Сны и реальность Саймона Рейли

В полудреме, Медвежонок, можно вообразить все, что хочешь, и все, что вообразишь, будет как живое.

(с) Сергей Козлов

Началась осень. В общем, эта ранняя осень не слишком отличалась от позднего лета. Солнце все так же часто пропадало за облаками.

Димка получил от родителей уже три письма, в которых они интересовались, почему тот им не звонит. Номер своего телефона во дворце Фротгертов Димка им не давал, а мобильник постоянно держал выключенным.

- Конспирация, – пояснял он. – Не хватало еще, чтоб они знали, что я связался с листонской королевской семьей и живу во дворце. Родители не поверят, а, может, даже примчатся в Чалиндокс. Ты же знаешь, как они относятся к магии!

- Ты им должен ответить, непорядочно поступаешь. Они же волнуются! Я тете Ире уже позвонил, – настаивал Саймон, натянув ему на лоб козырек кепки.

- Письмо напишу! – решил Димка, поправил кепку и помчался придумывать весть для своих обеспокоенных родителей.

Саймон знал, что много Димка там напридумывает! Он надеялся, что Димкиной фантазии не хватит написать, про то, что его похитили инопланетяне.

После занятий в университете их ждало еще одно — во дворце. Королева Лоритта IV обязала всех троих: Карси, Саймона и Димку, проходить уроки этикета или же поведения в высшем обществе. Должна была вести их учительница из женской школы при церкви святого Йондрика. Говорят, в этой школе были очень строгие правила, и ученицы там ходили по стеночке.

У Димки предстоящий урок этикета не вызывал никакого восторга.

- Слушай, ну я-то тут почему? - ныл он Саймону, терпеливо ожидающему начала занятия в одной из комнат дворца. - Зачем я должен здесь чалиться?

- Тебя что-то не устраивает? - Саймону надоело, что Морквинов на это жалуется. - Королева не взимает с нас платы за проживание, только требует, чтобы посещали эти занятия. Это так сложно?

- Ну я же не собираюсь пополнять ряды королевской семьи...

- Эй! - засчитав подкол, Саймон встал, перегнулся через стол и кинул в него диванную подушку, попав точно в голову.

- Убил! - Димка картинно распластался на кресле, изобразив контуженного.

Саймон хмыкнул и сел обратно на диван. В этот момент в комнату вошли Карси и маленькая худая женщина в очках и с пучком на голове, похожая на мышь. В руке женщина держала длинную указку, напоминающую вицу.

Карси уже собиралась сесть рядом с Саймоном, но женщина резко перегородила ей путь указкой и, молча, усадила на стул. Димка старательно зевнул.

- Меня зовут Амелия Файнштерн, я буду учить вас манерам. Называйте меня мисс Файнштерн.

И она осмотрела всех придирчивым взглядом. Остановившись на Димке, который развалился в кресле, она поморщилась.

- Сядьте прямо, молодой человек!

Димка вздрогнул и тут же выпрямился.

- Ну-ка, Карсилина, Дмитрий и Саймон, поприветствуйте меня, не будьте грубыми, - попросила учительница этикета.

- Здравствуйте, мисс Файнштерн, - в унисон отозвались ребята.

- От того, как вы ведете себя, как двигаетесь и какие позы принимаете на людях, а также от того, какое у вас выражение лица, зависит то, что о вас подумают люди. И будет плохо, если впечатление сложится отрицательное. Ее Величество говорила мне о том, что вы, молодые люди, совершенно не умеете вести себя за столом. И это – лишь малая часть.

Она остановилась, бросив взгляд на Карси, взмахнула указкой и, легонько стукнув принцессу ей по коленке, сказала:

- Карсилина, прошу вас, не надо сидеть, закинув ногу на ногу. Это неприлично.

Карси тут же поспешила исправиться. Мисс Файнштерн разглагольствовала о невербальном поведении, о том, как это сказывается на собеседнике.

От ее монотонного голоса Саймон даже стал уставать, ему хотелось выйти отсюда и проветриться, или взять телефон и зайти в социальную сеть. Чтобы об этом не думать, он еще пристальнее воззрился на учительницу. Та, видимо, восприняла это по-своему.

- Саймон, пожалуйста, не смотрите на меня исподлобья, это неприлично. И улыбнитесь...

- В Зебрландии не принято улыбаться незнакомым людям, это может считаться оскорбительным, - парировал Саймон, не понимая, что она к нему прикопалась. Это – его обычное выражение лица.

Димка хмыкнул. Учительница насупилась, она никак не ожидала получить отпор...

После того, как полезное занятие закончилось, Димка, устало плетясь к выходу из комнаты, недовольно проныл:

- Я только что зря спустил на эту нудятину полтора часа своей жизни!

- Это - не первый раз, когда ты зря теряешь время, - съязвил Саймон, пропуская друга вперед.

Тот злобно фыркнул, словно ленивый бык, увидевший красную тряпку.

***

Как говорится, воскресенье – день не учебный. А Саймон решил для себя, что должен кое-что сделать. Это «кое-что» заключалось в посещении дома, где жили когда-то его родители. Узнав, где находится особняк, посмотрев в поисковике, он сообщил об этом Карси. Она согласилась пойти с ним для моральной поддержки.

Располагалось здание на улице Колдитты, возле старой школы, построенной лет пятьсот назад. Особняк был огорожен высоким железным забором с острыми зубьями. Даже в такую солнечную погоду, как сегодня, эта постройка смотрелась мрачновато и одиноко. Серые кирпичные стены, с которых местами сошла штукатурка, острая крыша, печальные окна.... Над крыльцом сидел медный сердитый кот.

Стоя возле фигурных ворот, на которых изображались медные розы, Саймон медлил нажимать на звонок. А вдруг хозяину не понравится, что они пришли?

Хозяину это наверняка не понравится!

- Это была плохая идея... – усомнился Саймон.

- Ну, нет, раз пришли, действуй, – призвала Карси, хватая его за локоть и не давая развернуться. – Зря, что ли, ехали!

Саймон вздохнул, встряхнул руками, собрался с духом и нажал на звонок.

- Кого принесло? – с осиновым скрипом спросил из домофона голос старой карги.

От такого резкого голоса юноша вздрогнул и заволновался, но Карси была полна решимости привести замысел в исполнение:

- Нам очень нужно попасть в дом. Мой друг говорит, у него тут раньше семья жила!

Как думаете? Откроет ли старая карга, услышав эту версию?

- Ходят тут всякие! Ну что вам от нас нужно?! – возмутился голос.

- Пожалуйста, откройте, тут раньше жили мои родители! Мне бы поговорить с кем-нибудь из хозяев, – теперь уже просил Саймон, стараясь дышать ровно.

- Ничем не могу помочь, – проскрипела бабка. – Уходите, господин сейчас болеет!

Юноша отвернулся от ворот и сказал Карси, чувствуя себя идиотом:

- Это бесполезно. Пойдем....

Волнение пошло на спад, но:

- Стой! А если сказать, что к ним принцесса пришла? Откроют тогда! – предложила Карсилина, задорно, и, не дожидаясь ответа, нажала на звонок.

Саймон снова вздрогнул. Ну, не хотят их пускать, да и плевать!

- Я же сказала, проваливайте! – вновь раздался противный голос из домофона. – Сейчас выйду и метлой вас!..

Но фразу она не закончила, вмешался усталый мужской голос, видимо, того больного господина:

- Что там, Навира?

- Простите, я не хотела, чтобы вы просыпались, тут какие-то прохиндеи к нам в дом напрашиваются! – Оправдывалась Навира.

- Мы не прохиндеи! – вставила Карсилина. – Я принцесса...

- Навира, открой, у нас гости! Это кто-то из младших Фротгертов, распорядился господин.

А ведь Карси права! Услышав, что она принцесса, её куда угодно пустят. Даже пропуска не нужно.

Раздался щелчок. Ворота открылись, тоскливо скрипя, как будто что-то нагнетали.

Ребята прошли по вымощенной булыжником дорожке вдоль засохших кустов роз, которые, наверное, умерли в мучениях, и поднялись по каменным ступеням в дом.

Гостиная оказалась просторной комнатой с полосатыми синими обоями. В углу стоял шкаф с дорогим белым чайным сервизом, посреди комнаты располагался старый серый кожаный диван, с одного из краёв у него было протерто сидение. Также в гостиной был камин, обугленные поленья там давно отсырели. И это придавало комнате некое уныние. Воздух в помещении был сырой и затхлый. Навира тактично кивнула гостям на диван: «Располагайтесь», хотя, судя по тону, всем существом желала, чтоб визитёры ушли.

Гости уселись на диван в ожидании. Саймон беспокойно теребил собачку патента на своей толстовке. Карси уверенно улыбалась, статно выпрямив спину и сложив руки на колени.

Кстати, о Навире. Это - дама преклонного возраста с седыми короткими волосами. Облачена она была в тяжелое строгое чёрное платье и напоминала ворчливую монашку.

Заметив, что на стене висят какие-то фотографии, Саймон привстал с дивана, захотев подробнее их рассмотреть. Навира недовольно кашлянула, но он не обратил на неё внимания. Карси осталась на диване, решив не раздражать старуху.

Саймон подошел поближе к фотографиям и первое, что бросилось ему в глаза, был портрет его матери. Он вздрогнул, увидеть здесь изображения его родных было очень странно. На фотографии матери было лет восемнадцать. Она улыбалась. Длинные светлые волосы ниспадали ей на плечи. Одета она была в красное летнее платье, с бантиком на шее.

Перед глазами Саймона снова возник тот момент: мама, сражённая выстрелом, падает на асфальт, и кровь – словно томатный сок...

Через миг он вздрогнул: Карси взяла его за руку. Её пальцы теплее, чем его.

- Всё в порядке? – поинтересовалась девушка.

- Да, всё хорошо, – ответил Саймон, стараясь больше не смотреть на ту фотографию. – Просто, тут душно очень.

Навира неспешно отодвинула старую занавеску и открыла окно. В комнату ворвался свежий воздух, и стало слышно пение птиц.

А рядом с той картинкой висела свадебная фотография четы Рейли. Счастливая Фолия в белом платье и с букетом роз, и Прохор в классическом костюме жениха. Он улыбался.

Дальше висела фотография: мама с папой и Саймон. Ему там был всего один годик. Малыш был одет в лиловый комбинезон и мохнатую шапочку, папа держал его на руках. А Фолия стояла рядом с пустой синей коляской. Какая же всё-таки счастливая семья... была!

Разглядывая изображения, Карси без какой-либо задней мысли изрекла:

- Похоже, это особняк барона Мартина Вейса. Он тут на фотографиях и, наверное, здесь рядом с ним его семья.

- Где барон? – озадаченно спросил Саймон, не понимая, почему хозяева не убирают эти изображения.

- Ну вот он, - и Карси указала на Прохора Рейли.

В горле у Саймона пересохло, и, чтобы не показать Карси, что он почувствовал, парень улыбнулся и сказал, пытаясь отвлечься:

- Смотри, а это я! – он ощутил острое желание сбежать и не встречаться с хозяином особняка.

Что происходит? Почему его отец – не мертв? Вполне себе ходит и функционирует!

- Вроде похож, – заметила принцесса, разглядывая малыша в комбинезоне, - тогда получается, что барон Мартин Вейс и есть твой папа. А ты думал, что он погиб, и...

Старуха Навира недоуменно вытаращилась на них. Это, что еще за новости?

- Вообще-то моего отца звали Прохор Рейли, - Саймон раздраженно приглядывался к изображениям, желая получить доказательства обратного. - Ты точно уверена, что на этих фотографиях барон Мартин Вейс?

Карси молча кивнула, ей стало очень неловко.

- А кто он такой и чем занимается в Королевстве? – спросил парень, стараясь не выдать начинавшую закипать лаву.

- Не знаю. Я его видела пару раз во дворце, - ответила Карси.

- Он шталмейстер при дворе, - раздался скрипучий голос Навиры, – он заведует всеми королевскими конюшнями. Это очень почетная должность.

Саймон чувствовал себя неуютно. Уйти хотелось еще сильнее. Но что-то держало. Может, нужно было осуждающе посмотреть в глаза своему живому отцу? Почему этот тип просто взял и свалил из его жизни?

В коридоре послышались шаги и, со скрипом старых половиц в комнату зашел его отец. Настоящий и живой.

- Здравствуйте, барон Вейс! Извините, что без приглашения. Я не знала, что вы тут живёте, – оправдывалась Карсилина, отведя взгляд.

Саймон непонятливо и раздраженно смотрел на своего отца. Словно говоря: «Ну, что, вот он я – твой сынок! Ты где был все это время? Зачем кинул нас с мамой». Ему хотелось подобрать слова поострее, чтобы заведомо уязвить «воскресшего» родственника.

Выглядел Прохор Рейли неважно. Осунувшийся и мрачный, далеко не тот счастливый юноша с фотографий. Одет он был в чёрный фрак, чёрные брюки, чёрные ботинки. А на носу у него виднелись узкие прямоугольные очки в чёрной металлической оправе. Такое ощущение, что он долго не мыл голову, волосы были сальными, хоть и причёсанными, а на подбородке и щеках красовалась недельная щетина.

- Ничего страшного, Ваше Высочество, – ответил он Карсилине, голос у мужчины был хриплый, простуженный и беспокойный.

Он не мог отвести взволнованного взгляда от Саймона, и словно боялся начать с ним разговор, даже сказать простое «Привет». Сын в ответ сложил руки на груди и выжидал от него хоть какого-нибудь звука в свой адрес.

В воздухе повисло напряжение, растекающееся, словно распыленный в воздухе яд от насекомых.

Мартин Вейс закашлялся, а когда перестал кашлять, Карси, подумав, что тот не знает, как выглядит его сын, да и вообще не подозревает о существовании чада, сказала:

- Это Саймон Рейли, он...

И, не закончив, уткнула взгляд в ворсистый узорчатый ковер.

- Саймон! – прошептал Мартин Вейс, посчитав, что дальше молчать - бесполезно. – Саймон! Мальчик мой!

Он действительно был рад его видеть. Вот так вот. В живую. В своем доме.

Саймон скорчил недовольную физиономию. Он не понимал, почему отец бросил их с мамой, солгал, что погиб, а сам, всё это время жил здесь под другой фамилией! Находиться с ним в одном помещении было неприятно. Теперь хотелось просто взять и вылететь через форточку маленьким пестрым воробушком, благо – тут первый этаж. Но в воробушка он не превратится, да и форточка слишком мала, чтобы в нее пролезть. Что за странные мысли?

- Мама погибла, и в этом виноват ты! – Саймон крикнул на отца, не в силах больше сдержать накопившуюся злобу, извержение его локального вулкана произошло. – Моего отца звали Прохор Рейли. А ты... Ты, Мартин Вейс, и ты ничего не сделал, чтобы спасти маму, а только прятался! Предатель! Как ты мог!

При этом вид у Мартина Вейса был такой, словно ему на голову вылили без предупреждения ведро холодной воды.

- Саймон... - пошатнулся он, вылупив глаза, как ошалевший филин.

- Мы уходим! Тут больше нечего делать! – бросил сын и, ударяя подошвой серых ботинок об пол, отправился к выходу, мимо своего папы, с бешенством оттолкнув от себя дверь комнаты так, что та громко ударилась о стену, и стекла на ней чуть не треснули. Но красивое сине-зелёное подобие витража выдержало.

Карси была в замешательстве, не зная, идти за ним или нет. Казалось, будто юноша несправедливо поступает с отцом. Хотя, с другой стороны, можно было понять, почему.

- Подожди! – Спохватился Мартин. – Дай я всё объясню!..

- Не нужны мне твои лживые объяснения! – отрезал Саймон, резко повернувшись на пороге. – Карси, ты идёшь?

Карсилина медлила, переводя взгляд с одного на другого. Она испытывала к Мартину Вейсу жалость. Саймон ведь мог выслушать его, а не уходить, не дождавшись объяснений. Может, эти слова расставят все по местам?

Навира застыла возле окна, держа щётку для смахивания пыли и не шевеля ей. Едва уловимые потоки свежего воздуха заставляли ворс на щетке подрагивать. Гувернантка не знала, как на такое реагировать - вытолкать Саймона за дверь быстрее, чем тот сам удалится, или позволить ситуации разрешиться.

- Пожалуйста, сынок! – взмолился отец, борясь с желанием сократить дистанцию и вцепиться в его рукав.

В ответ – лишь суровый взгляд. Юноша был непреклонен:

- У тебя сына нет! Ты от нас отказался! – и он импульсивно ударил кулаком по дверному проёму. А потом, зашипев от боли в ушибленных костяшках, затряс кистью.

- Я не отказывался!.. – в отчаянии крикнул Мартин Вейс.

- Не хочу тебя слушать!..

- Саймон, давай его выслушаем! – вступилась Карсилина, не понимая, чью сторону взять. Лучше остаться в нейтралитете?

Саймон ухмыльнулся. Он знал, что у Карси была очень вредная привычка видеть во всех людях хорошее, или пытаться разглядеть. Неужели она и правда думала, что его отец может получить прощение! Он ведь за все эти годы ни разу не показался! Даже в сети не написал сообщение! Например: «Привет, сын, тут такое дело, я вот – жив, оказывается».

- Пойми, Карси, ничего дельного он нам не скажет, – отказался Саймон, не прекращая хмуриться, словно резко вытащенный из норки лисёнок. – Ты идёшь, или как?

Карсилина еще раз бросила взгляд на несчастного Мартина Вейса, потом на Саймона, мол, ты не прав.

- Как хочешь, – рассердился тот заходя в прихожую, там он хлопнул входной дверью и удалился.

Карси догонять не стала, совершенно сбитая с толка. Она долго смотрела в сторону двери, борясь с желанием его сюда вернуть.

Провисла тишина, никто не мог сдвинуться с места.Казалось, даже птицы за окном стали вести себя тише.

- Давайте, я похозяйничаю, - чтобы разрядить обстановку сказала Карсилина, вздохнув и переведя взгляд на барона.

Мартин Вейс ошарашенно молчал. Он понимал, что сильно обидел сына. И даже не знал, как оправдаться.

Принцесса усадила барона на диван и приказала Навире принести горячего чая с мёдом.

- А Вы правда их не бросали? – спросила девушка, присаживаясь рядом.

- Ваше высочество, я никогда не отказывался от жены и ребенка, – повторил он убитым тоном. – Я слишком любил Фолию и Саймона...

Он осёкся, вспомнил реакцию своего сына и изрёк голосом, полным испуга:

- Саймон меня не простит!

- Простит, я уверена, – пыталась успокоить его принцесса.

- Он и слушать не станет!

- Ну, это спорный вопрос, – заметила Карси, принимая кружку у Навиры, все-таки своей мнительностью отец и сын очень похожи. – Выпейте чаю, вам станет легче! Саймон остынет, тогда ему всё и объясните.

Мартин Вейс отпил глоток, поставил кружку на журнальный столик и криво улыбнулся:

- Он весь в свою мать.

Он глубоко вздохнул и признался:

- Я рад, что сын жив. И давно это знал. Вы, наверное, думаете, что из меня плохой отец вышел? Может и так, но я должен это исправить.

- Скажите, а почему всё так получилось? – поинтересовалась Карси.

- Тебе... то есть, вам, действительно хочется узнать?

- Да, – кивнула она заинтересованно. Нужно было разобраться в ситуации. Это расстраивало.

- Хорошо, – ответил отец Саймона, мельком взглянув на фотографии со стены. - Навира, голубушка, у нас совсем нет ничего вкусненького к чаю и нечем угостить принцессу. Сделай милость, сходи в лавку, – обратился он к служанке.

Та, гордо помахивая щеткой для пыли, молча удалилась.

Дождавшись, пока за Навирой закроется дверь, он начал рассказ:

– В Зебровске мы жили, потому что жену раздражал Листон, она терпеть не могла волшебство. Фолия, в отличие от меня, была простой смертной. Коренной зебрландкой. «Тапком». И даже имя изначально у нее другое было.

- Да? А какое? – Карси не сводила с него глаз, словно пыталась заглянуть к нему в рот.

- Фаина Шипина. Её звали так, - без особого энтузиазма ответил барон, будто хранил эту тайну многие годы. – Она это имя ненавидела, особенно когда перебралась сюда. Ведь у листонцев такие красивые имена, а она – «какая-то дурацкая Фаина». Когда мы оформляли документы о браке, она еще и имя себе сменила...

- Ну, у вас же тоже – не совсем листонское. Прохор?

- Да-да, только тише, ладно? – он заговорщически оглянулся, словно тот период, когда его настоящее имя могло принести проблем, еще не прошло.

Карси послушно кивнула.

- А еще Фолия очень боялась, что мои способности передадутся сыну, - рассказывал Мартин Вейс, держа в руках кружку с узорчатым черным на белом орнаментом. - Она запрещала мне показывать ему, что умею, и не хотела его контактов с магией. Я пытался её убедить, мол, если у него есть хоть какие-то способности, они всё равно разовьются, даже если Фолия этого не хочет. Ведь если человек с рождения чародей, он на всю жизнь им и останется. Но моя жена этого не понимала.

- Так вот почему Саймон не знал, что он маг! – перебила Карси, ей показалось это забавным.

- Да, поэтому. Но способности у него проявлялись еще когда я был с ними. Он, когда был маленьким, творил всякие волшебные вещи неосознанно, всё вокруг падало, тряслось, лопалось, искрилось (как и вокруг любого другого мага-младенца). Я старался, чтобы Фолия этого не замечала. Потом, когда ему исполнилось года три, магия уже перестала проявляться внешне в таком количестве, и теперь его можно было даже принять за простого смертного тапка. Я провел с ним ряд тренировок. Конечно, в тайне от жены, чтобы научить сына сдерживать магию. А потом меня вызвали в Чалиндокс...

Он закашлялся, отхлебнул чаю и продолжил:

- Предстояло вступить в схватку с колдунами «СиТм». Чтобы не навредить моей семье, по договоренности с Королевой, и не без помощи «СиТм» ..., - тут он усмехнулся, - ... я инсценировал свою гибель.

Снова взглянув на фотографию на стене, при этом, барону показалось, что изображение покойной жены смотрит на него с укором, он продолжил:

- Затем изменил свою имя и фамилию – стал Мартином Вейсом, поступил на службу королевского шталмейстера. По нашему сценарию Фолия думала, что я погиб. Так же думали и в «СиТм». Как оказалось, до поры-до времени. Затем я посвятил все свое время борьбе с опасными колдунами, угрожающими безопасности Короны. Мы в «ДС» достигли немалых успехов. Гадритта боялась нос высунуть из своего убежища. Наши сети вокруг нее сжимались. Но тут стало известно, что некая колдунья из Лесвинта, рассказала «СиТм» о необычных способностях Саймона. Я до сих пор не понимаю, откуда она об этом узнала. Над моей семьей нависла опасность. К тому же, Фолия была чертовски наивной. К ней втерся в доверие этот Веригус - очень коварный колдун. Он был приставлен к моей семье как наблюдатель. Мы пытались предупредить жену об этом. И она даже с ним развелась. Но он не оставлял ее в покое.

- Мне казалось, она развелась с ним, потому что Веригус занимался домашним насилием? – Карси сузила глаза. – По крайней мере, так говорил Саймон.

- И это тоже, - бросил Мартин Вейс, кружка у него в руках затряслась, и ему пришлось ее поставить.

- И Вы не пытались помешать «СиТм»? – поразилась Карси, поднялась с дивана, обогнула журнальный столик, и начала ходить по комнате взад-вперед. – Не решались исправить ситуацию?

- Я пытался! Тайно разрабатывал план спасения моей семьи. Прошло некоторое время. Я наконец решился. Купил билеты на рейс в Зебрландию, хотел забрать свою жену и сына. Накануне Гадритта неожиданно смогла преодолеть наши защитные барьеры и телепортировалась во дворец. Я как раз докладывал Королеве о плане спасения своей семьи. Гадритта материализовалась в метре от меня. Прошипела «Так вот каков он, наш мертвец!» и исчезла. На полу осталась ее нелепая туфля. Через час мне позвонили и сообщили, Фолия и Саймон были убиты...

Мартин Вейс вздрогнул, резко потянулся к кружке, судорожно отхлебнул глоток остывающего чая, вздохнул и продолжил:

- Я чуть с ума не сошел. Мы немедленно все проверили. Да, действительно, Фолия умерла в больнице. А вот Саймон – жив, но его забрал к себе этот мерзавец Веригус. Немало усилий пришлось приложить, чтобы нейтрализовать Веригуса. В «СиТм» решили, что конкуренты отравили его на корпоративе. Нами были подготовлены документы, по которым внештатная сотрудница «ДС» Ирина Нёвс была представлена как двоюродная сестра Фолии. Мы добились, чтобы Саймона отдали к Ирине на воспитание, я регулярно скидывал ей деньги на карту. Ирина сумела защитить его и одновременно не вызвать подозрений о своих способностях. Когда они по моему велению перебрались в столицу, и Саймон начал ходить в школу, я подослал сотрудников, Серебринку и Зольтера обучать его некоторым магическим приемам. Чтобы не оказался магом-неумехой и владел начальным уровнем волшебства. Тем более, я собирался в дальнейшем вывести его сюда в Чалиндокс, подготавливал почву. В общем насколько нам в «ДС» было известно, в «СиТм» все эти годы не помышляли об устранении моего сына.

Карсилина остановилась посреди комнаты и с сочувствием на него посмотрела. Она молчала, не зная, что сказать.

- А потом возникла некоторая загвоздка, связанная с тобой, - он чуть не поперхнулся, пытаясь сказать это очень быстро. – Мне доложили, что колдуны «СиТм» начали на тебя своеобразную охоту, вот только никто не понимал, почему. Я боялся за сына. Думал, а вдруг они знают? Вдруг догадались? Хотел уже бросить все свои дела и отправиться в Зебровск...

- Затем выяснилось, что дело во мне, – фыркнула девушка.

- Да. Но после того, как Королевская Семья вернула тебя, я хотел забрать Саймона...

- И так долго собирались?

- Я... Тогда не мог.

Наступила пауза, во время которой Мартин Вейс допил остывающий чай.

- Знаете, принцесса я потерял свою жену, и с тех пор я отношусь к вам, детям королевской семьи, как к собственным. Я к вам очень привязан, но забыл уже давно, что такое счастье.

- Какой же Вы несчастный, Мартин Вейс... – С горечью заметила Карси, коснувшись ладонью его плеча.

- Сегодня я чувствую себя уже не так как вчера и все эти пустые годы! – воскликнул Мартин Вейс, да так громко, что Карси вздрогнула.

Похоже, за всё это долгое время он чуть тронулся умом. По крайней мере, Карсилина пришла к такому выводу.

- Мой сын здесь! – он поднялся, ударившись коленом о столик, подошел к фотографии, на которой держал своего годовалого ребёнка, и провел по ней указательным пальцем. – Только не хочет меня знать. В чем я ошибся?

- Нужно рассказать ему всё, - Карси была в этом более, чем уверена.

- Да... Конечно, – сказал он, сделав большую паузу между этими двумя словами, отворачиваясь от фотографий.

Он посмотрел на Карси таким пристальным взглядом, что та почувствовала себя неуютно. У неё сложилось ощущение, что его карие глаза видели её насквозь, угадывали всё, что она чувствует сейчас.

- Но больше всего я боюсь, - признавался он, медленно подходя к ней, - что с моим сыном случится то же самое, что и со мной. Я боюсь, что он потеряет...

И он остановился, не закончив фразу, снова закашлялся, а затем изрек, серьёзно глядя на Карси:

- Но я этого не допущу! Я не позволю ему стать таким жалким, как я! – и он засмеялся, но смех этот был не от счастья. – Не позволю чувствовать то, что я испытывал тогда!

Из глубины прихожей раздался слабый звук отпираемой двери и через минуту в комнату, не выпуская из рук авоськи, вошла Навира. Взгляд ее уперся в спину разволновавшегося хозяина.

- Господин, вам лучше прилечь, – посоветовала Навира.

Принцесса медленно и осторожно пошла к выходу, словно пыталась прокрасться возле дикого спящего тигра. И обогнула гувернантку, прошептав «Извините».

Мартин Вейс молча смотрел, как она покидает комнату, и вздрогнул, когда хлопнула входная дверь.

- Навира, где мои сигареты?

***

До дворца Саймон добирался пешком. Хотелось развеяться, и он был зол на весь мир, особенно на отца, который вдруг объявился из мёртвых. Так же он злился на Карси, за то, что та встала на сторону противника!

С досады Саймон пнул ногой фонарный столб, злости не уменьшилось, только нога заболела. Его раздражало, когда Карси проявляла к кому-нибудь свою жалость, особенно к тем, кто этого не заслуживал!

В лицо дул прохладный ветерок, и Саймон, забывшись, чуть не столкнулся с солидного вида мужчиной. Он когда-нибудь перестанет выпадать из реальности и врезаться в людей?

- Осторожно! – осадил мужчина, но тот даже не обернулся.

«Осторожно!» - передразнил Саймон его, когда мужчина скрылся за поворотом. «То же мне, какой правильный нашёлся!».

- А руки выставил, словно арбузы подмышками тащит! Качок показушный! Тьфу! – сплюнув, Саймон уже чувствовал, как гнев все больше овладевает им. Какая-то животная дикость, готовая всех вокруг сжечь или порвать на мелкие лоскуты. Это состояние пугало.

Юноша подошел к разноцветной витрине магазина сладостей и прикоснулся ладонью к стеклу, словно пытался этим самым охладить свой пыл. Конечно, это было еще той глупостью, и он отпечаток руки оставил - портящий картину некрасивый жирный развод.

Мимо, смеясь, пробежал школьник, наверное, третьеклассник. Саймон, обернувшись, крикнул, словно старый дед в очереди к терапевту: «Разбегался тут!». Мальчик остановился и испуганно глянул на него, казалось, он сейчас расплачется. Еще бы, какой-то сердитый парень неожиданно решил на тебя накричать!

Нужно срочно выпустить пар! Иначе мог повториться один из многочисленных случаев, когда Саймон случайно что-либо взрывал, поджигал, разбивал, когда был очень сердит. Он вспомнил, парочку не совсем красивых случаев, когда его магия выходила из-под контроля. Юноша должен был научиться контролировать это во время вспышек плохого настроения!

Саймон глянул на мальчика и почувствовал угрызения совести. Ведь мог случайно его покалечить. В голове тут же возник образ испуганной продавщицы, у которой дымились волосы, а целая полка за её спиной пострадала от огненного шара.

Юный чародей подошел к впавшему в ступор мальчику, тот глядел на парня, как кролик на кобру.

- Прости, – сказал Саймон, самым доброжелательным тоном, хоть внутри его всего и трясло, материализовал леденец на палочке и протянул ему.

Мальчик выхватил леденец и в панике убежал, ничего и не сказав.

- Ну и катись! – Недовольно пробурчал Саймон, сжав кулаки, злость накатила новой волной. В конце концов, тот мог бы и не выхватывать этот леденец так резко. У Саймона и так нервы на пределе!

Теперь он злился еще и на то, что его сейчас все бесит, даже дуновение ветра и глупые воркующие голуби, пролетающие на полетной технике люди вверху, и даже простые светофоры.

Юноша глубоко вздохнул три раза, говорят, это помогает, когда злишься. Затем достал из кармана плеер, настроил на радио «Колокольчик Плюс» и пошел дальше. И песня там снова играла под его настроение, называлась «Колдунья из села Белогоряченское». Её исполняла Листонская группа «Железный Персик». Песня, конечно, глупая, но музыка сойдёт. Бывают и такие исполнители, которые придумывают отличные мелодии, а вот тексты на эти композиции ложатся совершенно кривые.

Злоба постепенно спадала, главное только не думать о «ожившем» отце.

«... Ты меня околдовала,

Сердце подло украла,

На кусочки разбила!

Это величайшая подлость,

Из всех, что ты совершила!..»

Саймон тихо подпевал солисту «Железного Персика», отвлекаясь от мыслей о Карси, ведь если сейчас будет о ней думать, то потом вспомнит про отца, поймет, что из-за него он с ней чуть не поссорился. И снова разозлится на себя, на отца и на Карсилину, а потом и еще на кого-нибудь.

***

Проходя по насыщенно-зелёной лужайке возле дворца и более-менее нормализовав настроение, Саймон увидел Мартину, Альфреда и собаку Карсилины Ленди. Она весело носилась вокруг двойняшек, огибая стриженные зеленые кусты, высаженные вдоль брусчатки, ведущей от ворот до дворца. Альфред увлечённо кидал псине толстую палку, принесённую, из королевского парка.

Возле Мартины стоял красивый белый пегас с серой гривой, который не обращал на собаку никакого внимания, у него были огромные сизые крылья, и он терпеливо ждал, пока Мартина нахлобучит себе на голову шлем. «Рожок» - Догадался Саймон. Это был тот самый пегас, с которым сестра Карсилины участвовала в скачках.

- Саймон, а где Карси? – спросил Альфред, с вытянутой рукой ожидая, пока Ленди притащит ему палку.

- Скоро придёт, – ответил юноша, нахмурившись и отведя взгляд, не желая распространяться на эту тему.

- Выглядишь не очень довольным, – заметила Мартина, грациозно по-королевски взбираясь в седло. – Что стряслось?

На ней были чёрные ботинки со шнурками, кожаные штаны и серая блузка. Совершенно не тот образ, в котором Саймон увидел её первый раз.

- Да неважно, – отмахнулся он.

Ему не хотелось им рассказывать о том, что сегодня случилось, что он наткнулся на своего отца. Судя по тому, что Карси встала на сторону Мартина Вейса, семья Фротгерт его уважает.

- А, по-моему, очень даже важно, – заметила Мартина, поглаживая пегаса по гриве.

- Выскажись! Легче станет... – Посоветовал Альфред, швыряя палку куда-то в сторону ворот.

Саймон заметил, что и на этих его кедах шнурки не завязаны.

- Ты ни разу не падал, наступив на шнурки? – он не смог удержаться, чтобы не спросить.

- Нет! – Засмеялся Альфред, и посмотрел на свои кеды. – Специальная магия для шнурков! Хочешь, научу?

- Он любит эксперименты с волшебством, – улыбнулась Мартина, рассказывая об особенностях брата. – Один раз даже учительницу в кактус превратил...

- Марти! Не преуменьшай мои способности. Это был фикус! – тут же горделиво поправил её брат.

- Ну, как, превратил, у нее на голове и руках просто выросли длинные зеленые листья.

- И начался процесс фотосинтеза!..

Разговор благополучно приблизился к другой теме, и Саймон с облегчением смахнул пот со лба.

Мартина поправила шлем и попросила брата наколдовать в воздухе прозрачные круги, через которые она решила пролететь. Альфред послушался, начертил указательным пальцем несколько кружков, которые постепенно приобретали цвет и увеличивались в размерах. Затем круги поднялись в воздух и разместились высоко над дворцом и лужайкой.

- Развлекайся! – Улыбнулся он, любуясь на результаты своего волшебства. – Они у меня сегодня ровнее получились. Каждый кружок даст тебе десять очков! А тот – зеленый – целых сорок!

Мартина захихикала и взяла поводья. Рожок тронулся с места, двигая своими длинными и мускулистыми ногами. Он разогнался, расправил огромные сизые крылья и взлетел.

Когда Мартина была достаточно высоко, вернулась Карсилина, телепортировавшись на лужайку. Она подошла к ребятам и, смотря, как пегас плавно парит над дворцом, подобный исполинской птице, воскликнула.

- Как хорошо, что он выздоровел! Теперь Мартина сможет начать тренироваться.

- Кубок будет наш, – гордо отозвался Альфред.

Затем она уже обратилась к Саймону, даже не заботясь о том, что разговор достигнет лишних ушей:

- Саймон, я кое-что узнала!

- Только не говори, что будешь убеждать меня в том, что...

Он чуть не сказал «моего отца», но вовремя исправился.

- ...что ЕГО есть за что прощать!

«Отцом» он его называть не станет. Много чести!

- Ты ведь не знаешь, как все было, и что заставило его так поступить! – обиженно отозвалась Карси, ей было необходимо их помирить. Все-таки – Мартин Вейс – единственный живой родственник Саймона, и довольно близкий. А то, что сейчас их отношения оставляют желать лучшего, ее расстраивало. Все должно быть правильно: отец и сын дружат и доверяют друг другу.

- Я не хочу этого знать!

Злость на отца никак не проходила, юноше казалось, что тот предал его и маму, что Мартин Вейс в принципе не может быть человеком порядочным.

- О ком это вы, а? – поинтересовался Альфред, выхватывая палку из зубов собаки.

Карси собиралась, было, ответить, но Саймон её опередил:

- Об одном малозначительном человеке...

- Саймон! – недовольно протянула Карси, ей хотелось ткнуть его в бок.

- Это - тот человек, который испортил настроение вам обоим? - Догадался Альфред, и снова бросил палку, на этот раз, особо не замахиваясь.

Пегас летел ровно, то, снижаясь, то опускаясь. Вдруг непонятно откуда вылетела визжащая девушка на летающем табурете. Ее черные волосы плавно развевались на ветру, но девушка отнюдь не красовалась. «Помогите!!! Кто-нибудь!! Я сейчас разобьюсь!!!» - визжала она. Видно, у табурета возникла магическая неисправность.

«Держись!!» - Крикнула Мартина, пикируя и пытаясь ее догнать. Но та выделывала такие страшные виражи, от которых Рожок приходил в ужас и боялся маневрировать. «Тише, Рожок, тише...» - Мартина пыталась его успокоить, затем ей это удалось, и конь отважно сделал в воздухе сальто.

- Я же говорю! – воскликнул Альфред. – Точно бы первое место заняла!

- О какие трюки! И без каскадеров! – заметил Саймон, восхитившись.

Между тем, табурет стремительно приближал черноволосую девушку к дворцу. Сейчас она врежется в стену... «Рейсмарони» - выкрикнула Мартина, надеясь усмирить бешеный табурет. Но она упустила маленькую деталь: выводить из строя и так выведенную из строя технику это уже тянет на сумасшествие.

Заклинание попало точно в яблочко, и табуретка мешком понеслась к земле. «М-а-а-м-а-а!!!» - взвизгнула черноволосая девушка. В последний момент Мартина успела схватить ее за руку и потянула на себя, только по этой причине та осталась целой и невредимой. Держать ее принцессе было тяжело, и она боялась, что рука бедолаги выскользнет из ее. Рожок плавно опустился перед ребятами, и девушка, коснувшись ногами почвы, упала на траву, раскинув руки и пытаясь отдышаться.

Тяжело дыша, она пыталась справиться с пережитым шоком и всхлипывала.

- Высший класс! – воскликнула Карсилина, ей хотелось пожать руку незнакомке в знак одобрения.

- Кого это ты спасла? – Альфред склонился над спасённой девушкой и ойкнул:

- Это же - Сулитерия Трегторф!

- И что в этом такого? – не поняла Карси, замерев.

- Она - племянница Гадритты! – пояснила Мартина, слезая с пегаса.

Саймон оценивающе посмотрел на Сулитерию, и в этот миг их глаза встретились. У неё были большие тёмно-серые глаза, юноша поспешил отвести взгляд, почувствовав себя неуютно, в то время как Сулитерия вздрогнула.

- Не положено ей здесь быть! – сказал Альфред, поставив руки на бока.

- Ну и что с того, что моя тетя злая колдунья! – опомнилась Сулитерия и присела, в ее черных прямых волосах запутались травинки. – Это не значит, что я тоже...

- Трегторфам нельзя доверять, – пробормотала Мартина, точно повторяла слова бабушки.

- Я добрая! Понимаете, добрая! – пыталась объясниться Сулитерия, думая, что единственное средство донести свою информацию до них – громкий голос. – Я против зла! Даже крылья мухам не отрываю!..

- И сушеных пауков не ешь? – фыркнула Ленди, которой уже надоело приносить Альфреду палку, и она сидела, заинтересованно разглядывая незнакомку, пытаясь к ней принюхаться.

- Как вы понять не можете, Фротгерты. Я к вам ненависти не испытываю! Меня интересует только картфол, вовсе не зло, - она не использовала это напыщенное обращение к знатным особам, и вообще вела себя фамильярно.

Последовало недолгое молчание, во время которого Сулитерия ощутила на себе неприязненные взгляды и поёжилась.

- Врешь! – наконец отчеканил Альфред.

- Я правду сказала, – Сулитерия поднялась с травы и отряхнулась. – Я протягиваю вам руку дружбы. Решайте сами, дружить или нет.

Ход, надо сказать, был неожиданным. И чего она добивалась, эта странная Сулитерия?

Она протянула руку для рукопожатия, но почти все отошли от нее на шаг назад, даже Ленди, уловившая странный запах древесного угля. Саймон, помедлив, тоже отошёл. Вспомнилось, как вела себя её тётушка, и заводить знакомство с кем-то подобным не хотелось.

Карси отходить не стала, она задумчиво смотрела на Сулитерию, которая состроила очень несчастный вид. А затем, принцесса, вопреки всем ожиданиям, уверенно протянула ей свою руку.

- Карси, не верь ей! – крикнула Мартина, не понимая, что нашло на старшую сестру.

Но Карсилина не стала одёргивать руку, и рукопожатие состоялось.

- Не бойся, Сулитерия, я верю тебе, – сказала она с улыбкой.

Всё-таки, Карси наивная. Кто бы знал, что это рукопожатие послужит началом всех неприятностей, более масштабных, чем были ранее. И Сулитерия сыграет в этом далеко не последнюю роль. И дело даже не в том, что Карси искала в людях хорошее. А в том, какое количество света может быть в душе.

Сулитерия подмигнула Карсилине, а затем, выпрямившись, изрекла: «Ладно, мне идти надо». И пошла, собирать обломки табуретки, разбросанные под окнами.

- Кстати, в ноябре, тринадцатого, состоится матч по картфолу. Приходите за меня болеть!

С этими словами, собрав всё, она обернулась вокруг своей оси и исчезла.

***

Сулитерия появилась в своей небольшой комнате. На полу комнаты распластался коричневый в зелёную крапинку ковер, словно какое-то больное животное. Где-то в углу примостился худой черный шкаф, у стены теснилась небольшая черная кровать, не заправленное одеяло и подушка были кроваво-красного цвета. Около двери терпеливо стояло бордовое кресло с широкими подлокотниками. Кресло это использовалось Сулитерией для игры в картфол.

Сулитерия произнесла: «Огниос-Костеро», прямо на ковре разгорелось зеленоватое пламя, которое нисколечко не обжигало. Правда, не обжигало оно только колдунов. Племянница Гадритты тут же бросила то, что осталось от табурета, в костер, где эти деревяшки, потрескивая, и растворились.

- Я не помешала? – к племяннице со спины внезапно подошла Гадритта.

А Сулитерия даже не заметила, как она вошла.

- Нет, не помешала, – ответила Сулитерия, поворачиваясь к тетушке. Нужно было состроить максимально нейтральное выражение лица.

- Чем можешь меня порадовать? Удался план?

- Насчет неисправной табуретки?

- Внедрилась в доверие к Фротгертам?

- Понимаешь, тетушка... - смутилась Сулитерия, смиренно теребя одну кисть руки другой.

- Что там еще?!

- Они не захотели со мной дружить...

- Что же ты такая неубедительная! – Рассердилась Гадритта, не дав ей договорить и резко переместившись к кровати.

- Мне удалось втереться в доверие только к Карсилине, – сообщила племянница, соблюдая расстояние от неё дальше, чем дистанция двух вытянутых рук.

- Это - хорошо, – сразу успокоилась Гадритта, сменив гнев на милость. - Старшая внучка Лоритты IV уже на крючке. Усыпи их бдительность. Сделай так, чтобы она считала тебя лучшей подругой.

- А дальше что? – племянницу это очень волновало. К ней ведь раньше никто не относился с таким доверием, как принцесса. Вот так сразу, не проверив.

- Дальше начнется самое интересное! Ты же играешь в картфол в ноябре?

- Да. ... Но причем здесь...

Сулитерия не понимала, к чему клонит тётя, но замышляла та что-то очень нехорошее.

- А притом, дорогуша! Ты как бы подворачиваешь ногу, и просишь Карсилину тебя заменить...

- Принцесса на это не пойдет! Она не умеет играть!

- Мастерства и не требуется, – хладнокровно заключила Гадритта, стуча длинными ногтями по изголовью кровати. – Объясни самые примитивные заклинания. Уверена, что, с ее картфольным опытом, в игре наша белочка долго не протянет. Мне обязательно нужен летальный исход. Лучше сделать так, чтобы ее сшибли с кресла, или, чтоб ее растерзали! Карсилина не должна пережить этот матч! Ты меня поняла?

Сулитерия кивнула, но в ее глазах мелькнуло беспокойство. Несмотря на то, что она только сегодня познакомилась с Карси, девушка уже успела проникнуться к ней симпатией. К сожалению, противостоять давлению своей тети Сулитерия была не в состоянии. В конце концов до ноября еще целых три месяца, а значит, обстановка может еще измениться.

- Поняла меня? – требовательно повторила Гадритта.

- Поняла, – кивнула Сулитерия. – А если Карсилина выживет?

- Надеюсь мне не придется разрабатывать новый злобный план... Ладно, пойду кое с кем договорюсь.

- С кем это?

- Неважно. Фротгерты должны знать, на что способны Трегторфы. А мы на многое способны!

С этими словами Гадритта покинула комнату племянницы, обдав ту прохладным порывом воздуха.

Сулитерия, сбивая с ковра зеленое пламя, задумалась: «И зачем все это? Почему наши семьи не могут мирно существовать? Да, мы разные. Но все-таки, родственники, хоть и дальние». А вообще тётушка на неё раньше редко внимание обращала, и только недавно приклеилась с явным желанием сделать из племянницы злодейку.

На самом деле Сулитерия свою тетю не любила – она ее очень боялась. Да и сама Гадритта не испытывала к Сулитерии теплых чувств, задаваясь целью вырастить преемницу, настоящую злую и могущественную колдунью. Достойную главу организации «СиТм».

Любовь? Нет. Такого понятия для Гадритты не существовало. «Это чувство для слабаков!» - было ее убеждение. Сердце Гадритты не пылало, оно просто работало: каменное, холодное. У обладательницы такого сердца не было души (в широком понимании этого слова). Ведь люди, которые решаются встать на путь разрушения, со временем утрачивают душу, а вместе с ней – способность любить.