Я прошу отпустить Нико пожить у меня до окончания конкурса. Думаю, что в студии неподалёку ей будет заниматься проще. Нико? - я кротко киваю. Мне страшно. Вдруг не отпустят? Что тогда? Виктор уедет, а я останусь одна, не буду петь, не буду играть, не выиграю конкурс. Не хочу так.

- Без проблем, парень. Только если узнаю, что обидишь чем-то Аньку, - утоплю в твоих же слезах. Понял? Теперь всё. Хорошо вам там время провести, молодежь.

Звонок окончен. Пару секунд мы с Виктором сидим в ступоре, а потом улыбаемся и обнимаемся. Получилось! Завтра я перенесу свои ноты в студию. В настоящую студию! И буду там тренироваться. Лучше и придумать нельзя, правда? 

Остаток вечера проносится с невероятной скоростью. Мы уже давно поужинали. Я сходила в тёплый душ и меня манила к себе кровать в моей комнате. Там же, за письменным столом, сидел Вик. Он переписывал мои ноты на случай пропажи одного из экземпляров.

- Ви-и-ик, я устала. Пойдём спать уже, а? - я сонно заплетаю себе две косички. Руки путаются, а потому и сами косы выходят немного кривыми.

- Я хочу собрать твои ноты сегодня. Если завтра ты что-то забудешь, то придётся тащить тебя сюда через весь город. Не хочу слушать твоё нытьё, булочка.

- Ну и ладно, старикан, сама пойду, если нужно будет, - рукой закрываю рот и зеваю. - Спокойной ночи, Вик.

- Спокойной, Нико, спокойной.

В час ночи Виктор перестаёт копошиться на моём столе. Подходит к моей кровати и тыльной стороной ладони проверяет температуру. Я всё же немного простудилась после праздников.

- Ну ты же не сильно обидишься, если мне лень идти до своей комнаты, правда? - рядом со мной опускается довольно тяжёлое, но изящное тело. Меня обнимают, как плюшевую игрушку и снова желают "спокойной ночи".

Несколько копий нот в определенном порядке сложены в папку, каждый лист в отдельный файл, а на обложке почерком Виктора выведено:

"Программа для национальных. Разработка. 

Автор: Нико.

Название: Крик."