50 оттенков свободы. От лица Кристиана

Анас­тей­ша нер­вно при­кусы­ва­ет ниж­нюю гу­бу, взгляд опу­щен. Ин­ту­иция под­ска­зыва­ет, что что-то уже ус­пе­ло про­изой­ти. Тер­пе­ливо ожи­даю от­ве­та, хо­тя ждать.

— До­гово­рились по тем из­ме­нени­ям, ко­торые мы об­сужда­ли с то­бой вче­ра, — от­ве­ча­ет она и ти­хо до­бав­ля­ет: — По-мо­ему, ты ей нра­вишь­ся.

Что? Меж­ду ни­ми точ­но был раз­го­вор на эту те­му. Ина­че, Ана уже б зли­лась, а не сми­рен­но смот­ре­ла в пол, как про­винив­ший­ся ре­бенок. Да и от­но­шение Джиа нам рез­ко по­меня­лось, ста­ло бо­лее ува­житель­ным.

Я фыр­каю.

— Ты ей что-то ска­зала? — Анас­тей­ша крас­не­ет, смот­рит на свои пе­реп­ле­тен­ные паль­цы. — До ее при­хода мы бы­ли Крис­ти­аном и Аной, а ког­да она уш­ла, ста­ли мис­те­ром и мис­сис Грей. — Тон су­хой, бесс­трас­тный.
— Мо­жет, что-то и ска­зала, — бор­мо­чет она и бро­са­ет роб­кий взгляд из-под опу­щен­ных рес­ниц. 

Моя ми­лая, рев­ни­вая ма­лыш­ка. Сколь­ко раз я го­ворил, что жен­щин во мне ин­те­ресу­ет лишь внеш­ность и день­ги, а она по-преж­не­му про­дол­жа­ет рев­но­вать, хоть и пы­та­ет­ся это скрыть. Но ак­три­са из Аны ни­какая. Я каж­дый день пов­то­ряю сво­ей же­не, что мне нуж­на толь­ко она, ста­ра­юсь вбить это в ее ми­лую го­лов­ку. Толь­ко мис­сис Грей про­дол­жа­ет пе­режи­вать. Рев­ну­ет она не мень­ше чем я, иног­да ка­жет­ся, что в ней то­же про­сыпа­ет­ся чувс­тво собс­твен­ни­цы.

Нет, я не сер­жусь на нее, мне да­же при­ят­но осоз­на­вать ее рев­ность. 

От­во­жу взгляд и ка­чаю го­ловой. 

— Ей все­го лишь нра­вит­ся это ли­цо. — Ре­аль­ность слиш­ком жес­то­ка, ес­ли ко­му то я и нрав­люсь, то толь­ко че­рез внеш­ность, а что у ме­ня внут­ри – всем нап­ле­вать. И толь­ко Ана смог­ла уви­деть ме­ня в дру­гом све­те, по­нять мои чувс­тва, уви­деть ис­тинное ли­цо, вер­нуть к жиз­ни дав­но умер­шее сер­дце. Она по­люби­ла ме­ня не за день­ги и не за внеш­ность, она по­люби­ла ме­ня со все­ми от­тенка­ми зла и по­роч­ности, ть­мы и стра­ха, до­мини­рова­ния и кон­тро­ля, мо­ими пять­юде­сятью от­тенка­ми.

Анас­тей­ша смот­рит на ме­ня рас­те­рян­но, в гла­за мож­но про­читать ис­пуг. 

— Что? — спра­шиваю, ви­дя ее ре­ак­цию на грус­тный, но чес­тный от­вет. Ты ведь не рев­ну­ешь?

Мис­сис Грей нер­вно сгла­тыва­ет, сно­ва пе­рево­дит взгляд на спле­тен­ные паль­цы.

— Ана, эта жен­щи­на — сек­су­аль­ная хищ­ни­ца. Сов­сем не мой тип. Как ты мо­жешь рев­но­вать ме­ня к ней? Или к ко­му-ли­бо во­об­ще? Она нис­коль­ко мне не ин­те­рес­на. — Взъ­еро­шиваю во­лосы, пы­та­юсь пра­виль­но по­доб­рать сло­ва — Есть толь­ко ты, Ана. И всег­да бу­дешь толь­ко ты.

Отод­ви­гаю пла­ны в сто­рону, под­хо­жу к сво­ей же­не, бе­ру ее за под­бо­родок и не от­пускаю.

— Как ты мо­жешь ду­мать ина­че? Раз­ве я дал по­вод для по­доз­ре­ний?
— Нет, — чуть слыш­но шеп­чет она. — Знаю, что пос­ту­пила глу­по. Прос­то… ты се­год­ня…

Мис­сис Грей что-то об­ду­мыва­ет, ка­жет­ся, ищет в па­мяти нуж­ный фраг­мент, или да­же со­бытие. Во взгля­де рас­те­рян­ность, сто­ят сле­зы.

Прок­лятье, не­уже­ли она из-за ме­ня ед­ва не пла­чет? Хо­чет­ся сли­зать каж­дую сле­зин­ку, по­цело­вать то мес­то где она бы­ла, но Анас­тей­ша удер­жи­ва­ет­ся, ни од­ной не вы­пус­ка­ет из се­бя.

— Что?
— Ох, Крис­ти­ан… — Го­лос за­мет­но дро­жит. — Я ни­ког­да не пред­став­ля­ла для се­бя та­кой жиз­ни. Ста­ра­юсь при­вык­нуть к ней, но… Я как буд­то по­лучаю все на та­релоч­ке — ра­боту, чу­дес­но­го му­жа… Ни­ког­да не ду­мала, что мо­гу по­любить ко­го-то так… так силь­но, так быс­тро, так… 

Но ве­ды ты зас­лу­жива­ешь все­го это­го Ана, и да­же боль­ше.

— Ты слов­но гру­зовой по­езд, и я не хо­чу ока­зать­ся на тво­ем пу­ти, по­тому что тог­да та де­вуш­ка, в ко­торую ты влю­бил­ся, бу­дет раз­давле­на. А что ос­та­нет­ся? Ос­та­нет­ся что-то пус­тое, бес­со­дер­жа­тель­ное, спо­соб­ное лишь ис­полнять бла­гот­во­ритель­ные фун­кции. — Она сно­ва ос­та­нав­ли­ва­ет­ся, ищет сло­ва, что­бы пе­редать свои чувс­тва. — Сей­час ты хо­чешь пос­та­вить ме­ня во гла­ве ком­па­нии, к че­му я ни­ког­да не стре­милась и к че­му со­вер­шенно не го­това. Что мне ду­мать? Как быть? Че­го ты дей­стви­тель­но для ме­ня хо­чешь — что­бы я си­дела до­ма или что­бы ру­ково­дила из­да­тель­ством? Все так за­пута­лось. — На гла­за на­вора­чива­ют­ся сле­зы. Моя ма­лень­кая де­воч­ка, сей­час ед­ва сдер­жи­ва­ет­ся, что­бы не рас­пла­кать­ся. — Ты дол­жен дать мне воз­можность са­мой при­нимать ре­шения, рис­ко­вать, оши­бать­ся и из­вле­кать урок из собс­твен­ных оши­бок. Преж­де чем бе­жать, на­до на­учить­ся хо­дить, не­уже­ли ты это­го не по­нима­ешь? Мне нуж­но нем­но­го не­зави­симос­ти. Вот по­чему для ме­ня так важ­но сох­ра­нить собс­твен­ное имя. Вот что я хо­тела ска­зать те­бе се­год­ня.

Черт! Не­уже­ли она дей­стви­тель­но так бо­ит­ся? Гру­зовой по­езд…бо­ит­ся быть раз­давлен­ной…прок­лятье! Я не на шут­ку на­пугал ее сво­ими дей­стви­ями. Ты, иди­от, Грей! Как мож­но бы­ло не за­метить ее стра­ха рань­ше?

— Так ты чувс­тву­ешь, что я на те­бя дав­лю? При­нуж­даю? – Спра­шиваю поч­ти ше­потом.

Анас­тей­ша ут­верди­тель­но ки­ва­ет, а ме­ня про­бира­ет чувс­тво злос­ти. Но злость толь­ко на се­бя.

Зак­ры­ваю гла­за, счи­таю до де­сяти, ла­донью про­вожу по во­лосам.

— Я все­го лишь хо­чу дать те­бе мир. Все, че­го ты хо­чешь. И, ко­неч­но, спас­ти те­бя от не­го. За­щитить от всех бед. Но я так­же хо­чу, что­бы все зна­ли, что ты — моя. Я за­пани­ковал се­год­ня, ког­да по­лучил твое пись­мо. По­чему ты не объ­яс­ни­ла нас­чет име­ни?
— Я ду­мала об этом, ког­да мы бы­ли на юге Фран­ции, но ни­чего не ска­зала, что­бы не пор­тить те­бе нас­тро­ение, а по­том за­была. Вспом­ни­ла толь­ко вче­ра ве­чером, но… сно­ва от­влек­лась. Из­ви­ни, мне, ко­неч­но, сле­дова­ло об­су­дить это с то­бой, но я ни­как не мог­ла выб­рать под­хо­дящий мо­мент.

Прис­таль­но смот­рю на свою же­ну, она сно­ва за­лива­ет­ся крас­кой, сму­ща­ет­ся.

— По­чему ты за­пани­ковал? – Я бо­юсь по­терять те­бя, Ана. Од­на мысль о жиз­ни без те­бя при­водит в ужас.
— Не хо­чу, что­бы ты про­сочи­лась сквозь паль­цы.
— Гос­по­ди, ну ку­да я де­нусь! Ког­да ты на­конец вобь­ешь это в свою ту­пую баш­ку. Я. Те­бя. Люб­лю. — Ты мне до­роже глаз, сво­боды, ми­ра.
— Лю­бишь как дочь от­ца? — Не мо­гу по­давить иро­ничес­кую улыб­ку.
— Нет, — сме­ет­ся моя мис­сис Грей. — Прос­то это единс­твен­ная ци­тата, что приш­ла на ум.
— Бе­зум­ный ко­роль Лир?
— Мой до­рогой, мой ми­лый, бе­зум­ный ко­роль Лир. — Анас­тей­ша лас­ко­во гла­дит ме­ня по ще­ке, и я ль­ну к ее ла­дони, зак­ры­ваю гла­за. — А ты не хо­чешь по­менять свое имя и стать Крис­ти­аном Сти­лом, что­бы все зна­ли, что ты при­над­ле­жишь мне?

Гла­за рас­па­хива­ют­ся. По­менять свою фа­милию?

— При­над­ле­жу те­бе? — про­из­но­шу мед­ленно, слов­но про­бую сло­ва на вкус.
— Мне.
— Те­бе. — Те же сло­ва, что мы го­вори­ли в иг­ро­вой ком­на­те вче­ра. — Да, по­жалуй. Ес­ли это так мно­го для те­бя зна­чит.
— А для те­бя это мно­го зна­чит? – Это что – про­вер­ка?
— Да, — не раз­ду­мывая, твер­до от­ве­чаю на воп­рос мис­сис Грей.
— Хо­рошо. – Черт, мы уже об­сужда­ли это, и ты сог­ла­силась, а сей­час сно­ва при­нима­ешь ре­шение? Или тог­да так силь­но хо­тела, что­бы я пос­ко­рее ушел, что да­же сог­ла­силась по­менять фа­милию?
— Мне ка­залось, ты еще рань­ше сог­ла­силась.
— Да, сог­ла­силась, но те­перь мы об­су­дили те­му бо­лее де­таль­но, и я до­воль­на сво­им ре­шени­ем. – Ну на­конец-то, мис­сис Грей. При­ят­но слы­шать.
— Вот как, — удив­ленно бор­мо­чу я и улы­ба­юсь од­ной из сво­их луч­ших улы­бок, как толь­ко мо­гу улы­бать­ся с Аной.

Хва­таю свою же­ну обе­ими ру­ками за та­лию и кру­жу. Она виз­жит от не­ожи­дан­ности, пи­щит и сме­ет­ся од­новре­мен­но. Сей­час мы оба по-нас­то­яще­му счас­тли­вы.

— Соз­на­ете ли вы, мис­сис Грей, что это зна­чит для ме­ня?
— Те­перь — да.
Нак­ло­ня­юсь, втор­га­юсь в дер­зкий ро­тик на­порис­тым по­целу­ем. Нак­ру­чиваю во­лосы на па­лец, не даю да­же по­шеве­лить­ся.
— Это Семь От­тенков Вос­кре­сенья.
— Ду­ма­ешь? — Анас­тей­ша от­кло­ня­ет­ся на­зад, смот­рит на ме­ня ис­пы­ту­юще.
— Обе­щания да­ны, сдел­ка зак­лю­чена, — шеп­чу я, и гла­за вспы­хива­ют бе­зум­ным вос­торгом, сло­во ог­ни на рож­дес­твенской ел­ке.
— Э…
— Хо­чешь взять свое сло­во на­зад? — не­уве­рен­но спра­шиваю я и на мгно­вение за­думы­ва­юсь. — Есть идея.

При­поми­наю: од­на ми­лая осо­ба се­год­ня сде­лала мне за­меча­ние нас­чет слиш­ком длин­ных во­лос.

— Воп­рос край­ней важ­ности, тре­бу­ет бе­зот­ла­гатель­но­го рас­смот­ре­ния. — Вклю­чаю ак­тер­ское мас­терс­тво, пе­рехо­жу на серь­ез­ный тон. — Да, мис­сис Грей, имен­но так. Де­ло пер­восте­пен­ной важ­ности.
— Что за де­ло? – Гла­за Аны из­лу­ча­ют не­дове­рие, но вмес­те с тем и лю­бопытс­тво.
— Мне нуж­но пос­тричь­ся. Во­лосы слиш­ком длин­ные, и мо­ей же­не та­кие не нра­вят­ся.
— Я не смо­гу те­бя пос­тричь!
— Смо­жешь. — Ух­мы­ля­юсь и тря­су го­ловой, так что во­лосы па­да­ют на гла­за.

Во вре­мя ме­дово­го от­ды­ха у Вас от­лично по­лучи­лось ме­ня поб­рить, по­это­му я мо­гу до­верить и свои во­лосы.
— Ну, ес­ли у мис­сис Джонс най­дет­ся мис­ка для пу­дин­га, — прыс­ка­ет она.

Наш смех эхом раз­да­ет­ся по гос­ти­ной. Да, хо­дить в па­рике, по­ка во­лосы сно­ва не от­растут – не са­мая луч­шая идея.

— О'кей, к све­дению при­нял. Об­ра­щусь к Фран­ко.

Анас­тей­ша на мгно­вение хму­рит­ся, пе­реки­нув не­пос­лушные во­лосы на дру­гую сто­рону, ре­шитель­но бе­рет ме­ня за ру­ку.

— Идем.