13 часть
Ночь.
Даня
Вы боитесь темноты? Вам никогда не казалось, что из-за темноты выйдет жуткий монстр, который совершил нападение на вас? Вам никогда не казалось, что в этой темноте есть что-то? Вы чувствовали это?
Безусловно, темнота — пустота. Но в этой пустоте есть кто-то, это было и будет всегда. Но не всегда этот «кто-то» может дать нам знак, что он находится именно там. Да и мы можем не чувствовать, что там кто-то присутствует, глядит на тебя.
Я никогда не боялся темноты, будучи ребенком, я привык к ней. Я часто видел, как мама успокаивала мою младшую сестру, когда та кричала из-за того, что боится тьмы. Но она — наш друг, так? Я впснла подходил к моей сестре и протягивал ей руку, уводя в самую тьму, что было в нашем доме. Так же, я брал свечку, чтобы освещать весь путь. Я шептал ей, что в ней никого нет, что ее бояться не стоит. Поначалу она плакала, горько плакала. Но потом привыкала к ней, переставала бояться.
Гордился ли я собой, что смог убить в ней собственный страх? Нет. Я не гордился этим. Я считаю, что это неотъемлемая часть каждого: доказать младшим, что сами прошли. Я всегда довал ей свои советы, которые сам выучил наизусть, будучи в этом мире.
Юля... Она такая невинная и добрая для этого мира. Ее сердце пропитана добром, в ней живет тот самый свет добра, который давно погас внутри меня. Ей стоит стать более серьезной и недоверчивой, иначе она будет убита морально, хотя, я уверен, что после того дня, все уже так и случилось.
Я следил за ней. Следил за ней с самых первых дней моего существования с этим знаком на шее. Я видел ее во снах, я видел ее в своей книге, которую отдала мне мама. Я видел ее везде. И когда увидел в жизни, она загорелась, как светлячок. Она горела, как лучик света. Она ангел.
Рассказав ей обо всем, я боюсь, что совершу самую большую ошибку в моей жизни. Поэтому, лучше промолчать.
Ей страшно, я чувствую это. Ей страшно находится тут, совершенно не зная, кто я и кто она. Но это временно. Я хочу, чтобы она привыкла ко мне. Но сейчас я чувствую, что она только боится меня.
Все, что ей нужно знать, что я такой же, как и она. Мы — одно целое, мы должны спасти себя, делая потенциал для других , таких же, как и мы.
Тогда, в тот самый день, который я выделил красным цветом, моя мама сделала это для нас всех. Она пожертвовала собой, чтобы сейчас мы жили в спокойствие. Она пожертвовала собой ради меня и Юли. Ради наших приятелей, которые еще не поняли, что они – одни из нас.
У нее не было выбора... Она пожертвовала собой, и я никогда это не забуду. Она, моя мама – самый святой и добрый человек,который только существовал в нашем мире.
Я очень боюсь за Юлю. Правда, очень боюсь. Она – свет в этой тьме. Она – добро, единственное добро, которое осталось в этом мире. Я боюсь, что ч ней случится тоже самое, что и с моей мамой. Я боюсь потерять ее.
Я пожертвую собой, ради нее. Я сделаю все, чтобы с ней было все в порядке. Я оставлю ее одну, как оставила меня моя мама, чтобы она и ее доброе сердце спасли весь мир. Я буду оберегать ее, потому что она – самое сокровенное, что у меня есть. Но я так мало времени провожу с ней...
Это надо исправлять. Как бы сложно мне не было, она – мой родной человек. Так говорила моя мама.
Резкое тепло отдалось по всему телу, вызывая мурашки. Я захлопываю дверь, вздрогнув, ведь находится на улице в одной кофте, впрочем, прохладно. Обнимаю себя руками, поднимаясь по лестнице. Та скрипит под моим весом, а я надеюсь, что Юля услышит это, ведь я не хочу пугать ее. И те более врываться в ее личное пространство, которого и так безумно мало.
Я больше, чем уверен, что она боится. Я больше чем уверен, что ее окружает страх, я чувствую это. Я уверен, что она не чувствует себя, как дома. Я уверен, что ей не комфортно.
Тихие всхлипы раздались звоном в моих ушах. От этих звуков мое сердце сжимается, а тело вновь покрывается мурашками. Я никогда не любил, когда девушки плачут. Моя мама не плакала, но плакала моя сестра. Я всегда пытался быть рядом с ней, хоть и мое обращение к ней было очень холодным. Я – тот человек, у которого душа закрыта от всех. Я могу быть холодным, но внутри меня греет счастье. Так было и будет всегда.
Плакать — это нормально. Никогда не понимал парней, которые называют это "соплями". Нет, так девушки избавляются от своего волнения и страха, в этом нет ничего противного. Девушки другие, они не такие как мы. Им нужно выплеснуть свою боль, они избавляются от своей боли слезами. Они, как не крути, хрупкие. Они могут заплакать, когда просто в замешательстве. Они могут просто лечь и плакать от безысходности. Но это нормально. Главное – после всего просто встать, пойти и покорять звёзды.
— Юля? – шепчу я, а она вздрагивает, сразу же отворачивается, пытаясь вытереть слезы.
Я ненаивжу, когда она плачет, хоть она и плачет при мне первый раз. Я ненавижу, когда ей больно, ведь тогда больно и мне.
— Что-то случилось? – тихо спрашивает она, настраивая высокие тона голоса. Но он подрагивает, тем самым выдавая ее.
Я прохожу ближе к ней, сажусь на кровать рядом. Она настораживается, сглатывая слюну, отворачивается в маленькое окно, из которого луна освещает всю комнату. Ее глаза цвета изумруд, я никогда не видел таких. Они как листочки, как глубокие поля.
— Почему ты плачешь? – тихо произношу я,не знаю почему шепчу, наверное, боюсь спугнуть ее. Ведь если на нее повысить тон, то ее хрупкая душа, как и она сама, просто сломается и распадется на мелкие куски.
— Я не плачу и не плакала, – плюет она грубым тоном.
— Я видел, что ты плакала. Тебе будет легче, если ты расскажешь. Людям всегда становится легче, когда они обсуждают то, что их тревожит, – своими удивленными глазами она глядит на меня, а позже делает глубокий вдох, начинает свою речь:
— Я боюсь. Я боюсь того, что не знаю, чего мне ждать и что вообще происходит. Да, черт, я даже не знаю, что я такое, – она берет большую паузу, поднимая ногу на кровать, сгибая в колене, обтягивает ее рукой и ставит на нее голову.
Она уже готовилась ко сну. Ее белоснежные локоны собраны в небрежный хвост, одета она была в тонкую черную кофту, которая доходила ей до колен. Сверху она накинула синию толстовку с молнией, которая была растегнула на всю. И вся одежда, которая была на ней, была моя.
— После того дня я не могу спокойно спать. Перед глазами та самая картина, когда они бегали вокруг меня, кричали, а огонь обижал меня.. Ты молчишь. Ты постоянно молчишь, молчишь даже о том, кто мы такие. Меня это пугает, потому что мне кажется, что я не в безопасности. Мне кажется, что эти безумные люди снова придут ко мне и набросятся на меня, – всхлипывает она, закрывая лицо руками.
Она открыла мне душу, сама этого не зная. Она высказалась мне под влиянием эмоций, которые она не в праве контролировать.
— Моя мама пожертвовала собой ради нас и всех, кто имеет ту же силу, что и мы. Она пожертвовала своей жизнью ради нас, потому что была с самым добрым сердцем. Она отдала свою жизнь за наши жизни, за жизни таких же, как и мы. Мы – люди наделенные невероятной силой, прозвали нас ведьмами и колдунами. Она оставила меня в этом суровом мире, чтобы я смог сделать его добрее, – прочищаю горло от образовавшейся слюны, — Я видел тебя. Я наблюдал за тобой. Ты снилась мне во снах, в вещих снах. Я очень боюсь за тебя, потому что ты – добро, внутри тебя живет добро, которое давно утихло в сердцах человечества. Я боюсь, что такая же учесть, как с моей мамой, произойдет и с тобой. Но пока я тут, пока я рядом, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была в порядке. Тебе нечего бояться, я рядом, Юля, – аккуратно беру ее за руки, а она покрывается еле заметным румянцем. Это чертовски мило.
— В тот день, когда ты смотрел на толпу школьников... Когда я чуть не убила девушку.. Я не могу контролировать свои силы, как ты говоришь. Я боюсь, что могу навредить кому-то, – признается она, поправляя выбившуюся прядь волос за ухо.
— Я научу тебя, обязательно, слышишь? Я обучу тебя тем, что учила меня моя мама.