1/14
До полуночи осталось 20 минут, и вся компания начала рассаживаться. На мягком диване разместились девчонки, а мы с ребятами заняли стулья. Женя, разумеется, придвинулся к краю дивана, где сидела Маша.
На небольшом телевизоре, стоящем на тумбе в углу комнаты уже совсем скоро начнется обратный отсчет…
«И что, после этого по-волшебству должна начаться прекрасная новая жизнь?» – подумал я.
– Девчонки, вы что делаете? – Спросил Денис, наклонившись к рыженькой.
– Загадываем желание, не подсматривай! – ответила девушка.
– Да ладно, Кать, что скрывать? Или в твоих желаниях присутствую я?
Девушка пристально посмотрела на Дениса и серьезно произнесла:
– Ты уже выпил что ли?
– Ахаха! Жестокая ты, Катюха! – засмеялся Женя, – разбиваешь парню сердце…
– А нечего абсурд этот нести. – раздраженно отрезала Катя.
– Маш, а ты что загадала? – переключился кучерявый.
– Мир во всем мире! Ну вот что вы пристали? Желания нельзя рассказывать, иначе не сбудутся! – Дубовицкая прикрыла ладонью небольшой клочок бумаги и продолжила писать.
Волнистая прядь волос опустилась на лицо девушки, зацепившись за длинные ресницы. Иногда Маша останавливалась и подносила ручку к слегка потрескавшимся губам, а затем, улыбаясь своим мечтам, снова продолжала выводить чернилами заветные строчки. Я смотрел на нее неприлично долго, и в какой-то момент Егор пихнул меня локтем:
– Что, Игорь, тоже есть что загадать?
– Хах, да ерунда это все, – ответил я и снова перевел взгляд на Машу.
Девушка свернула исписанный листочек и бросила мне снисходительную улыбку.
«Черт! Заметила, что я пялился?»
– Ребят, готовьте уже шампанское! – скомандовала Настя.
– Девочки, у всех есть чем поджечь бумажку? – спросила Ксюша, оглядывая присутствующих.
– Блин, кто-нибудь принесет спички или зажигалку? – умоляющим взглядом попросила Маша.
Естественно с места сорвался Женя. Как только он подошел к двери, я вытащил подаренную мне Османом зажигалку из кармана и протянул Дубовицкой.
«Какого хрена я делаю? Блядь…Маша возьми ее уже! Хватит так удивленно смотреть…» – крутилось в голове, пока она мешкала.
Девушка неуверенно протянула руку, и я почувствовал мимолетное касание ее прохладных пальцев. Всего несколько секунд, но по телу будто пробежал электрический разряд.
– Жень, уже не надо ничего искать! Возвращайся скорее, отсчет начинается! – позвал парня Денис.
Девчонки аккуратно подожгли желания, и пепел полетел в их бокалы.
– 3…2…1…С Новым Годом! – закричали все хором.
– Маш, я надеюсь, на твоем листке было место для моего имени? – прижав к себе за талию девушку, спросил кучерявый.
Маша поперхнулась игристым и отстранилась от Жени, чтобы откашляться.
«Надейся, патлатый…» – не сводя глаз с Жени и Маши подумал я.
– Ребята, налетайте на салаты, должно быть вкусно! – игриво сказала Настя.
– Да вы с Ксюшей пришли считай на все готовенькое, – усмехнулся Денис.
– Поэтому и должно быть вкусно! – засмеялся Дима.
Настя зло цокнула зубами и посмотрела на Егора.
– Что вы прицепились к девушке? Ешьте уже! – обиженно пробубнил он.
– А кто мясо запекал? – спросил Дима.
– Я, не вкусно получилось? – взволновано спросила Дубовицкая.
– Шутишь? Это обалденно! Ты где научилась так?
– Дома просто приходится часто самой готовить… – скомкано ответила девушка.
Я отрезал здоровенный кусок и жадно набросился на кулинарный шедевр Маши.
«И правда ведь вкусно! Как давно я уже не ел домашнего?» – что-то теплое окутало меня изнутри в этот момент, хотелось смаковать каждый кусочек, чтобы дать рецепторам запомнить все до мельчайших деталей.
Быстро набив пузо, Денис и Дима, обновили рюмки, нацепили на себя мишуру и начали странно пританцовывать. Девчонки нашли это забавным и, подпевая старым песням о главном, аплодировали новоиспеченным танцорам, которые от этого стали только чудаковатее выплясывать, продвигаясь в центр комнаты. Несколько стопок спустя я и сам уже странно двигался под незнакомые мелодии. Женя и Дима потянули к нам девчонок, и те, немного поломавшись, все же присоединились к безумию.
Во всей этой неразберихе дрыгающих ног и рук мой затуманенный алкоголем рассудок различал случайные касание едва знакомых холодных пальцев. Но как бы я не хотел, не мои ладони сейчас сжимали талию Маши, не мне улыбались ее глаза. Я жадно смотрел на эту девушку в дурацкой пушистой кофте, и чем чаще подмечал похотливые намерения кучерявого по отношению к Дубовицкой, тем сильнее хотелось припечатать его физиономию к стене. Еще немного и я точно бы не сдержался. Патлатому повезло, что все выдохлись и решили приглушить музыку.
Приземлившись на кресло, я запрокинул на цветастую подушку голову и незаметно продолжил наблюдать за Машей, которая сидела на подлокотнике дивана в метре от меня. На ее лбу проступила легкая испарина, а губы выглядели сухими. Я взял бутылку лимонада и, подставляя стакан для прозрачной сладкой воды, спросил у девушки:
– Может тебе тоже налить?
– Да, если не сложно… – Машу явно удивило мое внимание.
– Я уже налил, выпей! – влез Женя, протягивая Дубовицкой кружку.
Когда Маша сделала несколько глотков, Дима и кучерявый переглянулись и подмигнули друг другу.
«Блядь! Что они ей подлили? Или подсыпали?.. Черт! Черт! Черт!» – с этими мыслями я оглядел комнату и не придумал ничего лучше, чем выйти из нее.
– Отойду ненадолго, – предупредил я Егора.
Зайдя в ванную я быстро освежил лицо прохладной водой и вышел в коридор. В этот момент в прихожей тихо заиграл чей-то телефон, и я тут же окликнул Машу:
– Дубовицкая, ты же в сумке телефон оставила? Кажется звонит!
«Плевать чей это на самом деле телефон! Пожалуйста, просто выйди из комнаты!» – мысленно молил я.
– Ой, точно! Иду! – крикнула девушка.
Через несколько секунд она уже стояла рядом со мной и копалась в сумке, а я благодарил всех существующих и несуществующих богов за то, что Маша действительно оставила здесь свой смартфон. Найдя телефон, она резко подняла голову и наши глаза оказались в паре сантиметров друг от друга. Сердце заколотилось как ненормальное, даже ладони вспотели. Этот коридор был таким узким, что казалось, Маша вот-вот услышит либо стук моего неконтролируемого сердца, либо как я нервно сглатываю.
– Спасибо, это и правда мой звонил, – робко ответила девушка, приподняв в руке телефон.
Дубовицкая уже собиралась вернуться обратно к ребятам, но я неожиданно для себя самого схватил ее за запястье и развернул к себе. Маша обескуражено посмотрела на меня, а я воспользовавшись ее замешательством, наклонился к уху девушки и сказал:
– Не пей больше то, что дает этот Женя. Он что-то подмешивает тебе, – незаметно уткнувшись в длинные мягкие волосы, я вдохнув цитрусовый аромат Маши и медленно отстранился от нее.
– Знаю, водку подлил и думает, что я не замечу… Я правда похожа на девушку, которая после пары бокалов шампанского способна опьянеть настолько, что не почувствует 40° спирт в газировке? – раздраженно прошептала Дубовицкая.
– Немного… – ошарашенный вопросом Маши, ответил я.
Девушка устало выдохнула и сказала:
– Не ожидала, что именно ты решишь меня предупредить. Новогоднее чудо, точно… Знаешь, то, что вы с Кириллом измывались надо мной в классе, не значит, что остальные ребята в городе делали тоже самое. Я не одиночка, и Женя не первый парень, который пытается «подкатить», – подойдя к двери в общую комнату, Маша обернулась и грустно усмехнувшись добавила, – Забавно, что для того, чтобы ты увидел в ком-то девушку, надо всего лишь снять очки…
Возвращаться за стол я не стал. Открыв форточку на кухне и нащупав на подоконнике коробок спичек, я прикурил и облокотился лбом о холодное стекло.
«Какого… Это правда Дубовицкая? Ничего не понимаю! Раз язык подвешен, то почему никогда нам не язвила в ответ? Либо она сумасшедшая мазохистка, либо я конченный псих. И почему мы с Кириллом вообще начали издеваться именно над ней? Черт! Еще и заявляет мне, что нравится многим пацанам! Она всегда была и будет всего лишь дурой из моего класса, которая, протирая очки, уже несколько лет подряд перечитывает на переменах один и тот же глупый роман, а в столовой по пятницам пьет приторный какао… Почему она меня вообще так волнует? Пошла она!..» – мысли сменяли одна другую с бешеной скоростью. Единственное, что мне было ясно – все 11 лет я не имел ни малейшего представления о том, кто такая Маша Дубовицкая.
Я был удивлен, зол, раздражен и почему-то подавлен. Все эти эмоции как мухи жужжали в ушах и бесцельно метались внутри меня.
– С тобой все в порядке? – спросила Настя, выходя из ванной.
– Да-да, все нормально… – обернувшись на касание женской руки, в нос неожиданно ударил уже такой знакомый запах апельсинов.
Я посмотрел на кареглазую девушку и понял, что на ней Машина белая кофта.
– Что случилось с твоей одеждой?
– А? Ах, это… Да Егор придурок! Напился и опрокинул на меня свой стакан. Боже, кто знает, что в нем было намешено! Та девчушка милая, эм…Маша? Дала мне свою кофту, чтобы я переоделась. Сказала, что все равно еще футболку надела под нее.
– Понятно, – нервно сглотнул я, – Ты уж прости своего Ромео. Сегодня он опьянен алкоголем, а не любовью, – нервно засмеялся я, потушив сигарету.
Настя игриво сложила ладони на моей груди и тихо спросила:
– Может тогда ты побудешь моим Ромео немного?
– Отведешь меня не в такое «банальное место» как ванная?
– Хах, а ты оказался обидчивым, – улыбнулась девушка и потянула меня в конец коридора.
– С хорошей памятью, – иронично ответил я, заходя за ней в крошечную кладовую.
Комната ничем не освещалась, разглядеть ее можно было разве что с помощью фонарика, висевшего при входе на гвозде. В тесной коморке в кромешной темноте я ощущал только запах апельсина. Он и еще не выветрившийся виски кружили мне голову. Я провел рукой по спине девушки, спустился к бедрам и залез в задний карман ее джинс, придерживая округлый зад. Настя обхватила мою шею руками и, зарывшись пальцами в волосах прикусила нижнюю губу. Я опустил голову девушке на плечо и, вдыхая аромат пушистой кофты, страстно целовал каждый открытый участок тела. Заключив в объятья мягкий силуэт, я запустил ладонь под кофту и сжал упругую грудь, сдвигая ткань бюстгальтера. Девушка потянулась к краям одежды, чтобы оголить разгоряченное тело, но я не позволил: подняв ее руки, я прижал их к стене и поцеловал. Жирные от помады губы, совсем без трещинок, как у Маши, коснулись моего языка, и я ощутил мерзкий привкус вазелина.
«Противно. Блядь, как же все это противно. Я противен. Кофта Дубовицкой..этот аромат… Черт, В конце концов это же Настя…нежная воздушная, мать его, Егора! Что я делаю?» – я опустился на кучу пакетов, набитых, видимо, старой одеждой, и взъерошил волосы.
– Кажется, тебе для начала нужно расслабиться, – чуть ли не по слогам произнесла Настя, потянувшаяся к ширинке моих джинс.
Я хотел остановить ее, но резкий шум за дверью сделал это за меня. Музыка, доносившаяся из зала, шарканье тапочек по полу, шорох одежды…
– Что ты…Отпусти! – закричал знакомый звонкий голос.
– Да что ты ломаешься, Маш… – прощебетал кучерявый.
– Я не шучу! Не трогай меня! Совсем озверел?
Дверь в соседнюю комнату заскрипела как в каком-нибудь низкосортном фильме ужасов и резко захлопнулась. Все происходящее дальше для меня было будто в тумане: выбитая дверь комнаты, до смерти напуганный взгляд Маши, которую прижимал к кровати патлатый, его колено между дрожащих ног девушки и кровь, тонкой струйкой текшая из опухшего носа этого козла, лежащего в нокауте возле тумбочки.
– Мне..мне надо покурить, – запинаясь произнес я, перешагивая Женю.
Маша проводила меня на балкон безумным взглядом, и придя в себя потянулась к кучерявому, видимо, проверить дышит ли.
«Пьяный мудак со стояком… Нахер за него беспокоиться? Ударил его только раз, а он сразу свалился, дохляк!» – стуча зубами от холода и злости ворчал я.
Безрезультатные поиски спичек по углам балкона оставили меня с незажженной сигаретой во рту и скрещенными руками на груди.
Под мой опустошенный выдох дверь балкона открылась, и я увидел Машу, держащую в руках плед.
– Возьми, замерзнешь ведь. На улице под 30° мороза… – опустив заплаканные зеленый глаза, сказала Дубовицкая.
Я осторожно забрал мягкое покрывало, а Маша немного запинаясь продолжила:
– Я… я…твоя зажигалка. Я так и не отдала ее тебе. Вот, – девушка достала из кармана подарок Османа, – Спасибо тебе. Правда, спасибо.
– Хах, надеюсь, желание сбудется, – закурив ответил я.
– Я не об этом. Женя, он напился и… Блин, даже если б и не напился…– Маша неуклюже перебирала слова.
Я заметил, как до сих трясутся ее ноги и дрожат руки. Она судорожно трогала холодные маленькие пальчики, не зная, как успокоиться. Я смотрел на нее, и гнев моментально сменился ноющим чувством: на сердце стало так тяжело, будто на него поставили огромный булыжник, который и семеро амбалов бы не сдвинули с места.
«Только не плачь больше. Прошу, не плачь…» – пронеслось у меня в голове.
– Ты сама не замерзнешь, стоя здесь со мной?
Маша обернулась на лежащего на полу Женю и я понял, что она боится оставаться одна в комнате, да и идти в таком состоянии к остальным в зал не лучшая идея… Не долго думая, я притянул к себе Дубовицкую и закрыл изнутри дверь балкона. Расправив плед, я накинул его на наши плечи. Мы стояли неприлично близко друг к другу: спина девушки касалась моей груди, и ее открытая шея просто сводила с ума. Маша ухватилась за краешек синего пледа и нервно скручивала его в разные стороны, иногда поправляя волосы, лежащие пушистыми локонами на плече. Я выдохнул дым и ощутил такое умиротворение, будто для спокойной жизни, мне нужны лишь сигарета и Маша.
«Как же я хочу сейчас тебя обнять… Черт! Да что со мной?» – мои руки уже потянулись к тонкой ткани футболки Маши.
Я аккуратно, будто спрашивая разрешения, прикоснулся к ней. Кончики пальцев пульсировали и начали неметь. Я сильнее прижал к себе девушку, боясь, что она вот-вот отвергнет меня и начнет вырываться словно дикая кошка. Но вместо этого Дубовицкая дрожащим голосом спросила:
– Игорь, почему ты мне помог?
– Потому что этот патлатый – гандон конченный. – раздраженно ответил я, – Это он тебя сюда пригласил?
– Дима позвал меня с сестрой, но она не смогла.
– А ты все таки решила пойти одна?
– Я хорошо знаю Катю, да и Дима с Женей хоть дураки, но смешные, – Дубовицкая сделала небольшую паузу и продолжила, – Все лучше, чем одной перед телевизором ночью сидеть.
– А родители?
– Они у меня оба работают в Шереметьево. В этот раз смены на праздники выпали… – вздохнула Маша.
Я хотел как-то приободрить ее, рассказать, что у меня дома все намного хуже, и что этот случай с кучерявым не должен испортить ей Новый год… но продолжал просто молча смотреть на ее опущенные плечи. Выбросив окурок, я спросил:
– Почему ты нам с Кириллом никогда ничего не говорила в ответ?
– А вы бы разве перестали издеваться? – печально ответила Маша, выдержав паузу.
Я задумался и осознал, что вряд ли бы это нас остановило. Ведь, не было определенных причин.
– Почему именно я? – продолжила она.
«Просто это казалось забавным. Просто мне хотелось, чтобы кто-то еще страдал. Просто ты меня раздражала. Просто я боялся увидеть твою красивую улыбку, и поэтому доводил до слез», – что из этого мне ей сказать?
– Потому что мы просто придурки… – на моем лице появилась грустная улыбка, – Я придурок.
Маша повернула голову ко мне и прошептала:
– Я наверное закажу такси, – стерев покатившуюся слезу, девушка освободилась из объятий пледа и моих продрогших рук.
Дубовицкая выскочила из комнаты, и я, подняв уже во всю храпевшего патлатого на кровать, вышел следом.
Сочинив байку о буйном Жене, который с пьяну ударился о дверной проем и теперь видит сладкие сны, я выпил рюмку какой-то клюквенной настойки и опустился в кресло. Ко мне тут же подошла недовольная Настя и наклонилась к уху:
– Врешь и не краснеешь. Зачем ее выгораживаешь? Милая… Хах, я погорячилась, когда ее так назвала. Обычная сука двуличная! Легла бы тихо под этого, – девушка покосилась в сторону соседней комнаты, – А то навела шумиху, будто насилуют! Тц, а ведь у нас шло так гладко…
– Заткнись! – потянув эту шлюху за волосы, рыкнул я.
В этот момент в комнату зашла Дубовицкая и , предупредив о приехавшем такси, быстро попрощалась со всеми.
– Да что ты, Машка, осталась бы! Места на всех хватит! Можем положить рядышком с Женей! – протягивая последнюю фразу сказал в хлам пьяный Дима.
Лицо Маши едва заметно напряглось, ее выдала дернувшаяся бровь, но в ответ она лишь натянуто улыбнулась Диме.
После отъезда Дубовицкой, я также вызвал машину и уже через 20 минут в куртке лежал на своей кровати с сигаретой, дым от которой струйкой клубился по пустой замершей комнате...