Пролог
19 февраля 2001
Олег не должен был быть здесь; они с Яной запланировали нежный романтический вечер в «Туманной леди» с коктейлями, Яне — безалкогольным, конечно, и неловкими танцами под модную музыку (через год ради подобного придётся вызывать её маму), однако в последний момент Яна сослалась на тяжесть в животе —это потихоньку становилось обыденным — и завалилась на кровать с миской постновогодних клементинок. Звонок от Эрика Градова составить ему компанию на дне рождения Шаховского застал Олега, когда он скормил видаку новую кассету с «Каменской».
Олег не хотел ввязываться в это по новой: он с трудом сумел выпутаться, и его небольшой честный бизнес автомастерских начинал идти в гору. К тому же, времена менялись: перестановка кадров в верхушке милиции позволяла им отвоёвывать район за районом, люди по всему региону уставали бояться, блатная романтика переставала быть привлекательной, а понятия, нормальные, человеческие понятия о жизни, трактовались извращённо по-своему — Шаховской был одним из первых, кто начал крутить ими ради своей выгоды.
В здании ресторана «Графъ», бывшем советском доме культуры, день рождения Андрея Шаховского собрались праздновать все: и коммерсы, и братки, и даже менты — хотя Шах не был в полной мере ни тем, ни другим, ни, тем более, третьим. Церемонию вручения подарков Олег пропустил: они с Эриком вошли в ресторан и скинули пальто на руки швейцару, когда веселье шло вовсю. Эрик — подозревал Олег — после недавней стычки с Шаховским за помещение «Туманной леди» и её содержание вообще не хотел сюда являться. Но гордыня не позволила отсиживаться дома.
Поэтому первое, что сделал Эрик, — хлопнул стопочку с подноса проходящего мимо официанта, натянул самую вежливую улыбку, поправил золотые запонки и направился к Шаховскому. Олег поспешил отстать.
С Шахом у них сложились натянутые отношения года с девяносто восьмого: тогда Олег разрулил ситуацию так, как надо, по понятиям, а потом пришёл Шаховской, и его деньги развернули всё на сто восемьдесят градусов. Воды утекло с тех пор, конечно, немало, но осадочек остался. К тому же — Олег крутанулся за спину официанту, пожал руку Гарику, оперу из его района, в одном зале занимались, — подальше от Шаховского можно было узнать наверняка, кто чем живёт и кто чем дышит.
Остепеняться, как Олег, торопились не все: кое-кто лелеял надежду на второе дыхание и новый подъем; кто-то собирался уйти в подполье; кто-то продолжал по старинке кошмарить коммерсов, хотя, конечно, работать сейчас так — наживать себе врагов на длительный срок. Зато почти все, как Олег, начинали сколачивать себе благополучную жизнь каким-то незатейливым дельцем, в которое умели: точки с морепродуктами, канцелярией, автостоянки; школы бокса (для тех, кого не привлекали, конечно), кружки самообороны, стрелковые клубы; товары из-за рубежа.
Олег плеснул в себе стакан со льдом колы. Любимый напиток, с тех пор как появился на полках вообще, вязко заискрился на языке. Эрик и Андрей расшаркались друг перед другом с натянуто дружелюбными улыбками, Шаховской вульгарным жестом притянул к себе за талию блондинку с огромным животом, обтянутым синим коротким платьем, — Марина, видимо, уже жена. Олег покачал головой и залпом допил стакан колы. Проходящая мимо официантка с кокетливой улыбкой предложила ему виски. Олег мотнул головой: за рулём, — и налил себе ещё колы.
— Кого ждёте? — усмехнулся Эрик, нервно потирая ладони.
— Должен быть мальчик...
Марина с нежной улыбкой погладила живот, и Олег улыбнулся.
— Боец или делец? — пытался острить Эрик, хотя напряжение между ними с Шаховским стояло такое, что хоть ножом лоскуты вырезай.
— Ни то, ни другое, — покачала головой Марина и доверительно прильнула к Шаховскому. — Мне и Андрея хватает. Мальчик-зайчик будет: скрипач или пианист, как я была. И прехорошенький...
Олег едкой усмешкой поддержал неоднозначный взгляд Эрика, плеснул себе ещё колы и отошёл к столу, где стояла карточка Эрика Градова. Рядом место пустовало: видимо, как раз для неназванного спутника — для него. С братками Олег поздоровался немногословными кивками: за год лица сменились или исказились, так что он никого не узнавал; а из спортсменов, откуда вышел Олег, кроме них с Эриком не было никого; видимо, для Шаха сила была всё-таки в деньгах, а их пригласили так, приличия ради.
— Ну и как тебе тусовочка? — пропыхтел Эрик, приглаживая чёрный ёжик волос.
— Видали и повеселее. Всё ищу и никак не могу понять, где четвёртая власть — журналисты? — хохотнул Олег и, чокнувшись стаканами с Эриком, вполголоса полюбопытствовал: — Кстати, что ты ему подарил?
— Ты ж знаешь, какие у нас отношения. А мой подарок ему понравится, я уверен. Он особенный... — сквозь зубы присвистнул Градов. — Думаю, для его Эго главный подарок, что все эти люди пришли сюда.
— Да ну? Тогда почему Шах не пригласил сюда ещё кого-нибудь, — Олег со смешком кивнул на отреставрированный, но уже пожелтелый потолок, — оттуда?
— Кто он — и кто они, — лаконично отозвался Эрик, — думаю, он просто собирает союзников. Говорят, грядут перестановки. А Шаховской метит в мэры.
— Не слишком ли он молод? — нахмурился Олег и глянул на Шаховского.
Худой, поджарый, с залакированными светлыми волосами и слащавой улыбкой, он был едва ли старше Олега: а ему только в этом году должно было стукнуть тридцать.
— Пришёл к человеку на праздник – и не знаешь, сколько ему лет? Кощей-Кощей...
От того, как Эрик с посвистыванием прицокнул языком, напомнив ему старую кличку, Олега кинуло в холод. Когда-то он пытался быть смотрящим, пополнял и оберегал общак — но с появлением Яны это всё превратилось в тревожно туманное прошлое. Недовольно передёрнув плечами, он бросил сквозь зубы:
— Давно уже нет. И ты об этом знаешь лучше всех. Ты меня отпустил.
— Да расслабься, ты пацан правильный был. — Эрик жестом попросил стейк и доверительно нагнулся к уху Олега: — А Шаховскому тридцать три сегодня, между прочим.
— О! Так у нас тут тайная вечеря, — Олег расслабленно откинулся на спинку стула и обвёл стаканом с колой оживившийся под музыку вышедшей на сцену группы зал. — Ну и кто из них Иуда?
— Или из нас? — зловеще повращал чёрными глазами Эрик и плеснул себе ещё виски под говяжий стейк. — Да сам Шах — тот ещё Иуда.
Олег хмыкнул и промолчал. В конце концов, тёрки Градова с Шаховским его не касались: больше — нет. И он был рад оставить кесарям кесарево и больше в жизни не пересекаться с Шаховским иначе, кроме как с фамилией ИП на чеках. Музыка играла, гремела посуда, звучали тосты, полупьяненкие братки подзывали к себе девушек и двигали для них стулья рядом с собой, подманивали официантов, а те семенящей походкой заказывали у музыкантов песни. Эрик то и дело подливал себе вискаря — и не пьянел, зараза. Олег раздражённо глотал стакан колы за колой.
Тайная Вечеря начинала походить на вакханалию.
Заев вязко-сладкий привкус колы последним куском мяса, Олег нахмурился: он почему-то не видел Сёмы Зимина, верной шестёрки Шаховского, смело называвшегося его другом.
— А Шах что, с Сёмой рассорился?
Эрик пожал плечами:
— Вроде того. Прежде чем на мой кусок позариться, он Зимина вроде как до нитки обобрал.
Олег присвистнул. Все знали, что Зёму Шах вытащил, что называется, из грязи в князи: сам нашёл какого-то сопляка, сам его обеспечил бабками, женщинами, пристроил к делу — а взамен получил практически щенячью преданность. Неужели же вот так запросто отказался от верного человека ради денег? Олег скользнул взглядом вдоль вспыхнувших по стенам старых светильников к Шаховскому. Он ходил между столами, принимая поздравления, чокаясь бокалами и натянуто посмеиваясь. Его Марина ковырялась в тарелке.
От него, пожалуй, такая подлянка была вполне ожидаема. Непомерное эго Шаховского, о котором в последние годы ходило всё больше и больше слухов, мол, он чуть ли не на место самого Бати нацелился, могло позволить ему выбросить того, кому ещё недавно протягивал руку. И это во многом объясняло, откуда у него взялись деньги и на избирательную кампанию, и на конкуренцию с Градовым одновременно.
Праздник был в самом разгаре, кто-то из братков заказал блатняк, завыл солист, Эрик попросил ещё. Олег глянул на часы и вытащил из кармана пиджака новую "Нокию". Нужно было набрать Яне эсэмэску, чтобы ложилась спать без него.
Не успел.
Видимо, за шумом праздника он не услышал, как ему пришло сообщение от Яны. Она ещё не очень хорошо освоилась со своим телефоном — в конце концов, с новогодних праздников прошло только полтора месяца — и обычно старательно правила эсэмэски до идеала. Сейчас не все буквы стояли на своих местах. Олег сразу понял, почему.
6уман 4еди гприт
Олег посмотрел на Градова.
У Эрика зазвонил телефон и тот, небрежно отерев губы от соуса салфеткой, поднялся, принимая звонок. Тут же, практически заглушая музыку, у всех, от прикормленных милиционеров до округлившихся братков, зазвякали, зазвенели мобильники — наверное, все телефоны, ввезённые в город, оказались сегодня в одном помещении. Олег тяжело поднялся и нащупал в кармане ключи от машины. Он догадался, что будет дальше.
Когда Эрик Градов вернулся к столам, бледный, протрезвевший окончательно, все уже знали то, что сообщила ему Яна: "Туманная леди" горела. Та самая "Туманная леди", за помещение и расположение которой так дрались Шаховской и Градов, та самая "Туманная леди", которую Олег сегодня хотел посетить вместе с беременной женой.
— Я не при делах, — рыкнул Шаховской на весь зал, но обращался, конечно же, к Эрику.
Эрик ничего не сказал.
Команды "по машинам", как раньше, не прозвучало — но разом загрохотали по каменному полу ножки тяжёлых стульев, забряцали вилки, падая в тарелку, где-то лопнул бокал.
— Закинешь? — прохрипел Эрик, оглядываясь на Олега.
Олег кивнул.
Шаховской, окружённый верными приятелями, братками и ментами, вдруг вставшими по разные стороны, первым вылетел из ресторана, на ходу накидывая пальто. Эрик вылетел сразу вслед за ним. Олег задержался, забирая своё пальто, и оглядел зал напоследок. Музыканты разочарованно собирали инструменты: либо не поняли, что произошло, либо их это не касалось толком. Официанты с невозмутимыми лицами собирали остатки посуды: даже если произошедшее и касалось их, свою роль им необходимо было доиграть. И только одна Марина так и осталась сидеть рядом с пустующим местом Шаховского.
И вместо того, чтобы выйти, Олег вернулся и подошёл к ней. Она была бледная, поглаживала живот и тяжело дышала.
— Плохо?
Марина даже не глянула на него, агрессивно мотнула головой и выплюнула сквозь зубы:
— Сама разберусь.
— Я позову Ш... — Олег прикусил язык; Яна знала его как Олега, Марина, наверняка, Шаха знала тоже по имени: — Андрея.
Марина ничего не сказала: только недоверчиво хмыкнула и согнулась пополам, постанывая от боли. Уже на бегу Олег подумал, что именно привычка ввязываться в чужие дела и помогать тем, кто не просит, оставила на его теле немало шрамов. Но оставить всё так не мог.
Шах уже практически сел в машину (и, видимо, начисто позабыл, что женат!), когда Олег слетел по огромным ступенькам вниз и под недоумевающий взгляд Эрика направился в противоположную от своего четырёхсот семидесятого "Лексуса" сторону.
— Шах! — Шаховской даже не дёрнулся, потому что все кругом только и повторяли его кличку. — Шаховской!
Ноль внимания. И Олегу пришлось сказать то, что он не жаждал произносить: он позвал Шаховского по имени.
— Андрей, твою мать!
Шаховской обернулся (а с ним и ещё несколько Андреев, знакомых с Олегом), и лицо его искривилось. Узнал.
— Наш самый честный спортсмен... Что надо, Кощей?
— Во-первых, Олег, — Олег встряхнул рукавами, подходя к Шаховскому практически вплотную; перед ним предусмотрительно возникли, как двое из ларца, парни в кожанках. Шаховской всегда любил преувеличивать свою значимость. — Во-вторых, там твоей жене плохо.
— Беременным всегда плохо, пора бы уже узнать, Олег, — усмехнулся Шаховской, а вслед за ним и его почётный караул.
Олег вскинул бровь. Кулаки предательски зачесались: не то заскучали без драки, не то Шаховской прямо-таки выпрашивал. Бесцеремонно выкинув руку прямо между пацанов в кожанках, Олег легонько рванул Шаховского на себя за воротник бежевого пальто.
— Послушай, Андрей, ей настолько плохо, что она говорить не может. Я всё могу понять. Но если ты не хочешь потерять и жену, и ребёнка, думаю, тебе лучше вернуться.
Олег отпустил Шаховского и невольно отряхнул руку о бедро, как если бы запачкался в чём-то. Шаховскому понадобилась пара мгновений чтобы принять решение. Видимо, он ещё не до конца растерял человечность, пытаясь забраться повыше и покруче, потому что скрипнул зубами, одёрнул пальто, но всё-таки кинулся в ресторан.
С чувством выполненного долга Олег пробежался до своего автомобиля, на ходу снимая с сигнализации. Эрик первым залез на пассажирское сидение и рыкнул сквозь зубы:
— Опять в благородного играешь?
Олег ничего не сказал, только повернул ключ в замке зажигания.
Они мчали по городу стаей мрачных джипов мимо вжавшихся в ночь домов на всей скорости, со свистом огибали запоздалых пешеходов на подстершихся зебрах. И Олегу казалось, весь город молчаливо затаил дыхание, потому что знал, куда они едут.
Говорят, человек может смотреть вечно на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и как другие работают. Когда он криво припарковался во дворе через дорогу от "Туманной леди" — остальные парковочные места в ряд были заняты скорыми, пожарными, ментам, а на углу стояла тачка местного смотрящего, если, конечно, не успел смениться, — понял: тот, кто это сочинил, не видел того же, за чем следили сейчас из всех окон окрестных домов и припаркованных машин. Пока из брансбойтов поливали закопчённое здание, пока люди в синей форме подбирали со снега чёрно-красные, смутно похожие на людей, тела и укладывали их на носилки, здание догорало, и брызги огня сверкали, падая в снег. Эрик Градов растворился в тенях, скользя между братками и ментами к новому начальнику милиции города, ставленнику из Москвы. А Олег смотрел.
Если бы не Яна, кинулся бы, наверное, туда сейчас с головой, помогал бы вытаскивать, выкладывать на носилки этих обожжёных, ни в чём не повинных людей — хотя вряд ли бы его пустили. Олег не выдержал. Зашёл за машину и прислонился затылком к водительской дверце. В погасших окнах окрестных домов ему виделись десятки лиц, десятки глаз, прожигающих их ненавистными взглядами.
Ни у кого не было сомнений, что это бандитские разборки.
Даже Олег не сомневался, что тёрки Шаха и Градова сыграли свою роль. Рука опустилась в карман, но тут же вынырнула и обречённо повисла. Он же бросил курить три года назад!
Олег прикрыл глаза. Всё происходит в своё время — смеялась Яна, когда они в шутку рассуждали, почему не встретились раньше. И в который раз Олег убеждался, что она невозможно права. Не осталось никаких сомнений, что соскочил он очень вовремя — больше никаких.
Такое братве не простят, и никакая власть, никакое влияние здесь не поможет. Олег не знал, сколько людей здесь погибло, но не сомневался: достаточно, чтобы новый начальник милиции из Москвы крепко взял бразды правления в свои руки.
Конец эпохе пришёл. Быстрее, чем рассчитывал кто-то из собравшихся сегодня на дне рождения Шаха.
— Это конец, — озвучил его мысли Эрик, возникший рядом. — Нам такого не простят. Вовремя ты соскочил. Сейчас все задолбаемся на допросы мотаться.
Олег открыл глаза. Эрик щёлкнул зажигалкой и закурил. Олег туго сглотнул и развернулся. Сквозь затонированные окна было видно, как медики и пожарные всё ещё пытаются спасать людей и здание, как чёрные кожанки и спортивные куртки подходят то к одной, то к другой скорой — пытаются наложить подорожник на гнойную рану.
— У Шаховского, кстати, жену в больницу увезли. Вот жук. Привёз её сюда, одну скорую, считай, занял.
Олег флегматично пожал плечами. Своя беда всегда важнее чужой.
— А потом божиться начал, что это не он.
— А ты?..
— Ну а кому бы ещё это в голову взбрело? Конфликт у меня только с ним. И тем более теперь, после этого, это здание, этот бизнес — кому ещё взбредёт голову что-то открывать на пепелище?
— Отказываешься от "Туманной леди"?
— Я умываю руки, — Эрик стряхнул пепел на снег. — Это Шах у нас мастер чёрного пиара. Мне такое нафиг не надо. Продам ему помещение, да и дело с концом. Он схавает и не поморщится. Ладно, — Эрик сбросил сигарету в снег, затоптал её и протянул Олегу руку. — Давай. Ты человек семейный, жена-то небось волнуется.
— Ты как? Доберёшься?
— Меня Евгений подкинет, новый начальник милиции. Вроде правильный человек.
Олег крепко пожал руку Эрику и накрыл рукопожатие второй:
— Ну ты смотри, если что, я пацанам помогу.
— Езжай уже, — отмахнулся Эрик.
И по тому, как он поморщился, как решительной походкой направился в сторону прочь от братков — к ментам, Олег понял, что никаких пацанов, какими были они, уже не будет, наверное, никогда. "Может быть, это и к лучшему..." — рассуждал Олег, выкручивая до упора руль, чтобы по дворам добраться до дома. Он сделал всё, что зависело от него, чтобы Янки и их будущего ребёнка (или детей — как сложится) это не коснулось, но что толку, если по городу (или по городам) будут бродить тени дел, к которым Олег, пусть и косвенно, но мог быть причастен. Его семья должна жить в безопасности, его ребёнок должен спокойно ходить по улицам и не искать прибежища у пацанов в кепках и кожанках, как это делал он.
Яна, растрёпанная, взъерошенная, встретила его на пороге с грудничком на руках.
— Привет, Артёмка.
Вряд ли полуторамесячного ребёнка можно было узнать: Олег скорее угадал, потому что кроме Лены в окружении Яны любительниц сбрасывать на бездетную своих детей не было.
— Привет-привет, Олег! — Яна улыбнулась сперва Олегу, а потом Артёмке. — Рад, что Олег вернулся?
Артёмка немногословно пускал пузыри. Олег захлопнул дверь, разулся, скинул пальто на пуф рядом с дверью и осуждающе покачал головой:
— Яна, ты же понимаешь, что чужой ребёнок — не игрушка?
— Знаю, — нахмурилась Яна и, покачивая Артёмку на руках, завернула в спальню; оттуда её голос зазвучал приглушённо. — Я в принципе понимаю, что ребёнок — это не игрушки. И Артёмка мне не чужой. Ленка мне как сестра. Мы в одной общаге пять лет жили, друг другу выручали, пока вы тут дела великие вытворяли.
Олег закатил глаза. Кран в ванной начинал барахлить, и совершенно неохотно выплюнул на руки холодную ржавую воду. "Надо будет вызвать сантехника, или посмотреть самому", — заметил Олег и подставил голову под кран. Вода смывала усталость, тревогу и неприятную пыль, невидимую сажу, въевшуюся в кожу. Олег вытерся жёстким полотенцем и осторожно прикрыл дверь ванной.
Яна, всё так же, с Артёмкой на руках, проплыла перед его глазами через коридор в кухню. И тем, как она нежно улыбалась, Олег невольно залюбовался. В кухне зажёгся свет, тёплый, мягкий, обволакивающий — Яна была права, когда настаивала именно на таких лампочках и на такой люстре — и сделал вечер уютнее.
— Ты сильно рискуешь, — вздохнул Олег, усаживаясь за стол.
— Ты есть будешь? Или наелся?
Олег мотнул головой: ни то, ни то. Сейчас ему вряд ли кусок в горло полезет. Но чайник всё-таки поднялся и зажёг: во-первых, Артёмке нужно было замешивать смесь; во-вторых, травяной чай Яниного отца подозрительно успокаивающе действовал, и это сейчас Олегу не помешало бы.
— Ну что там у неё опять случилось? — Олег погладил Яну, мягко покачивающую Артёмку на руках, по плечам и чмокнул в макушку.
От Яны пахло домом.
— Сашка у неё случился, — обречённо выдохнула Яна и поднялась: — Пусть Артёмка в кроватке полежит. Не нужно ему слушать, как мы его родителей обсуждаем.
— Как будто он понимает.
Яна поднялась и так зыркнула на Олега через плечо, что он мгновенно убедился, что грудничок на самом деле всё слышит, всё понимает и всё запоминает.
— Они хорошие у тебя, Тём.
Яна подмигнула мальчишке и скрылась за поворотом. Хорошо, наверное, что они всё-таки купили кроватку сразу, как узнали о Яниной беременности: иначе Янка ведь пошла бы к Ленке домой, чтобы следить за Артёмом, пока непутёвый Сашка играет в автоматы в каком-нибудь очередном казино. Олег рассерженно взъерошил волосы и выключил начинающий посвистывать чайник.
Всё увиденное вдруг померкло перед ответственностью за одну маленькую жизнь.
Яна вернулась, достала из холодильника сковородку рожек по-флотски и наложила себе двойную порцию:
— Ты не будешь, а я, пожалуй, поем.
— Артёмка замучил? — усмехнулся Олег, разливая кипяток в термос и по бутылочкам.
— Ты, — зыркнула исподлобья Яна. — Я как по радио услышала, что в "Туманной леди" пожар, так, мне кажется, вообще обо всём забыла. Хорошо Ленка уже Тёмку принесла — я хоть немного отвлеклась.
— Так что там у неё случилось? — Олег уселся напротив Яны, подперев кулаком подбородок.
Она щедро полила свои рожки кетчупом, и теперь, уминавшая всё активно и за обе щёки, была похожа на хомячка. Олег не хотел, но улыбался, как всегда улыбался рядом с ней.
— Сашка опять проигрался. И пошёл дальше играть. Деньги, которые она на пелёнки-распашонки отложила, нашёл и стащил. Ну она и вышла срочно на ночную. Там платят больше, желающих меньше.
— Напомни, почему она за него вышла?
Яна сердито глянула на Олега исподлобья, и он замолчал: обсуждать подругу не запрещалось, но вот осуждать...
— У ребёнка должен быть отец.
Олег уныло угукнул.
— А денег ты ей почему не предложила? У нас хватает.
— Предлагала, — пожала плечами Яна и пододвинула свою кружку, стоило Олегу взяться за термос. — Мне тоже плесни. Она отказалась. Сказала, что так до бомжевания и попрошайничества быстро докатиться. Извинялась. Обещала, что найдёт работу, чтобы нас с тобой Артёмкой не загружать.
— И тебе не страшно? Ей не страшно? Если с ним что-то случится...
— Олег! — Яна накрыла его руку своей, не давая глотнуть чаю. — С ним ничего не случится. Я не допущу.
Её зелёные глаза так околдовывающе сверкали в этом свете, что не поверить ей Олег не мог. Только с нежностью улыбнулся:
— Тебе пойдёт быть матерью.
— Не меньше, чем тебе — отцом.
В спальне захныкал проголодавшийся Артёмка, и Яна поднялась его накормить. Олег допил чай и пошёл мыться.
Олег уже лежал в кровати, когда Яна убаюкала Артёмку и кошкой скользнула под одеяло к нему. Олег развернулся на правый бок и крепко прижал к себе, вдыхая тёплый травянисто-молочный запах. Ткань ночнушки скользила под ладонью. Яна зевнула. Олег обнимал её, пока не почувствовал, как её дыхание стало размеренным, глубоким, только тогда он перевернулся на спину.
На потолке пробегали сине-жёлтые полосы фар, скрипели шины по снегу, а в голове Олега вновь и вновь восставал образ горящей "Туманной леди" и мрачно тлеющая в зубах Эрика Градова сигарета. Не спалось.
Яна села на кровати. Осторожно спустив босые ноги на пол, она заглянула в кроватку к Артёмке и прошла в кухню. Олег видел, как напротив суетится её маленький тёмный силуэт, подсвеченный голубоватым сиянием ночи. Яна выпила стакан воды, плеснула себе ещё и вернулась в комнату. Беззвучно стакан опустился на тумбу рядом с кроватью. Яна разгладила постель.
— Ты чего не спишь? — приподнялся на локтях Олег.
— А ты? — глянула через плечо Яна. — Я же слышу скрип твоих шестеренок. О чем думаешь? О Леди?
"И да, и нет", — подумал Олег. Яна, ещё раз глянув на то, как спит Артёмка, улеглась на левый бок и посмотрела на него.
— Это конец эпохи, Ян...
— И? Что ты чувствуешь по этому поводу?
— Не знаю... Это была большая часть моей жизни, большая. Почти вся. Но теперь... — Олег мотнул головой. — Я еще после встречи с тобой подумал, что это всё... Но теперь... Я смотрю, и я рад, что я больше не часть этого. Раньше всё было иначе. Спокойней, стабильней. Времена меняются. И я очень надеюсь, что нашим детям не придется пройти через это всё...
— Я уверена, ты не допустишь, — беззвучно рассмеялась Яна, чмокнула его в щёку и, коварная, куснула его за мочку уха. — а теперь давай спать. Ленка сказала, Тёмка каждые два часа просит есть.